.. не такие длинные, как у самой Халисы, но всё же, всё же...
– Не плачь, Залима, – тихо произнесла жена каган-бека, опускаясь на пол рядом с плачущей служанкой. – Не плачь...
Она погладила девушку по волосам, затем рука ее скользнула за ворот халата служанки...
– Какая ты тоненькая, Залима... – Халиса резко обнажила девичьи плечи и усмехнулась. Ну, за неимением красавца ярла...
Что там говорил Исидар по поводу развлечений?
Глава 13
КОВАРНЫЕ СЕРДЦА
Осень 862 г. Хазарский каганат
К тебе, ко рту – о, ради всего святого – ртом!
Отчаянья исчадье, несбыточный фантом!
Готфрил Бенн. «О лай»
– Кого, говоришь, ты там увидел? – снова спросил Истома Мозгляк не очень-то разговорчивого в последнее время Лейва. Будешь тут разговорчивым, когда все разговоры известно чем заканчиваются – насмешками. Да еще рана от стрелы в заднице болит, чтоб ее...
– Да та девка, которую мы похитили, ну, там, в Белоозере, помнишь? Она еще сбежала потом.
– Вот как...
Истома надолго умолк, задумался. Вместе с Лейвом, Альвом Кошачьим Глазом и старым Хаконом они сидели – вернее, Лейв всё-таки лежал на левом боку – в обширном помещении постоялого двора одноглазого Авраама и пили пиво, закусывая его ячменными лепешками. Пиво было ничего себе, вкусное, а лепешки – какие-то пресные, да к тому же и подгорелые. И кто только их пек?
– Хорошо бы наняться к кому-нибудь на службу, хотя бы до весны, – в который раз уже повторил Альв, и все – тоже в который уже раз – дружно кивнули. Понимали – обратный путь им в этом году не светит.
Близилась зима, реки станут. Можно, правда, и по льду... Но волочиться по холоду в санях не было особой охоты. Лучше уж по весне, ближе к лету, как задует попутный ветер, наполняя паруса ладей. А к этому времени можно и прикупить чего-нибудь – тканей, например, или драгоценной посуды, – и серебришка подзаработать, нанявшись на службу к местному конунгу, кагану, как называл его кривой Авраам. Кроме кагана и его заместителя – каган-бека, были в Хазарии и обычные ярлы – вожди различных родов, тарханы. Вот такому-то тархану было бы неплохо предложить свои услуги.
– Плохо только, что мало нас, – посетовал Лейв.
– Мало? – возмутился Кошачий Глаз. – Да десяток викингов запросто брали Париж, стольный град лысого короля франков!
– Но, к сожалению, тут нет ни Парижа, ни лысого короля, – покачал седой головою Хакон. – Тут у них вообще не очень-то много городов, а те, что есть, – и на города-то похожи только зимой да вот поздней осенью. Как наступит весна, покроются травою степи – так только и видели в Итиле половину населения. Долго ль им собраться? Подпоясался, запряг лошадей в повозку, посадил семью, туда же шатер кинул да припасов на первое время – всего и делов. И кочуй себе вместе со своими табунами целое лето, а даже и больше – от ранней весны до первого снега, которого иногда, кстати, и вообще может не быть.
– Да, лошадей у них много, – подтвердил Истома. – И каких лошадей! Возьмите себе на развод несколько.
– Он дело говорит, – посмотрев на Лейва, кивнул Хакон. – Ближе к весне коней и прикупим. А пока надо искать ярла... или какого-нибудь богатого купца. Только вот нужны ли мы им сейчас? Я про купцов. Вряд ли кто из них отправится за товаром зимой... хотя, конечно, кто знает, как тут у них принято. Вообще-то все купцы обходятся в Итиле малой охраной. К чему, если есть городская стража?
– К чему, говорите? – неожиданно усмехнулся Истома Мозгляк. – Знаете поговорку про жареного петуха? Нет? Пока этот петух не клюнет, мужик не почешется.
– При чем тут петух, Истома? Мы не собираемся покупать никаких петухов, тем более жареных!
