Я лежала не шевелясь, боясь спугнуть его мысли, надеялась, что он вспомнит заказчиков, и я хоть что-нибудь узнаю об этих настойчивых людях. Однако Сидору было не до воспоминаний. Теперь он просил уже Господа укрепить его силы и набирался решимости для последнего решительно поступка.
Конечно, самым простым было поднять шум и разбудить хозяев. Можно было бы встретить убийцу выстрелом или ударом ножа. Однако оба варианта мне не подходили. Если поднять шум, то неминуемо начнется разбирательство и мне не помогут даже два чужих паспорта. Пришлось пойти на хитрость. Я решилась на самое простое, что можно было сделать в такой ситуации, перебралась со своей лавки на соседнюю, на которой раньше спал сам Сидор. Причем, сделала это как раз вовремя. Замешкайся я на минуту, чтобы не погибнуть самой, пришлось бы убить коробейника.
Сидор между тем встал с колен и начал пробираться к моей лавке. Ему не нужно было даже особенно осторожничать, в избе стоял такой храп, что своими разноголосыми руладами заглушал все остальные звуки. Коробейник подошел к лавке, решительно замахнулся и, словно бросаясь в омут головой, ударил точно в то место, где должна была лежать моя голова. Заглушенный пуховой подушкой, топор глухо ударился о лавку. Неопытный в разбойных делах коробейник находился в таком взвинченном состоянии, и даже не почувствовал, что попал по подушке и топор не встретил никакого сопротивления.
Совершив черное дело Сидор, испуганно перекрестился, и не думая об осторожности, бросился к выходу. Слышно было, как громко хлопнула входная дверь и почти тотчас по сухой земле застучали тележные колеса. Я какое-то время лежала неподвижно из опасения, что кто-нибудь проснется. Потом села на лавке, перекрестилась и, опустившись на колени, торопливо прочитала молитву, возблагодарив Господа за спасение. Больше терять время было нельзя. Пока недруги считают меня убитой, нужно было убраться как можно дальше от опасного места и постараться сбить их со следа.
Первым делом я нащупала древко топора. На мое счастье, лезвие неглубоко вонзилось в лавку, я без шума освободила его из древесины и спрятала топор под лавку. Потом начала поспешно собираться: обулась, оставила под образами оговоренную плату за постой и, прихватив корзинку со своими вещами, вышла из избы.
Ночь еще не кончилась, но небо уже светлело, погас Млечный Путь, и на нем остались только самые яркие звезды. Деревня еще спала, не лаяли даже собаки. Возвращаться в Москву я не рискнула и решила дальше идти пешком.
Глава 19
Оказавшись за околицей, я сняла капор, ненавистный чепчик, спрятала волосы под военный парик и опять превратилась в молодого человека. Путешествовать в мужском платье было много удобнее, чем в женском. Одинокая женщина неминуемо должна была привлекать к себе внимание.
Скоро стало совсем светло, и я, наконец, смогла пересчитать деньги, полученные от Евстигнея. Их было почти триста рублей, точнее двести восемьдесят. Вместе с моей сотней, получилась достаточная сумма, чтобы доехать до Шуи даже на казенных перекладных лошадях. Я не спеша шла пешком в тишине и одиночестве.
Дорога пока совсем пуста. Мне это было на руку. Лесных разбойников я не боялась, с меня хватало и собственных преследователей. Утро было не по-летнему холодным. Осень еще не началась, но ее приближение уже чувствовалось во всем. Огрубели листья на деревьях, ниже и холоднее стало небо. Скоро взошло солнце, но теплее не стало. Мне пришлось, чтобы согреться, ускорить шаг, однако от быстрой ходьбы скоро начало ломить поясницу. Не считая периодической тошноты, это был первый заметный признак беременности. Сколько могла, я терпела, а когда идти стало невмоготу, присела отдохнуть на поваленное дерево.
Где-то не очень далеко за лесом, послышался колокольный звон. Колокола, судя по звуку, были дешевые, и я подумала, что это звонят к заутрене в какой-нибудь небольшой сельской церкви. В этот день был праздник успения богородицы.
Помолившись матушке Заступнице, я снова вышла на дорогу, и вскоре до меня донесся звон дорожных колокольчиков. Я сошла за обочину и оглянулась. Со стороны Москвы по дороге мчалась тройка лошадей, запряженная в легкую карету. Я, не трогаясь с места, ждала, когда она проедет мимо, но карета вдруг остановилась.
