– Если смогу удовлетворить ее.
– Мы с моими рыцарями можем уже через сутки снова экипироваться доспехами, а потом потребуется всего два дня быстрой езды до места, где собирается Великая Армия. Если вы отдадите…
– Читаю ваши мысли, Гален Амптра, но нет. Ваша численность сейчас настолько невелика, что, какую бы доблесть вы ни проявили, ваше присутствие или отсутствие на поле боя не окажет серьезного влияния на исход битвы; однако если Линан и его армия все же доберутся до Кендры, ваше присутствие здесь может оказаться решающим.
Гален не мог скрыть разочарования, но кивнул.
– Как пожелаете.
Когда они уже выходили, Арива сказала:
– Гален, мне трудно примириться с Двадцатью Домами, так как они издавна были врагами моей матери и – как я считала – моими, но в их числе явно есть некоторые, кого я могла бы назвать друзьями.
– Возможно, у вас больше друзей в Двадцати Домах, чем вам известно, ваше величество, – ответил Гален.
На море было темно и холодно. «Плавный Прилив» был, на вкус Деджануса, мал и слишком легко качался на любой волне. Его экипаж из десяти матросов с привычной легкостью управлялся с единственным латинским парусом и шкотами, но не мог уделять много времени коннетаблю, так как ночные плавания никогда не бывали вполне безопасными, как бы убедителен ни был капитан, говоря, что знает маршрут.
Предоставленный почти исключительно самому себе, Деджанус сидел за рубкой, которая все плаванье защищала его от основных брызг, вставая только для того, чтобы облегчиться за борт; когда он первый раз отправился помочиться, то чуть не споткнулся о вельс, в силу чего опорожнил в бурлящие волны не только мочевой пузырь, но и желудок.
К тому времени, когда «Плавный Прилив» причаливал к пристани рыбацкой деревушки в южной Чандре, до восхода солнца оставался еще час, и Деджанус увидел, что его никто не встречает. Как только пинасса причалила, он тут же сошел с корабля, даже не подумав отблагодарить капитана и экипаж за быструю и безопасную доставку на место. Они про себя выругались в его адрес, а затем принялись выгружать остальной груз.
Деджанус прошел в деревню, направляясь к зданию, которое с виду больше всего походило на местный эквивалент таверны. Дверь оказалась запертой. Он барабанил в нее до тех пор, пока та чуть не приоткрылась. Выглянувший в щель заспанный старик потребовал объяснить, кто это колотит в дверь в такой час. Применив силу, Деджанус распахнул дверь, заставив старика растянуться на полу. Зайдя, коннетабль увидел длинную трактирную стойку, показавшую ему, что он угадал верно. В камине напротив стойки все еще жарко пылал огонь.
– Меня зовут генерал Деджанус, – бросил он. – Есть здесь кто-нибудь из моих офицеров?
– Один, ваше могущество, – залебезил трактирщик. – Он прибыл вчера поздно ночью…
Деджанус поднял старика за шиворот ночной рубашки.
– Ты сейчас сделаешь три вещи. Во-первых, принесешь мне горячего вина. Во-вторых, разбудишь того офицера и скажешь ему немедля явиться ко мне. И в-третьих, приготовишь мне завтрак. Я очень проголодался.
– Да, ваше могущество! – поклонился старик и исчез, только топот его доносился из темноты за стойкой.
Деджанус выбрал стул около очага, положил ноги на один из столов и принялся ждать. Не успел он еще согреться, как вернулся старик с деревянной кружкой, до краев заполненной подогретым вином с корицей. Полкружки спустя появился тощий, нервный прапорщик со шлемом под мышкой справа и пачкой бумаг под мышкой слева.
– Почему вы не встретили меня на причале? – потребовал ответа Деджанус.
– Генерал, ваше прибытие ожидалось только нынче утром.
Деджанус подумывал, не унизить ли его, но устал после плаванья, да тут и не было зрителей, которым этот разнос послужил бы уроком. И потому вместо этого он хмыкнул и показал на бумаги.
– Что это за документы?
– Бумаги генерала, сударь.
– У меня нет никаких бумаг, прапорщик.
– Прошу прощения, генерал, но канцлер Оркид Грейвспир говорит, что они у вас есть.
И с этими словами прапорщик протянул их. Автоматически побагровевший при упоминании имени Оркида Деджанус не очень любезно взял их.
– Не желает ли генерал еще чего-нибудь, сударь?
– Надеетесь вернуться в постель, прапорщик?
– Да, сударь.
