.. Езекия, эй, Езекия! Ты уже вернулся?
– Да, хозяин. – Войдя в просторную залу, Езекия поклонился купцу и, увидев чернокожего Ханукку, упал на колени.
– Нашел ли ты уже красивую невольницу, парень? – вкрадчиво поинтересовался Ханукка. Езекия незаметно скосил глаза на хозяина. Тот кивнул.
– Нашел, достопочтенный, – радостно сообщил приказчик.
– Так покажи же, не прячь!
– Да, да, вели позвать, – махнул рукой бен Кубрат.
Поднявшись на ноги, Езекия быстро вышел и вскоре вернулся, ведя за руку только что купленную рабыню. Молодую, красивую, свежую – только что вымытую в бассейне. Не успевшие высохнуть волосы ее струились по спине и плечам мокрыми светлыми змейками. Полупрозрачный халат из зеленого шелка прикрывал стройное тело.
– Раздень ее, – щелкнул пальцами Ханукка, и Езекия поспешно выполнил требование.
Ханукка встал, подошел к зардевшейся невольнице, провел руками по животу, груди и спине. Поцокал языком.
– Да, она красива, – кивнул он. – Только больно уж тощая. Разумеется, девственна?
– А как же, разве ж мы бы осмелились...
– Ладно. Через месяц приведете ее каган-беку. Думаю, ему понравится подарок.
– Счастья твоему дому, почтеннейший Ханукка! – Купец лично вышел проводить гостя. Застучали по двору копыта коней, закричали воины. Подняв тучи пыли, всадники пронеслись по улицам Итиля и исчезли за воротами крепости.
Ибузир бен Кубрат, проводив взглядом гостей, еще долго стоял у ворот, и на морщинистом лице его играла довольная улыбка. Вот уж поистине – не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Говоришь, Вергел отдал за каган-бека свою дочку? А бен Кубрат подарит красивую наложницу. И еще неизвестно, кого каган-бек будет больше слушать!
– Эй, Езекия. – Купец хлопнул в ладоши.
– Звали, хозяин?
– Значит, так. Новую рабыню холить и лелеять. Хорошо кормить, развлекать, исполнять любое ее желание... хм... разумеется, кроме одного... – Бен Кубрат многозначительно посмотрел на племянника. Тот потупился. – Через неделю, когда девушка окажется наложницей каган-бека, она должна знать, что именно мы – я и ты, Езекия, – ее самые надежные друзья и защитники. Наш дом на этот месяц должен стать ее домом. Да, понимаю, что времени мало. И всё же... Это наш единственный шанс свалить Вертела. Ты всё понял, Езекия?
– Всё, досточтимый!
На заднем дворе купца, в саду, пели птицы. Светило солнце, приятное, еще теплое, не такое знойное, как летом. На широкой скамье у пруда Езекия учил языку хазар красивую невольницу Ладиславу, смешно изображая в лицах различных животных, людей и сказочных персонажей. Девушка улыбалась.
Глава 12
ГАРЕМНЫЕ СТРАСТИ
Осень 862 г. Хазарский каганат
Как жаль, что поспешили мы расстаться
(Не о себе забочусь я, прости).
Но женщинам нельзя не ошибаться,
И незачем вставать на их пути.
Эрих Кестнер «Гостиничное соло для мужского голоса»
Новой своей женой Халисой каган-бек Завулон был очень доволен. Знойная, страстная, красивая и вместе с тем, когда надо – кроткая, нежная, всё понимающая. Ну, право слово, удружил Вергел с дочерью, посмотрим теперь, как удружит его соперник бен Кубрат с обещанной невольницей.
Каган-бек ухмыльнулся, поднялся с ложа. Прильнувшая было к нему Халиса тоже вскочила, преданно глядя на мужа.
– Ступай к себе, красавица, – одеваясь, приказал Завулон. – Завтра жду тебя к ночи... а может быть, и днем зайду. А евнуха сегодня же прикажу высечь!
– Не стоит, – улыбнулась новая жена, пожалуй, одна из красивейших в гареме, да что там «одна из», нет – красивейшая! – Не стоит наказывать Исидара, – снова прильнув к мужу, мягко попросила Халиса.
