..
— Объект вошел в подъезд, — доложили они.
— Проверьте, есть ли там запасный выход!
— Выход закрыт. Что нам делать?
— Ждать! Впрочем, нет... Проверьте подъезд. Пусть кто-нибудь один проверит. Только аккуратно!
— Есть проверить подъезд!
Один из оперативников, на ходу придумывая легенду про девушку Свету, живущую на четвертом этаже, зашел в подъезд. Поднялся по лестнице вплоть до верхнего этажа.
Объекта на лестнице не было! Ни на одном этаже. Зашедший в подъезд объект из подъезда пропал!
— Как пропал?! — поразился командир группы сыщиков. — Когда он вошел в подъезд?
— В семнадцать сорок три.
— Когда зашли вы?
— В семнадцать сорок восемь.
— Блокируйте подъезд! И соседние подъезды!
— Но мы вдвоем...
— Я вызываю подмогу.
Командир сыщиков вышел на своего непосредственного начальника:
— Мне нужны дополнительные силы...
— Куда тебе столько? У тебя же там чуть не...
— Мои люди засветились! Мне нужны новые лица. Очень срочно нужны!
— А ты не перестраховываешься?
— Нет. Мне кажется, мы имеем дело с профессионалом.
— Со шпионом, что ли?
— Можешь считать, что со шпионом!
Подмога прибыла очень быстро. Прибыла на трех машинах.
Одна, мебельный фургон, остановилась у крайнего подъезда, перегородив выход со двора. Из машины два под два метра «грузчика» вытащили диван, занесли его в подъезд.
С другой стороны подъехала аварийка теплосетей. Из нее выпрыгнули три «слесаря» в синих спецовках, с монтировками в руках и тоже вошли в подъезд. С обратной стороны дома, куда выходили окна, в скверике, на подстеленные газетки села компания сомнительного вида выпивох. Дружно вытащили из карманов одноразовые стаканчики, вскрыли бутылку водки, разломали булку хлеба, выпили, крякнули, закусили...
— Второй на месте.
— Четвертый на месте.
— Третий на исходных.
Теперь объекту деваться было некуда.
— Начинайте проверку подъездов, — приказал старший сыщик. — И дверей, ведущих на чердак. Он мог подняться на чердак.
Оперативники пробежали по подъездам.
— Докладывает Четвертый — у меня никого.
— Говорит Пятый. У меня — пусто.
Мужчины с объявлениями в подъездах не было. Ни в одном!
— Куда он опять мог...
— Может, пойдем чесом? — предложил кто-то из оперативников. — Вызовем участкового и под видом проверки документов...
— Нет. Не надо участкового. Надо работать тихо. Пока возможно — будем работать тихо! Лейтенанта Селиванову ко мне!..
Во второй и третий подъезды зашли женщины-агитаторы с листовками Партии Социального благополучия. И с микрофонами, вшитыми в воротнички блузок.
— Откройте, пожалуйста! Мы хотим вручить вам пригласительный билет на встречу с кандидатами Партии социального благополучия. По которому вы в воскресенье в пять часов в Доме культуры строителей сможете получить килограмм мяса, килограмм сахара и бутылку водки. Откройте, пожалуйста... Двери открывались.
Но за дверями были жильцы. Одни только жильцы!
— Сколько квартир проверили?
— Все, кроме восьми. Восемь — закрыты. Три стоят на сигнализации.
— Вызывайте вневедомственную охрану. На сработку вызывайте. Пусть проверят свои квартиры.
— Но они на сигнализации!
— Вот именно поэтому пусть и проверят!
— Неужели он мог?..
— Мог! Потому что это идеальное для него убежище! Оперативники недоуменно посмотрели на своего командира. Чудит командир! Как тот мужик мог открыть квартиры, закрытые на замки? И даже если открыл, как бы он мог обойти сигнализацию?..
— Вы что замерли? Приказа не поняли?
— Никак нет! Поняли! Вызываем!..
Милиция подъехала через десять минут. Вместе с пожарными машинами, газовой аварийкой и машинами «Скорой помощи».
