Герцог Холо Амптра и его рыцари отбивали атаки с большим уроном для противника.
Арива отказалась дать унести себя во дворец. Она не ушла дальше верхней площадки лестницы, ведущей в большой зал, откуда могла наблюдать за боем во дворе. Олио позвали исцелить ее, но Арива ему не позволила.
– Рана не смертельна, – заявила она. – И для меня будет позорно исцелять эту рану, когда столько моих подданных должны страдать вообще без всякой надежды.
– Сестра, я не могу исцелить все раны; ты знаешь, что со мной случилось, когда я в последний раз взялся за это. Но ты же королева. Ты нужна людям целой и…
– Нет, брат. Им нужна целая Гренда-Лир.
И она не желала этого обсуждать, даже когда Олио поддержал своими мольбами Эдейтор Фэнхоу, обещая позаботиться, чтобы Олио нисколько не пострадал.
Арива не отпускала от себя Чариону. Чариона не пролила слез из-за смерти Галена и не убеждала себя, что он мог уцелеть в бою за ворота, но Арива видела, что горе ее глубоко. Во время затишья в бою они рассказали о случившемся старому герцогу Амптре. Тот мрачно кивнул и вернулся к своим рыцарям, но будто состарился еще на десять лет.
– Что теперь будет? – спросил у Аривы Олио.
– Будем ждать Линана, – ответила Арива. – Не знаю, какие у него планы, но знаю, что нам не устоять перед ним. – Она посмотрела на брата и печально сказала: – Я потеряла королевство.
Линан оставался около стены почти до заката. Участие в сражении настолько разбередило его рану, что он почти не мог ходить. Коригана доложила, что за исключением дворца город целиком в его власти.
– Нам известно, кто во дворце? – спросил он.
– Мы знаем, что Ариву забрали туда, – ответила Коригана, – и что его все еще защищают некоторые рыцари. Часть дворца сожжена. Мы не знаем, кто в нем жив, а кто нет. Возможно, Ариву убили в бою.
– Давай поднажмем, – сказал Линан. – Подать мне лошадь.
К нему привели кобылу и помогли ему подняться в седло. Вместе с Кориганой, Эйджером и Гудоном он поехал ко дворцу. По пути он увидел, что четты сделали с теми, кто оказывал им сопротивление, и это сильно опечалило его. Он видел, как кендрийцы смотрели на него, когда он проезжал мимо, видел страх на лицах, и это тоже вызывало у него печаль. И все же когда он наконец добрался до дворца, из которого бежал в ночь убийства Береймы, то обнаружил, что не испытывает вообще ничего. Впечатление было такое, словно все, произошедшее с тех пор, случилось с кем-то другим. Никакой радости победы – только крайняя усталость. Путь во двор преграждали четтские лучники, никого не впуская туда и не выпуская оттуда. Когда они увидели подъезжающего Линана, один из них подошел доложить.
– Там осталось несколько рыцарей, ваше величество, и руководит ими Арива. Мы можем покончить с ними еще одной атакой, я в этом уверен.
Линан осторожно спешился и подошел ко входу, окруженный тут же подбежавшими Краснорукими. Над срезом стены виднелись крыши дворца. Из западного крыла в небо подымался столб черного дыма. Это горит церковная библиотека, печально подумал он. Улицы перед стеной усеяли тела гвардейцев и рыцарей. Погибших четтов уже унесли их товарищи. Он слышал жужжание мух и крики дерущихся над падалью чаек. А над ними парили пустельги, иногда пикирующие вниз перехватить лакомые кусочки.
– Вот чем мы стали, – вслух произнес он. Коригана подъехала к нему и, спешившись, встала рядом.
– Линан, твоя армия готова к последнему рывку, – сказала она. – Как ты и хотел.
– Не думаю, что мне нужна для завершения помощь армии, – медленно проговорил он. – Враг… моя сестра… должна понимать, что все кончено.
– Но она же королева, занимающая твой трон! – напомнила ему Коригана, удивленная переменой настроения Линана. – Пока она жива, ты не можешь быть королем!