– Вот как? – изумился каган-бек. – Ты даже знаешь, как его зовут?
– А как же! Ведь это же твой слуга, и он живет в твоем доме. Как верная жена, я должна знать всех. А Исидара, прошу, не наказывай. Он не виновен в том, что вода в пруду оказалась слишком горячей. Это рабы перестарались – пусть он сам их и накажет. Дело ли шада заниматься рабами?
– Да, ты права, наверное... – почесал затылок Завулон. – Что ж, жди меня через три дня.
– Я буду ждать тебя всегда. – Халиса, опустив ресницы, накинула на голое тело тонкий халат. – До встречи, мой повелитель.
Она вышла, грациозно покачивая бедрами, стройная, изящная, с тугой, налитой любовным соком, грудью. Соблазнительная...
Завулон посмотрел ей вослед. Может быть, остановить? Сорвать халат, почувствовать в объятиях нежное молодое тело, осторожно опуститься на ложе... или нет – налететь вихрем, предаться нахлынувшей страсти яростно, словно животное...
Что-то великий каган стал слишком своеволен и лезет уже и в земные дела. Не настал ли срок заменить его другим, более послушным? Да, дела не требовали отлагательств. Но не терпели и спешки: прежде всего нужно прощупать тарханов на предмет возможных союзников. Вот этим-то и собрался сегодня заняться каган-бек. Несмотря на внешний вид (этакий смешной деревенский увалень), Завулон был чрезвычайно энергичным человеком и, если уж чего хотел, всегда этого добивался. На сей раз, после смены кагана, хотелось увеличить размер дани, что платили каганату практически все славянские племена: поляне, северяне, вятичи, кривичи, радимичи, древляне... всех и не упомнишь. И пусть только попробуют не платить! Для чего тогда у кагана войско из наемных мусульман и русов? Вернее, войско только считается у кагана, командует-то им всё равно он, Завулон-шад. И не только наемниками, а еще и настоящим, племенным войском, что собирается, подобно туче, по первому зову тарханов. До сих пор командовал ими Завулон, и вроде неплохо командовал – по крайней мере, присмирели баранджар-печенеги, раньше до невозможности докучавшие своими набегами. Может, присмирели лишь на время и копят силы? Пожалуй, что так. Ничего, настанет и для них время. Каган-бек вышел на обширный двор, легко, словно юноша, вспрыгнул в седло и, нахлобучив на голову поданный расторопным слугой золоченый шлем, рванул с места в галоп. Следом понеслась сотня лариссиев-стражников.
– Благодарю тебя, моя госпожа. – Неслышно, словно бесплотная тень, вошел в покои Халисы Исидар – старший евнух. Расплывшийся, как все евнухи, но не заплывший окончательно жиром и, по-видимому, чрезвычайно сильный. Безволосое лицо Исидара было грустным, темные глаза смотрели печально и строго.
Увидев его, Халиса улыбнулась. Ага, вот уже и доложили о ее беседе с мужем. А во дворце, оказывается, полно тайных соглядатаев! Теперь бы еще больше расположить к себе этого главного управителя гаремом – человека, несомненно, влиятельного в узких кругах.
– Посиди со мной, Исидар. – Красавица подвинулась на своем ложе. – Мне так грустно одной. Ты играешь в шахматы?
– О да.
Халиса достала из сундука фигуры и доску...
Через два часа она знала весь гаремный расклад. И о слабостях Самиды – старшей жены шада, и о распрях между второй и третьей женами, и о наложницах, периодически поддерживающих одну из жен в борьбе за влияние на каган-бека. Подобная информация была для молодой женщины бесценной. И это уже не говоря о расположении самого главного евнуха.
– А Самида... – Халиса словно бы запнулась, нарочно жертвуя слона. – Сильно ли ее любит господин?
– Сказать откровенно, господин ее вовсе не любит и посещает крайне редко. – Евнух двинул вперед ладью. – Но она подарила ему четырех сыновей, ныне знаменитых воинов, и к тому же она из очень знатного рода. Из этого же рода и сам святейший каган.
– Угу... А если так? – Халиса сделала ход конем.
