О доме, например, о новой красавице жене, дочери богатого купца Вергела. Да, а еще конкурент Вергела старый Ибузир бен Кубрат обещал подарить красивую молодую наложницу. Не обманет, можно надеяться, хоть и ходят всякие байки про его скупость. Говорят, он никогда не моется, а в доме его всегда темно – экономит на светильниках. Также болтают, будто бен Кубрат уморил голодом почти всех своих слуг, а те, кого не успел уморить, сами разбежались. Ну, врут, наверное... Завулон пришпорил коня – впереди показалась блестящая лента Итиля.
– Батбай об этом ничего не знает, – посмотрев на Хельги, сказал Ирландец. В голосе его явственно слышалась досада. Прошла уже почти целая неделя, а так и не удалось вызнать, куда делись Снорри с Ладиславой, скрывшиеся в суматохе со двора бен Кубрата.
– Может быть, он плохо слушает разговоры, этот твой Батбай? – пожал плечами Хельги. – Или ты ему мало платишь?
– Нормально плачу. А насчет разговоров – Батбай не знает нашего языка и может кормиться лишь обрывками их бесед с хозяином, одноглазым Авраамом. И то – если в этот момент удастся оказаться поблизости, что совсем не так просто. – Ирландец вздохнул и одним глотком осушил кружку вина. Поморщился – видно, вино было молодым, кислым, – закусил сушеной грушей.
Хельги посмотрел на него, усмехнулся. Хотел было сказать, что надо искать, да передумал – Ирландец и без того знал, что надо.
Снорри и Ладислава незаметно скрылись со двора бен Кубрата по приказу Хельги и должны были ждать остальных на постоялом дворе старого Хакима. Однако к вечеру их там не оказалось. И – по словам Хакима – не было. Не приезжали. А с купеческого двора выехали. Куда же делись? Если б Хельги не знал Снорри с самого детства, он бы подумал, что парень просто сбежал и тешится где-нибудь с красивой девкой. Однако Снорри хорошо знали все – главными чертами его характера были честность и верность, вряд ли он стал бы подводить своего ярла...
Хельги уставился в глинобитную стену трапезной. Неделя прошла, и за это время... Но куда же, куда они могли исчезнуть? И так, что концов не найдешь. А нужно искать, нужно... Хельги чувствовал, что все – Никифор и даже Ирландец – ждут решения от него. Недаром ведь кто-то из них в шутку прозвал его вещим. А решение не приходило, неизвестно было, что предпринять, где искать, кого расспрашивать. Нет, решить возникшую проблему с наскока не получалось. Нужно было думать, рассуждать, сопоставлять и анализировать. Тщательно, методично, не упуская ни одной мелочи.
– Конхобар, позови Никифора, – оторвав взгляд от стены, попросил Хельги, с внезапно нахлынувшей радостью чувствуя, как где-то в глубине его мозга начинают бить барабаны... такие знакомые, можно даже сказать – родные.
– Звал, ярл?
– Да. Садись. – Хельги кивнул на лавку перед собой. – Будем думать вместе. – Он сжал зубы – боль в голове становилось невыносимой – скрежет, вой, грохот и хриплый женский голос, похожий на рычание, всё это нарастало, звучало в ушах всё громче и громче, уже так громко, что, казалось, вот-вот лопнут перепонки... И наконец стихло. Резко, словно и не было. А в голове осталась лишь пустота – пугающая, холодная, звенящая...
– Вот – дом бен Кубрата. – Вытащив из очага кусочек угля, ярл нарисовал на стене маленький кривоватый прямоугольник. Друзья внимательно следили за ним. – А вот – наш постоялый двор. Что между ними?
– Между ними – синагога, баня, рощица... – начал Ирландец.
– Затем – разрушенная мечеть, дома, огороды, сады, крытый торг, – наморщив лоб, добавил Никифор. Хельги тщательно фиксировал всё на стене.
– Тут – перевоз, а дальше – пустошь, ну а затем уж и постоялый двор. – Закончив рисовать, он обернулся: – И везде люди – и каждый, каждый из них мог что-то видеть.