«А я хочу именно этого, не так ли?» – спросил он себя. Разве не за его дело погибли Камаль, Дженроза и сотни четтов? И разве не решил он, когда двинулся из Океанов Травы обратно на восток, что дело его – завоевать трон Гренды-Лир? Или все эти люди, все, кто ему дорог, погибли напрасно?
Но он все еще колебался. Коригана встала перед ними и взяла его лицо в ладони.
– Так же уверенно, как о том, что я люблю тебя, а ты любишь меня, от всего сердца говорю тебе: я бы хотела, чтобы можно было как-то иначе закончить все это. Но я не верю, что будущее способно вынести груз и Аривы, и тебя самого. Вдвоем вы разорвете континент на части.
Он кивнул и судорожно перевел дух.
– Пора. – Он вернулся к своей лошади и поднялся в седло. Вынув из ножен саблю, он сжал ее правой рукой, на левую намотав узду. Коригана, Эйджер и Гудон заняли свои места по обе стороны от него.
Эйджер прочистил горло.
– Линан, перед первой битвой, которую мы дали на востоке, я спросил тебя, готов ли ты к тому, что грядет потом. И теперь я спрашиваю тебя снова.
На этот раз Линан ответил правдиво.
– Не знаю, – сказал он.
Эйджер пожал плечами.
– Именно так я и думал.
Он посмотрел на друзей, и его вдруг охватило нежданное горе, которого он сперва не понял, а затем догадался: оно вызвано тем, что здесь с ними нет Камаля с Дженрозой. Здесь – в самом конце, где им следовало быть.
– А, да пошло оно все! – ругнулся Эйджер. – Отдавай приказ, Линан.
Линан поднял саблю. Краснорукие обнажили оружие, стрелки перед входом во двор натянули луки.
– Давай! – крикнул принц и пришпорил лошадь, пустив ее с места в галоп.
Для Олио атака началась с града стрел – черных стрел, которые поднялись над стеной и рухнули, стуча по камню и доспехам.
– Помогите мне встать, – приказала Арива.
Олио с Чарионой положили руки королевы себе на плечи, поднимая ее на ноги. Она охнула от боли, а затем убрала руки с их плеч.
– Теперь со мной все прекрасно, – заявила она. – Позаботьтесь о себе.
Все трое обнажили мечи. Стоящие перед ними рыцари приготовили собственное оружие, и лязг их доспехов эхом разнесся по двору.
Еще один залп стрел – а затем явилась кавалерия во главе с самым младшим из Розетемов, бледным, хрупким и переполненным страшной яростью.
Едва завидев брата, Олио вспомнил его, и потрясение от этого просто парализовало принца.
Когда его лошадь ворвалась во двор, Линан плакал. Слезы туманили его взор, а ярость переполняла сердце. Он врезался в первый ряд рыцарей, отправив нескольких наземь и обрушив саблю на чей-то шлем с такой силой, что она прогнула металл и сокрушила укрытую под ним голову. И почти сразу же его лошадь сразили; она пала на колени, уже мертвая. Линан изо всех сил пытался высвободить ноги из стремян. Какой-то бедный рыцарь, облаченный лишь в кольчугу и шлем-горшок, бросился на него с топором. Линан отразил первый размашистый удар, высвободил правую ногу, увернулся от второго удара, высвободил левую ногу, отбил третий удар и пнул рыцаря между ног, а когда тот упал, сабля Линана полоснула противника по бедрам. Рыцарь завопил и принялся кататься от боли. Не обращая больше на него внимания, Линан бросился на противника, вооруженного получше, умело орудующего длинным мечом; перед ним уже лежало трое убитых Красноруких. Но Гудон опередил Линана и, нырнув под меч достающего дальше врага, ударил рыцаря острием гладиуса прямо в лицо. Тот проглотил острие гудоновского меча и рухнул, взметнув фонтан крови.