– Но так я заберу твою пешку, госпожа.
– Ну и пусть...
Халиса нарочно проиграла партию. Улыбнулась, скромно потупив глаза. Под конец даже смешно изобразила кого-то из слуг, чем изрядно позабавила всегда грустного Исидара. А под конец игры узнала еще одну важную новость. Оказывается, старый недруг отца купец Ибузир бен Кубрат намерен вскоре подарить каган-беку красивую молодую наложницу.
– Красивую, говоришь? – нахмурилась Халиса.
– Как солнце. Правда, сам я ее не видел.
– Ладно, будем иметь в виду. Ты обязательно заходи ко мне, Исидар, ладно? В шахматы поиграть, да и просто так. Мне так приятно поговорить с умным человеком.
– О, госпожа моя!
Сердце старого евнуха таяло под взглядом красавицы, словно лед под лучами жаркого апрельского солнца. В глазах его читались обожание и признательность. Он так и вышел с выражением благоговения на лице.
– Так. – Халиса цинично усмехнулась. – Этот, похоже, мой. А дорогого муженька не будет три дня. Целых три дня. За это время много можно успеть. – Она повысила голос: – Залима, эй, Залима!
На зов прибежала служанка – молодая девчонка из простых, «черных» людей, такую даже в наложницы брать зазорно. Юркая, смуглокожая, смешливая, правда вот, в отличие от Халисы, ума недалекого, да и болтушка, каких мало встречается даже среди женщин. Именно от нее и узнала Халиса о всех слабостях главного евнуха и о многом, многом другом.
– Залима, ты уже ходила на базар?
– Нет еще, госпожа. Купить побольше хурмы?
– О нет, нет... – Халиса засмеялась. – Вот что, Залима. Знаешь, где дом моего отца?
Служанка кивнула.
– Скажешь привратнику, чтобы позвал старшего приказчика Имата. Передашь ему... – Халиса наклонилась и что-то быстро зашептала девушке на ухо. Выслушав, та закивала.
– Это еще не всё, – остановила ее хозяйка. – Не знаю, правда, сможешь ли ты...
– Конечно, смогу, госпожа! Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Ладно... – Дочь Вергела притворно вздохнула. – У любого слуги в доме моего отца – кроме Имата, запомни это – спросишь, где поселились варяги, это чужеземцы с далекого севера. Их главкому скажешь так... – Халиса снова зашептала. – Смотри только, ничего не напутай.
– Что ты, госпожа, ни за что не напутаю! У меня память хорошая. И вообще, чтоб ты знала, я страсть как обожаю всякие такие дела.
– Какие это «такие»?
– Да так... – Служанка лукаво улыбнулась, показав ровные, ослепительно белые зубы.
«А она симпатичная, – подумала вдруг Халиса. – Не красавица, конечно, – грудь маленькая, и бедра узковаты... Но вполне, вполне... Что там болтал Исидар о тех плотских утехах, которым женщины предаются друг с другом? Ладно, об этом потом...»
– Иди же, Залима. И возвращайся скорей.
– Вот и отлично, – сказала сама себе коварная купеческая дочка, когда служанка ушла. – Имат придет вечером. Для дела. А ночью – варяжский князь Хельги. Для тела. Ха-ха! Ну, и для души, конечно. – Красавица громко рассмеялась.
Дом купца Вергела Залима нашла сразу. Да и как не найти, когда она с детства жила в Итиле? Красивый, двухэтажный, за высокой глинобитной оградой. И с привратником повезло – длинный рыжеватый парень только лишь притворялся строгим и неподкупным стражем, а сам так и норовил ущипнуть девчонку за разные места, пока та не огрела его корзиной.
– Вот тебе! – рассерженно прикрикнула Залима. – В следующий раз будешь знать, как щипаться.
– Ладно, не обижайся, – сквозь смех произнес парень. – Кого, говоришь, тебе позвать?
– Да господина приказчика Имата, сто раз тебе толкую.
– Имата? Да вон же он, сам идет... Имат-хакан, тебя тут просят...
Приказчик свернул к воротам, подозрительно оглядывая Залиму.