— Убирай свою дуру с дороги! Быстро! — заорал с подножки командир пожарного расчета. — У нас второй номер! «Грузчики» мебельного фургона неуверенно оглянулись.
— У вас что, пожар?
— Это у вас — пожар! «Грузчики» сноваоглянулись.
Из окон подъезда третьего этажа, из двух квартир и из слуховых окон чердака валил густой черный дым. — Черт возьми!.. — Убирай быстро!
Пожарники включили сирены. Жильцы дома высунулись из окон.
— Горим! — истерически крикнул кто-то. — Спасайся кто может! А-а-а!!
Из окон первого этажа на клумбы упал первый матрас на него — телевизор.
— С дороги!
— С дороги! — заорали из машины «Скорой помощи».
— Ну — быстро! — гаркнули из подъехавшего милицейского «уазика».
«Грузчики» запрыгнули в кабину фургона, сдали назад.
Пожарные, медицинские и милицейские машины потянулись во двор. С другой стороны — другие пожарные и другие милицейские машины и газовая аварийка.
Теперь протиснуться во дворе было невозможно. Десяток машин маневрировали на узких тротуарах, обрывая бельевые веревки и сминая колесами детские песочницы. Пожарники раскатывали брезентовые рукава. Между ними, таща за собой вещи, сновали жильцы. Кто-то кричал:
— Миша! Миша! Ты где?..
Кто-то дико орал внутри дома. Милиционеры с автоматами нерешительно заглядывали в подъезд, косились на вещи, выносимые жильцами.
— У кого приступ? У кого приступ был? — спрашивали врачи, бросаясь к погорельцам.
— Какой, к чертовой бабушке, приступ! Горим мы!.. Из окна кухни одной из квартир грохнул несильный взрыв смешавшегося с воздухом пропана. Звякнули осколки выбитого, рассыпавшегося по двору стекла. Жильцы шарахнулись от дома.
Кто-то заверещал! Из пожарных стволов в окна ударили жесткие струи воды.
— Всем отойти от дома!
— Там ребенок! Ребенок остался!..
Все смешалось в огне, воде, криках и пожарных командах.
Все завертелось в карусели катастрофы.
Какая тут слежка!.. Оперативники метались среди жильцов, вглядывались в лица, спотыкались о раздувшиеся пожарные рукава, переругивались с милиционерами, оттеснявшими их от дома, отвлекались, помогая подтащить чьи-то вещи и поднести чьих-то детей...
Спокойным оставался только один человек — командир оперативной группы. Он не поверил в пожар, потому что знал о таких штучках. Потому что его учили не обращать на такие штучки внимания.
— Первый — Третьему, Шестому, Восьмому!.. Приказываю занять исходные возле дома семнадцать, дома двадцать один и дома сорок шесть по улице...
Старший сыщик отводил силы за внешнее кольцо пожара.
Он отрывался от суеты сотен людей, среди которых найти и опознать объект было невозможно. Он концентрировал силы на путях его возможного отхода.
— С ума съехал Первый, — судачили между собой оперативники. — Тут пожар, люди гибнут, а он...
Но исходные позиции занимали.
— Первый — всем! Отслеживать всех людей, выходящих из зоны. Всех! Вне зависимости от возраста!
Ну, точно тронулся...
Сыщики зашли в подъезды, встав у окон, выходящих на пожар, присели на дворовые скамейки...
— Смотреть в оба!
От горящего дома никто не шел. Все бежали к дому, боясь упустить дармовое зрелище.
— Третий, Шестой, Восьмой — что у вас нового?
— У меня пусто.
— Выходящих из дома нет.
— У меня тоже пока ничего похожего...
— В каком смысле «ничего похожего»? И что тогда непохожее? Кого ты видел?
— Только женщину с коляской.
— Какую женщину?
— Да я не рассмотрел. Она от дома бежала, плакала... И коляску катила...
— Ребенок кричал?
— Что? Какой ребенок?
— Ребенок в коляске кричал?
— Кажется, нет... Нет, он спал...
— Спал?!
Ребенок, вытаскиваемый из пожара, не мог спать в коляске! Хотя бы потому, что рядом кричали люди и надрывались сирены. Ребенок в коляске должен был орать...
— Ты видишь ее? Еще видишь?