– Ну, садитесь. Можете подождать, пока я не закончу читать все эти бумаги. Но перед этим посмотрите, что там задерживает мой завтрак, и достаньте мне надлежащий фонарь.
Деджанус перевернул первую бумагу. Она имела какое-то отношение к снабжению припасами, но он не был уверен, о каких припасах шла речь: тех, которые уже прибыли, тех, которые еще везли или о припасах, дожидающихся распределения. Ниже шли списки обуви, ремней, котлов. Потом были три других колонки, и он понятия не имел, что они означали. Вторая бумага оказалась счетом от местного фермера, но Деджанус не мог понять, оплачен этот счет или нет. На третьей бумаге красовалась серия квадратиков, соединенных линиями, и в каждом квадратике стояло название луризийской пехотной части. И что бы это значило? Он перебрал бумаги в поисках чего-нибудь обычного, чего-нибудь такого, что он мог понять и вынести решение. В одной из последних бумаг сверху стояло его имя, а ниже шли имена других офицеров, одно-два из которых он узнал. Это были командиры частей в его армии. Вероятно, все как один самоуверенные старые служаки, думающие, будто они заткнут его за пояс, потому что он был во дворце «главным привратником».
Вернулись прапорщик и старик, последний нес большой поднос с беконом, яйцами, ветчиной и еще одной кружкой подогретого вина.
– Я только схожу и приведу какого-нибудь молодого офицера, – извинился он, спеша удалиться.
– Никуда ты не пойдешь! – рявкнул ему вслед Деджанус, а затем бросил прапорщику: – Так можно до утра ждать, пока все прочие тоже позавтракают.
– Генерал, – удрученно отозвался прапорщик.
Деджанус отложил бумаги. Когда он доберется до армейского лагеря, то насадит их на гвоздь в нужнике. Ему хотелось бы знать, бывают ли у генералов собственные нужники.
Он переключился на еду, жадно набросившись на нее. Плаванье заставило его проголодаться. Это, должно быть, морской воздух. И нервное возбуждение. Ему все еще не сиделось на месте.
– Столько дел, – промямлил он с набитым ветчиной ртом.
– Извините, сударь?
Деджанус прожег прапорщика взглядом.
– Я говорю за завтраком. Но раз уж вы спросили… далеко отсюда до лагеря?
– Примерно час езды, генерал. У меня приготовлены для вас две лошади.
– Хорошо. Собирайтесь. Сейчас же. Мы отправляемся, как только я здесь закончу.
Прапорщик вздохнул, покорившись судьбе, и отправился собираться.
– Я вам всем покажу, – бросил Деджанус ему вслед.
Прапорщик притворился, что не расслышал.
ГЛАВА 31
О приближении армии четтов Линану сообщило появление взволнованного разведчика, скачущего во весь опор, поднимая небольшое облако пыли. Линан невольно напрягся. Он страшился этого дня с тех самых пор, как отправил послание Коригане в Даавис с распоряжением привести четтов на юг к Спарро и просьбой дать знать Эйджеру и Гудону, что Дженроза погибла, сражаясь с Силоной. Скоро ему придется встретиться с друзьями и доказать им, что он не только освободился наконец от влияния Силоны, но и снова стал Линаном Розетемом во всех смыслах и готов вести свою армию к победе над королевой Аривой.
«Долг, – напомнил он себе. – Иногда он бывает и перед отдельными людьми, а не только перед своей армией».
Разведчик подъехал к Линану и Томару.
– Армия четтов в часе езды позади меня, – доложил он, широко раскрыв глаза от удивления. А затем, чуть ли не запоздало вспомнив, добавил: – Впереди едет небольшая группа всадников.
– Это наверняка твои друзья, – догадался Томар.
– Вы не против, если я проеду вперед и лично встречу их?
– Я понимаю. Буду ждать тебя здесь с… э… официальной делегацией.
Линан улыбнулся. Официальная делегация состояла из Томара, Бариса Малайки и нервозного мэра Спарро, облаченного в свою официальную мантию и цепи.
– Я живо, – пообещал Линан и пришпорил лошадь.
В скором времени он увидел едущих в его сторону трех человек в четтских пончо и широкополых шляпах. Он натянул узду и стал ждать. Хотя он больше не обладал тем превосходным зрением, к которому успел привыкнуть, пока была жива Силона, по тому, как они держались в седле, Линан довольно легко определил, что это Коригана, Гудон и Эйджер. Четтская королева была самой лучшей наездницей, какую он только знал, – смотреть на нее было все равно что наблюдать за существом, которое являлось получеловеком-полуконем. Гудон же ехал, слегка покачиваясь в седле, чему он научился, работая лоцманом баржи на реке Барде, а Эйджер – так, словно ему было предназначено ходить пешком, хотя на самом деле с его горбом ему не предназначалось и этого тоже.