На Линана напал еще один рыцарь с боевым топором, но прежде, чем он успел нанести удар, на него насели, рубя, двое Красноруких. Линан двинулся дальше так, словно был частью неудержимого потока; его Краснорукие сметали немногих оставшихся защитников. Когда рыцари, защищая свою королеву, отступили к лестнице перед большим залом, двор был уже скользким от крови. Арива и двое ее спутников не стали дожидаться атаки, а бросились вниз по лестнице в сечу. Линан пытался добраться до сестры, но рыцари кинулись к нему, преграждая путь, размахивая мечами и затянутыми в кольчужные перчатки кулаками. Линан спрашивал себя, закончится ли вообще когда-нибудь эта битва. Он вдыхал воздух, ставший влажным от крови; ноздри его наполнил запах раскаленного металла клинков и доспехов. Он поскользнулся и, падая, инстинктивно выставил перед собой руки. Пальцы его угодили в лицо мертвого рыцаря. Испытывая тошноту, он с трудом поднялся на ноги и сообразил, что бой прекратился.
Все кончено, подумал он, а затем понял, что это не так. Просто обе стороны отступили друг от друга передохнуть. Четтские воины стояли, опираясь на оружие, тяжело дыша, как собаки, пытаясь наполнить легкие чистым воздухом. Уцелевшие рыцари, дышащие еще тяжелей, отошли к лестнице, продолжая заслонять Ариву.
После Линан так и не понял, что же заставило его это сделать, но он поднял голову и крикнул сестре:
– Сдавайся!
Во дворе все смолкло; затихло даже тяжелое дыхание. Линан шагнул вперед, не волнуясь о собственной безопасности.
– Арива, сдавайся!
Все взгляды устремились на королеву. Все ждали ее ответа.
Олио сражался, не понимая, как он это делает. Он узнавал движения, которые усвоил на тренировках, но по-настоящему не управлял ими. Отбивая и парируя удары, уворачиваясь, когда надо, и разя, когда возможно, он не мог избавиться от нахлынувших воспоминаний о Линане, когда тот был мальчиком, а потом юношей. После пробуждения от своего безумия он ничего не помнил о Линане и не испытывал к нему никаких чувств за исключением своего рода абстрактного отвращения из-за его нападения на Гренду-Лир; но при виде Линана во плоти вернулись его настоящие чувства, и он осознал, что любит этого человека, этого бледного демона, который пытался убить их сестру.
А затем он оказался на лестнице, ведущей в большой зал, заслоняя стоящую за спиной сестру, и в бою наступило неожиданное затишье. Рыцари столпились перед ним, а Чариона протолкалась и встала справа от него.
– Сдавайся!
Его брат выступил из толпы своих красноруких четтов.
– Арива, сдавайся!
Он оглянулся через плечо и увидел нерешительность на лице сестры. А затем она выкрикнула в ответ:
– Я королева Гренды-Лир! Я поклялась защищать трон!
– Ты его защитила, сестра, но больше ничего не можешь сделать. Сдайся, признай меня королем – и всех вас пощадят. Я клянусь в этом.
Олио ощутил внезапную надежду, что она примет предложение о капитуляции. Он не хотел, чтобы она погибла. Не хотел, чтобы ему пришлось пытаться убить Линана. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Он бросал взгляды то на Линана, то на Ариву, и увидел, что выражение лица сестры меняется, увидел, как решимость сменяется крайней усталостью, и увидел надежду в глазах Линана. А затем он увидел четтку – высокую и с царственной осанкой. Она двинулась вглубь толпы, и четты расступались перед ней, кланяясь. Она шагала решительной, напряженной походкой. Он почувствовал, как Ключ Сердца греет ему кожу, и увидел, что он окружен нимбом голубого света. Поглядев на родных, Олио заметил, что Ключи его сестры и брата тоже пылают, словно предвкушая, что наконец снова соединятся. Четтка что-то сказала одному из лучников – и стрелок поднял лук, уже со стрелой в тетиве.
– Нет, – произнес Олио, а затем повторил громче: – Нет!