– Да, но их слишком много.
– А что делать? – Ярл усмехнулся. – Нас трое – делим всё это... – Он кивнул на схему: – На три.
Снова взяв в руку уголь, Хельги разделил схему на три примерно равные части:
– Выбирайте!
– Выбирать? – усмехнулся Ирландец. Вот уж чего бы не предложил ни один норманнский хевдинг! Ой, не прост Хельги, ой, не прост. – Приказывай, ярл!
– Хорошо. – Ничуть не смутившись, Хельги кивнул на верхнюю часть схемы: – Тебе, Конхобар, – весь перевоз, пристань и постоялый двор одноглазого Авраама. Тем более что последним ты всё равно давно уже занимаешься. Еще раз напряги этого твоего Батбая. Пусть прощупает наших «друзей» – Лейва Копытную Лужу и прочих. Кстати, Лейва хорошо знал Снорри, еще там, в Бильрест-фьорде. Можно предположить, что и Лейв знал Снорри не хуже. Какие-то у них были связи... Какие? Ты не помнишь, Ирландец?
– Нет. – Конхобар усмехнулся. – Слишком уж мелкими они оба были в то время.
Никифор тоже отрицательно покачал головой.
– Жаль, – подвел итог Хельги. – Значит, придется узнать сейчас. Теперь ты, Никифор. Берешь кусок от дороги на перевоз до разрушенной мечети и торга. Ну а я – остальное: синагога, баня, рощица. Дом бен Кубрата мы вместе прощупаем – как-никак, охрана! Думаю, от слуг там можно узнать немало интересного. Кстати, баня и синагога принадлежит одному хозяину, некоему ребе Исааку. Вот, кстати, с ним и познакомлюсь сегодня. Заодно – помоюсь. – Ярл встал из-за стола. – Ну что расселись? Вперед.
– Язык, ярл! – вставая, промолвил Никифор. – Мы плохо знаем язык хазар. Как же будем разговаривать?
Хельги задумался, потер лоб и вдруг улыбнулся:
– А нам и не понадобится много слов. «Варяг», «девушка», «схватка» – вот, пожалуй, и всё. Да, и еще вот это. – Он подбросил на ладони серебряный дирхем. – Только тратьте осторожней, мы с вами пока что не очень богаты.
Баня, расположенная близ синагоги, считалась в Итиле одной из лучших. Крытая коновязь, колонны, вместительный погреб для кувшинов с вином, мраморный пол. Парная, два общих бассейна и несколько уютных кабинок с большими деревянными бочками, полными теплой или прохладной – по желанию клиентов – водой.
Банщик-массажист – здоровенный негр в белоснежной набедренной повязке, – приветливо улыбаясь, встречал клиентов у входа и провожал до места. С полдесятка слуг рангом поменьше деловито сновали между бассейнами, кабинками и погребом. Приносили вино и острый сыр с хлебными лепешками, таскали воду в бочки, терли клиентам спины, а кое-кто вел в отдельные кабинки завернутых в простыни девушек.
Хельги улыбнулся, отдавая плащ негру. Тот помог ему раздеться и тщательно запер оружие и вещи в особый сундук – для надежности. Получив мелкую монету, сверкнул белозубой улыбкой и склонился в низком поклоне:
– Господин желает отдельную бочку? Оливковое масло, египетские благовония, мирру, девочку? Или, может быть, мальчика?
Всё это банщик выпалил привычной скороговоркой аж на нескольких языках – тюркском (на нем говорили хазары, булгары, печенеги и прочие), арабском и славянском. Хельги, естественно, понял лишь последний и первый.
– Бочку, масло, благовония, – по-славянски перечислил он. – Девочку? Гм... Может, чуть позже. Да, надежны ли ваши люди у коновязи?
– Беспокоитесь за своего коня, господин? – понимающе кивнул негр. – Не нужно. Наши люди честны и проворны.
– Так они всё время на улице, у коновязи?
– Да, почти всё время там. Так как насчет девочки?
– Можно, – подумав, махнул рукой ярл. – Только из тех, кто говорит по-славянски или на языке норманнов.
– Кого, господин?