— Да...
— Организуй сопровождение.
— Но она же... Она же баба!
— Плевать, что баба! Не спускай с нее глаз! Я иду к тебе! Старший сыщик рванул с места как молодой. Впервые за много лет он почувствовал азарт погони. Старая, провалявшаяся всю жизнь на диванах, но натасканная в щенячьем возрасте на дичь гончая вдруг взяла след.
— Где он?
— Кто он?
— Ну хорошо, она! Где она?
— Вон идет.
Женщина с коляской была женщиной. Она шла как женщина, смотрела в коляску как женщина, поправляла на себе одежду как женщина... Мужики так ходить, так смотреть и так поправлять одежду не умеют!
Эта женщина была, безусловно, женщиной!
Потому что ничем не напоминала мужчину. Разве только ростом.
Только ростом...
— Я проверю. Сам, — быстро сказал старший сыщик.
И побежал вперед. Не к женщине, далеко в обход, чтобы встретиться с ней, идя ей навстречу. Контакты на пересекающихся курсах вызывают меньше подозрений.
Он усмирил шаг. Восстановил дыхание. Надел на лицо удивленно-любопытствующее выражение. И побежал туда, откуда доносился вой сирен и столбами вверх поднимался дым.
«Пожар — это очень интересно! Очень интересно!» — повторял он про себя одну и ту же фразу, входя в образ прохожего-зеваки.
Поравнялся с женщиной.
— Вы оттуда? — быстро, почти не глядя на нее, спросил он.
Женщина кивнула.
— Там пожар? Пожар?!
Дернулся вперед, но затормозил, словно что-то вспомнив:
— Может, вам чем-нибудь помочь?
И только теперь взглянул на женщину прямо. Но все равно вскользь, зыркая глазами в сторону гораздо более интересного ему пожара.
Женщина замотала головой, и предложивший свои услуги мужчина радостно сорвался с места. Ему было невтерпеж посмотреть на пожирающий чужие квартиры огонь.
Старый сыщик сыграл свою роль блестяще. Как не смог бы сыграть никто из его подчиненных. И увидел больше, чем могли бы увидеть подчиненные. Потому что подчиненные никогда не учились отличать женские лица от загримированных под них мужских.
Вначале скользнуть взглядом по чужому лицу и чужой фигуре, чтобы увидеть и запечатлеть картинку в целом.
И уже в памяти быстро «просмотреть» детали. В первую очередь овал лица, подбородок, скулы, брови, уши, границу волос на лбу...
Овал лица твердый, рубленый. У женщин он более мягкий, даже если квадратный...
Брови мужские, с жестким и более толстым волосом...
Подбородок... Скулы...
Уши...
И еще сыщик «вспомнил» мертвый волос парика, не по размеру наспех наброшенную одежду, застегнутые на свежепроколотую дырку босоножки и в коляске накрытый одеяльцем продолговатый предмет, который не мог быть ребенком, но мог быть свернутым в рулон костюмом.
Это был он — объект.
— Третьему, Шестому, Восьмому... слежку снять! Всем сопровождать женщину с коляской.
Совершенно обалдевшие оперативники потянулись за женщиной с коляской...
— Ну что там? Нашли? — кричал в динамике радиостанции голос Начальника ФСБ.
— Так точно. Он переоделся в женщину.
— Ты же говорил, бороду наклеил!
— Это раньше. А теперь переоделся в женскую одежду!
— Вы что там, охренели?
— Никак нет, товарищ генерал! Он успел переодеться два раза!
— Вот что, Кубышкин, берите его и тащите сюда.
— Как брать? Товарищ генерал?..
— Так и брать! Живьем брать!
— Но...
— Отставить «но»! Приказываю арестовать эту бабу с бородой и доставить сюда!
— Есть доставить!
— Действуй...
«Так-то лучше будет! — злорадно подумал Начальник службы безопасности. — Так они его не упустят. А то уже было... И пусть кто-нибудь попробует возразить!»
Что, съел?! А то размечтался! Хотел на чужом горбу в рай въехать!.. Шалишь! Кто работал — тому и слава!
Тем более иного выхода не было! При другом варианте решения объект мог уйти!..
