— Что вас интересует из того, что я знаю?
— Теневой портрет Региона. Историю дележки и перераспределения коммунистического наследства. Желательно в лицах. Существующие мощные финансовые и преступные группировки, их лидеры, характер бизнеса, связи, цели, возможности, междуусобные конфликты, контакты с центральной властью и международной мафией... И все прочее, о чем вы не писали в газете.
— Зачем вам это знать?
— Чтобы найти и наказать виновных. Мне кажется, наши цели близки. Вы выводите подлецов на чистую воду, мечтая отдать их под суд. Мы — судим. Ведь кто-то должен выполнять в этом государстве санитарные функции. Кто-то должен бороться с распространением смертельно опасной эпидемии безнаказанного воровства. Мы — боремся. Так почему бы и вам...
— Хорошо. Я попробую вам помочь. Но я хочу...
— Я слушаю вас.
— У меня встречное предложение. Я даю вам 15 тысяч за то, чтобы вы рассказали мне подробнее об организации, которую представляете.
Молодец Сорокин! Настоящий журналист.
— Считайте, что договорились. Но давайте начнем с вас.
— Здесь?
— Да, здесь. А что?
— Но здесь зрители!..
— Не беспокойтесь, нам не помешают. Я откупил этот зал еще на три сеанса...
Третьим информатором должен был быть человек из органов. Он мог привнести в аналитические обзоры и журналистские расследования агентурную конкретику.
С милицией было сложнее. Но и проще...
Кандидатуру в горотделе милиции, сам того не зная, предложил Сорокин. Характеризуя кадры областного УВД, он сетовал на продажность отдельных начальников.
И даже нужный телефончик подсказал...
— Я хотел вас видеть, чтобы спросить вопросы об успехе борьбы с русской мафией, — с сильным акцентом сказал голос в трубке.
— Вы кто?
— Прощайте меня. Что я не преставился. Я есть корреспондент Американского информационного агентства ЮПиСи.
И чтобы наверняка:
— Я буду очень благодарить вас за встреча.
— С удовольствием отвечу на ваши вопросы. Приезжайте.
— Я хочу иметь разговор в неофициальной обстановке. О'кей? Я буду очень благодарить в неофициальный обстановка.
— Хорошо, раз вы предпочитаете в неофициальной... Я согласен.
— Я буду Центральный парк. Там за ним пустота...
— Пустырь.
— Ее, пустырь. В центре пустырь есть скамейки. Я буду третья скамейка. Через два часа. Вы не бойся. Я, как говорят русские, не кусайся.
— Работники правоохранительных органов никого и ничего не боятся!
На встречу работник органов в звании полковника на всякий случай прихватил четырех сержантов с автоматами.
— Ну где эти?
— Да вон они, скамейки.
Милиционеры двумя колоннами промаршировали к месту назначенной встречи.
— Тут нет никого, — сообщили они, заглянув под скамейки.
— Сам вижу!
Разыграли! Шутники, сволочуги, маму их...
— А это чего?
На третьей справа скамье стоял телефон. Обыкновенный телефон. Который зазвонил. Сержанты открыли рты. Один поднял трубку.
— Вас, — тупо улыбаясь, сказал он, подавая трубку. Слегка обалдевший полковник протянул руку.
— Я радуюсь, что вы пришел, — обрадовалась трубка.
— Ах ты щенок, чтоб тебя, твою, их!.. Я вот сейчас пошлю наряд по проводу!..
— Наклонитесь, пожалуйста, вниз. Под скамейка есть аванс нашего интервью.
— Ну-ка пошарь там под скамьей! — распорядился полковник, на всякий случай отступая подальше. — Ну чего там? Нашел, что ли?
— Нашел.
— Давай сюда.
В газетном свертке было полторы тысячи долларов сотенными бумажками.
— Едят тебя мухи! А зачем по телефону-то? — поразился полковник.
— О, я знаю привычка ваша милиция. Вначале бей, потом зови адвокат и консул.
— Ну дает янки! — расхохотался полковник.
Сержанты тоже заухмылялись.
— А вы чего тут делаете? А ну, кругом и шагом марш! — скомандовал полковник.
— Куда, товарищ полковник?
— Погулять! Шаго-ом, марш! К едреной бабушке! Милиционеры построились и разом, с левой ноги пошли к бабушке.
— Давай, выходи. Ушли они.
— Нет! Я хочу быть инкогнито. Но я буду благодарен вам столько же, как теперь, за каждую информацию о преступный мир Россия.
— Так я не согласен. Не глядя.
