Успокаивая себя, она сосредоточенно принялась стягивать перчатки — медленно, палец за пальцем, затем не менее тщательно сняла маленькую шляпку. Небрежно бросив запылившиеся предметы туалета на полированный столик, прошла, покачивая крутыми бедрами, в комнату и направилась к сервировочному столику. В предвкушении момента, когда она сможет выложить свою новость, Элизабет с таинственной улыбкой наполнила маленький бокал сладким апельсиновым ликером.
— Лиззи! — В голосе появились угрожающие нотки.
Она вздрогнула, расплескав напиток, и пальцем сняла со стола каплю. Облизывая палец, посмотрела на хозяина комнаты.
— Я что, должен клещами вытягивать из тебя сведения, кошечка моя? — По тону можно было понять, что он занялся бы этим с наслаждением.
Пальцы крепко сжали бокал; страх явственно проступил на ее тонком лице. У нее перехватило горло. Филип Ротмери не тот человек, терпение которого можно испытывать долго, напомнила она себе.
— Все изложу как на духу, Филип! — воскликнула она, поднимая голову и суетливо поправляя сбившийся светлый локон. — Затем одернула платье, потянула задравшийся рукав, устремив свой взгляд на пейзаж с буйной растительностью за верандой, не зная, как он отнесется к ее новостям.
Краем глаза Элизабет увидела, что он встал с кресла и направился к ней. Твердые пальцы взяли ее за подбородок. Пристальный взгляд нордических голубых глаз требовал ответа.
— «Чатам». Что сталось с кораблем и его капитаном?
Элизабет в очередной раз подумала, что же вынуждает ее иметь дело с человеком, который в состоянии послать беззащитную женщину выполнять его приказ в один из самых опасных уголков острова. Да, конечно, деньги. Деньги, вздохнула она и отпила из бокала.
— Уничтожен. — Мужчина, стоящий рядом, окаменел. — Все, за исключением одного человека, погибли, и ваш великолепный бриг превратился в груду обломков, — с некоторым злорадством сообщила она.
Ноздри раздулись, глаза превратились в узкие щелочки; рука, унизанная тяжелыми перстнями, стиснула тонкий бокал. Он лопнул, брызнуло кроваво-красное вино. Элизабет молчала.
— Как? — выдохнул он, не шевелясь.
— Что же тут неясного? — вскинулась светлая, тщательно подведенная бровь. Он схватил ее за волосы.
— Рассказывай! — рявкнул мужчина, закидывая женщине голову назад. Его горячее дыхание с сильным запахом спиртного обожгло щеку. Элизабет испугалась, что он сейчас ударит ее.
— Это Блэкуэлл… — Больше ничего произнести не удалось. Он отшвырнул ее к стене и кинулся к бару.
Налив полный бокал, выпил его залпом, наполнил еще раз, поднес ко рту и, внезапно передумав, изо всех сил метнул его в стену. Бокал со звоном разлетелся на мелкие части, оставив кровавое пятно на штукатурке. Слуги, решившие удовлетворить свое любопытство, мгновенно попрятались.
— Ты лжешь! — рявкнул он, сверля ледяным взором женщину.
— Нет. Это был он, — Филип ринулся к ней, и Элизабет сочла за благо укрыться за шторами. — Вчера на берегу нашли человека. Рулевой из команды Беннетта, — торопливо добавила она.
— Где этот моряк? — отчетливо выговорил он, нагибаясь над ней и больно хватая за руки.
— В церкви. Он умирает, Филип. Я пыталась выведать у него то, что вас интересовало, но в конце концов святой отец потребовал, чтобы я оставила несчастного в покое.
— Что он еще сказал, Лиззи?
От его жесткой хватки женщина вскрикнула, на глазах выступили слезы. Она буквально захлебывалась от волнения, не делая попытки освободиться.
— Блэкуэлл забрал штурманские журналы. — Глаз Филипа начал нервно подергиваться. — Моряк видел, как он в сопровождении молодого мальчишки входил в капитанскую каюту, Филип. Блэкуэлл забрал их! Он найдет вас!
Филип внезапно расслабился и утробно расхохотался.
— Мне очень не нравится надежда, которую я слышу в твоем голосе, Лиз. Можешь и не мечтать!
Элизабет, стараясь не уронить окончательно свое достоинство, попыталась расправить смятое платье и китовые усы, поддерживающие юбки. Внезапно он кинулся к открытым дверям, замер и круто развернулся на каблуках.
— Нет. Благородным капитаном Блэкуэллом движет чувство мести. В таком состоянии можно наделать слишком много ошибок. — Устало вздохнув, он выглянул наружу. Сквозь пальмовые листья были видны юные темнокожие девушки, собирающие цветы в его саду.