Задержанного доставили в КПЗ госбезопасности.
— Ну как он? — спросил генерал.
— Обычно. Ругается.
— Ну-ка давай его ко мне. Задержанного привели.
— Ну что, сам все скажешь? — предложил генерал.
— О чем вы?
— Например, вот об этом!
Генерал дотянулся, сорвал с головы задержанного женский парик.
— Ах это... — засмущался тот. — Дело в том, что у меня жена... Чтоб ее, проститутка! А строит добропорядочную даму.
— А в паспорте жены нет.
— Мы состоим в гражданском браке.
— И при чем здесь парик?
— При том, что я за ней следил. А чтобы она меня не узнала, надел парик!
— И юбку?
— И юбку.
— Дерьмо!
— Но я говорю правду!..
Задержанного допрашивали четыре часа, и все четыре часа он рассказывал о жене, ее любовниках и своем намерении их выследить и зарезать кухонным ножом.
И даже тогда рассказывал, когда два дюжих оперативника, уронив его на пол, пинали куда ни попадя, а потом прицельно носками ботинок по почкам.
— Ай! Ой! Мне больно! Я правду говорю!..
«Если он не расколется в течение суток, случится большая неприятность, — подумал генерал. — Поэтому он должен заговорить, чего бы это ему ни стоило!»
— Ну что? Расскажешь правду?
— Да! Только пусть они перестанут меня бить!
— Отойдите от него. Ну?
— У меня жена стерва из стерв...
— Продолжайте. Оперативники придвинулись.
— Не надо! Мне больно! Ой!..
— Ну что, будешь говорить?
— Буду! Это все из-за нее, гадины...
— Ты же без почек останешься, дурак! Ты же кровью мочиться будешь! Ну, говори?
— Она мне рога наставила!..
Клиент говорить отказывался. Клиент рассказывал про несуществующую жену. И, похоже, готов был рассказывать про нее еще день, два, три...
И черт бы с ним, но только этих дней не было! Были от силы часы. После которых цербер Хозяина сорвется с цепи, и тогда мало не покажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Объект вошел в подъезд, — доложили они.
— Проверьте, есть ли там запасный выход!
— Выход закрыт. Что нам делать?
— Ждать! Впрочем, нет... Проверьте подъезд. Пусть кто-нибудь один проверит. Только аккуратно!
— Есть проверить подъезд!
Один из оперативников, на ходу придумывая легенду про девушку Свету, живущую на четвертом этаже, зашел в подъезд. Поднялся по лестнице вплоть до верхнего этажа.
Объекта на лестнице не было! Ни на одном этаже. Зашедший в подъезд объект из подъезда пропал!
— Как пропал?! — поразился командир группы сыщиков. — Когда он вошел в подъезд?
— В семнадцать сорок три.
— Когда зашли вы?
— В семнадцать сорок восемь.
— Блокируйте подъезд! И соседние подъезды!
— Но мы вдвоем...
— Я вызываю подмогу.
Командир сыщиков вышел на своего непосредственного начальника:
— Мне нужны дополнительные силы...
— Куда тебе столько? У тебя же там чуть не...
— Мои люди засветились! Мне нужны новые лица. Очень срочно нужны!
— А ты не перестраховываешься?
— Нет. Мне кажется, мы имеем дело с профессионалом.
— Со шпионом, что ли?
— Можешь считать, что со шпионом!
Подмога прибыла очень быстро. Прибыла на трех машинах.
Одна, мебельный фургон, остановилась у крайнего подъезда, перегородив выход со двора. Из машины два под два метра «грузчика» вытащили диван, занесли его в подъезд.
С другой стороны подъехала аварийка теплосетей. Из нее выпрыгнули три «слесаря» в синих спецовках, с монтировками в руках и тоже вошли в подъезд. С обратной стороны дома, куда выходили окна, в скверике, на подстеленные газетки села компания сомнительного вида выпивох. Дружно вытащили из карманов одноразовые стаканчики, вскрыли бутылку водки, разломали булку хлеба, выпили, крякнули, закусили...
— Второй на месте.
— Четвертый на месте.
— Третий на исходных.