— Тогда я выйду. Но если нет инкогнито, благодарность будет одна половина меньше.
— Да хрен с тобой, сиди! Хоть в землю по уши заройся!
— Тогда я хотеть задать вопрос...
Вопросы первого интервью были невинными, как сны курсанта школы милиции. Второе интервью было более откровенным. Третье требовало разглашения информации для служебного пользования.
На вопросы третьего интервью полковник не должен был отвечать. Но тогда бы он потерял полторы уже расписанные на траты тысячи долларов. Полковник тоже человек. Ему тоже жить хочется.
Полковник дал третье интервью. Чтобы неизбежно дать четвертое, пятое, шестое...
Через месяц Ревизор свел воедино полученную из разных источников информацию.
Первым шел аналитический обзор ученых экономического факультета местного университета. На который накладывалась информация журналиста. И показания подопечных полковника.
Ученые-экономисты описывали внешнюю канву событий. Журналист — скрытую. Полковник чисто криминальную.
Описывали в целом. И по каждой конкретной фирме.
Ученые чертили диаграммы со стремительно ниспадающими кривыми экономического роста того или иного предприятия. Объясняли происходящее всеобщим экономическим кризисом, вызвавшим падение производства, а в данном конкретном случае еще и недопоставками сырья, отключением электроэнергии за неуплату, транспортными проблемами, отсутствием спроса на продукцию из-за резкого снижения платежеспособности населения...
Журналист объяснял происходящее межклановой борьбой за рентабельные, сидящие на гарантированном госзаказе и потому способные приносить устойчивый доход предприятия. Попытками вырвать их из одних рук, чтобы прибрать к другим. Отчего и случались недопоставки, энергетические, транспортные и другие проблемы, ведущие к банкротству. Ну при чем, скажите на милость, платежеспособность населения, если предприятие выпускает «костыли» для крепления рельс к шпалам?
«Ха! — кривились подопечные полковника. — Все это фуфло! Конечно, недопоставки, если Харя взял за жабры директора того завода, который должен был гнать сюда какую-то хреновину, для того чтобы им делать другую хреновину. И вагоны его работа. Он там даже кого-то подрезал, чтобы он вагоны на станции придержал...»
Выходило, что за каждым на первый взгляд случайным сбоем производства или иным происшествием стояли заинтересованные в нем люди. Вернее, цепочка людей, из которой Ревизору удавалось выхватить один-два звена.
Но общая тенденция была ясна. Кто-то упорно, не останавливаясь перед применением силы, прибирал к рукам рентабельные предприятия, банки и фирмы города и области. Прибирал к рукам Регион.
Анализ случившихся в Регионе преступлений и несчастных случаев подтвердил это предположение. Сильным мира сего жилось здесь хуже, чем даже рядовым гражданам. Потому что не жилось. Они с завидным постоянством попадали в дорожно-транспортные происшествия, тонули, травились несвежими продуктами и суррогатами водки, терялись в лесах, умирали от сердечных приступов.
Конечно, не все.
Но те, что не желали отдать то, что имели, добром, — точно.
Этот выпал из окна десятого этажа за день до собрания акционеров, где имел все шансы выиграть.
Другой покончил жизнь самоубийством, отказавшись подписать не выгодный для него контракт.
Третий случайно попал себе из собственного ружья жаканом в башку на охоте на уток, на следующий день после назначения его исполнительным директором металлургического комбината.
Четвертый был задушен любовницей за сутки до отъезда в Москву для утверждения своего высокого назначения.
Странные смерти. Странные тем, что случились в момент смены предприятиями формы собственности. Ни раньше. Ни позже.
Но эти смерти хотя бы камуфлировались под несчастные случаи.
Серия последних ликвидации носила уже демонстративный характер. Кто-то пытался кого-то запугать. Или всех запугать.
Тайная война превратилась в явную.
Развязавшие ее силы перестали стесняться. Потому что перестали бояться возмездия. Похоже, они решили, что война уже выиграна. Что вопрос окончательной победы — это вопрос самого ближайшего времени.
Над кем — понятно. Вот только кого?
Кого?
Кто играет против всех и, в конечном итоге, выигрывает?
Кто играл против Резидента?
Силовики? Большой бизнес? Местная мафия?
И самый главный вопрос — как они вычислили Резидента? И предваряющий его — почему это стало возможным? Не потому ли, что он ввязался в драку, позволившую раскрыть его?
Но в драку за что?
За передел собственности?