— Этому напыщенному хвастуну потребуются годы, чтобы разыскать меня среди этих островов. Именно поэтому я и выбрал сей москитный рай. Но, — он повернул голову в сторону женщины, — не сомневайся: если придется столкнуться, я уж сумею получить удовольствие от общения с ним.
У Элизабет пробежал мороз по коже, она слишком хорошо знала, что значит его самоуверенная улыбка. Надо сказать, что внешне Филип оставлял скорее приятное впечатление — стройный, с ухоженной кожей, длинными светлыми волосами, перехваченными ленточкой… Если бы не его взгляд — холодный и беспощадный, как у акулы. Меньше всего в жизни Элизабет хотелось знать, что таит в себе этот взгляд.
Филип получал явное сексуальное наслаждение, видя испуганное выражение ее накрашенного лица и дрожь в руках. Крошка совершенно не умела скрывать свои чувства.
— Не сомневаюсь, Блэкуэлл вполне осведомлен о твоем двурушничестве, — напомнил он из желания лишний раз уязвить ее.
Элизабет потупила взгляд, рассматривая винное пятно на платье. Она молила Бога, чтобы Блэкуэллу ничего не стало известно. Элизабет была свидетельницей того, как он метался по городу в дикой ярости, разыскивая Филипа после ужасной гибели Дезире. А ведь она сама привела Филипа к Дезире и ее отцу, на ней лежит проклятие за его обогащение. По спине опять пробежал холодок. «Дэн не может поступить со мной дурно», — уверяла она себя. Если случится так, что их пути с темноволосым капитаном пересекутся, Элизабет надеялась, что сумеет убедить его в том, что тоже была обманута Филипом. Честно говоря, она даже не пыталась себе представить, что сделал Филип с той доверчивой девушкой. Сознание просто гнало подобные мысли. При первой же возможности Элизабет надеялась получить свою долю, найти корабль и навсегда покинуть этот убогий кусок суши. Раньше, чем Дэну удастся обнаружить Филипа.
— Я должна уйти, — проговорила женщина, показывая на свое испорченное платье. — Мне нужно переодеться. — Ответа не последовало. Элизабет подняла глаза, и в то же мгновение внутри все оборвалось. — Нет! — вскрикнула она, увидев его страшный взгляд и делая попытку встать.
На губах Филипа играла дьявольская усмешка. Он сдернул накладной воротник и начал медленно расстегивать пуговицы рубашки — перед ее глазами мелькали кружевные манжеты. Затем выдернул полы рубашки из брюк — на перстнях с драгоценными камнями играли и переливались искры. Она нервно облизнула пересохшие губы. В следующее мгновение он уже навис над ней.
— Нет, Филип, пожалуйста, не надо! — Словно загипнотизированная его ледяным взглядом, взмолилась Элизабет. Он грубо сжал ее грудь, потом схватился за воротник. Платье разорвалось до пояса. Задыхающуюся, Филип толкнул ее на пол и принялся расстегивать пояс. Зарыдав, она попыталась уползти.
Негодяй жестко поймал ее за плечо, при этом перстень расцарапал щеку до крови. Ухватившись за подбородок с такой силой, что под пальцами побелела кожа, развернул ее лицом к себе.
— Никогда не отворачивайся от меня, Лиззи, иначе ты очень пожалеешь.
В ужасе она покорно кивнула. Из круглых темных глаз текли слезы. Плотоядно ухмыльнувшись, он склонился над ней и слизнул языком струйку крови, бегущую из расцарапанной щеки. Ему доставляло наслаждение видеть, как его единокровная сестра корчится от страха.
Глава 16
Несколько изысканно одетых мужчин одновременно, как по команде, обернулись, когда Тэсс появилась на пороге каюты. Она почувствовала, как загорелись щеки. Машинальным движением поправив якобы выбившийся локон, послала всем застенчивую улыбку. Просторная каюта показалась ей тесной от количества присутствующих офицеров.
Вслед за ней в каюту стали входить матросы в белых передниках. Тэсс отступила к стене. Они несли подносы с вареной рыбой, цыплятами, обложенными яблоками и засахаренной свеклой, горшки с лапшой, залитой соусом, серебряные тарелки, на которых лежали толстые ломти хлеба с грубой коркой, взбитое масло. «Настоящее масло», — восхитилась Тэсс. Один из матросов разливал в хрустальные бокалы красное вино.
Девушка с любопытством оглядывалась вокруг. Каюту освещали масляные лампы и свечи в канделябрах. Длинный стол, покрытый изысканной скатертью, был уставлен надраенной оловянной посудой, серебряными приборами, хрусталем. От ароматов потекли слюнки. Наконец Тэсс остановила взгляд на Дэне, который поправлял перед зеркалом нечто подобное галстуку. Она увидела его глаза в зеркале, и сердце снова радостно екнуло. Все-таки он дьявольски хорош!
