– Только когда заговорщики в масках с кинжалами пытались сюда проникнуть, я их убил в этой самой комнате!
– Вы не шутите? – тихо спросил Пален, после чего надолго замолчал, но потом добавил. – Это совершенно невозможно!
– А вы разве сами не слышали об убийстве? – удивился Воронцов. – Об этом уже все знают, здесь был даже сам государь.
– Нет, я только что вернулся в Петербург и еще никого не видел, – ответил граф, не пояснив, почему сразу же после возвращения отправился не домой, не в свой кабинет, а ко мне. – Если все так, как вы говорите, соблаговолите задержаться, пока я сам не переговорю с госпожой Крыловой.
Я отскочила от дверей и села в кресло. Пален постучал и, не дождавшись разрешения, вошел. Он был в запыленной дорожной одежде и выглядел очень встревоженным. Он, как и раньше думал по-шведски, и я не смогла понять, какая у него нужда так спешить встретиться со мной.
– Здравствуйте, любезная Алевтина Сергеевна! – с порога поздоровался он. – Поручик говорит правду, на вас было покушение?
– Было, ваше сиятельство! Но на мое счастье мосье Воронцов заметил двух человек в масках, крадущихся во дворец, выследил, и когда они пытались открыть мою дверь, напал на них и убил в бою!
– Этого еще не хватает! – сердито пробурчал под нос Петр Алексеевич. – Так этот модой человек Воронцов? Он из каких Воронцовых?
– Не знаю, ваше сиятельство, кажется он граф. Вы знаете, после боя на него напал сообщник убийц и ударил его по голове…
– Да, да, конечно, какая утрата, – не к месту сказал Пален. – А что известно об убийцах?
– Коллежский советник Прохоров называл их имена, только я не запомнила. Один спившийся дворянин, второй мещанин… Я еще не имела возможность поблагодарить вас за чудесное платье…
– Пустое, – отмахнулся граф. – Так вы говорите, дело расследует Прохоров? Не слышал о таком. Вы говорите, он коллежский советник?
– Его сегодня утром государь удостоил повышения в чине, а до того он был простым коллежским секретарем…
– Понятно, государь наш мудр и благороден. Господин Воронцов, – окликнул он Мишу. – Пожалуйте сюда!
Миша быстро вошел. Уши его пылали, и я поняла, что он отчаянно ревнует меня к военному губернатору.
– Поручик, вы чей сын? – прямо спросил граф.
– Семена Романовича, – ответил он.
– Посла в Англии? Отлично, ваш батюшка весьма достойный человек! У меня к вам, граф, личная просьба. Не могли бы вы до моего или государя особого распоряжения продолжать охранять госпожу Крылову?
– Я, я… – лейб-гвардии поручик вспыхнул как мак. – Я, ваше сиятельство…
– Это моя личная просьба! – строгим голосом, перебил его Пален, видимо решив, что Миша хочет отказаться.
– Конечно, ваше сиятельство, я готов! – склонил голову, быстро ответил юноша.
– Вот и отлично! Не спускайте с Алевтины Сергеевны глаз ни днем, ни ночью! И никого к ней не пускайте, конечно, за исключением меня, императора и следователя. Как там, бишь, его, Прохорова. Я могу на вас рассчитывать, граф?
– Я без сожаления отдам жизнь, за ваше сиятельство! – излишне горячо, воскликнул Миша.
– «Днем и ночью», – с ужасом подумала я, представляя, какая мне предстоит ночь.
– Ну, это я думаю, будет излишним, – успокаиваясь, сказал военный губернатор. – Заприте входную дверь на ключ и никого кроме перечисленных лиц сюда не пускайте!
Господи, что он такое говорит, – подумала я, заметив, как блеснули глаза у юного графа. После всех моих переживаний, раскаянья, опять остаться с ним наедине!