– Какая еще служанка? От кого? Ах, от... А ну, пошли-ка к забору...
Переговорив вдали от чужих ушей со служанкой, приказчик широко улыбнулся:
– Передай твоей госпоже, что я всё исполню. – И исчез за воротами.
– Прощай и ты, красавица, – подмигнул Залиме стражник.
– Прощай, – кивнула та, но вдруг задержалась, помотав головой: – Ну, чуть не забыла. Ты случайно не знаешь, где в городе живут варяги-чужеземцы?
– Варяги? – Стражник почесал затылок. – Раньше здесь жили, у купца Вергела. А теперь, даже не знаю... Постой. Они ж к перевозу переехали. Ну да, к перевозу. В чей дом, извини, не знаю. Ну, да там спросишь.
– Конечно, спрошу, – кивнула служанка.
Стражник улыбнулся, а чуть позже, когда маленькая фигурка девушки уже почти скрылась за кустами жимолости, крикнул:
– Эй, тебя хоть как зовут-то? – Девушка обернулась.
– Залима! – ответила она и помахала рукой.
– А я – Самат! – тоже помахал стражник. – Может, и увидимся еще... – с надеждой прошептал он. – Залима...
Пройдя через рынок и пристань, Залима наконец добралась до перевоза. Лодки – с десяток, не меньше – покачивались на волнах реки, широкой, светлой, привольной. Сами лодочники, поджидая желающих переправиться на другой берег, сидели у пристани на длинных, сколоченных из толстых досок скамьях, жгли костер да играли в кости. Слева и справа от перевоза, примерно на одинаковом расстоянии – в пять полетов стрелы, располагались два постоялых двора-конкурента. Оба именовались одинаково оригинально – «У перевоза». Левый, обнесенный выбеленной стеной из необожженного (обожженный был привилегией самого кагана!) кирпича, принадлежал старому Хакиму, правым же, огороженным обмазанным глиной плетнем, владел одноглазый Авраам-лодочник. Кроме оград, ничем иным постоялые дворы друг от друга не отличались – приземистые глинобитные помещения для гостей, открытые кухни, несколько сараев, конюшни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Да, хозяин. – Войдя в просторную залу, Езекия поклонился купцу и, увидев чернокожего Ханукку, упал на колени.
– Нашел ли ты уже красивую невольницу, парень? – вкрадчиво поинтересовался Ханукка. Езекия незаметно скосил глаза на хозяина. Тот кивнул.
– Нашел, достопочтенный, – радостно сообщил приказчик.
– Так покажи же, не прячь!
– Да, да, вели позвать, – махнул рукой бен Кубрат.
Поднявшись на ноги, Езекия быстро вышел и вскоре вернулся, ведя за руку только что купленную рабыню. Молодую, красивую, свежую – только что вымытую в бассейне. Не успевшие высохнуть волосы ее струились по спине и плечам мокрыми светлыми змейками. Полупрозрачный халат из зеленого шелка прикрывал стройное тело.
– Раздень ее, – щелкнул пальцами Ханукка, и Езекия поспешно выполнил требование.
Ханукка встал, подошел к зардевшейся невольнице, провел руками по животу, груди и спине. Поцокал языком.
– Да, она красива, – кивнул он. – Только больно уж тощая. Разумеется, девственна?
– А как же, разве ж мы бы осмелились...
– Ладно. Через месяц приведете ее каган-беку. Думаю, ему понравится подарок.
– Счастья твоему дому, почтеннейший Ханукка! – Купец лично вышел проводить гостя. Застучали по двору копыта коней, закричали воины. Подняв тучи пыли, всадники пронеслись по улицам Итиля и исчезли за воротами крепости.
Ибузир бен Кубрат, проводив взглядом гостей, еще долго стоял у ворот, и на морщинистом лице его играла довольная улыбка. Вот уж поистине – не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Говоришь, Вергел отдал за каган-бека свою дочку? А бен Кубрат подарит красивую наложницу. И еще неизвестно, кого каган-бек будет больше слушать!
– Эй, Езекия. – Купец хлопнул в ладоши.
– Звали, хозяин?