– А вот при том. – Истома яростно зашептал что-то, временами сбиваясь и переходя на свой, славянский, язык. В такие моменты его слова переводил Альв, давно уже оценивший умственные способности приятеля.
Выслушав предложение Мозгляка, все повеселели. Выпили по кружке за успех и, подозвав хозяина двора, одноглазого Авраама, бывшего лодочника, как бы невзначай, за беседой, принялись выспрашивать его про итильских купцов. Мол, нет ли среди них кого-нибудь, на деньги скуповатого, но достаточно зажиточного, и такого, чтоб не было за него уж очень обидно кагану или шаду.
– Есть такой, – немного подумав, кивнул Авраам. – Ибузир бен Кубрат, старый скупердяй. Знавал я его еще с юности. Их два тогда было соперника – Ибузир и еще один купец, Вергел. Они и посейчас друг друга не переносят, только времена изменились – дочка Вергела красавица Халиса стала женой самого каган-бека Завулона! Так что кусает теперь локти Ибузир, и поделом ему, скупердяю.
– Ибузир бен Кубрат, говоришь... – протянул Истома. – И где же искать его дом?
– Не спеши, парень, – шепнул ему на ухо Хакон. – Начинать надо не с самого купца, сначала – с его родичей, а уж потом, постепенно, и он созреет для того, чтоб нанять надежную охрану. Спроси-ка у Авраама, у этого Ибузира, кстати, точно охраны нет?
– Воинов нет, – отвечал одноглазый. – Ибузир для этого слишком скуп. Так что берегут его покой одни лишь чем попало вооруженные слуги.
– Это хорошо, что слуги... – буркнул Хакон, а Лейв Копытная Лужа беспокойно завертел носом – что там еще придумали его беспокойные собратья? Вот бы им стрелой в задницу – с меньшей охотой бросались бы в разного рода авантюры.
Пока они переговаривались, слуга, подносивший пиво и лепешки, по имени Батбай – низенького росточка, смуглый, неприметный, с плешью и бритым лицом, – внимательно прислушивался к беседе, из которой, к сожалению, мало что понял, так как не владел никакими языками, кроме родного. Вот про Ибузира-купца вроде бы говорили. А что конкретно – не ясно. Жаль. За просто так не выложит монеты узколицый чужеземец в зеленом плаще, один из тех, что не так давно поселились на постоялом дворе старого Хакима, по левую сторону перевоза.
На языке хазар чужеземец говорил плоховато, с ошибками, смешно коверкая слова и целые фразы. Однако ж понять его можно было. Батбай как-то, возвращаясь с рынка, попал под холодный ливень и, дабы не заболеть, завернул к Хакиму, не в гостевой дом, конечно, а в каморку для слуг, средь которых был некто Арпад, дальний родич его. Удачно зашел – Арпад как раз рассказывал что-то узколицему чужеземцу. Судя по одежде – богатый, расшитый серебром, кафтан, добротный плащ тонкой зеленой шерсти, – узколицый, видно, был из знатного рода, да вот почему-то не гнушался общаться со слугами, даже пил с ними кислое молодое вино. Налили вина и Батбаю. Чужеземец, как узнал, что Батбай со двора одноглазого Авраама, сразу же начал расспрашивать про постояльцев. Услыхав про варягов, оживился и попросил вспомнить их имена. Батбай, конечно, не вспомнил, он их и не знал, потому как не особо интересовался всякими там варягами. А вот пришлось поинтересоваться, по просьбе узколицего красноречиво подкрепленной подброшенной вверх монетой.
– Сначала – имена. – Поймав монету, узколицый чужеземец усмехнулся. – Потом – деньги.
Батбай всё разузнал и уже к вечеру был у ворот Хакима, трясясь от алчности и опасаясь, как бы чужеземец не передумал.
Чужеземец не передумал, и звонкая монета упала на подставленную ладонь слуги.
– Приходи еще, Батбай, – коверкая слова, сказал он на прощанье. – За вести – деньги.
Вот Батбай и повадился с тех пор на двор Хакима. А узколицый чужеземец поспешил к своим, едва дождавшись ухода слуги.