– Ваше сиятельство, – окликнула я Палена, уже направившегося к двери, – государь меня пригласил к себе для разговора, а мне совсем не в чем идти. У меня есть немного денег и я бы хотела…
– Павел Петрович хочет с вами говорить? – резко остановился он возле самого порога. – О чем, собственно?
– Не знаю, ваше сиятельство, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Мне кажется, государю нравится, что я простая крестьянка.
– Вы так думаете? – быстро спросил он и отворил дверь. – Может быть, может быть. Что ж, воля императора священна.
– А платье и перчатки?! – крикнула я ему вслед.
– Я велю прислать, – ответил Пален уже из коридора.
– Император пригласил вас к себе? – убитым голосом спросил Миша, поворачивая ключ в замке. – А как же я?
– При чем здесь вы? – делано удивилась я. – Он пригласил меня в гости, а не в наложницы! Он очень благородный человек!
– Да, конечно, благородный, – уныло сказал юноша. – Знаем мы таких благородных!
– Не придумывайте глупостей, все знают, что Павел Петрович влюблен в Анну Лопухину. Очень я ему нужна после такой красавицы!
– Вы, Алекс, сама не знаете, какая вы! – сказал он и посмотрел на меня с таким вожделением, что я быстро отвернулась и переменила разговор.
– В любом случае нам с вами нужно отдохнуть. Вы поспите здесь в кресле, а я лягу у себя. И не смотрите на меня так, вы же всю эту ночь глаз не сомкнули!
– Хорошо, если вам так будет угодно, я останусь здесь, – неожиданно легко согласился он.
Я покопалась у него в мыслях, но ничего опасного для себя в них не нашла и, чмокнув его в щеку, ушла в свою комнату. После всех треволнений и бессонной ночи я чувствовала себя не очень здоровой. К тому же меня слегка подташнивало. Миша за мной не последовал, на удивление послушно остался один. Я еще несколько минут его контролировала, после чего успокоилась и легла в постель.
Мне просто хотелось побыть одной. Все в моей жизни так запуталось и смешалось, что я не успевала толком понять, что происходит. Даже вчерашняя ночь, проведенная с юным поручиком, казалась нереальной. Впрочем, совесть меня мучила не очень долго, я почти сразу заснула.
Когда я открыла глаза, за окнами было темно. Я хорошо отдохнула и поняла, что больше не хочу спать. Однако вставать и зажигать свечу не стала, чтобы не потревожить моего стража. То, что он даже не попытался ко мне войти, очень тронуло. Миша был влюблен, а влюбленные большей частью становятся эгоистами.
Ночь была теплой, и скоро мне стало под одеялом жарко. Я его откинула и чуть не закричала от ужаса нащупав рядом с собой что-то теплое и живое. Это живое шевельнулось, зачмокало губами и вдруг положило мне на грудь руку. Я сначала возмутилась такой бесцеремонности, и хотела столкнуть его со своей кровати, но оно было такое теплое и беспомощное, что мне стало смешно, и я оставила все как есть.
Впрочем, не прогнала я Воронцова совершенно напрасно. Сначала его рука лежала спокойно, потом начала меня гладить. Я осторожно ее подняла и убрала. Однако она тотчас вернулась на прежнее место, да еще и начала проявлять нескромную агрессию.
– Миша, мы с вами, кажется, договорились, что вы останетесь в той комнате! – рассердилась я. – Мало того, что вы не послушались, но еще мешаете мне спать! Извольте вернуться на свое место!
– Алекс, я вам так неприятен? – шепотом спросил он.
– Пожалуйста, не начинайте старую песню, вы прекрасно знаете, что я замужем и не могу вам принадлежать! И забудьте, ради бога, то, что у нас было вчера. Это была с моей стороны большая ошибка, за которую я глубоко раскаиваюсь!
Миша вздохнул и вытащил руку из-под моей рубашки. К себе он, конечно, не ушел, но приставать перестал. Какое-то время мы лежали молча. Хорошо хоть он перестал представлять сцену самоубийства, а думал то, что обычно думают отвергнутые мужчины, как коварны, изменчивы и непостоянны женщины. Мне за всех женщин обидно не было, хватало и своих проблем, потому я скоро перестала обращать на него внимание.