Все взгляды обратились к нему, и он указал на лучника – но слишком поздно.
Эйджер не мог поверить своим ушам. «Почему сейчас, Линан? – терялся в догадках он. – Слишком многое произошло. Слишком много призраков стоит между тобой и сестрой, чтобы мир между вами хоть что-то значил».
И все же он на миг понадеялся, что она таки капитулирует, что эта бойня может прекратиться. А затем он услышал, как стоящая перед ней фигурка кричит «Нет!» – и узнал Олио. Принц показывал на задние ряды четтов, и Эйджер оглянулся через плечо, но был слишком невысок, чтобы увидеть поверх голов толпы. Он услышал потрясенный крик стоящих впереди него и повернулся обратно. Сперва он даже не понял, что же случилось. Королева сделала шаг вперед и остановилась. Вот тут-то он и увидел торчащую у нее из груди стрелу. Она пронзила Ключ Скипетра и ее сердце. Глаза Аривы широко раскрылись, словно от удивления. Меч выпал из ее руки и лязгнул о ступеньки.
Олио и невысокая женщина в доспехах потянулись схватить ее за руки, но она тяжело упала навзничь.
Какой-то миг ничего не происходило, а затем рыцари все как один взревели от ярости и ненависти и бросились вперед.
Эйджер едва успел вовремя среагировать. Он прыгнул вперед, чтобы защитить Линана, но Гудон и несколько Красноруких опередили его.
Неистовая ярость атаки заставила четтов попятиться, но они ничуть не уступали рыцарям в умении драться, их было больше – и рыцарей постепенно, неуклонно зарубали на месте. Между Эйджером и лестницей появился просвет. Он увидел склонившихся над Аривой Олио и невысокую женщину, в которой узнал теперь королеву Чариону, и побежал вперед. Чариона услышала его топот и подняла меч, но он отбил его в сторону, а затем врезал ей кулаком в челюсть. Она упала навзничь, потеряв сознание. Олио повернулся к нему – и глаза его расширились, когда он узнал Эйджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Арива отказалась дать унести себя во дворец. Она не ушла дальше верхней площадки лестницы, ведущей в большой зал, откуда могла наблюдать за боем во дворе. Олио позвали исцелить ее, но Арива ему не позволила.
– Рана не смертельна, – заявила она. – И для меня будет позорно исцелять эту рану, когда столько моих подданных должны страдать вообще без всякой надежды.
– Сестра, я не могу исцелить все раны; ты знаешь, что со мной случилось, когда я в последний раз взялся за это. Но ты же королева. Ты нужна людям целой и…
– Нет, брат. Им нужна целая Гренда-Лир.
И она не желала этого обсуждать, даже когда Олио поддержал своими мольбами Эдейтор Фэнхоу, обещая позаботиться, чтобы Олио нисколько не пострадал.
Арива не отпускала от себя Чариону. Чариона не пролила слез из-за смерти Галена и не убеждала себя, что он мог уцелеть в бою за ворота, но Арива видела, что горе ее глубоко. Во время затишья в бою они рассказали о случившемся старому герцогу Амптре. Тот мрачно кивнул и вернулся к своим рыцарям, но будто состарился еще на десять лет.
– Что теперь будет? – спросил у Аривы Олио.
– Будем ждать Линана, – ответила Арива. – Не знаю, какие у него планы, но знаю, что нам не устоять перед ним. – Она посмотрела на брата и печально сказала: – Я потеряла королевство.
Линан оставался около стены почти до заката. Участие в сражении настолько разбередило его рану, что он почти не мог ходить. Коригана доложила, что за исключением дворца город целиком в его власти.
– Нам известно, кто во дворце? – спросил он.
– Мы знаем, что Ариву забрали туда, – ответила Коригана, – и что его все еще защищают некоторые рыцари. Часть дворца сожжена. Мы не знаем, кто в нем жив, а кто нет. Возможно, Ариву убили в бою.
– Давай поднажмем, – сказал Линан. – Подать мне лошадь.