– Истома, Альв Кошачий Глаз, Лейв... Не знаю ни одного, – выслушав, покачал головой ярл. – А эти, Альв с Лейвом, они из чьего рода?
– Из чьего рода, слуга не знает, – пояснил Ирландец. – Даже не представляет откуда. Знает только, что варяги. Постойте-ка... У этого Лейва, кажется, тоже есть прозвище... Смешное такое... То ли Лужа, то ли Копыто.
– Лужа? Копыто? – переспросил Снорри. – А не Лейв ли это Копытная Лужа – родной племянничек Скъольда Альвсена?! Ну да, именно так его и звали – Лейв Копытная Лужа. Он молодой совсем.
– Да, – кивнул Ирландец. – Слуга говорил, Альв – варяг в возрасте, вислоусый, а этот Лейв – совсем молодой парень, на вид нет еще и двадцати.
– Значит, правы мы с тобой были, Никифор. – Хельги-ярл усмехнулся. – Та фибула, что мы нашли у реки. С рунами «Сиг» и «Альф». Точно, это и значит – Скъольд Альвсен. Так вот кто похитил дочку Вергела, в чем она почему-то не призналась...
– И вот кто оскопил рабов, а затем и добил их, – поддакнул Никифор. – «Кровавый орел», помните?
– Интересно, знают они о нас?
В ответ можно лишь было молча пожать плечами. Может быть, и знают. А может, и нет. Нет, ну наверняка знают, что караван Вергела охраняли викинги, но вот кто именно... нет, вряд ли.
– Конхобар, нужно, чтоб этот твой соглядатай-слуга постоянно следил за ними.
– Уже, – кратко ответил Ирландец.
Старший приказчик Вергела Имат вот уже больше недели не мог найти себе места. Халиса – любимая Халиса, его Халиса – приказала уничтожить рабыню купца Ибузира бен Кубрата, старого врага и конкурента Вергела. Рабыню ту, если верить слухам, молодую, красивую и девственную, бен Кубрат хотел подарить каган-беку Завулону в качестве наложницы, чего Халиса – законная молодая супруга Завулона, – естественно, не хотела. Поэтому ненавистную рабыню необходимо было убить. Жестоко? Да полноте... Что такое жизнь какой-то там рабыни? Впрочем, красавица Халиса вовсе не была жестокой без особой на то нужды. И эту будущую наложницу можно было бы просто-напросто лишить девственности, послав того же Имата, однако... Невольница, говорят, была очень красивой... Да, после того, как она потеряет девственность, уже ни о каком подарке каган-беку не будет и речи, но вдруг Имат прикипит к ней? Не хотелось бы просто так терять преданного человека, а посвящать в это дело кого-то еще... Ну кому же нужны лишние разговоры, сплетни, скандалы? По всему выходило – рабыню проще убить. Чем и пытался заняться Имат, но пока безуспешно.
Во-первых, проникнуть в дом хитрого и скуповатого бен Кубрата было довольно сложно, особенно ему, приказчику давнишнего соперника купца, известному в лицо всем его слугам. Нужно было срочно что-то придумать, но, как назло, не лезли в голову никакие мысли. До тех пор, пока как-то на базаре Имат не встретил давнего своего знакомца Истому. Был обычный осенний день, уже далеко не теплый, с порывами резкого, холодного ветра, срывавшего с прохожих плащи и швырявшего в лицо пригоршни мелкого холодного дождика. Мерзнущие торговцы, пытаясь согреться, переминались с ноги на ногу, а кое-кто даже и не раскладывал сегодня товар, предпочитая – пес с ней, с прибылью – провести такой не очень-то уютный день дома, в тепле и неге.
Истома Мозгляк, закутанный в теплую накидку с капюшоном, медленно прохаживался вдоль полупустых прилавков – тоже выбрал погодку для похода на рынок! – и, как показалось приказчику, кого-то высматривал. Имат подошел ближе, окликнул. Истома настороженно обернулся, недовольно буркнул что-то, по-видимому означающее приветствие, и зыркнул по сторонам глазами.