Как я не складывала в одну кучку известные мне факты, общей картины никак не получалось. Главное, было совершенно непонятно, кто стоит за людьми, преследующими меня. Я не сделала никому ничего плохого, я не представляла собой ничего интересного, у меня не было даже врагов. От напряжения у меня начала болеть голова. Я решила выпить воды и, стараясь не потревожить соседа, осторожно спустила ноги и встала с постели.
Миша лежал так тихо, что я решила, что он заснул. Однако когда обернулась, увидела, что он не спит и, приподняв голову с подушки, наблюдает за мной. Я налила воду в стакан, выпила и вернулась на свое место. Он промолчал. Это было уже странно. Мне стало любопытно, почему он даже не пытается воспользоваться возможностью заговорить со мной.
– Вы не спите? – спросила я.
– Нет, – только и ответил он каким-то сдавленным голосом.
– Скоро утро, вам следует отдохнуть, – посоветовала я.
Он промолчал. Подслушивать, что он думает, мне было неловко. Я закрыла глаза и попыталась вновь сосредоточиться на своих делах. Однако у меня ничего не получилось, я невольно начала думать о своем вынужденном соседе. То, что он так сильно в меня влюбился, льстило самолюбию, но и вызывало беспокойство. Страстно влюбленные мужчины порой теряют ориентацию в пространстве и бывают просто опасны. Я вспомнила, как Воронцов напрягся, когда услышал о приглашении царя, какое у него стало выражение лица при нашем разговоре c графом Паленом. Как благоразумной женщине, мне следовало контролировать ситуацию, чтобы он не совершил что-либо непоправимое.
– Вы заперли входную дверь? – спросила я, хотя сама видела, как она поворачивал ключ в замке.
– Запер, – после паузы ответил он, все таким же сдавленным голосом.
– Вот и хорошо, – продолжила я бессмысленный разговор. – А почему вы не спите?
Он не ответил, тогда я была вынуждена повернуться к нему. За окном уже посветлело и можно было разглядеть его лицо. Миша лежал на спине с открытыми глазами, но смотрел не на меня, а в потолок.
– Не нужно так расстраиваться, – попросила я и притронулась к его щеке. Она была совершенно мокрой.
Бедный мальчик, оказывается, плакал!
– Майкл, ну как вам не стыдно! – нежно сказала я. – Я понимаю, о чем вы думаете, но и вы поймите меня. Я ведь замужем и не могу собой распоряжаться!
– Я знаю, – прерывисто вздохнув, ответил он, – но это ничего не значит. Я вызову вашего мужа на дуэль и тогда вы окажетесь свободны!
– Вызовите Алексея Григорьевича? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал насмешливо. Чем для моего юного почитателя это кончится, я знала наверняка. – А если на поединке убьете не вы его, а он вас?
– Ну и что? Тогда вы, наконец, освободитесь от моей докуки. Надеюсь, вам не придется долго горевать! – с непередаваемой горечью сказал он.
– Глупенький, – невольно воскликнула я, – ну что вы такое еще придумали! Вы мне совсем не докучаете. Напротив, вы мне очень симпатичны! Только я…
– Правда? – спросил он и набросился на меня так быстро и страстно, что я ничего не успела предпринять для своей защиты.
– Майкл, вы же мне обещали!– только и смогла прошептать я, вырываясь из его необузданных объятий.
– Вы мне тоже! – ответил он мне прямо в ухо сиплым, сдавленным шепотом, и начал срывать с меня ночную рубашку.
Она у меня была единственной, а я уже настрадалась без этого простого, но совершенно необходимого предмета туалета и испугалась, что он ее изорвет, и мне опять не в чем будет спать.
– Погодите же, что вы делаете, сумасшедший! – вырываясь из его сильных рук, взмолилась я.