– Варягов. Варяжский.
– Ага. – Банщик задумчиво потер шею. Улыбнулся: – Постараюсь сыскать, господин. Вот ваша накидка. Свежая, льняная, с благовониями.
Завернувшись в тонкую накидку, Хельги прошел вслед за негром в парную, где, несмотря на раннее время, уже сидело человек пять, еще столько же плескалось в бассейне. Меж собой они говорили так быстро, что ярл совсем не улавливал смысла, хотя и понимал немного язык. Поплавав в горячем бассейне, он, по примеру других, тут же нырнул в холодный и, выбравшись на мраморный пол, подозвал одного из слуг, в сопровождении которого и прошествовал в отдельную кабинку, к бочке.
– Господин желает воду погорячее?
– Всё равно, – буркнул ярл, забираясь в бочку, и окунулся с головой.
– Вина? – не отставал слуга.
– Неси. – Хельги махнул рукой. – Да, и этот ваш, черный, мне что-то обещал.
– Черный? А, Мехмет! Сейчас позову, господин.
Черномазый банщик возник почти сразу же после ухода слуги. Войдя, поклонился, задернул за собой плотную штору. Сквозь слюдяное окно сверху просачивался дневной свет.
– К сожалению, девочек-славянок сейчас нет, господин, – сказал негр. – Все разобраны. – Он виновато развел руками, но тут же улыбнулся: – Есть сирийки, опытные в любовных делах. Господину очень понравится.
– Они понимают по-славянски или по-норманнски?
– Боюсь, что нет, господин. Да и зачем им понимать? – Банщик вполне резонно пожал плечами.
– Так совсем нет никого, кто бы понимал? – не отставал Хельги.
– Гм... – Негр задумался, помолчал немного, потом вдруг снова радостно улыбнулся: – Есть мальчик! Хороший, красивый. Из славян. И говорил, что знает варяжский.
– Отлично! – хлопнул в ладоши ярл. – Давай его сюда.
– Как скажешь, господин! Только это... – Банщик замялся, и Хельги недовольно посмотрел на него:
– Что еще?
– Это очень дорогой мальчик, мой господин! Один молодой варяг в прошлый раз, когда узнал цену, больно побил Войшу – так зовут мальчика.
– Молодой варяг? – Хельги задумался. – Ну, что стоишь, веди скорей своего мальчика, да не сомневайся – серебра у меня хватит.
Банщик ушел, и Хельги с головой опустился в воду.
Мальчик пришел почти сразу. Светловолосый, сероглазый, щуплый, с тщательно припудренным синяком под левым глазом. Поклонился, не говоря ни слова, сбросил тунику и сразу полез в бочку.
– Эй, не так быстро, парень! – возмутился Хельги. – Посиди пока там. – Он кивнул на узенькую лавочку под самым окном.
– Да, но там холодно, мой господин, – возразил мальчик на языке людей фьордов. Говорил он вполне чисто, лишь чуть смягчая согласные.
– Холодно? Так оденься. И подай сюда вина.
Войша тут же исполнил всё, что приказано. Хельги хлебнул вина и, взглянув на скромно сидящего в уголке мальчика, поинтересовался, кто его побил.
– Не знаю, какой-то варяг, – пожал плечами Войша. – Мало, вишь, монет с собой взял, ублюдок. А мне-то до того какое дело? Еще и стукнул, собака. – Пацан вдруг хитро прищурил глаз: – А ты, господин, говорят, не беден?
– Не беден, – кивнул ярл. – И хорошо заплачу, не сомневайся.
Услыхав последние слова, Войша оживился и снова принялся скидывать тунику.
– Стой, стой, не торопись, – замахал руками Хельги, и мальчишка обиженно засопел:
– Господин желает, чтобы я раздевался медленно?
– Господин желает, чтобы ты вообще не раздевался! Лучше скажи – зачем тебе деньги? Видно, хочешь выкупиться и вернуться на свою родину?
– Да щас! – усмехнулся Войша. – Делать мне больше нечего, как только возвращаться! Жить в глуши, в дикой, нищей деревне, тем более что и родичи мои давно померли. Нет уж, лучше здесь. Скоплю серебра, открою баню – уважаемым человеком стану!