– Помнишь ту рабыню, что ты продал мне в Ладоге, а затем получил назад от моей досточтимой хозяйки? – спросил Имат вроде бы просто так, а на самом деле надеясь – а вдруг да подмогнет чем Истома Мозгляк, душегубец известный?
– Ну, помню, – без особого интереса пожал плечами Истома.
– Так она скоро станет наложницей самого каган-бека, – поведал приказчик. – А потом – кто знает? – может, и старшей женой будет.
– Привалило девке счастье, – неожиданно улыбнулся Мозгляк. – Всё как я и предвидел. Так, говоришь, она у каган-бека живет?
– Нет пока, – помотал головой Имат. – Пока у одного купца, бен Кубрата, ну, ты его не знаешь...
– У кого? – Истома насторожился, словно почуявший добычу волк. – У бен Кубрата?
– У него, – подтвердил приказчик. – А что?
– Да так. – Истома задумался. Постоял немного – Имат уже собирался уходить, – придержал приказчика за рукав: – Такой чернявый молодой парень, длинный, с глазами как у вола – слуга бен Кубрата?
– А, Езекия, – узнал по описанию Имат. – Это его единственный племянник, правда, не родной, от троюродной сестры, но, в общем, наследник. Езекия... – Приказчик неожиданно замолк. А ведь можно попробовать проникнуть в дом купца через Езекию. Мальчишка, говорят, заядлый шахматист...
И потом, можно взять в дело и этого Истому, он всё равно не останется жить здесь, в Итиле. Или – не брать? Нет, пожалуй, лучше взять, такой человек всегда пригодится... тем более если идти на убийство в чужом доме. Всё должно быть сделано быстро и в строгой тайне, а у Истомы подобного опыта не занимать. Знал о том Имат со слов Ильмана Карася, известного ладожского вора, с кем, еще до пожара, пару раз пил пиво на постоялом дворе Онфима Кобылы. Собственно, Карасю и говорил Имат о том, что охотно купил бы перед самым отплытием несколько красивых девок, даже и похищенных.
Сам Карась в таком нехорошем деле участвовать отказался, потому как местный, но вот залетному молодцу Истоме шепнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Не плачь, Залима, – тихо произнесла жена каган-бека, опускаясь на пол рядом с плачущей служанкой. – Не плачь...
Она погладила девушку по волосам, затем рука ее скользнула за ворот халата служанки...
– Какая ты тоненькая, Залима... – Халиса резко обнажила девичьи плечи и усмехнулась. Ну, за неимением красавца ярла...
Что там говорил Исидар по поводу развлечений?
Глава 13
КОВАРНЫЕ СЕРДЦА
Осень 862 г. Хазарский каганат
К тебе, ко рту – о, ради всего святого – ртом!
Отчаянья исчадье, несбыточный фантом!
Готфрил Бенн. «О лай»
– Кого, говоришь, ты там увидел? – снова спросил Истома Мозгляк не очень-то разговорчивого в последнее время Лейва. Будешь тут разговорчивым, когда все разговоры известно чем заканчиваются – насмешками. Да еще рана от стрелы в заднице болит, чтоб ее...
– Да та девка, которую мы похитили, ну, там, в Белоозере, помнишь? Она еще сбежала потом.
– Вот как...
Истома надолго умолк, задумался. Вместе с Лейвом, Альвом Кошачьим Глазом и старым Хаконом они сидели – вернее, Лейв всё-таки лежал на левом боку – в обширном помещении постоялого двора одноглазого Авраама и пили пиво, закусывая его ячменными лепешками. Пиво было ничего себе, вкусное, а лепешки – какие-то пресные, да к тому же и подгорелые. И кто только их пек?
– Хорошо бы наняться к кому-нибудь на службу, хотя бы до весны, – в который раз уже повторил Альв, и все – тоже в который уже раз – дружно кивнули. Понимали – обратный путь им в этом году не светит.