Однако он не только меня не отпустил, но еще и удвоил свои торопливые усилия. Материя уже трещала по швам, и я, чтобы спасти свою бедную рубашку, просто вынуждена была пойти на компромисс:
– Погодите, Миша, если она вам так мешает, я сниму ее сама!
Он меня тотчас отпустил, и я разделась.
– Теперь вы довольны? – сердито спросила я.
– Я в восторге! – ответил он и начал меня целовать.
Я старалась не отвечать, но он был так нежен, что у меня это не очень получилось. В конце концов, Алексей сам был виноват в том, что разбудил во мне женщину! А Миша был так трогательно нежен, у него оказалась такая тонкая бархатистая кожа и горячие жадные губы, что я невольно поддалась его страсти…
– Все, милый, нам нужно встать и одеться, – напомнила я, когда по всем законам природы он уже должен был быть полностью удовлетворен. – Не дай бог, кто-нибудь придет!
– Ничего, двери-то заперты изнутри! – напомнил он. – Мы вполне успеем одеться.
Я представила, как в дверь настойчиво стучат, а мы с ним голыми мечемся по комнате, кое-как напяливая на себя платье. Такая перспектива мне не понравилась.
– Я вовсе не хочу, чтобы кто-то заподозрил нас в близких отношениях, – благоразумно возразила я. – К тому же ты и так получил все, что я тебе обещала! Надеюсь, теперь-то ты доволен?
– Алекс, давай убежим в Англию! – умоляюще прошептал он и снова набросился на меня. – Таких женщин, как ты, больше нет на свете!
– Глупости, какая еще Англия! Мне и в России нравится. Ну, пожалуйста, отпусти меня, что ты делаешь! – взмолилась я, но он меня не услышал. – Ладно, но пусть это будет последний раз, – в конце концов, вынуждено уступила я его очередному порыву.
– Хорошо, пусть это будет в последний раз! – пообещал он, покрывая мое тело поцелуями.
Конечно, он меня опять обманул, чему и я, если говорить честно, особенно не противилась. С ним мне было хорошо и спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Вы не шутите? – тихо спросил Пален, после чего надолго замолчал, но потом добавил. – Это совершенно невозможно!
– А вы разве сами не слышали об убийстве? – удивился Воронцов. – Об этом уже все знают, здесь был даже сам государь.
– Нет, я только что вернулся в Петербург и еще никого не видел, – ответил граф, не пояснив, почему сразу же после возвращения отправился не домой, не в свой кабинет, а ко мне. – Если все так, как вы говорите, соблаговолите задержаться, пока я сам не переговорю с госпожой Крыловой.
Я отскочила от дверей и села в кресло. Пален постучал и, не дождавшись разрешения, вошел. Он был в запыленной дорожной одежде и выглядел очень встревоженным. Он, как и раньше думал по-шведски, и я не смогла понять, какая у него нужда так спешить встретиться со мной.
– Здравствуйте, любезная Алевтина Сергеевна! – с порога поздоровался он. – Поручик говорит правду, на вас было покушение?
– Было, ваше сиятельство! Но на мое счастье мосье Воронцов заметил двух человек в масках, крадущихся во дворец, выследил, и когда они пытались открыть мою дверь, напал на них и убил в бою!
– Этого еще не хватает! – сердито пробурчал под нос Петр Алексеевич. – Так этот модой человек Воронцов? Он из каких Воронцовых?
– Не знаю, ваше сиятельство, кажется он граф. Вы знаете, после боя на него напал сообщник убийц и ударил его по голове…
– Да, да, конечно, какая утрата, – не к месту сказал Пален. – А что известно об убийцах?
– Коллежский советник Прохоров называл их имена, только я не запомнила. Один спившийся дворянин, второй мещанин… Я еще не имела возможность поблагодарить вас за чудесное платье…
– Пустое, – отмахнулся граф. – Так вы говорите, дело расследует Прохоров? Не слышал о таком. Вы говорите, он коллежский советник?
