Два крепких сильных человека уверенно шагали по старой заброшенной судоверфи. Унылое запустение царило вокруг. Не хлопотали около высоких кранов расторопные портовые грузчики, не сновали мимо юркие электрокары, без движения застыли механические конвейеры. Даже гордое имя Блэквеллов выцвело на доске перед входом в большой склад, внутри которого робко жались к стене несколько маленьких прогулочных суденышек.
— Что же ты хочешь делать здесь? — спросил Александр своего спутника.
— Строить корабли, — решительно ответил Рэмзи.
— Но эта судоверфь не предназначена для металлических судов.
— Тем лучше. Я нашел немало состоятельных людей, готовых вложить свои деньги в строительство парусников.
— Что ж, дай Бог тебе удачи. Но как бы тебя не подвели дилетанты.
— Для управления судами и их строительства я буду использовать только специалистов.
— Правильно, — согласился Блэквелл. — Этих богатых пижонов и на пушечный выстрел нельзя подпускать к кораблям.
— Кстати, чтоб ты знал, — повернулся к нему О'Киф, — я не планирую получать от твоего дела большие барыши. Мне и моей жене будет достаточно самого малого дохода. — Жене?
— Да. Я собираюсь жениться на Пенелопе Гамильтон.
— На актрисе?
— Именно.
— Но ведь она, как всем известно, затворница.
— Извини, но мне не хотелось бы обсуждать свою личную жизнь, — попытался уйти от разговора Рэмзи.
— Я слышал, она — красавица, — продолжал между тем Александр, и лицо его с каждым мгновением становилось все печальнее и печальнее.
— Ты хочешь познакомиться с ней? — спросил О'Киф, стараясь угадать причину его дурного настроения.
— Познакомиться? Зачем? Никогда не думал об этом.
— Знаешь, а ведь Пенелопа получила недавно посылку от твоих предков.
— От Тесс Блэквелл? — спросил Александр, и Рэмзи удивленно кивнул, озадаченный его осведомленностью. — Ее подарки давно уже стали легендой в нашей семье. Еще бабушка рассказывала мне о ней множество забавных историй. Именно она привлекла всеобщее внимание к нашему семейству. Тесс была достаточно эксцентричной женщиной. — Он немного помолчал, раздумывая. — Представляешь, моя жена часто говорила, что ее призрак и сейчас витает над нашим домом.
— Призрак?
— Да. Как это ни смешно звучит, но ее незримое присутствие утешает меня с тех пор, как я остался один, — тихо проговорил Блэквелл, вновь поднимаясь на борт корабля. — Без уверенности в ее существовании мне было бы трудно вынести одиночество.
— Я слышал о какой-то краже, — начал О'Киф, помогая ему отдать швартовы, но, увидев, как потемнело лицо Александра, сразу же замолчал. — Извини, я не хотел тебя задеть.
— Ничего, — махнул рукой Александр, становясь к рулю и следя за движением отходящего от пирса судна. — Слишком много сплетен проникло в прессу. А дело было чересчур запутанным, и полиция так и не смогла разобраться с ним. Впрочем, я даже рад этому. — Он открыл маленький деревянный шкафчик, находящийся здесь же, на палубе, и, достав две баночки пива, одну из них бросил Рэмзи. — Анноре было бы слишком тяжело и дальше сносить назойливое внимание журналистов.
Блэквелл сделал несколько глотков из баночки и, отдышавшись, продолжал:
— Нашу дочь украли прямо из детской. Когда это случилось, мы не сразу поняли, что произошло. Лишь через некоторое время странная тишина в ее комнате насторожила нас. Когда же мы увидели, что девочки нигде нет, я подумал было поискать в одном из коридоров, проделанных в стенах нашего дома. Надо сказать, что дом этот очень стар. И точного расположения всех внутренних переходов не знает никто, — он задумался на мгновение, словно припоминая то, что случилось много лет тому назад, — но как я ни искал, найти ребенка нигде не мог.
Александр вновь замолчал, а О'Киф вдруг представил себе узкие полутемные коридоры родового поместья Блэквеллов. Они ему были хорошо известны. Не раз, чтобы не потревожить Дэйна, он возвращался по ночам в свою комнату их мрачноватыми сумрачными лабиринтами, порой приводя вместе с собой дрожащую от сырости и страха девушку из ближайшей таверны.
— Вскоре похитители потребовали выкуп, — сказал Блэквелл. — Три миллиона долларов.
— Негодяи! — выругался Рэмзи.