Близилась зима, реки станут. Можно, правда, и по льду... Но волочиться по холоду в санях не было особой охоты. Лучше уж по весне, ближе к лету, как задует попутный ветер, наполняя паруса ладей. А к этому времени можно и прикупить чего-нибудь – тканей, например, или драгоценной посуды, – и серебришка подзаработать, нанявшись на службу к местному конунгу, кагану, как называл его кривой Авраам. Кроме кагана и его заместителя – каган-бека, были в Хазарии и обычные ярлы – вожди различных родов, тарханы. Вот такому-то тархану было бы неплохо предложить свои услуги.
– Плохо только, что мало нас, – посетовал Лейв.
– Мало? – возмутился Кошачий Глаз. – Да десяток викингов запросто брали Париж, стольный град лысого короля франков!
– Но, к сожалению, тут нет ни Парижа, ни лысого короля, – покачал седой головою Хакон. – Тут у них вообще не очень-то много городов, а те, что есть, – и на города-то похожи только зимой да вот поздней осенью. Как наступит весна, покроются травою степи – так только и видели в Итиле половину населения. Долго ль им собраться? Подпоясался, запряг лошадей в повозку, посадил семью, туда же шатер кинул да припасов на первое время – всего и делов. И кочуй себе вместе со своими табунами целое лето, а даже и больше – от ранней весны до первого снега, которого иногда, кстати, и вообще может не быть.
– Да, лошадей у них много, – подтвердил Истома. – И каких лошадей! Возьмите себе на развод несколько.
– Он дело говорит, – посмотрев на Лейва, кивнул Хакон. – Ближе к весне коней и прикупим. А пока надо искать ярла... или какого-нибудь богатого купца. Только вот нужны ли мы им сейчас? Я про купцов. Вряд ли кто из них отправится за товаром зимой... хотя, конечно, кто знает, как тут у них принято. Вообще-то все купцы обходятся в Итиле малой охраной. К чему, если есть городская стража?
– К чему, говорите? – неожиданно усмехнулся Истома Мозгляк. – Знаете поговорку про жареного петуха? Нет? Пока этот петух не клюнет, мужик не почешется.
– При чем тут петух, Истома? Мы не собираемся покупать никаких петухов, тем более жареных!
– А вот при том. – Истома яростно зашептал что-то, временами сбиваясь и переходя на свой, славянский, язык. В такие моменты его слова переводил Альв, давно уже оценивший умственные способности приятеля.
Выслушав предложение Мозгляка, все повеселели. Выпили по кружке за успех и, подозвав хозяина двора, одноглазого Авраама, бывшего лодочника, как бы невзначай, за беседой, принялись выспрашивать его про итильских купцов. Мол, нет ли среди них кого-нибудь, на деньги скуповатого, но достаточно зажиточного, и такого, чтоб не было за него уж очень обидно кагану или шаду.
– Есть такой, – немного подумав, кивнул Авраам. – Ибузир бен Кубрат, старый скупердяй. Знавал я его еще с юности. Их два тогда было соперника – Ибузир и еще один купец, Вергел. Они и посейчас друг друга не переносят, только времена изменились – дочка Вергела красавица Халиса стала женой самого каган-бека Завулона! Так что кусает теперь локти Ибузир, и поделом ему, скупердяю.
– Ибузир бен Кубрат, говоришь... – протянул Истома. – И где же искать его дом?
– Не спеши, парень, – шепнул ему на ухо Хакон. – Начинать надо не с самого купца, сначала – с его родичей, а уж потом, постепенно, и он созреет для того, чтоб нанять надежную охрану. Спроси-ка у Авраама, у этого Ибузира, кстати, точно охраны нет?
– Воинов нет, – отвечал одноглазый. – Ибузир для этого слишком скуп. Так что берегут его покой одни лишь чем попало вооруженные слуги.
– Это хорошо, что слуги... – буркнул Хакон, а Лейв Копытная Лужа беспокойно завертел носом – что там еще придумали его беспокойные собратья? Вот бы им стрелой в задницу – с меньшей охотой бросались бы в разного рода авантюры.
Пока они переговаривались, слуга, подносивший пиво и лепешки, по имени Батбай – низенького росточка, смуглый, неприметный, с плешью и бритым лицом, – внимательно прислушивался к беседе, из которой, к сожалению, мало что понял, так как не владел никакими языками, кроме родного. Вот про Ибузира-купца вроде бы говорили. А что конкретно – не ясно. Жаль. За просто так не выложит монеты узколицый чужеземец в зеленом плаще, один из тех, что не так давно поселились на постоялом дворе старого Хакима, по левую сторону перевоза.