К нему привели кобылу и помогли ему подняться в седло. Вместе с Кориганой, Эйджером и Гудоном он поехал ко дворцу. По пути он увидел, что четты сделали с теми, кто оказывал им сопротивление, и это сильно опечалило его. Он видел, как кендрийцы смотрели на него, когда он проезжал мимо, видел страх на лицах, и это тоже вызывало у него печаль. И все же когда он наконец добрался до дворца, из которого бежал в ночь убийства Береймы, то обнаружил, что не испытывает вообще ничего. Впечатление было такое, словно все, произошедшее с тех пор, случилось с кем-то другим. Никакой радости победы – только крайняя усталость. Путь во двор преграждали четтские лучники, никого не впуская туда и не выпуская оттуда. Когда они увидели подъезжающего Линана, один из них подошел доложить.
– Там осталось несколько рыцарей, ваше величество, и руководит ими Арива. Мы можем покончить с ними еще одной атакой, я в этом уверен.
Линан осторожно спешился и подошел ко входу, окруженный тут же подбежавшими Краснорукими. Над срезом стены виднелись крыши дворца. Из западного крыла в небо подымался столб черного дыма. Это горит церковная библиотека, печально подумал он. Улицы перед стеной усеяли тела гвардейцев и рыцарей. Погибших четтов уже унесли их товарищи. Он слышал жужжание мух и крики дерущихся над падалью чаек. А над ними парили пустельги, иногда пикирующие вниз перехватить лакомые кусочки.
– Вот чем мы стали, – вслух произнес он. Коригана подъехала к нему и, спешившись, встала рядом.
– Линан, твоя армия готова к последнему рывку, – сказала она. – Как ты и хотел.
– Не думаю, что мне нужна для завершения помощь армии, – медленно проговорил он. – Враг… моя сестра… должна понимать, что все кончено.
– Но она же королева, занимающая твой трон! – напомнила ему Коригана, удивленная переменой настроения Линана. – Пока она жива, ты не можешь быть королем!
«А я хочу именно этого, не так ли?» – спросил он себя. Разве не за его дело погибли Камаль, Дженроза и сотни четтов? И разве не решил он, когда двинулся из Океанов Травы обратно на восток, что дело его – завоевать трон Гренды-Лир? Или все эти люди, все, кто ему дорог, погибли напрасно?
Но он все еще колебался. Коригана встала перед ними и взяла его лицо в ладони.
– Так же уверенно, как о том, что я люблю тебя, а ты любишь меня, от всего сердца говорю тебе: я бы хотела, чтобы можно было как-то иначе закончить все это. Но я не верю, что будущее способно вынести груз и Аривы, и тебя самого. Вдвоем вы разорвете континент на части.
Он кивнул и судорожно перевел дух.
– Пора. – Он вернулся к своей лошади и поднялся в седло. Вынув из ножен саблю, он сжал ее правой рукой, на левую намотав узду. Коригана, Эйджер и Гудон заняли свои места по обе стороны от него.
Эйджер прочистил горло.
– Линан, перед первой битвой, которую мы дали на востоке, я спросил тебя, готов ли ты к тому, что грядет потом. И теперь я спрашиваю тебя снова.
На этот раз Линан ответил правдиво.
– Не знаю, – сказал он.
Эйджер пожал плечами.
– Именно так я и думал.
Он посмотрел на друзей, и его вдруг охватило нежданное горе, которого он сперва не понял, а затем догадался: оно вызвано тем, что здесь с ними нет Камаля с Дженрозой. Здесь – в самом конце, где им следовало быть.
– А, да пошло оно все! – ругнулся Эйджер. – Отдавай приказ, Линан.
Линан поднял саблю. Краснорукие обнажили оружие, стрелки перед входом во двор натянули луки.
– Давай! – крикнул принц и пришпорил лошадь, пустив ее с места в галоп.
Для Олио атака началась с града стрел – черных стрел, которые поднялись над стеной и рухнули, стуча по камню и доспехам.