– Значит, так. Новую рабыню холить и лелеять. Хорошо кормить, развлекать, исполнять любое ее желание... хм... разумеется, кроме одного... – Бен Кубрат многозначительно посмотрел на племянника. Тот потупился. – Через неделю, когда девушка окажется наложницей каган-бека, она должна знать, что именно мы – я и ты, Езекия, – ее самые надежные друзья и защитники. Наш дом на этот месяц должен стать ее домом. Да, понимаю, что времени мало. И всё же... Это наш единственный шанс свалить Вертела. Ты всё понял, Езекия?
– Всё, досточтимый!
На заднем дворе купца, в саду, пели птицы. Светило солнце, приятное, еще теплое, не такое знойное, как летом. На широкой скамье у пруда Езекия учил языку хазар красивую невольницу Ладиславу, смешно изображая в лицах различных животных, людей и сказочных персонажей. Девушка улыбалась.
Глава 12
ГАРЕМНЫЕ СТРАСТИ
Осень 862 г. Хазарский каганат
Как жаль, что поспешили мы расстаться
(Не о себе забочусь я, прости).
Но женщинам нельзя не ошибаться,
И незачем вставать на их пути.
Эрих Кестнер «Гостиничное соло для мужского голоса»
Новой своей женой Халисой каган-бек Завулон был очень доволен. Знойная, страстная, красивая и вместе с тем, когда надо – кроткая, нежная, всё понимающая. Ну, право слово, удружил Вергел с дочерью, посмотрим теперь, как удружит его соперник бен Кубрат с обещанной невольницей.
Каган-бек ухмыльнулся, поднялся с ложа. Прильнувшая было к нему Халиса тоже вскочила, преданно глядя на мужа.
– Ступай к себе, красавица, – одеваясь, приказал Завулон. – Завтра жду тебя к ночи... а может быть, и днем зайду. А евнуха сегодня же прикажу высечь!
– Не стоит, – улыбнулась новая жена, пожалуй, одна из красивейших в гареме, да что там «одна из», нет – красивейшая! – Не стоит наказывать Исидара, – снова прильнув к мужу, мягко попросила Халиса.
– Вот как? – изумился каган-бек. – Ты даже знаешь, как его зовут?
– А как же! Ведь это же твой слуга, и он живет в твоем доме. Как верная жена, я должна знать всех. А Исидара, прошу, не наказывай. Он не виновен в том, что вода в пруду оказалась слишком горячей. Это рабы перестарались – пусть он сам их и накажет. Дело ли шада заниматься рабами?
– Да, ты права, наверное... – почесал затылок Завулон. – Что ж, жди меня через три дня.
– Я буду ждать тебя всегда. – Халиса, опустив ресницы, накинула на голое тело тонкий халат. – До встречи, мой повелитель.
Она вышла, грациозно покачивая бедрами, стройная, изящная, с тугой, налитой любовным соком, грудью. Соблазнительная...
Завулон посмотрел ей вослед. Может быть, остановить? Сорвать халат, почувствовать в объятиях нежное молодое тело, осторожно опуститься на ложе... или нет – налететь вихрем, предаться нахлынувшей страсти яростно, словно животное...
Что-то великий каган стал слишком своеволен и лезет уже и в земные дела. Не настал ли срок заменить его другим, более послушным? Да, дела не требовали отлагательств. Но не терпели и спешки: прежде всего нужно прощупать тарханов на предмет возможных союзников. Вот этим-то и собрался сегодня заняться каган-бек. Несмотря на внешний вид (этакий смешной деревенский увалень), Завулон был чрезвычайно энергичным человеком и, если уж чего хотел, всегда этого добивался. На сей раз, после смены кагана, хотелось увеличить размер дани, что платили каганату практически все славянские племена: поляне, северяне, вятичи, кривичи, радимичи, древляне... всех и не упомнишь. И пусть только попробуют не платить! Для чего тогда у кагана войско из наемных мусульман и русов? Вернее, войско только считается у кагана, командует-то им всё равно он, Завулон-шад. И не только наемниками, а еще и настоящим, племенным войском, что собирается, подобно туче, по первому зову тарханов. До сих пор командовал ими Завулон, и вроде неплохо командовал – по крайней мере, присмирели баранджар-печенеги, раньше до невозможности докучавшие своими набегами. Может, присмирели лишь на время и копят силы? Пожалуй, что так. Ничего, настанет и для них время. Каган-бек вышел на обширный двор, легко, словно юноша, вспрыгнул в седло и, нахлобучив на голову поданный расторопным слугой золоченый шлем, рванул с места в галоп. Следом понеслась сотня лариссиев-стражников.