– Хорошая мысль, – оценил идею Хельги и тут же осведомился, как к ней отнесется ребе Исаак.
– А ты откуда знаешь про ребе, господин? – волчонком взглянул на него парень.
– Плохой человек этот Исаак, – тут же словил ситуацию ярл. – Очень плохой.
– Не то слово, – кивнул Войша и улыбнулся. Видно, ему очень хотелось выговориться, да не с кем было. – Между нами говоря, гад, каких мало!
– Вот. И Езекия мне то же говорил.
– Так ты знаешь Езекию, господин? Это мой приятель! – Глаза Войши оживленно блеснули. – Ради такого случая могу тебя бесплатно обслужить, даром!
– Не-не-не... Не надо даром... То есть, тьфу... Вообще не надо. И не лезь ко мне в бочку, кому сказано! Лучше поведай мне об одном молодом варяге...
– А, о Лейве? Тоже собака та еще... Ходил, ходил, задолжал за три дня, а как я ему напомнил про должок, так рассердился, вон, треснул мне под глаз... А дня три назад пришел, гад, мириться. Долг, правда, не принес, но обещал скоро отдать. Всё допытывался, не знаю ли я тут кого из печенегов, – и зачем ему эти печенеги, придурку?
– Печенеги? – переспросил ярл. – Какие печенеги?
– А такие... Вина можно испить? Благодарствую...
Войша выпил почти всё вино и даже не заметил этого. Всё болтал, болтал, болтал без удержу. Как потом пояснил – язык норманнов в каганате практически никто не знал, и он совсем не опасался чужих ушей – пускай себе слушают, всё одно ничего не поймут. Что же касается уважаемого ярла – тут Войша цинично прищурился, – то пусть он, ярл, потом попробует доказать, что ему там наговорили в бане.
– А вообще, я с варягов неплохо имею, – выпив вина, разоткровенничался Войша. – Язык их, почитай, я один здесь и знаю, по-хазарски говорю, немного на языке халифата. Многие варяги ко мне приходят, правда, жаль, мало их здесь, а то б я на баню давно заработал, ни Мехмета помочь просить бы не стал, ни Езекию.
– А этот Исаак... Он тебе не помешает?
– Может, – серьезно кивнул пацан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Батбай об этом ничего не знает, – посмотрев на Хельги, сказал Ирландец. В голосе его явственно слышалась досада. Прошла уже почти целая неделя, а так и не удалось вызнать, куда делись Снорри с Ладиславой, скрывшиеся в суматохе со двора бен Кубрата.
– Может быть, он плохо слушает разговоры, этот твой Батбай? – пожал плечами Хельги. – Или ты ему мало платишь?
– Нормально плачу. А насчет разговоров – Батбай не знает нашего языка и может кормиться лишь обрывками их бесед с хозяином, одноглазым Авраамом. И то – если в этот момент удастся оказаться поблизости, что совсем не так просто. – Ирландец вздохнул и одним глотком осушил кружку вина. Поморщился – видно, вино было молодым, кислым, – закусил сушеной грушей.
Хельги посмотрел на него, усмехнулся. Хотел было сказать, что надо искать, да передумал – Ирландец и без того знал, что надо.
Снорри и Ладислава незаметно скрылись со двора бен Кубрата по приказу Хельги и должны были ждать остальных на постоялом дворе старого Хакима. Однако к вечеру их там не оказалось. И – по словам Хакима – не было. Не приезжали. А с купеческого двора выехали. Куда же делись? Если б Хельги не знал Снорри с самого детства, он бы подумал, что парень просто сбежал и тешится где-нибудь с красивой девкой. Однако Снорри хорошо знали все – главными чертами его характера были честность и верность, вряд ли он стал бы подводить своего ярла...