На языке хазар чужеземец говорил плоховато, с ошибками, смешно коверкая слова и целые фразы. Однако ж понять его можно было. Батбай как-то, возвращаясь с рынка, попал под холодный ливень и, дабы не заболеть, завернул к Хакиму, не в гостевой дом, конечно, а в каморку для слуг, средь которых был некто Арпад, дальний родич его. Удачно зашел – Арпад как раз рассказывал что-то узколицему чужеземцу. Судя по одежде – богатый, расшитый серебром, кафтан, добротный плащ тонкой зеленой шерсти, – узколицый, видно, был из знатного рода, да вот почему-то не гнушался общаться со слугами, даже пил с ними кислое молодое вино. Налили вина и Батбаю. Чужеземец, как узнал, что Батбай со двора одноглазого Авраама, сразу же начал расспрашивать про постояльцев. Услыхав про варягов, оживился и попросил вспомнить их имена. Батбай, конечно, не вспомнил, он их и не знал, потому как не особо интересовался всякими там варягами. А вот пришлось поинтересоваться, по просьбе узколицего красноречиво подкрепленной подброшенной вверх монетой.
– Сначала – имена. – Поймав монету, узколицый чужеземец усмехнулся. – Потом – деньги.
Батбай всё разузнал и уже к вечеру был у ворот Хакима, трясясь от алчности и опасаясь, как бы чужеземец не передумал.
Чужеземец не передумал, и звонкая монета упала на подставленную ладонь слуги.
– Приходи еще, Батбай, – коверкая слова, сказал он на прощанье. – За вести – деньги.
Вот Батбай и повадился с тех пор на двор Хакима. А узколицый чужеземец поспешил к своим, едва дождавшись ухода слуги.
– Истома, Альв Кошачий Глаз, Лейв... Не знаю ни одного, – выслушав, покачал головой ярл. – А эти, Альв с Лейвом, они из чьего рода?
– Из чьего рода, слуга не знает, – пояснил Ирландец. – Даже не представляет откуда. Знает только, что варяги. Постойте-ка... У этого Лейва, кажется, тоже есть прозвище... Смешное такое... То ли Лужа, то ли Копыто.
– Лужа? Копыто? – переспросил Снорри. – А не Лейв ли это Копытная Лужа – родной племянничек Скъольда Альвсена?! Ну да, именно так его и звали – Лейв Копытная Лужа. Он молодой совсем.
– Да, – кивнул Ирландец. – Слуга говорил, Альв – варяг в возрасте, вислоусый, а этот Лейв – совсем молодой парень, на вид нет еще и двадцати.
– Значит, правы мы с тобой были, Никифор. – Хельги-ярл усмехнулся. – Та фибула, что мы нашли у реки. С рунами «Сиг» и «Альф». Точно, это и значит – Скъольд Альвсен. Так вот кто похитил дочку Вергела, в чем она почему-то не призналась...
– И вот кто оскопил рабов, а затем и добил их, – поддакнул Никифор. – «Кровавый орел», помните?
– Интересно, знают они о нас?
В ответ можно лишь было молча пожать плечами. Может быть, и знают. А может, и нет. Нет, ну наверняка знают, что караван Вергела охраняли викинги, но вот кто именно... нет, вряд ли.
– Конхобар, нужно, чтоб этот твой соглядатай-слуга постоянно следил за ними.
– Уже, – кратко ответил Ирландец.