– Благодарю тебя, моя госпожа. – Неслышно, словно бесплотная тень, вошел в покои Халисы Исидар – старший евнух. Расплывшийся, как все евнухи, но не заплывший окончательно жиром и, по-видимому, чрезвычайно сильный. Безволосое лицо Исидара было грустным, темные глаза смотрели печально и строго.
Увидев его, Халиса улыбнулась. Ага, вот уже и доложили о ее беседе с мужем. А во дворце, оказывается, полно тайных соглядатаев! Теперь бы еще больше расположить к себе этого главного управителя гаремом – человека, несомненно, влиятельного в узких кругах.
– Посиди со мной, Исидар. – Красавица подвинулась на своем ложе. – Мне так грустно одной. Ты играешь в шахматы?
– О да.
Халиса достала из сундука фигуры и доску...
Через два часа она знала весь гаремный расклад. И о слабостях Самиды – старшей жены шада, и о распрях между второй и третьей женами, и о наложницах, периодически поддерживающих одну из жен в борьбе за влияние на каган-бека. Подобная информация была для молодой женщины бесценной. И это уже не говоря о расположении самого главного евнуха.
– А Самида... – Халиса словно бы запнулась, нарочно жертвуя слона. – Сильно ли ее любит господин?
– Сказать откровенно, господин ее вовсе не любит и посещает крайне редко. – Евнух двинул вперед ладью. – Но она подарила ему четырех сыновей, ныне знаменитых воинов, и к тому же она из очень знатного рода. Из этого же рода и сам святейший каган.
– Угу... А если так? – Халиса сделала ход конем.
– Но так я заберу твою пешку, госпожа.
– Ну и пусть...
Халиса нарочно проиграла партию. Улыбнулась, скромно потупив глаза. Под конец даже смешно изобразила кого-то из слуг, чем изрядно позабавила всегда грустного Исидара. А под конец игры узнала еще одну важную новость. Оказывается, старый недруг отца купец Ибузир бен Кубрат намерен вскоре подарить каган-беку красивую молодую наложницу.
– Красивую, говоришь? – нахмурилась Халиса.
– Как солнце. Правда, сам я ее не видел.
– Ладно, будем иметь в виду. Ты обязательно заходи ко мне, Исидар, ладно? В шахматы поиграть, да и просто так. Мне так приятно поговорить с умным человеком.
– О, госпожа моя!
Сердце старого евнуха таяло под взглядом красавицы, словно лед под лучами жаркого апрельского солнца. В глазах его читались обожание и признательность. Он так и вышел с выражением благоговения на лице.
– Так. – Халиса цинично усмехнулась. – Этот, похоже, мой. А дорогого муженька не будет три дня. Целых три дня. За это время много можно успеть. – Она повысила голос: – Залима, эй, Залима!
На зов прибежала служанка – молодая девчонка из простых, «черных» людей, такую даже в наложницы брать зазорно. Юркая, смуглокожая, смешливая, правда вот, в отличие от Халисы, ума недалекого, да и болтушка, каких мало встречается даже среди женщин. Именно от нее и узнала Халиса о всех слабостях главного евнуха и о многом, многом другом.
– Залима, ты уже ходила на базар?
– Нет еще, госпожа. Купить побольше хурмы?
– О нет, нет... – Халиса засмеялась. – Вот что, Залима. Знаешь, где дом моего отца?
Служанка кивнула.
– Скажешь привратнику, чтобы позвал старшего приказчика Имата. Передашь ему... – Халиса наклонилась и что-то быстро зашептала девушке на ухо. Выслушав, та закивала.
– Это еще не всё, – остановила ее хозяйка. – Не знаю, правда, сможешь ли ты...