Теперь объекту деваться было некуда.
— Начинайте проверку подъездов, — приказал старший сыщик. — И дверей, ведущих на чердак. Он мог подняться на чердак.
Оперативники пробежали по подъездам.
— Докладывает Четвертый — у меня никого.
— Говорит Пятый. У меня — пусто.
Мужчины с объявлениями в подъездах не было. Ни в одном!
— Куда он опять мог...
— Может, пойдем чесом? — предложил кто-то из оперативников. — Вызовем участкового и под видом проверки документов...
— Нет. Не надо участкового. Надо работать тихо. Пока возможно — будем работать тихо! Лейтенанта Селиванову ко мне!..
Во второй и третий подъезды зашли женщины-агитаторы с листовками Партии Социального благополучия. И с микрофонами, вшитыми в воротнички блузок.
— Откройте, пожалуйста! Мы хотим вручить вам пригласительный билет на встречу с кандидатами Партии социального благополучия. По которому вы в воскресенье в пять часов в Доме культуры строителей сможете получить килограмм мяса, килограмм сахара и бутылку водки. Откройте, пожалуйста... Двери открывались.
Но за дверями были жильцы. Одни только жильцы!
— Сколько квартир проверили?
— Все, кроме восьми. Восемь — закрыты. Три стоят на сигнализации.
— Вызывайте вневедомственную охрану. На сработку вызывайте. Пусть проверят свои квартиры.
— Но они на сигнализации!
— Вот именно поэтому пусть и проверят!
— Неужели он мог?..
— Мог! Потому что это идеальное для него убежище! Оперативники недоуменно посмотрели на своего командира. Чудит командир! Как тот мужик мог открыть квартиры, закрытые на замки? И даже если открыл, как бы он мог обойти сигнализацию?..
— Вы что замерли? Приказа не поняли?
— Никак нет! Поняли! Вызываем!..
Милиция подъехала через десять минут. Вместе с пожарными машинами, газовой аварийкой и машинами «Скорой помощи».
— Убирай свою дуру с дороги! Быстро! — заорал с подножки командир пожарного расчета. — У нас второй номер! «Грузчики» мебельного фургона неуверенно оглянулись.
— У вас что, пожар?
— Это у вас — пожар! «Грузчики» сноваоглянулись.
Из окон подъезда третьего этажа, из двух квартир и из слуховых окон чердака валил густой черный дым. — Черт возьми!.. — Убирай быстро!
Пожарники включили сирены. Жильцы дома высунулись из окон.
— Горим! — истерически крикнул кто-то. — Спасайся кто может! А-а-а!!
Из окон первого этажа на клумбы упал первый матрас на него — телевизор.
— С дороги!
— С дороги! — заорали из машины «Скорой помощи».
— Ну — быстро! — гаркнули из подъехавшего милицейского «уазика».
«Грузчики» запрыгнули в кабину фургона, сдали назад.
Пожарные, медицинские и милицейские машины потянулись во двор. С другой стороны — другие пожарные и другие милицейские машины и газовая аварийка.
Теперь протиснуться во дворе было невозможно. Десяток машин маневрировали на узких тротуарах, обрывая бельевые веревки и сминая колесами детские песочницы. Пожарники раскатывали брезентовые рукава. Между ними, таща за собой вещи, сновали жильцы. Кто-то кричал:
— Миша! Миша! Ты где?..
Кто-то дико орал внутри дома. Милиционеры с автоматами нерешительно заглядывали в подъезд, косились на вещи, выносимые жильцами.
— У кого приступ? У кого приступ был? — спрашивали врачи, бросаясь к погорельцам.
— Какой, к чертовой бабушке, приступ! Горим мы!.. Из окна кухни одной из квартир грохнул несильный взрыв смешавшегося с воздухом пропана. Звякнули осколки выбитого, рассыпавшегося по двору стекла. Жильцы шарахнулись от дома.
Кто-то заверещал! Из пожарных стволов в окна ударили жесткие струи воды.
— Всем отойти от дома!
— Там ребенок! Ребенок остался!..
Все смешалось в огне, воде, криках и пожарных командах.
Все завертелось в карусели катастрофы.