– Его сегодня утром государь удостоил повышения в чине, а до того он был простым коллежским секретарем…
– Понятно, государь наш мудр и благороден. Господин Воронцов, – окликнул он Мишу. – Пожалуйте сюда!
Миша быстро вошел. Уши его пылали, и я поняла, что он отчаянно ревнует меня к военному губернатору.
– Поручик, вы чей сын? – прямо спросил граф.
– Семена Романовича, – ответил он.
– Посла в Англии? Отлично, ваш батюшка весьма достойный человек! У меня к вам, граф, личная просьба. Не могли бы вы до моего или государя особого распоряжения продолжать охранять госпожу Крылову?
– Я, я… – лейб-гвардии поручик вспыхнул как мак. – Я, ваше сиятельство…
– Это моя личная просьба! – строгим голосом, перебил его Пален, видимо решив, что Миша хочет отказаться.
– Конечно, ваше сиятельство, я готов! – склонил голову, быстро ответил юноша.
– Вот и отлично! Не спускайте с Алевтины Сергеевны глаз ни днем, ни ночью! И никого к ней не пускайте, конечно, за исключением меня, императора и следователя. Как там, бишь, его, Прохорова. Я могу на вас рассчитывать, граф?
– Я без сожаления отдам жизнь, за ваше сиятельство! – излишне горячо, воскликнул Миша.
– «Днем и ночью», – с ужасом подумала я, представляя, какая мне предстоит ночь.
– Ну, это я думаю, будет излишним, – успокаиваясь, сказал военный губернатор. – Заприте входную дверь на ключ и никого кроме перечисленных лиц сюда не пускайте!
Господи, что он такое говорит, – подумала я, заметив, как блеснули глаза у юного графа. После всех моих переживаний, раскаянья, опять остаться с ним наедине!
– Ваше сиятельство, – окликнула я Палена, уже направившегося к двери, – государь меня пригласил к себе для разговора, а мне совсем не в чем идти. У меня есть немного денег и я бы хотела…
– Павел Петрович хочет с вами говорить? – резко остановился он возле самого порога. – О чем, собственно?
– Не знаю, ваше сиятельство, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Мне кажется, государю нравится, что я простая крестьянка.
– Вы так думаете? – быстро спросил он и отворил дверь. – Может быть, может быть. Что ж, воля императора священна.
– А платье и перчатки?! – крикнула я ему вслед.
– Я велю прислать, – ответил Пален уже из коридора.
– Император пригласил вас к себе? – убитым голосом спросил Миша, поворачивая ключ в замке. – А как же я?
– При чем здесь вы? – делано удивилась я. – Он пригласил меня в гости, а не в наложницы! Он очень благородный человек!
– Да, конечно, благородный, – уныло сказал юноша. – Знаем мы таких благородных!
– Не придумывайте глупостей, все знают, что Павел Петрович влюблен в Анну Лопухину. Очень я ему нужна после такой красавицы!
– Вы, Алекс, сама не знаете, какая вы! – сказал он и посмотрел на меня с таким вожделением, что я быстро отвернулась и переменила разговор.
– В любом случае нам с вами нужно отдохнуть. Вы поспите здесь в кресле, а я лягу у себя. И не смотрите на меня так, вы же всю эту ночь глаз не сомкнули!
– Хорошо, если вам так будет угодно, я останусь здесь, – неожиданно легко согласился он.
Я покопалась у него в мыслях, но ничего опасного для себя в них не нашла и, чмокнув его в щеку, ушла в свою комнату. После всех треволнений и бессонной ночи я чувствовала себя не очень здоровой. К тому же меня слегка подташнивало. Миша за мной не последовал, на удивление послушно остался один. Я еще несколько минут его контролировала, после чего успокоилась и легла в постель.
Мне просто хотелось побыть одной. Все в моей жизни так запуталось и смешалось, что я не успевала толком понять, что происходит. Даже вчерашняя ночь, проведенная с юным поручиком, казалась нереальной. Впрочем, совесть меня мучила не очень долго, я почти сразу заснула.
