Рэннальф сделал круг около королевской ложи и победно поднял копье. Это приветствие относилось к королю и королеве, но Рэннальф посылал его и Кэтрин. К несчастью, она это не увидела, так как не поднимала глаз, но Рэннальф не очень расстроился.
Третий круг был повторением второго. На четвертом, развеселившись от того, как удачно все складывается, Рэннальф совершил ошибку. После двух столкновений он должен был поменять копье, но не сделал этого. Эта беспечность чуть не обернулась серьезной раной, ибо на сей раз Рэннальфу попался опытный противник. Но, слава Богу, он все-таки удержался в седле, копье рыцаря проскользнуло над правым плечом Рэннальфа, больно ударив древком по челюсти. Неистовый рывок щита поднял древко копья противника выше, и Рэннальф отразил удар.
Он склонился над лукой седла. Происшедшее ошеломило его. Ему требовалось всего десять минут, чтобы прийти в себя, но у него не было даже двух. Жеребец повернулся по привычке и потрусил к своему месту в конце поля. Привычка также удержала Рэннальфа в седле, человек с многолетним опытом сражений должен быть почти без сознания, чтобы выпасть из седла.
Он молча взял новое копье, протянутое оруженосцем, и поднял его, но взгляд его был безжизненным. Привычка помогла ему твердо держать оружие, но при этом он не видел достаточно хорошо, чтобы прицелиться. Второй удар, после которого ему удалось удержаться в седле, расщепил копье противника. Ему удалось усидеть на лошади после третьего столкновения. Замешательство прошло, и он мог нормально владеть своим телом, но чувствовал слабость, как после тяжелого дня сражения.
На этот раз у Рэннальфа была десятиминутная передышка до выхода на поле пятого противника. Он ждал у барьера, прижимая руки к телу, чтобы унять дрожь, и облизывая сухие губы. Сейчас ему казалось, что он с радостью отдаст графство Соука за кубок вина. Он мог приказать Джону принести его, но гордость не позволила сделать это. Никто не скажет, что Рэннальфу Слиффордскому нужно освежиться после четырех поединков. Еще три круга, это все, что ему нужно выдержать, тогда он сможет отдохнуть. Рэннальф надеялся, что рукопашный бой отложат до следующего дня. Это было обычным явлением, сражения происходили в первый день, а рукопашный бой — на следующий. Но так как планировались только пять поединков, Рэннальф сам настоял, чтобы все произошло сразу. Мысль о перенесении рукопашного боя на другой день исчезла. Гордость не позволяла ему требовать уступок.
Пятый противник оказался самым сильным. Он так ловко сидел в седле, что выбить его казалось невозможным. Одна пара копий была сломана, и Рэннальф, вернувшись к барьеру, чувствовал тошноту от переутомления. Лишь один луч надежды был у него. Он рассчитывал на недостаток противника. Тот неумело нес щит, прижимая его к телу, это очень опасная тактика. Рэннальф не хотел убивать или серьезно ранить кого-нибудь из своих новых вассалов. Его желание показать себя прошло, но он не был уверен, что сможет выдержать еще пару ударов умелого всадника. Он пришпорил жеребца, также уставшего, направил его, молясь, чтобы тот не споткнулся, и бросил его вбок, на лошадь соперника в самый последний момент. Его копье, задев выступы чужого щита, скользнуло по его выпуклостям. Рэннальф уперся в него телом и с облегчением увидел, что оно направилось вниз, разрывая кольчугу соперника.
Рэннальф придержал жеребца так резко, что тот почти присел на задние ноги, и повернул назад, чтобы поддержать истекающего кровью рыцаря.
— Вы сильно ранены?
— Нет, это всего лишь царапина.
Человек, смотревший на Рэннальфа из-под шлема, был не намного старше Джеффри, его старшего сына.
— Это шутка? — заревел он, возмущенный и пристыженный. — Они что, посылают мальчишек против меня? Кто ты?
— У меня есть звание рыцаря, — слабо отвечал юноша. — Я сэр Эндрю Фортескью, младший брат сэра Джайлса. Разве я не гожусь в противники?
— Вряд ли ты был бы в таком состоянии, как сейчас, если бы годился, — отрезал Рэннальф в бешеной ярости, как говорил бы со своим сыном. — Почему твой брат не научил тебя держать щит? Надеюсь, что преподал тебе урок. Ты можешь ехать?
— Да, думаю, что смогу. Мне жаль, что я поступил дурно. — Юноша мучительно переживал. — Я надеялся, что если хорошо усижу в седле, то вы сможете найти для меня место в вашем доме. Я полностью подчиняюсь брату, и если не найду места сейчас…
Рэннальф хрипло рассмеялся.