— С таким же успехом они могли потребовать и двадцать. Таких денег у меня все равно не было. А чуть позже они стали требовать выкуп в бриллиантах. В противном случае грозились убить мою дочь. Я собрал все, что мог. Заложил дом, земли, продал старинные вещи, лошадей, машины. И старался не вмешивать в это дело полицию, опасаясь за жизнь ребенка. — Его горло сжала судорога сдерживаемых рыданий; отдышавшись, он заговорил вновь:
— Но вернули мне лишь окровавленный башмачок. Группа крови была ее. Так я узнал о гибели дочери и больше никогда ее не видел. Аннора чуть не сошла с ума при этом известии. Она извела себя мыслью о мучениях ребенка. — Александр провел рукой по лбу. Лицо его выражало бесконечное страдание. И О'Киф вспомнил свою непереносимую муку, которую он испытал у кровати умирающего сына. — И зачем они убили дочь? Ведь я же заплатил им. Почему они не вернули ее?
— Прости меня за то, что я заставил тебя пережить все снова, — произнес с сочувствием Рэмзи, подходя к Блэквеллу и опуская ему руку на плечо.
— Тогда я тоже хотел умереть.
— Ну уж это совсем ни к чему, нужно верить в себя.
О'Киф пока еще не мог до конца осознать возникшие в нем смутные чувства и воспоминания. Он понимал только, что вся эта история каким-то таинственным образом связана и с его жизнью.
— Прости, — еще раз извинился он.
— Ничего. Все в порядке, — ответил Александр. — Я не рассказывал об этом никому после того, как умерла Аннора. Если честно сказать, я и не хотел этого. Мне было тяжело общаться с людьми, воспоминания давили на меня. Так что бери, если хочешь, мою компанию бесплатно. Но знай, что она проклята и может разрушить твою жизнь.
Глава 34
«А вот и он», — подумала Пенелопа, когда корабль, подгоняемый легким бризом, вошел в гавань. Она с любопытством наблюдала за действиями снующего по палубе Рэмзи. Вот он сложил парус и туго, с предельной аккуратностью перевязал его кожаным ремнем, вот спрыгнул на пристань и обмотал вокруг причальных столбиков швартовы. Он снова оказался в родной для него стихии, он был полон энергии и решимости. И Пенни как никогда ясно поняла, зачем Рэмзи задумал эти странные морские экскурсии.
Ведь он моряк. Море — его родной дом. И он должен был рано или поздно к нему вернуться. Только там Рэмзи может быть по-настоящему счастлив. И это замечательно, что она не страдает морской болезнью и может находиться рядом с ним во всех его путешествиях.
Пенелопа посмотрела на стоящего на палубе пожилого человека. Брюки его выцвели, рубашка пропитана потом, на голове едва держалась маленькая кепочка, из тех, что любили носить греческие моряки. Пенелопа отметила все это мельком, глядя на то, как два крепких сильных мужчины двинулись ей навстречу.
«Ему лет шестьдесят», — думала она, не сводя глаз с мужественного старика. Лицо загорелое, строгое, говорящее о том, что человек многое испытал в своей жизни; глаза пристальные, светло-зеленые, какого-то странного, еще ни разу не встречавшегося ей оттенка, но эта странность очень идет решительному и немного загадочному выражению его лица.
— Я скучал по тебе, — шепнул, подойдя к ней, Рэмзи и, наклонившись, поцеловал в губы.
— Ты прекрасно смотришься на фоне моря, — ответила она, ласково прикасаясь к нему, и О'Киф вновь поцеловал ее.
— Если бы я знал, что тебе это так понравится, то взял бы тебя с собой, чтобы любить на корабле.
— Прекрасная идея! — засмеялась Пенелопа, прижимаясь к его груди.
Затем, отступив в сторону, она внимательно посмотрела на Александра. В ее взгляде читался немой вопрос. Пристально вглядывалась она в мужественные черты пожилого человека, словно стараясь разрешить какую-то загадку. Тот, в свою очередь, с таким же интересом изучал ее.
— Рада познакомиться с вами, мистер Блэквелл, — наконец сказала Пенни, протягивая руку.
— Зовите меня просто Алекс, — отозвался он, одно мгновение с любопытством разглядывая ее длинные тонкие пальцы, а потом вежливо пожав протянутую руку.
Раздался негромкий телефонный звонок, и Пенни, извинившись, подошла к машине. Хэнк протянул ей сотовый телефон и неприветливо покосился на Александра. Но тот, не обращая внимания на нелюбезного шофера, повернулся к Рэмзи и с улыбкой сказал:
— Да, она настоящая красавица.
— Красота — это лишь внешняя форма, — ответил О'Киф. — Гораздо важнее внутреннее содержание.
— Она совсем не похожа на девиц с обложек бульварных журналов.