Хельги уставился в глинобитную стену трапезной. Неделя прошла, и за это время... Но куда же, куда они могли исчезнуть? И так, что концов не найдешь. А нужно искать, нужно... Хельги чувствовал, что все – Никифор и даже Ирландец – ждут решения от него. Недаром ведь кто-то из них в шутку прозвал его вещим. А решение не приходило, неизвестно было, что предпринять, где искать, кого расспрашивать. Нет, решить возникшую проблему с наскока не получалось. Нужно было думать, рассуждать, сопоставлять и анализировать. Тщательно, методично, не упуская ни одной мелочи.
– Конхобар, позови Никифора, – оторвав взгляд от стены, попросил Хельги, с внезапно нахлынувшей радостью чувствуя, как где-то в глубине его мозга начинают бить барабаны... такие знакомые, можно даже сказать – родные.
– Звал, ярл?
– Да. Садись. – Хельги кивнул на лавку перед собой. – Будем думать вместе. – Он сжал зубы – боль в голове становилось невыносимой – скрежет, вой, грохот и хриплый женский голос, похожий на рычание, всё это нарастало, звучало в ушах всё громче и громче, уже так громко, что, казалось, вот-вот лопнут перепонки... И наконец стихло. Резко, словно и не было. А в голове осталась лишь пустота – пугающая, холодная, звенящая...
– Вот – дом бен Кубрата. – Вытащив из очага кусочек угля, ярл нарисовал на стене маленький кривоватый прямоугольник. Друзья внимательно следили за ним. – А вот – наш постоялый двор. Что между ними?
– Между ними – синагога, баня, рощица... – начал Ирландец.
– Затем – разрушенная мечеть, дома, огороды, сады, крытый торг, – наморщив лоб, добавил Никифор. Хельги тщательно фиксировал всё на стене.
– Тут – перевоз, а дальше – пустошь, ну а затем уж и постоялый двор. – Закончив рисовать, он обернулся: – И везде люди – и каждый, каждый из них мог что-то видеть.
– Да, но их слишком много.
– А что делать? – Ярл усмехнулся. – Нас трое – делим всё это... – Он кивнул на схему: – На три.
Снова взяв в руку уголь, Хельги разделил схему на три примерно равные части:
– Выбирайте!
– Выбирать? – усмехнулся Ирландец. Вот уж чего бы не предложил ни один норманнский хевдинг! Ой, не прост Хельги, ой, не прост. – Приказывай, ярл!
– Хорошо. – Ничуть не смутившись, Хельги кивнул на верхнюю часть схемы: – Тебе, Конхобар, – весь перевоз, пристань и постоялый двор одноглазого Авраама. Тем более что последним ты всё равно давно уже занимаешься. Еще раз напряги этого твоего Батбая. Пусть прощупает наших «друзей» – Лейва Копытную Лужу и прочих. Кстати, Лейва хорошо знал Снорри, еще там, в Бильрест-фьорде. Можно предположить, что и Лейв знал Снорри не хуже. Какие-то у них были связи... Какие? Ты не помнишь, Ирландец?
– Нет. – Конхобар усмехнулся. – Слишком уж мелкими они оба были в то время.
Никифор тоже отрицательно покачал головой.
– Жаль, – подвел итог Хельги. – Значит, придется узнать сейчас. Теперь ты, Никифор. Берешь кусок от дороги на перевоз до разрушенной мечети и торга. Ну а я – остальное: синагога, баня, рощица. Дом бен Кубрата мы вместе прощупаем – как-никак, охрана! Думаю, от слуг там можно узнать немало интересного. Кстати, баня и синагога принадлежит одному хозяину, некоему ребе Исааку. Вот, кстати, с ним и познакомлюсь сегодня. Заодно – помоюсь. – Ярл встал из-за стола. – Ну что расселись? Вперед.
– Язык, ярл! – вставая, промолвил Никифор. – Мы плохо знаем язык хазар. Как же будем разговаривать?
Хельги задумался, потер лоб и вдруг улыбнулся:
– А нам и не понадобится много слов. «Варяг», «девушка», «схватка» – вот, пожалуй, и всё. Да, и еще вот это. – Он подбросил на ладони серебряный дирхем. – Только тратьте осторожней, мы с вами пока что не очень богаты.