Линан попытался успокоить свое колотящееся сердце, попытался не закричать от радости снова видеть их. Он наблюдал за тем, как они перешли с рыси на шаг, а затем приблизились к нему медленно, почти осторожно. Эйджер добрался до него первым, потом Гудон и наконец Коригана. Он разглядел на их лицах неуверенность, следы страха. Линан с содроганием сделал глубокий вдох.
– Это я, – заверил он их.
Эйджер протянул руку и коснулся его лица.
– У тебя изменилась кожа. Она почти нормальная.
Линан не скрывал своего удивления.
– Я не видел себя в зеркале. Но смотри. – Он вытянул вперед правую руку, с ладонью, все еще в волдырях от хватания докрасна раскаленного в костре меча.
– Что случилось? – спросил Эйджер.
– Силона погибла, – просто ответил он.
Никакого другого объяснения у него не было. Коригана подъехала к нему вплотную. Взяв голову Линана в ладони, она заставила его встретиться с ней взглядом. Он не отклонился.
– У тебя карие глаза, – подивилась она. – Как у четта.
Раньше я никак не могла определить их цвет.
Гудон продолжал смотреть, углы его губ растянулись в знающей улыбке.
– Верно, маленький господин, я знал, что на самом деле ты никогда по-настоящему не покидал нас.
Линан почувствовал, как у него защипало в глазах.
– Верно, Гудон, я уезжал лишь на время.
– Но ты вернулся, – сказал Эйджер, и Линан увидел, что у того тоже слезы наворачиваются на глаза.
– Благодаря Дженрозе, – проговорил он, с трудом выдавливая из себя слова.
– Новость о ее смерти повергла твою армию в горе, – осторожно проговорила Коригана. Трое друзей знали, что эти женщины не дружили. – Особенно Подытоживающую и остальных магов. Им не верится, что они потеряли свою Правдоречицу так скоро и так вот…
– Думаю, Дженроза так и не согласилась с тем, что она Правдоречица, – сказал Линан. – Она хотела быть просто Дженрозой Алукар. – Он сморгнул собственные слезы. – Кем бы та ни была.
– Останься она в живых, – высказала мнение Коригана, – она, думаю, приняла бы свою судьбу. – Королева неожиданно улыбнулась. – Как ты знаешь, мы с ней не ладили; а именно так всегда и бывает между монархом и Правдоречицей.
– Верно, – согласился Гудон. Коригана мягко коснулась руки Линана.
– Я сожалею о той боли, которую вызывает в тебе ее смерть, к тому же столь скоро после смерти Камаля Аларна. По крайней мере, теперь они будут вместе в том покое, который приносит смерть.
Линан кивнул, благодаря ее за эти слова.
– Когда война наконец завершится, у нас будет время для надлежащей скорби по ним и по всем нашим друзьям и сторонникам, которые пожертвовали собой во имя моего дела. – Он взглянул на своих спутников и почувствовал прилив огромной любви к ним. – А до той поры пусть горе поддерживает наш гнев и ярость к врагу.
– Скажите, мой государь, – обратился Барис к Томару, – что вы думаете о пребывании нескольких тысяч четтов у самого вашего порога?
– Я думаю, мой друг, что предпочитаю его пребыванию у моего порога нескольких тысяч кендриицев, аманитов, сторийцев и луризийцев.
Они говорили тихо, так, чтоб их не услышал мэр. Мэр был товольно милым малым, симпатичным и старательно исполняющим свои должностные обязанности, но он принадлежал к числу людей, которые считают, что всем следует всегда ладить друг с другом, даже во время войны. Он сидел верхом на спокойной кляче с прогнутой спиной, и судя по его виду, чувствовал себя настолько неуютно, насколько это вообще возможно, будучи в парадном наряде мэра и не зная, что бы такого остроумного сказать в обществе короля и его поединщика.
– Боюсь, что они по-прежнему у вашего порога, – продолжал Барис. – Великая Армия теперь уже не уйдет, раз вы объявили войну ее королеве.
– Ничего подобного я не объявлял.
– Семантика, мой государь.
– Политика, мой поединщик. И никогда не забывай, что Линан, может, и одержал ряд побед, покорив две страны с помощью своей армии, но свою армию он покорил – как и весь народ четтов – с помощью навыка дипломатии, унаследованного им от своей матери. И когда завершатся все бои и убийства, облик грядущего будет определять именно политика – и Линан доказал мне, что понимает это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71