– Конечно, смогу, госпожа! Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Ладно... – Дочь Вергела притворно вздохнула. – У любого слуги в доме моего отца – кроме Имата, запомни это – спросишь, где поселились варяги, это чужеземцы с далекого севера. Их главкому скажешь так... – Халиса снова зашептала. – Смотри только, ничего не напутай.
– Что ты, госпожа, ни за что не напутаю! У меня память хорошая. И вообще, чтоб ты знала, я страсть как обожаю всякие такие дела.
– Какие это «такие»?
– Да так... – Служанка лукаво улыбнулась, показав ровные, ослепительно белые зубы.
«А она симпатичная, – подумала вдруг Халиса. – Не красавица, конечно, – грудь маленькая, и бедра узковаты... Но вполне, вполне... Что там болтал Исидар о тех плотских утехах, которым женщины предаются друг с другом? Ладно, об этом потом...»
– Иди же, Залима. И возвращайся скорей.
– Вот и отлично, – сказала сама себе коварная купеческая дочка, когда служанка ушла. – Имат придет вечером. Для дела. А ночью – варяжский князь Хельги. Для тела. Ха-ха! Ну, и для души, конечно. – Красавица громко рассмеялась.
Дом купца Вергела Залима нашла сразу. Да и как не найти, когда она с детства жила в Итиле? Красивый, двухэтажный, за высокой глинобитной оградой. И с привратником повезло – длинный рыжеватый парень только лишь притворялся строгим и неподкупным стражем, а сам так и норовил ущипнуть девчонку за разные места, пока та не огрела его корзиной.
– Вот тебе! – рассерженно прикрикнула Залима. – В следующий раз будешь знать, как щипаться.
– Ладно, не обижайся, – сквозь смех произнес парень. – Кого, говоришь, тебе позвать?
– Да господина приказчика Имата, сто раз тебе толкую.
– Имата? Да вон же он, сам идет... Имат-хакан, тебя тут просят...
Приказчик свернул к воротам, подозрительно оглядывая Залиму.
– Какая еще служанка? От кого? Ах, от... А ну, пошли-ка к забору...
Переговорив вдали от чужих ушей со служанкой, приказчик широко улыбнулся:
– Передай твоей госпоже, что я всё исполню. – И исчез за воротами.
– Прощай и ты, красавица, – подмигнул Залиме стражник.
– Прощай, – кивнула та, но вдруг задержалась, помотав головой: – Ну, чуть не забыла. Ты случайно не знаешь, где в городе живут варяги-чужеземцы?
– Варяги? – Стражник почесал затылок. – Раньше здесь жили, у купца Вергела. А теперь, даже не знаю... Постой. Они ж к перевозу переехали. Ну да, к перевозу. В чей дом, извини, не знаю. Ну, да там спросишь.
– Конечно, спрошу, – кивнула служанка.
Стражник улыбнулся, а чуть позже, когда маленькая фигурка девушки уже почти скрылась за кустами жимолости, крикнул:
– Эй, тебя хоть как зовут-то? – Девушка обернулась.
– Залима! – ответила она и помахала рукой.
– А я – Самат! – тоже помахал стражник. – Может, и увидимся еще... – с надеждой прошептал он. – Залима...
Пройдя через рынок и пристань, Залима наконец добралась до перевоза. Лодки – с десяток, не меньше – покачивались на волнах реки, широкой, светлой, привольной. Сами лодочники, поджидая желающих переправиться на другой берег, сидели у пристани на длинных, сколоченных из толстых досок скамьях, жгли костер да играли в кости. Слева и справа от перевоза, примерно на одинаковом расстоянии – в пять полетов стрелы, располагались два постоялых двора-конкурента. Оба именовались одинаково оригинально – «У перевоза». Левый, обнесенный выбеленной стеной из необожженного (обожженный был привилегией самого кагана!) кирпича, принадлежал старому Хакиму, правым же, огороженным обмазанным глиной плетнем, владел одноглазый Авраам-лодочник. Кроме оград, ничем иным постоялые дворы друг от друга не отличались – приземистые глинобитные помещения для гостей, открытые кухни, несколько сараев, конюшни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41