Нет. Слишком мелко для регионального Резидента Конторы. Это эмвэдэшно-эфэсбэшный уровень. В компетенцию Резидентов не входит ловля мелких преступников и аферистов. И даже крупных. Контора занимается расследованием преступлений государственного масштаба, то есть в той или иной мере угрожающих безопасности страны. Особенно теперь, когда из-за многократных сокращений на «второстепенную работу» не остается ни сил, ни времени.
Выходит, что местный Резидент б нарушение инструкций погряз в мелкотемье, позволил себе увлечься дележом региональной собственности.
Или...
Или в этой истории есть какое-то второе дно! И вся эта с взаимным шантажом в прессе, с запугиваниями, с убитыми и ранеными криминальная война, бушующая в Регионе, лишь часть какой-то другой, гораздо более масштабной игры.
Которую нащупал и за которую поплатился местный Резидент.
В таком случае — какой игры?
И кто, если эта игра существует, эту игру ведет?
Кто?
Все тот же; бесконечно повторяющийся, с которого все началось, вопрос — кто?! Кто?!
Глава 16
— У меня плохие новости.
— Что случилось?
— Сбежал Будницкий.
— Будницкий?! Как он мог? Как он мог сбежать, если вы утверждали, что он находится под круглосуточным наблюдением?
— Наблюдение действительно велось...
— Как это произошло?
— Будницкий вернулся домой в восемнадцать часов и находился в своей квартире, под охраной агента, внедренного под видом дальнего родственника. В соседней квартире и в подъезде дежурила группа захвата. Во дворе работал человек из «наружки». Вечером, около полуночи, агент ближней охраны доложил, что все нормально, что Будницкий ложится спать.
— Агент тоже?
— Нет. Ночью агент несет охрану объекта и поэтому бодрствует.
— А когда же он отдыхает?
— Днем, пока Будницкий находится на работе.
— Дальше.
— Обычно Будницкий выходит из дома в семь пятнадцать Утра. Но в этот день не вышел. Мы подождали до восьми часов, а потом вскрыли дверь. Наш человек был убит, Будницкий в квартире отсутствовал. Предположительно он сбежал через окно кухни. Воспользовавшись тем, что на дом повесили щит.
— Какой щит?!
— Рекламный. Такой темный, с желтыми буквами. И слоганом — «Все будет хорошо». Их много появилось в городе.
В том числе на доме Будницкого. Я думаю, именно появление щита подтолкнуло его к мысли о побеге.
— Вы хотите сказать, что Будницкий сбежал самостоятельно? Без чьей-либо помощи?
— Да, мы предполагаем, что он был один. Никаких других следов, кроме оставленных им, мы не обнаружили.
— Он не мог этого сделать без чьей-либо помощи! Он сугубо гражданский человек. Он не мог сбежать. Тем более не мог никого убить!
— Мы тоже так думали. Раньше. Но, кажется, мы недооценивали его возможности. Чем он и воспользовался.
— Телохранитель был вооружен?
— Да. Он был вооружен пистолетом.
— Как тогда Будницкий смог его убить?
— Ударив гантелей по голове.
— Будницкий — гантелей?
— Да.
— Вы уверены?
— Мы нашли эту гантель. Он бросил ее недалеко от дома.
На ней кровь убитого агента и отпечатки пальцев Будницкого. Только Будницкого.
— Зачем же он бросил гантель, если нес ее с собой?
— Возможно, испугался проезжающего мимо милицейского патруля. Или посчитал, что на таком удалении мы ее не найдем.
— И все равно я не верю.
— Мы тоже вначале сомневались. Но впоследствии смогли убедиться в его возможностях.
— Каким образом?
— Кроме охранника, он убил еще двух человек.
— Когда?
— Сразу после побега. В течение суток.
— Кто они?
— Люди, с ним работавшие. И его хорошие приятели.
— Зачем ему было убивать их?
— По всей видимости, чтобы убрать свидетелей. Которые могли разгласить опасную для него информацию.
— Какую?
— Мы незнаем.
— Вы уверены, что убийца он? Что это не сделал кто-нибудь другой?
— На баранке и дверцах машины, которой был сбит один из потерпевших, найдены его отпечатки пальцев. И на рукоятке ножа, которым убит второй потерпевший.
— Неужели мы ошибались?
— По всей видимости — да. По всей видимости, он не тот, за кого себя выдавал. Не мелкая сошка. Мелкие сошки не убивают в сутки по три человека. И не убивают так профессионально.
— Тогда кто он?
— Не исключено, что главная фигура. А тот, кого мы считали фигурой, — лишь пешка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60