Широкие плечи обтягивал простой темно-зеленый бархат. Полы длинного камзола спускались низко, напоминая хвост; из-под высокого стоячего воротника и манжет выбивалось буйное кружево шелковой рубашки. Тэсс подумала, что в ее времени мужчина, вырядившийся подобным образом, стал бы всеобщим посмешищем; но к Дэну это не относилось. Крепкие мускулистые ноги рельефно обтянуты бриджами темно-желтого цвета; так же как и О'Киф, Дэн вместо чулок и туфель на пряжках носил высокие, до колен, башмаки. Длинные волосы, по обыкновению собранные в хвост, были перехвачены черной лентой; отдельные непокорные локоны остались на свободе. Он обернулся, затягивая ремень.
Тэсс незаметно несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая бьющееся сердце.
— Ты очень хорошо выглядишь сегодня, Дэн. Кто бы мог подумать, — глаза ее лукаво блеснули, — что пираты так следят за собой!
Справа послышался негромкий смешок. Повернув голову, Тэсс увидела, что О'Киф вольготно развалился на кровати, подперев щеку рукой.
— Ах, Блэкуэлл, она само очарование! От столь остроумных и двусмысленных комплиментов мужчина начинает себя больше уважать!
— Думаю, вы это переживете, О'Киф! Вашего самоуважения хватит на всех нас с лихвой! — Кто-то фыркнул, подавляя смех. Рамсей лишь чуть улыбнулся уголком рта.
— Вы не очень-то хорошо ко мне относитесь, не правда ли, милая? — заметил он, легко поднявшись с кровати, пахнущей ее духами.
— Я вас слишком мало знаю, сэр, — парировала она.
— Может, за этот вечер, — проговорил Рамсей, подходя к Тэсс, — ваше мнение о моей одинокой душе изменится в лучшую сторону? — Быстрым жестом он поднес к губам ее руку и поцеловал кончики пальцев.
Тэсс склонила голову набок: «О, парень, да ты волнуешься!»
— Посмотрим, капитан О'Киф. Оставляю за собой право высказать свое мнение позже. Если оно, конечно, будет вам интересно. — Отняв руку, она произнесла: — Прошу прощения, мне надо привести себя в порядок. — Тэсс скользнула в ванную комнату и прислонилась спиной к двери. «Привести себя в порядок»!
Это надо же! Даже не подозревала, что способна выговорить такое.
Таз с водой для умывания быстро отрезвил ее. Никогда еще Тэсс не жалела с такой силой об отсутствии водопровода. Надо обладать определенным искусством, чтобы пользоваться этими примитивными удобствами. Лицо и руки были покрыты тончайшим налетом соли. Она умылась, вынула шпильки и долго расчесывала густые черные волосы, пока они не приобрели блестящий оттенок. Потом нетуго уложила их, оставив несколько локонов на свободе, и порадовалась, что оделась сегодня иначе, чем в первый раз. Строгое платье без декольте выглядело гораздо уместнее. Даже страшно подумать, как бы повел себя О'Киф, увидев более обнаженную грудь. «Похоже, этот мужчина не пропускает ни одной… — стоп, стоп, Рэнфри, — одернула она себя. — Нехорошо так говорить».
Ей приходилось постоянно напоминать себе о двойном стандарте, существующем здесь. Для всех них она слабый пол. Интересно, как бы себя повели на ее месте подружки — Амелия Эрхарт, Рэйчел Маклиш или Салли Райд. Ей никогда не доводилось оказываться одной в компании с таким количеством мужчин, как в последние две недели, и при этом постоянно находиться в центре внимания. Это было настоящим испытанием. Тэсс приходилось не только следить за каждым своим словом, но и за тем, как оно может быть воспринято. Рамсей, судя по всему, — друг Дэна, возможно, самый близкий друг, к тому же капитан одного из его кораблей, и ей совершенно не хотелось стать причиной трений между ними — вне зависимости от того, насколько надуманной могла оказаться сама мысль об этом. Внимательно оглядев себя и удостоверившись, что все в ее туалете выглядит более чем скромно, Тэсс приготовилась вернуться в компанию. «Соберись, Рэнфри. Шоу не прощает расслабленности».
Дэн время от времени украдкой бросал взгляд в сторону ванной комнаты. Когда наконец дверь открылась, он едва сдержал себя, чтобы не кинуться к ней через стол. Черт побери, как ему продолжать выполнять роль командира, если все его мысли заняты этой женщиной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47