Когда я открыла глаза, за окнами было темно. Я хорошо отдохнула и поняла, что больше не хочу спать. Однако вставать и зажигать свечу не стала, чтобы не потревожить моего стража. То, что он даже не попытался ко мне войти, очень тронуло. Миша был влюблен, а влюбленные большей частью становятся эгоистами.
Ночь была теплой, и скоро мне стало под одеялом жарко. Я его откинула и чуть не закричала от ужаса нащупав рядом с собой что-то теплое и живое. Это живое шевельнулось, зачмокало губами и вдруг положило мне на грудь руку. Я сначала возмутилась такой бесцеремонности, и хотела столкнуть его со своей кровати, но оно было такое теплое и беспомощное, что мне стало смешно, и я оставила все как есть.
Впрочем, не прогнала я Воронцова совершенно напрасно. Сначала его рука лежала спокойно, потом начала меня гладить. Я осторожно ее подняла и убрала. Однако она тотчас вернулась на прежнее место, да еще и начала проявлять нескромную агрессию.
– Миша, мы с вами, кажется, договорились, что вы останетесь в той комнате! – рассердилась я. – Мало того, что вы не послушались, но еще мешаете мне спать! Извольте вернуться на свое место!
– Алекс, я вам так неприятен? – шепотом спросил он.
– Пожалуйста, не начинайте старую песню, вы прекрасно знаете, что я замужем и не могу вам принадлежать! И забудьте, ради бога, то, что у нас было вчера. Это была с моей стороны большая ошибка, за которую я глубоко раскаиваюсь!
Миша вздохнул и вытащил руку из-под моей рубашки. К себе он, конечно, не ушел, но приставать перестал. Какое-то время мы лежали молча. Хорошо хоть он перестал представлять сцену самоубийства, а думал то, что обычно думают отвергнутые мужчины, как коварны, изменчивы и непостоянны женщины. Мне за всех женщин обидно не было, хватало и своих проблем, потому я скоро перестала обращать на него внимание.
Как я не складывала в одну кучку известные мне факты, общей картины никак не получалось. Главное, было совершенно непонятно, кто стоит за людьми, преследующими меня. Я не сделала никому ничего плохого, я не представляла собой ничего интересного, у меня не было даже врагов. От напряжения у меня начала болеть голова. Я решила выпить воды и, стараясь не потревожить соседа, осторожно спустила ноги и встала с постели.
Миша лежал так тихо, что я решила, что он заснул. Однако когда обернулась, увидела, что он не спит и, приподняв голову с подушки, наблюдает за мной. Я налила воду в стакан, выпила и вернулась на свое место. Он промолчал. Это было уже странно. Мне стало любопытно, почему он даже не пытается воспользоваться возможностью заговорить со мной.
– Вы не спите? – спросила я.
– Нет, – только и ответил он каким-то сдавленным голосом.
– Скоро утро, вам следует отдохнуть, – посоветовала я.
Он промолчал. Подслушивать, что он думает, мне было неловко. Я закрыла глаза и попыталась вновь сосредоточиться на своих делах. Однако у меня ничего не получилось, я невольно начала думать о своем вынужденном соседе. То, что он так сильно в меня влюбился, льстило самолюбию, но и вызывало беспокойство. Страстно влюбленные мужчины порой теряют ориентацию в пространстве и бывают просто опасны. Я вспомнила, как Воронцов напрягся, когда услышал о приглашении царя, какое у него стало выражение лица при нашем разговоре c графом Паленом. Как благоразумной женщине, мне следовало контролировать ситуацию, чтобы он не совершил что-либо непоправимое.
– Вы заперли входную дверь? – спросила я, хотя сама видела, как она поворачивал ключ в замке.
– Запер, – после паузы ответил он, все таким же сдавленным голосом.
– Вот и хорошо, – продолжила я бессмысленный разговор. – А почему вы не спите?