— Если ты думал, что можно заслужить мою благосклонность, уложив меня лицом в грязь перед моими вассалами, у тебя точные сведения. — Он соскочил с лошади у барьера и помог юноше сойти. — Держите его. Проследите, чтобы о нем позаботились, — резко сказал он герольду у края арены и так же резко сэру Эндрю:
— Никуда не отходи. Я скажу тебе пару слов, когда все закончится.
Когда Эндрю снял шлем и Рэннальф увидел выражение его лица, он сказал гораздо мягче:
— Ты поступил не так уж дурно. Кроме твоего брата, ты здесь — действительно сильнейший противник. Если хочешь служить — это хорошо, но сейчас не время разговаривать.
Взобравшись на лошадь, Рэннальф устыдился своей слабости, но почувствовал глубокое удовлетворение. Немного отдыха, питья и пищи, и все будет в порядке. Он вернулся к барьеру на случай дополнительного вызова, но при этом не ожидал, что у кого-нибудь возникнет желание сразиться с ним после того, что случилось с сэром Эндрю.
Герольд снова издал клич, повторяя вызов. Дважды Рэннальф был почти готов позволить жеребцу пойти вперед. Прозвучал третий и последний клич, и огромный мужчина в серой накидке, отделанной золотом, вышел к противоположному барьеру. Он склонился с высоты своего боевого коня, чтобы переговорить с герольдом.
— Держись, лорд Рэннальф, — сказал герольд. — Сэр Герберт здесь, чтобы доказать, что ты, а не он — лжец. Графиня Соука, твоя жена, была обещана вначале ему, но она не осмелилась открыто признаться в этом из страха за свою жизнь.
Вздох изумления пронесся по трибунам. Стефан поднялся на ноги:
— Что заставило тебя запоздало ответить на этот вызов, сэр Герберт? Осборн выступил вперед.
— Грязная шутка, сэр, и не стоит выяснять, чья. Мне в вино подмешали снотворное, и если бы я был слабаком, я мог бы совсем не проснуться.
Снова вздох пронесся по трибунам. Было ясно, что один из них погибнет в этом поединке. Простолюдины закричали от волнения. Именно за этим они и пришли. Сейчас они увидят серьезную схватку. Сейчас на их глазах будет происходить не игра с мечом и булавой, а настоящая война, в которой прольется настоящая кровь. Неудача сэра Эндрю лишь подогрела их аппетиты, и они ревели от восторга, предвкушая потрясающее зрелище.
Рэннальф не издал ни звука. Сперва он даже не почувствовал гнева, невероятным казалось, что кто-то может обвинить его в таком поступке. Оцепенев от удивления, он слушал, как герольд громко говорил о том, что Бог рассудит каждого, пока смысл гнусной клеветы не дошел до него.
— Хорошо, — выдавил он наконец. — Пусть идет на поле, пока я не взорвался от гнева.
Гул ярости был ему поддержкой и придал сил усталому телу, но даже до крови вонзившиеся шпоры не могли оживить его жеребца. Сэр Герберт не переоценил себя, хотя он допустил ошибку, разъярив Рэннальфа, и удар сбил не Рэннальфа, а усталую лошадь. Когда животное свалилось, Рэннальф все еще был в седле. Толпа гудела, волнуясь и одобряя, и снова многолетний опыт пришел ему на помощь. Много лошадей пало под хозяином Слиффорда при гораздо более худших обстоятельствах. Пока Осборн поворачивал свою лошадь, Рэннальф уже стоял с мечом в руке.
Решение, которое должен был принять сэр Герберт, было не из легких. Если он останется в седле, у него будет большое преимущество над противником. С другой стороны, нерыцарский поступок не одобрят люди, которых он хотел перетянуть на свою сторону, и этот поступок будет невозможно объяснить. Естественно, он сможет побить своего шатающегося противника. Осборн также соскочил с седла, и крик одобрения из лож показал, что он поступил верно. Теперь они скорее поверят в историю с отравленным вином.
Мужчины осторожно приближались друг к другу. Они кружились, глядя друг на друга, и Осборн резко и широко взмахнул мечом. Он был остановлен острием Рэннальфа, и пока в течение нескольких секунд мечи скрещивались, Рэннальф выбросил свой щит вверх и вперед, надеясь предотвратить беду. Выпад был отражен, мечи освободились. На этот раз Рэннальф поднял и опустил свое оружие. Оно было отражено щитом Осборна, но, скользя, меч поранил ему щеку. Хотя основная сила удара прошла мимо, щека была разодрана до кости. Это было небольшое преимущество, так как в этот момент Рэннальф почувствовал тупой удар по пояснице и кровь, струящуюся по его бедру.