— Александр! — вдруг прервала их диалог Пенелопа, закончив разговор по телефону и передавая трубку Хэнку. — Я хочу пригласить тебя пообедать с нами завтра вечером.
— Спасибо. Охотно воспользуюсь твоим приглашением, — сказал он, не задумываясь и тут же прибавил:
— Может быть, ты заодно покажешь мне подарок, присланный моей сумасшедшей родственницей?
Пенни укоризненно посмотрела на Рэмзи, и тот, словно извиняясь, пожал плечами.
— А почему ты считаешь ее сумасшедшей? — вновь обратилась она к Блэквеллу. — Это не слишком любезно по отношению к твоим родственникам. Ну да ладно, об этом ты расскажешь нам вечером. Я пришлю за тобой машину около шести. Кстати, Рэмзи, только что звонил Тони. Он с нетерпением ждет твоего приезда, чтобы посмотреть документы.
— До завтра, Александр, — сказал О'Киф и крепко пожал протянутую руку.
— До завтра, — отозвался Блэквелл. — Я вполне доверяю Уэйнрайту. Так что пусть он сам составит документы, как пожелает.
Рэмзи кивнул. И пожилой мужчина, поклонившись Пенелопе, направился к своему кораблю.
— Кажется, он хороший человек, — произнесла Пенни, глядя ему вслед.
— Да, — ответил О'Киф. — К тому же он — потомок Тесс и Дэйна.
Они сели в машину, и Пенелопа взяла О'Кифа за руку, в маленькое зеркальце наблюдая за идущим по пристани Александром, потом повернулась к Рэмзи и вздохнула.
— Что случилось? — спросил он.
— Не знаю, но этот человек вызывает во мне какое-то странное чувство.
— Его жизнь сложилась трагически.
О'Киф хотел было рассказать историю Блэквелла, но заметил тонкий шрам на лодыжке Пенни, и это вернуло его к действительности. Он вспомнил коварство преследующих их врагов и решил сосредоточить свое внимание на настоящем.
Перебирая коробки, стоящие тут и там в его кладовой, Александр разыскивал документы, связанные с его компанией, и акты, удостоверяющие право собственности. Он нашел то, что ему было необходимо, и уже собирался выйти из комнаты. Но тут заметил маленький деревянный сундучок, обитый кожей, с небольшими медными застежками. Нахлынувшие воспоминания заставили его остановиться. Он вспомнил, что не раз видел эту вещицу в комнате своей прабабки, причем никому в то время не позволялось заглядывать внутрь загадочного сундучка. Он всегда принадлежал женщинам семейства Блэквеллов, и они бережно передавали его из рук в руки, не разрешая прикасаться к нему никому из мужчин.
«Должно быть, Аннора поставила его сюда, зная, как редко я заглядываю в кладовку», — подумал Александр, взяв в руки таинственный странный предмет, и, расстегнув застежки, откинул тугую деревянную крышку. В сундучке лежали старинные ювелирные украшения, которые еще в молодости носила Аннора, несколько темных силуэтов, изображавших женщин из рода Блэквеллов, и свидетельства о рождении, браке и смерти. Это было все, что осталось от предков Александра.
Развернув свернутый в трубочку кусок старого пергамента, он нашел брачное свидетельство Дэйна Блэквелла и Тесс Ренфри. Александр явно где-то слышал это имя, но, ничего не вспомнив, вернулся к тексту найденного документа. В нем значилось, что молодые обвенчались на островах. И Александр усмехнулся, подумав, что свадьбу они играли почти в самом пиратском логове. Вдруг лицо его побледнело. Он увидел проставленную в правом нижнем углу листа пергамента дату рождения новобрачной. «12 августа 1964 года» — значилось там.
«Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год, — взволнованно прошептал он, не веря своим глазам. — Так, значит, легенда о путешествии Тесс во времени, о которой рассказывала бабушка, не сказка! — Он, ошеломленный, не сводил глаз с загадочной даты. — Кстати. В этой истории упоминался еще некто Рэмзи Мэлачи Гамейлиел О'Киф и какой-то портрет. Вот было бы интересно узнать что-нибудь и о них!»
Александр теперь еще больше обрадовался приглашению на обед к Пенелопа. Он хотел о многом расспросить Рэмзи. «Охи о многом же!» — думал он, нетерпеливо роясь в старинном сундуке и быстро извлекая из него одну за другой старые вещи. Словно какое-то прозрение или зародившаяся неясная идея руководила его действиями. Он не мог еще точно описать, что именно искал, но лихорадочная торопливость уже охватила его. Высыпав на пол содержимое сундучка, он принялся, внимательно оглядывая попавшиеся ему вещи, осторожно складывать их обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60