Он не ответил, тогда я была вынуждена повернуться к нему. За окном уже посветлело и можно было разглядеть его лицо. Миша лежал на спине с открытыми глазами, но смотрел не на меня, а в потолок.
– Не нужно так расстраиваться, – попросила я и притронулась к его щеке. Она была совершенно мокрой.
Бедный мальчик, оказывается, плакал!
– Майкл, ну как вам не стыдно! – нежно сказала я. – Я понимаю, о чем вы думаете, но и вы поймите меня. Я ведь замужем и не могу собой распоряжаться!
– Я знаю, – прерывисто вздохнув, ответил он, – но это ничего не значит. Я вызову вашего мужа на дуэль и тогда вы окажетесь свободны!
– Вызовите Алексея Григорьевича? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал насмешливо. Чем для моего юного почитателя это кончится, я знала наверняка. – А если на поединке убьете не вы его, а он вас?
– Ну и что? Тогда вы, наконец, освободитесь от моей докуки. Надеюсь, вам не придется долго горевать! – с непередаваемой горечью сказал он.
– Глупенький, – невольно воскликнула я, – ну что вы такое еще придумали! Вы мне совсем не докучаете. Напротив, вы мне очень симпатичны! Только я…
– Правда? – спросил он и набросился на меня так быстро и страстно, что я ничего не успела предпринять для своей защиты.
– Майкл, вы же мне обещали!– только и смогла прошептать я, вырываясь из его необузданных объятий.
– Вы мне тоже! – ответил он мне прямо в ухо сиплым, сдавленным шепотом, и начал срывать с меня ночную рубашку.
Она у меня была единственной, а я уже настрадалась без этого простого, но совершенно необходимого предмета туалета и испугалась, что он ее изорвет, и мне опять не в чем будет спать.
– Погодите же, что вы делаете, сумасшедший! – вырываясь из его сильных рук, взмолилась я.
Однако он не только меня не отпустил, но еще и удвоил свои торопливые усилия. Материя уже трещала по швам, и я, чтобы спасти свою бедную рубашку, просто вынуждена была пойти на компромисс:
– Погодите, Миша, если она вам так мешает, я сниму ее сама!
Он меня тотчас отпустил, и я разделась.
– Теперь вы довольны? – сердито спросила я.
– Я в восторге! – ответил он и начал меня целовать.
Я старалась не отвечать, но он был так нежен, что у меня это не очень получилось. В конце концов, Алексей сам был виноват в том, что разбудил во мне женщину! А Миша был так трогательно нежен, у него оказалась такая тонкая бархатистая кожа и горячие жадные губы, что я невольно поддалась его страсти…
– Все, милый, нам нужно встать и одеться, – напомнила я, когда по всем законам природы он уже должен был быть полностью удовлетворен. – Не дай бог, кто-нибудь придет!
– Ничего, двери-то заперты изнутри! – напомнил он. – Мы вполне успеем одеться.
Я представила, как в дверь настойчиво стучат, а мы с ним голыми мечемся по комнате, кое-как напяливая на себя платье. Такая перспектива мне не понравилась.
– Я вовсе не хочу, чтобы кто-то заподозрил нас в близких отношениях, – благоразумно возразила я. – К тому же ты и так получил все, что я тебе обещала! Надеюсь, теперь-то ты доволен?
– Алекс, давай убежим в Англию! – умоляюще прошептал он и снова набросился на меня. – Таких женщин, как ты, больше нет на свете!
– Глупости, какая еще Англия! Мне и в России нравится. Ну, пожалуйста, отпусти меня, что ты делаешь! – взмолилась я, но он меня не услышал. – Ладно, но пусть это будет последний раз, – в конце концов, вынуждено уступила я его очередному порыву.
– Хорошо, пусть это будет в последний раз! – пообещал он, покрывая мое тело поцелуями.
Конечно, он меня опять обманул, чему и я, если говорить честно, особенно не противилась. С ним мне было хорошо и спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42