Мне это не понравилось, и я сунула руку за пазуху, нащупывая рукоять пистолета. Тут дверца открылась и из нее выглянула молодая женщина. Мне ничего не оставалось, как подойти. На наемного убийцу путница не походила, женщина была бледна, взволнованна и выглядела напуганной.
– Доброе утро, сударыня, – вежливо поздоровалась я, заглядывая внутрь кареты, нет ли там кого-нибудь более опасного, чем незнакомая дама.
– Доброе утро, сударь, – ответила она, – если оно, конечно, доброе!
– У вас что-нибудь случилось? Изволите испытывать неудовольствие?
– Ах, какие уж тут могут быть удовольствия, когда у нас кругом разбойники! – испуганно воскликнула она. – Вы не заметили на дороге нечего подозрительного?
– Нет, кругом тихо, вы первая кого я встречаю нынешним утром. А с чего вы решили, что тут есть разбойники?
– Так, – дама махнула рукой с платком в сторону, откуда приехала, – они насмерть убили какого-то бедного человека.
– Что вы говорите! Какой ужас! – без особого трепета воскликнула я. – А вы уверены, что кого-то убили, может, он сам умер?
– Сам умер! – вмешался в разговор кучер. – Да ты что, барин, его порубили в капусту! Весь в кровище лежит на дороге!
Теперь мне стало страшно, и я невольно осмотрелась по сторонам.
– Видать какой-то худой купчишка, – продолжил кучер, – лошаденка и телега у него плевые, на них даже не позарились, а деньги, поди, забрали.
Мне стало не только страшно, но и интересно.
– А каков он собой? Я под утро встречала высокого коробейника на телеге, кажется он был в синей поддевке…
– Видать, он и есть, мужик сам собой здоровый, да видно против душегубов не сдюжил…
– Ах, Иван, ну, зачем ты меня пугаешь! – плачущим голосом перебила его дама. – Ты же прекрасно знаешь, какая я чувствительная! Вы, сударь, куда изволите направляться?
– В Шую, – машинально ответила я.
Похоже, рок в эту ночь настиг не меня, а моего незадачливого убийцу. Видно, Матерь Божья в свое успение не пожелала услышать лукавую молитву предателя.
– Пешком? Но это же, кажется, очень далеко! – воскликнула она, удивленно рассматривая цивильное платье старшенького сына Барановых, в которое я была одета.
– По дороге у меня пала лошадь, – объяснила я, – потому вынужден пешком добираться до станции.
– Тогда может быть, поедем вместе? Вы, какой никакой, а мужчина.
Думаю, что любому мужчине оценка, «какой никакой» очень бы не понравилась, но я восприняла ее без потери самоуважения и охотно согласилась составить испуганной путнице компанию.
– Охотно, сударыня, и если будет в том нужда, сумею вас защитить! – пообещала я. – Позвольте рекомендоваться Десницкий Сильвестр Ефимович, – я замялась, не сразу придумав, за кого себя выдать, и назвалась, – студент.
– Студент? – переспросила она, явно не зная значения этого нового слова, и подумала про себя. – А он премиленький!
– А я Елена Павловна Будякина, супруга Владимирского почтмейстера Александра Потаповича! Ездила в Москву к докторам.
– Очень приятно познакомиться, – сказала я, забираясь в карету. – Чем изволите болеть?
– Ничем, – засмеялась Елена Павловна, разом забывая недавний страх, и кокетливо улыбнулась, – ходила по лавкам, меня муж просто так в Москву не пускает, приходиться сказываться больной.
– И я его понимаю, сударыня! – исполняя роль галантного студента, воскликнула я. – Как же отпускать от себя без охраны такую красоту!
– Ах, вы еще совсем молоденький и уже такой коварный! – засмеялась она. – А ведь я могу поверить вам на слово! Еще скажите, что полюбили меня с первого взгляда!
Господи, ну что мы за народ женщины, подумала я, перед первым встречным готовы выскочить из платья! Однако грешила на Елену Павловну я напрасно. Снимать платье она пока не спешила, но, видимо, соскучившись по мужскому обществу, кокетничала с огромным удовольствием. Разговор у нас сразу принял игривый характер и, как водится, строился на намеках и недомолвках. Я, играя роль мужчины, вошла в образ, и с удовольствием с ней болтала.
Скоро мы въехали в какое-то небольшое село с деревянной церковью и красиво рубленой колокольней. Именно отсюда и слышался на дороге колокольный звон. Нарядно одетые в честь двунадесятого праздника крестьяне собирались к церкви. Останавливаться мы не стали, только минуя ее, перекрестились на купол с крестом.