Какая тут слежка!.. Оперативники метались среди жильцов, вглядывались в лица, спотыкались о раздувшиеся пожарные рукава, переругивались с милиционерами, оттеснявшими их от дома, отвлекались, помогая подтащить чьи-то вещи и поднести чьих-то детей...
Спокойным оставался только один человек — командир оперативной группы. Он не поверил в пожар, потому что знал о таких штучках. Потому что его учили не обращать на такие штучки внимания.
— Первый — Третьему, Шестому, Восьмому!.. Приказываю занять исходные возле дома семнадцать, дома двадцать один и дома сорок шесть по улице...
Старший сыщик отводил силы за внешнее кольцо пожара.
Он отрывался от суеты сотен людей, среди которых найти и опознать объект было невозможно. Он концентрировал силы на путях его возможного отхода.
— С ума съехал Первый, — судачили между собой оперативники. — Тут пожар, люди гибнут, а он...
Но исходные позиции занимали.
— Первый — всем! Отслеживать всех людей, выходящих из зоны. Всех! Вне зависимости от возраста!
Ну, точно тронулся...
Сыщики зашли в подъезды, встав у окон, выходящих на пожар, присели на дворовые скамейки...
— Смотреть в оба!
От горящего дома никто не шел. Все бежали к дому, боясь упустить дармовое зрелище.
— Третий, Шестой, Восьмой — что у вас нового?
— У меня пусто.
— Выходящих из дома нет.
— У меня тоже пока ничего похожего...
— В каком смысле «ничего похожего»? И что тогда непохожее? Кого ты видел?
— Только женщину с коляской.
— Какую женщину?
— Да я не рассмотрел. Она от дома бежала, плакала... И коляску катила...
— Ребенок кричал?
— Что? Какой ребенок?
— Ребенок в коляске кричал?
— Кажется, нет... Нет, он спал...
— Спал?!
Ребенок, вытаскиваемый из пожара, не мог спать в коляске! Хотя бы потому, что рядом кричали люди и надрывались сирены. Ребенок в коляске должен был орать...
— Ты видишь ее? Еще видишь?
— Да...
— Организуй сопровождение.
— Но она же... Она же баба!
— Плевать, что баба! Не спускай с нее глаз! Я иду к тебе! Старший сыщик рванул с места как молодой. Впервые за много лет он почувствовал азарт погони. Старая, провалявшаяся всю жизнь на диванах, но натасканная в щенячьем возрасте на дичь гончая вдруг взяла след.
— Где он?
— Кто он?
— Ну хорошо, она! Где она?
— Вон идет.
Женщина с коляской была женщиной. Она шла как женщина, смотрела в коляску как женщина, поправляла на себе одежду как женщина... Мужики так ходить, так смотреть и так поправлять одежду не умеют!
Эта женщина была, безусловно, женщиной!
Потому что ничем не напоминала мужчину. Разве только ростом.
Только ростом...
— Я проверю. Сам, — быстро сказал старший сыщик.
И побежал вперед. Не к женщине, далеко в обход, чтобы встретиться с ней, идя ей навстречу. Контакты на пересекающихся курсах вызывают меньше подозрений.
Он усмирил шаг. Восстановил дыхание. Надел на лицо удивленно-любопытствующее выражение. И побежал туда, откуда доносился вой сирен и столбами вверх поднимался дым.
«Пожар — это очень интересно! Очень интересно!» — повторял он про себя одну и ту же фразу, входя в образ прохожего-зеваки.
Поравнялся с женщиной.
— Вы оттуда? — быстро, почти не глядя на нее, спросил он.
Женщина кивнула.
— Там пожар? Пожар?!
Дернулся вперед, но затормозил, словно что-то вспомнив:
— Может, вам чем-нибудь помочь?
И только теперь взглянул на женщину прямо. Но все равно вскользь, зыркая глазами в сторону гораздо более интересного ему пожара.
Женщина замотала головой, и предложивший свои услуги мужчина радостно сорвался с места. Ему было невтерпеж посмотреть на пожирающий чужие квартиры огонь.