– Помогите мне встать, – приказала Арива.
Олио с Чарионой положили руки королевы себе на плечи, поднимая ее на ноги. Она охнула от боли, а затем убрала руки с их плеч.
– Теперь со мной все прекрасно, – заявила она. – Позаботьтесь о себе.
Все трое обнажили мечи. Стоящие перед ними рыцари приготовили собственное оружие, и лязг их доспехов эхом разнесся по двору.
Еще один залп стрел – а затем явилась кавалерия во главе с самым младшим из Розетемов, бледным, хрупким и переполненным страшной яростью.
Едва завидев брата, Олио вспомнил его, и потрясение от этого просто парализовало принца.
Когда его лошадь ворвалась во двор, Линан плакал. Слезы туманили его взор, а ярость переполняла сердце. Он врезался в первый ряд рыцарей, отправив нескольких наземь и обрушив саблю на чей-то шлем с такой силой, что она прогнула металл и сокрушила укрытую под ним голову. И почти сразу же его лошадь сразили; она пала на колени, уже мертвая. Линан изо всех сил пытался высвободить ноги из стремян. Какой-то бедный рыцарь, облаченный лишь в кольчугу и шлем-горшок, бросился на него с топором. Линан отразил первый размашистый удар, высвободил правую ногу, увернулся от второго удара, высвободил левую ногу, отбил третий удар и пнул рыцаря между ног, а когда тот упал, сабля Линана полоснула противника по бедрам. Рыцарь завопил и принялся кататься от боли. Не обращая больше на него внимания, Линан бросился на противника, вооруженного получше, умело орудующего длинным мечом; перед ним уже лежало трое убитых Красноруких. Но Гудон опередил Линана и, нырнув под меч достающего дальше врага, ударил рыцаря острием гладиуса прямо в лицо. Тот проглотил острие гудоновского меча и рухнул, взметнув фонтан крови.
На Линана напал еще один рыцарь с боевым топором, но прежде, чем он успел нанести удар, на него насели, рубя, двое Красноруких. Линан двинулся дальше так, словно был частью неудержимого потока; его Краснорукие сметали немногих оставшихся защитников. Когда рыцари, защищая свою королеву, отступили к лестнице перед большим залом, двор был уже скользким от крови. Арива и двое ее спутников не стали дожидаться атаки, а бросились вниз по лестнице в сечу. Линан пытался добраться до сестры, но рыцари кинулись к нему, преграждая путь, размахивая мечами и затянутыми в кольчужные перчатки кулаками. Линан спрашивал себя, закончится ли вообще когда-нибудь эта битва. Он вдыхал воздух, ставший влажным от крови; ноздри его наполнил запах раскаленного металла клинков и доспехов. Он поскользнулся и, падая, инстинктивно выставил перед собой руки. Пальцы его угодили в лицо мертвого рыцаря. Испытывая тошноту, он с трудом поднялся на ноги и сообразил, что бой прекратился.
Все кончено, подумал он, а затем понял, что это не так. Просто обе стороны отступили друг от друга передохнуть. Четтские воины стояли, опираясь на оружие, тяжело дыша, как собаки, пытаясь наполнить легкие чистым воздухом. Уцелевшие рыцари, дышащие еще тяжелей, отошли к лестнице, продолжая заслонять Ариву.
После Линан так и не понял, что же заставило его это сделать, но он поднял голову и крикнул сестре:
– Сдавайся!
Во дворе все смолкло; затихло даже тяжелое дыхание. Линан шагнул вперед, не волнуясь о собственной безопасности.
– Арива, сдавайся!
Все взгляды устремились на королеву. Все ждали ее ответа.
Олио сражался, не понимая, как он это делает. Он узнавал движения, которые усвоил на тренировках, но по-настоящему не управлял ими. Отбивая и парируя удары, уворачиваясь, когда надо, и разя, когда возможно, он не мог избавиться от нахлынувших воспоминаний о Линане, когда тот был мальчиком, а потом юношей. После пробуждения от своего безумия он ничего не помнил о Линане и не испытывал к нему никаких чувств за исключением своего рода абстрактного отвращения из-за его нападения на Гренду-Лир; но при виде Линана во плоти вернулись его настоящие чувства, и он осознал, что любит этого человека, этого бледного демона, который пытался убить их сестру.