Старший приказчик Вергела Имат вот уже больше недели не мог найти себе места. Халиса – любимая Халиса, его Халиса – приказала уничтожить рабыню купца Ибузира бен Кубрата, старого врага и конкурента Вергела. Рабыню ту, если верить слухам, молодую, красивую и девственную, бен Кубрат хотел подарить каган-беку Завулону в качестве наложницы, чего Халиса – законная молодая супруга Завулона, – естественно, не хотела. Поэтому ненавистную рабыню необходимо было убить. Жестоко? Да полноте... Что такое жизнь какой-то там рабыни? Впрочем, красавица Халиса вовсе не была жестокой без особой на то нужды. И эту будущую наложницу можно было бы просто-напросто лишить девственности, послав того же Имата, однако... Невольница, говорят, была очень красивой... Да, после того, как она потеряет девственность, уже ни о каком подарке каган-беку не будет и речи, но вдруг Имат прикипит к ней? Не хотелось бы просто так терять преданного человека, а посвящать в это дело кого-то еще... Ну кому же нужны лишние разговоры, сплетни, скандалы? По всему выходило – рабыню проще убить. Чем и пытался заняться Имат, но пока безуспешно.
Во-первых, проникнуть в дом хитрого и скуповатого бен Кубрата было довольно сложно, особенно ему, приказчику давнишнего соперника купца, известному в лицо всем его слугам. Нужно было срочно что-то придумать, но, как назло, не лезли в голову никакие мысли. До тех пор, пока как-то на базаре Имат не встретил давнего своего знакомца Истому. Был обычный осенний день, уже далеко не теплый, с порывами резкого, холодного ветра, срывавшего с прохожих плащи и швырявшего в лицо пригоршни мелкого холодного дождика. Мерзнущие торговцы, пытаясь согреться, переминались с ноги на ногу, а кое-кто даже и не раскладывал сегодня товар, предпочитая – пес с ней, с прибылью – провести такой не очень-то уютный день дома, в тепле и неге.
Истома Мозгляк, закутанный в теплую накидку с капюшоном, медленно прохаживался вдоль полупустых прилавков – тоже выбрал погодку для похода на рынок! – и, как показалось приказчику, кого-то высматривал. Имат подошел ближе, окликнул. Истома настороженно обернулся, недовольно буркнул что-то, по-видимому означающее приветствие, и зыркнул по сторонам глазами.
– Помнишь ту рабыню, что ты продал мне в Ладоге, а затем получил назад от моей досточтимой хозяйки? – спросил Имат вроде бы просто так, а на самом деле надеясь – а вдруг да подмогнет чем Истома Мозгляк, душегубец известный?
– Ну, помню, – без особого интереса пожал плечами Истома.
– Так она скоро станет наложницей самого каган-бека, – поведал приказчик. – А потом – кто знает? – может, и старшей женой будет.
– Привалило девке счастье, – неожиданно улыбнулся Мозгляк. – Всё как я и предвидел. Так, говоришь, она у каган-бека живет?
– Нет пока, – помотал головой Имат. – Пока у одного купца, бен Кубрата, ну, ты его не знаешь...
– У кого? – Истома насторожился, словно почуявший добычу волк. – У бен Кубрата?
– У него, – подтвердил приказчик. – А что?
– Да так. – Истома задумался. Постоял немного – Имат уже собирался уходить, – придержал приказчика за рукав: – Такой чернявый молодой парень, длинный, с глазами как у вола – слуга бен Кубрата?
– А, Езекия, – узнал по описанию Имат. – Это его единственный племянник, правда, не родной, от троюродной сестры, но, в общем, наследник. Езекия... – Приказчик неожиданно замолк. А ведь можно попробовать проникнуть в дом купца через Езекию. Мальчишка, говорят, заядлый шахматист...
И потом, можно взять в дело и этого Истому, он всё равно не останется жить здесь, в Итиле. Или – не брать? Нет, пожалуй, лучше взять, такой человек всегда пригодится... тем более если идти на убийство в чужом доме. Всё должно быть сделано быстро и в строгой тайне, а у Истомы подобного опыта не занимать. Знал о том Имат со слов Ильмана Карася, известного ладожского вора, с кем, еще до пожара, пару раз пил пиво на постоялом дворе Онфима Кобылы. Собственно, Карасю и говорил Имат о том, что охотно купил бы перед самым отплытием несколько красивых девок, даже и похищенных.
Сам Карась в таком нехорошем деле участвовать отказался, потому как местный, но вот залетному молодцу Истоме шепнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41