– Я так спешила к успению вернуться домой, – грустно сказала почтмейстерша, – что не побоялась выехать в ночь. За что чуть не поплатилась. Зато встретила вас, Сильвестр!
Каким образом она рассчитывала, выехав ночью из Москвы, в тот же день добраться до Владимира, Елена Павловна не объяснила. Я же, как женщина, вполне ее, понимая, приставать с подсчетами не стала. Видно, ей очень не хотелось возвращаться домой, и таким способом она обманывала и успокаивала свое чувство долга.
– У вас уже, наверное, есть невеста? – лукаво спросила Елена Павловна, переводя разговор на более интересную, чем дом и муж, тему.
– Нет, невесты у меня определенно нет, – засмеялась я.
– Но непременно есть симпатия! – подхватила она. – Расскажите мне все, какая она? Кто?
– В точности как вы, молодая, красивая, глаза голубые, волосы пепельные, только она замужем, – описала я словами свою спутницу.
– Фи, какой пассаж, и за кем? – натянуто улыбнулась попутчица.
– За Владимирским почтмейстером, – серьезно ответила я.
– Так ведь это я за ним замужем, ах вы, проказник! – тотчас развеселилась она. – Что, студенты все такие шутники?
Пока мы болтали, тройка резво бежала по дороге, легко поглощая версту за верстой. Уже солнце поднялось довольно высоко и начало заметно теплеть. Елена Павловна время от времени выставляла в открытое окно разгоряченное приятным разговором лицо, и встречный ветер шаловливо ласкал ее выбившиеся из-под чепчика волосы. Она была мила, легкомысленна и будь я настоящим мужчиной, непременно воспользовался такой ситуацией. Барынька скучала, я ей, как молодой человек, нравилась и, думаю, она не отказалась бы от небольшого дорожного приключения.
Однако наша веселая поездка вдруг оказалась нарушена, во всяком случае, для меня. Нашу карету настигли два всадника, но вместо того чтобы обогнать, поехали с двух сторон вровень с окнами. Я заметила их не сразу, а когда увидела, инстинктивно откинулась на спинку сиденья, чтобы они не смогли разглядеть мое лицо. Елену Павловну, напротив, неожиданные попутчики заинтересовали, и мне показалось, что я был тотчас ею забыт.
– Ой, посмотрите, Сильвестр, кто это! – воскликнула она и выглянула в окно.
Я думаю, что без преувеличения могла сказать, что убийцы и, скорее всего, ничуть бы в том не ошиблась. Более грубые, отвратительные рожи, чем у этих людей, сложно было даже представить. Оба они были мужчинами атлетического сложения, к тому же, несмотря на штатскую одежду, вооружены саблями. Из седельной кобуры того, что ехал слева торчали рукоятки пары пистолетов. Думаю, что и у второго такого добра тоже хватало.
– Сударыня, вам нечего волноваться, – громко сказал всадник, скакавший с ее стороны кареты, – мы с товарищем ищем одну женщину…
– Одну на двоих? – по инерции игриво воскликнула почтмейстерша и весело рассмеялась. – Случайно, не меня?
Ее собеседник снисходительно усмехнулся, это я смогла заметить из-за пышного чепчика спутницы и, отрицательно, покачал головой.
– Нет, сударыня, это не вы. Мы ищем немолодую женщину в темном капоте. Вам такая, случайно, не попадалась на дороге?
Я была в полной уверенности, что Елена Павловна ответит, что никаких женщин не видела, но почтмейстерша неожиданно для меня вспомнила, что еще затемно, ранним утром видела именно такую женщину, как он описывает.
– Да, какая-то мещанка в темной одежде шла по дороге, только тогда было еще темно, и я толком не разглядела, – взялась многословно объяснять Елена Павловна, лучась доброжелательством и женским обаянием.
Я вжалась в спинку сидения, чтобы меня нельзя было рассмотреть в полутьме кареты и, на всякий случай, сунула руку под сюртук, ощупывая рукоятку пистолета.
– И куда та женщина шла? – наклоняясь с лошади к самому окошку, спросил мордоворот.
– Нам навстречу, – ответила моя красотка, высовываясь в окошко, чтобы собеседник мог лучше рассмотреть, как она хороша. – А вам она очень нужна? – судя по нежности в голосе, с улыбкой спросила она.
– Весьма нужна, нам без нее просто не жить, – ответил всадник, распрямляясь в седле.
Я опять осторожно выглянула из-за кружевного чепчика красотки. Всадники перекинулись поверх кареты многозначительным взглядами, придержали коней, и, не сказав Елене Павловне на прощание ни слова, поскакали назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42