А затем он оказался на лестнице, ведущей в большой зал, заслоняя стоящую за спиной сестру, и в бою наступило неожиданное затишье. Рыцари столпились перед ним, а Чариона протолкалась и встала справа от него.
– Сдавайся!
Его брат выступил из толпы своих красноруких четтов.
– Арива, сдавайся!
Он оглянулся через плечо и увидел нерешительность на лице сестры. А затем она выкрикнула в ответ:
– Я королева Гренды-Лир! Я поклялась защищать трон!
– Ты его защитила, сестра, но больше ничего не можешь сделать. Сдайся, признай меня королем – и всех вас пощадят. Я клянусь в этом.
Олио ощутил внезапную надежду, что она примет предложение о капитуляции. Он не хотел, чтобы она погибла. Не хотел, чтобы ему пришлось пытаться убить Линана. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Он бросал взгляды то на Линана, то на Ариву, и увидел, что выражение лица сестры меняется, увидел, как решимость сменяется крайней усталостью, и увидел надежду в глазах Линана. А затем он увидел четтку – высокую и с царственной осанкой. Она двинулась вглубь толпы, и четты расступались перед ней, кланяясь. Она шагала решительной, напряженной походкой. Он почувствовал, как Ключ Сердца греет ему кожу, и увидел, что он окружен нимбом голубого света. Поглядев на родных, Олио заметил, что Ключи его сестры и брата тоже пылают, словно предвкушая, что наконец снова соединятся. Четтка что-то сказала одному из лучников – и стрелок поднял лук, уже со стрелой в тетиве.
– Нет, – произнес Олио, а затем повторил громче: – Нет!
Все взгляды обратились к нему, и он указал на лучника – но слишком поздно.
Эйджер не мог поверить своим ушам. «Почему сейчас, Линан? – терялся в догадках он. – Слишком многое произошло. Слишком много призраков стоит между тобой и сестрой, чтобы мир между вами хоть что-то значил».
И все же он на миг понадеялся, что она таки капитулирует, что эта бойня может прекратиться. А затем он услышал, как стоящая перед ней фигурка кричит «Нет!» – и узнал Олио. Принц показывал на задние ряды четтов, и Эйджер оглянулся через плечо, но был слишком невысок, чтобы увидеть поверх голов толпы. Он услышал потрясенный крик стоящих впереди него и повернулся обратно. Сперва он даже не понял, что же случилось. Королева сделала шаг вперед и остановилась. Вот тут-то он и увидел торчащую у нее из груди стрелу. Она пронзила Ключ Скипетра и ее сердце. Глаза Аривы широко раскрылись, словно от удивления. Меч выпал из ее руки и лязгнул о ступеньки.
Олио и невысокая женщина в доспехах потянулись схватить ее за руки, но она тяжело упала навзничь.
Какой-то миг ничего не происходило, а затем рыцари все как один взревели от ярости и ненависти и бросились вперед.
Эйджер едва успел вовремя среагировать. Он прыгнул вперед, чтобы защитить Линана, но Гудон и несколько Красноруких опередили его.
Неистовая ярость атаки заставила четтов попятиться, но они ничуть не уступали рыцарям в умении драться, их было больше – и рыцарей постепенно, неуклонно зарубали на месте. Между Эйджером и лестницей появился просвет. Он увидел склонившихся над Аривой Олио и невысокую женщину, в которой узнал теперь королеву Чариону, и побежал вперед. Чариона услышала его топот и подняла меч, но он отбил его в сторону, а затем врезал ей кулаком в челюсть. Она упала навзничь, потеряв сознание. Олио повернулся к нему – и глаза его расширились, когда он узнал Эйджера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71