Баня, расположенная близ синагоги, считалась в Итиле одной из лучших. Крытая коновязь, колонны, вместительный погреб для кувшинов с вином, мраморный пол. Парная, два общих бассейна и несколько уютных кабинок с большими деревянными бочками, полными теплой или прохладной – по желанию клиентов – водой.
Банщик-массажист – здоровенный негр в белоснежной набедренной повязке, – приветливо улыбаясь, встречал клиентов у входа и провожал до места. С полдесятка слуг рангом поменьше деловито сновали между бассейнами, кабинками и погребом. Приносили вино и острый сыр с хлебными лепешками, таскали воду в бочки, терли клиентам спины, а кое-кто вел в отдельные кабинки завернутых в простыни девушек.
Хельги улыбнулся, отдавая плащ негру. Тот помог ему раздеться и тщательно запер оружие и вещи в особый сундук – для надежности. Получив мелкую монету, сверкнул белозубой улыбкой и склонился в низком поклоне:
– Господин желает отдельную бочку? Оливковое масло, египетские благовония, мирру, девочку? Или, может быть, мальчика?
Всё это банщик выпалил привычной скороговоркой аж на нескольких языках – тюркском (на нем говорили хазары, булгары, печенеги и прочие), арабском и славянском. Хельги, естественно, понял лишь последний и первый.
– Бочку, масло, благовония, – по-славянски перечислил он. – Девочку? Гм... Может, чуть позже. Да, надежны ли ваши люди у коновязи?
– Беспокоитесь за своего коня, господин? – понимающе кивнул негр. – Не нужно. Наши люди честны и проворны.
– Так они всё время на улице, у коновязи?
– Да, почти всё время там. Так как насчет девочки?
– Можно, – подумав, махнул рукой ярл. – Только из тех, кто говорит по-славянски или на языке норманнов.
– Кого, господин?
– Варягов. Варяжский.
– Ага. – Банщик задумчиво потер шею. Улыбнулся: – Постараюсь сыскать, господин. Вот ваша накидка. Свежая, льняная, с благовониями.
Завернувшись в тонкую накидку, Хельги прошел вслед за негром в парную, где, несмотря на раннее время, уже сидело человек пять, еще столько же плескалось в бассейне. Меж собой они говорили так быстро, что ярл совсем не улавливал смысла, хотя и понимал немного язык. Поплавав в горячем бассейне, он, по примеру других, тут же нырнул в холодный и, выбравшись на мраморный пол, подозвал одного из слуг, в сопровождении которого и прошествовал в отдельную кабинку, к бочке.
– Господин желает воду погорячее?
– Всё равно, – буркнул ярл, забираясь в бочку, и окунулся с головой.
– Вина? – не отставал слуга.
– Неси. – Хельги махнул рукой. – Да, и этот ваш, черный, мне что-то обещал.
– Черный? А, Мехмет! Сейчас позову, господин.
Черномазый банщик возник почти сразу же после ухода слуги. Войдя, поклонился, задернул за собой плотную штору. Сквозь слюдяное окно сверху просачивался дневной свет.
– К сожалению, девочек-славянок сейчас нет, господин, – сказал негр. – Все разобраны. – Он виновато развел руками, но тут же улыбнулся: – Есть сирийки, опытные в любовных делах. Господину очень понравится.
– Они понимают по-славянски или по-норманнски?
– Боюсь, что нет, господин. Да и зачем им понимать? – Банщик вполне резонно пожал плечами.
– Так совсем нет никого, кто бы понимал? – не отставал Хельги.
– Гм... – Негр задумался, помолчал немного, потом вдруг снова радостно улыбнулся: – Есть мальчик! Хороший, красивый. Из славян. И говорил, что знает варяжский.
– Отлично! – хлопнул в ладоши ярл. – Давай его сюда.
– Как скажешь, господин! Только это... – Банщик замялся, и Хельги недовольно посмотрел на него:
– Что еще?
– Это очень дорогой мальчик, мой господин! Один молодой варяг в прошлый раз, когда узнал цену, больно побил Войшу – так зовут мальчика.
– Молодой варяг? – Хельги задумался. – Ну, что стоишь, веди скорей своего мальчика, да не сомневайся – серебра у меня хватит.