Старый сыщик сыграл свою роль блестяще. Как не смог бы сыграть никто из его подчиненных. И увидел больше, чем могли бы увидеть подчиненные. Потому что подчиненные никогда не учились отличать женские лица от загримированных под них мужских.
Вначале скользнуть взглядом по чужому лицу и чужой фигуре, чтобы увидеть и запечатлеть картинку в целом.
И уже в памяти быстро «просмотреть» детали. В первую очередь овал лица, подбородок, скулы, брови, уши, границу волос на лбу...
Овал лица твердый, рубленый. У женщин он более мягкий, даже если квадратный...
Брови мужские, с жестким и более толстым волосом...
Подбородок... Скулы...
Уши...
И еще сыщик «вспомнил» мертвый волос парика, не по размеру наспех наброшенную одежду, застегнутые на свежепроколотую дырку босоножки и в коляске накрытый одеяльцем продолговатый предмет, который не мог быть ребенком, но мог быть свернутым в рулон костюмом.
Это был он — объект.
— Третьему, Шестому, Восьмому... слежку снять! Всем сопровождать женщину с коляской.
Совершенно обалдевшие оперативники потянулись за женщиной с коляской...
— Ну что там? Нашли? — кричал в динамике радиостанции голос Начальника ФСБ.
— Так точно. Он переоделся в женщину.
— Ты же говорил, бороду наклеил!
— Это раньше. А теперь переоделся в женскую одежду!
— Вы что там, охренели?
— Никак нет, товарищ генерал! Он успел переодеться два раза!
— Вот что, Кубышкин, берите его и тащите сюда.
— Как брать? Товарищ генерал?..
— Так и брать! Живьем брать!
— Но...
— Отставить «но»! Приказываю арестовать эту бабу с бородой и доставить сюда!
— Есть доставить!
— Действуй...
«Так-то лучше будет! — злорадно подумал Начальник службы безопасности. — Так они его не упустят. А то уже было... И пусть кто-нибудь попробует возразить!»
Что, съел?! А то размечтался! Хотел на чужом горбу в рай въехать!.. Шалишь! Кто работал — тому и слава!
Тем более иного выхода не было! При другом варианте решения объект мог уйти!..
Задержанного доставили в КПЗ госбезопасности.
— Ну как он? — спросил генерал.
— Обычно. Ругается.
— Ну-ка давай его ко мне. Задержанного привели.
— Ну что, сам все скажешь? — предложил генерал.
— О чем вы?
— Например, вот об этом!
Генерал дотянулся, сорвал с головы задержанного женский парик.
— Ах это... — засмущался тот. — Дело в том, что у меня жена... Чтоб ее, проститутка! А строит добропорядочную даму.
— А в паспорте жены нет.
— Мы состоим в гражданском браке.
— И при чем здесь парик?
— При том, что я за ней следил. А чтобы она меня не узнала, надел парик!
— И юбку?
— И юбку.
— Дерьмо!
— Но я говорю правду!..
Задержанного допрашивали четыре часа, и все четыре часа он рассказывал о жене, ее любовниках и своем намерении их выследить и зарезать кухонным ножом.
И даже тогда рассказывал, когда два дюжих оперативника, уронив его на пол, пинали куда ни попадя, а потом прицельно носками ботинок по почкам.
— Ай! Ой! Мне больно! Я правду говорю!..
«Если он не расколется в течение суток, случится большая неприятность, — подумал генерал. — Поэтому он должен заговорить, чего бы это ему ни стоило!»
— Ну что? Расскажешь правду?
— Да! Только пусть они перестанут меня бить!
— Отойдите от него. Ну?
— У меня жена стерва из стерв...
— Продолжайте. Оперативники придвинулись.
— Не надо! Мне больно! Ой!..
— Ну что, будешь говорить?
— Буду! Это все из-за нее, гадины...
— Ты же без почек останешься, дурак! Ты же кровью мочиться будешь! Ну, говори?
— Она мне рога наставила!..
Клиент говорить отказывался. Клиент рассказывал про несуществующую жену. И, похоже, готов был рассказывать про нее еще день, два, три...
И черт бы с ним, но только этих дней не было! Были от силы часы. После которых цербер Хозяина сорвется с цепи, и тогда мало не покажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60