Битва продолжалась. Ударяя и отражая удары, бойцы едва ли добились какого-то преимущества друг над другом. За двадцать минут оба уже истекали кровью, было нанесено несколько несерьезных ран, и оба тяжело дышали. Отдыхая, они оперлись на свои мечи. Ложи одобрительно кричали, мужчины давали советы, а женщины подбадривали своих фаворитов.
Только на передней скамье, где сидели король, королева, Юстас и Кэтрин, никто не произнес ни слова. Стефан был зол. Он достаточно доверял Рэннальфу, чтобы поверить в безобразные грязные сплетни. Он понимал, что тут что-то посложнее, чем просто борьба за графство. Кто-то, занимающий достаточно высокое положение при дворе, стоит за Осборном, иначе тот никогда не осмелился бы оскорбить Рэннальфа.
Мод была гораздо ближе к истине, но ничего не сказала. Она не могла решить, кому желает победы в этом поединке. Рэннальф был старым другом и преданным вассалом. Мод знала, что гражданская война еще не окончена, и прекрасно понимала, что для нее и ее мужа Рэннальф гораздо ценнее. Но, возможно, его гибель облегчит сердце сына и уничтожит его постоянное недовольство собой. Юстас кусал губы, также колеблясь. Он взывал в своей ненависти к Рэннальфу, потому что тот осрамил его, ему хотелось поверить, что Рэннальф предатель. Но ужасно было видеть, что такой человек, как Рэннальф Слиффордский, умрет от такой шавки, как Осборн.
Кэтрин же в этот момент ни о чем не думала. Она смотрела на поле невидящим взором, ее лицо было подобно лику мраморной статуи. Во время предыдущих поединков она то молилась за своего мужа, то боялась за него, потому что любила, но ее переполняло горькое разочарование — она была уверена, что он не любит ее. Как странно, думала она, не отрывая глаз от желанного мужчины, который повергал одного противника за другим, что она не смогла полюбить своего первого мужа, который боготворил ее. Сейчас, когда у нее появился мужчина, которого она считает достойным своей любви, он не любит ее. Это было наказанием за ее эгоизм, но, если он останется жив, она, конечно, покажет ему, что может быть неравнодушной.
Однако в эту минуту, когда перед глазами женщины разворачивалась настоящая кровавая драма, она повторяла про себя лишь его имя. Она согласна, пусть он ее никогда не полюбит, пусть выгонит прочь, только бы он остался жив!
Окровавленные воины двинулись навстречу друг другу. Кэтрин закрыла глаза. Из-под прикрытых век, незаметная для всех, скатилась одна слеза. ЕЙ нельзя плакать на людях!
Находясь уже не в таком безрассудном гневе, Раннальф обдумал свое положение. Противник был равен ему по силе и не так утомлен, но также очевидно, что Осборн уступает ему по опыту.
Следующие полчаса Рэннальф вел оборонительный бой, не делая попыток скрыть свою слабость, вынуждая Осборна истощать силы в бесплодных попытках пробить его оборону. Он слабел, но с удовлетворением чувствовал, что сэр Герберт теряет дыхание и он может продолжать схватку без опасений. День клонился к вечеру. Было поздно начинать рукопашный бой, у него будет ночь для отдыха, прежде чем придется снова напрягать силы. Сейчас он должен победить гнусного лжеца.
Осборн, озадаченный, взбешенный и слегка напуганный, смотрел на изнемогающего противника. Казалось невероятным, что сэр Рэннальф может отразить еще один удар. Его щит опускался все ниже, меч двигался все медленнее. Но каждый удар был отражен, и Осборн чувствовал, что его голова и грудь разрываются от усталости. Это должно закончиться, говорил он себе, противник едва стоит на ногах. Нужно лишь последний раз наброситься на него. Он сделал еще один глубокий вздох и атаковал.
Рэннальф медленно отступил. Мощный, направленный вниз удар он принял поднятым щитом. Меч отскочил, быстро повернулся в руке Осборна и перевернулся режущей стороной. Рэннальф парировал удар мечом, снова отступая. Удары были отражены, но они были слабее. Серые глаза Рэннальфа становились напряженнее, но они не стекленели. Сэр Герберт внезапно испугался. Удары противника становились резче, и когда пересохшие губы Рэннальфа скривила беспощадная усмешка, он всхлипнул.
Еще раз сэр Герберт поднял меч над головой, но Рэннальф не удовлетворился тем, что просто отразил удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47