Банщик ушел, и Хельги с головой опустился в воду.
Мальчик пришел почти сразу. Светловолосый, сероглазый, щуплый, с тщательно припудренным синяком под левым глазом. Поклонился, не говоря ни слова, сбросил тунику и сразу полез в бочку.
– Эй, не так быстро, парень! – возмутился Хельги. – Посиди пока там. – Он кивнул на узенькую лавочку под самым окном.
– Да, но там холодно, мой господин, – возразил мальчик на языке людей фьордов. Говорил он вполне чисто, лишь чуть смягчая согласные.
– Холодно? Так оденься. И подай сюда вина.
Войша тут же исполнил всё, что приказано. Хельги хлебнул вина и, взглянув на скромно сидящего в уголке мальчика, поинтересовался, кто его побил.
– Не знаю, какой-то варяг, – пожал плечами Войша. – Мало, вишь, монет с собой взял, ублюдок. А мне-то до того какое дело? Еще и стукнул, собака. – Пацан вдруг хитро прищурил глаз: – А ты, господин, говорят, не беден?
– Не беден, – кивнул ярл. – И хорошо заплачу, не сомневайся.
Услыхав последние слова, Войша оживился и снова принялся скидывать тунику.
– Стой, стой, не торопись, – замахал руками Хельги, и мальчишка обиженно засопел:
– Господин желает, чтобы я раздевался медленно?
– Господин желает, чтобы ты вообще не раздевался! Лучше скажи – зачем тебе деньги? Видно, хочешь выкупиться и вернуться на свою родину?
– Да щас! – усмехнулся Войша. – Делать мне больше нечего, как только возвращаться! Жить в глуши, в дикой, нищей деревне, тем более что и родичи мои давно померли. Нет уж, лучше здесь. Скоплю серебра, открою баню – уважаемым человеком стану!
– Хорошая мысль, – оценил идею Хельги и тут же осведомился, как к ней отнесется ребе Исаак.
– А ты откуда знаешь про ребе, господин? – волчонком взглянул на него парень.
– Плохой человек этот Исаак, – тут же словил ситуацию ярл. – Очень плохой.
– Не то слово, – кивнул Войша и улыбнулся. Видно, ему очень хотелось выговориться, да не с кем было. – Между нами говоря, гад, каких мало!
– Вот. И Езекия мне то же говорил.
– Так ты знаешь Езекию, господин? Это мой приятель! – Глаза Войши оживленно блеснули. – Ради такого случая могу тебя бесплатно обслужить, даром!
– Не-не-не... Не надо даром... То есть, тьфу... Вообще не надо. И не лезь ко мне в бочку, кому сказано! Лучше поведай мне об одном молодом варяге...
– А, о Лейве? Тоже собака та еще... Ходил, ходил, задолжал за три дня, а как я ему напомнил про должок, так рассердился, вон, треснул мне под глаз... А дня три назад пришел, гад, мириться. Долг, правда, не принес, но обещал скоро отдать. Всё допытывался, не знаю ли я тут кого из печенегов, – и зачем ему эти печенеги, придурку?
– Печенеги? – переспросил ярл. – Какие печенеги?
– А такие... Вина можно испить? Благодарствую...
Войша выпил почти всё вино и даже не заметил этого. Всё болтал, болтал, болтал без удержу. Как потом пояснил – язык норманнов в каганате практически никто не знал, и он совсем не опасался чужих ушей – пускай себе слушают, всё одно ничего не поймут. Что же касается уважаемого ярла – тут Войша цинично прищурился, – то пусть он, ярл, потом попробует доказать, что ему там наговорили в бане.
– А вообще, я с варягов неплохо имею, – выпив вина, разоткровенничался Войша. – Язык их, почитай, я один здесь и знаю, по-хазарски говорю, немного на языке халифата. Многие варяги ко мне приходят, правда, жаль, мало их здесь, а то б я на баню давно заработал, ни Мехмета помочь просить бы не стал, ни Езекию.
– А этот Исаак... Он тебе не помешает?
– Может, – серьезно кивнул пацан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41