– Учитель! Как же я рад вас видеть!
– Я тоже, мальчик мой. Как продвигается твое обучение у нолдоров?
Солнечные зайчики в глазах Фандуила мгновенно потухли.
– Вы здесь еще ничего не знаете? Ни о Сауроне, ни о войне с орками?
Лицо старца тоже посерьезнело.
– Вести долго идут сюда. Значит, ты привез дурные новости?
– Да, учитель. В Ост-ин-Эдиле случилось такое несчастье, что мы пришли спросить у вас совета. Я думал, здесь все уже известно.
– Когда вы расскажете мне все, поговорим и о советах. Но сначала, думаю, ты представишь мне своих друзей? – Взгляд Палландо на долю мгновения задержался на Горме, затем на Рамароне, оставив у каждого ощущение, что его видели насквозь.
– Да, конечно. Вот это Горм – мы учились вместе у мастера Келебримбера, а это Рамарон – бард. А это учитель Палландо. – Фандуил обернулся к друзьям: – Мой учитель.
Маг добродушно улыбнулся им обоим, но это была вовсе не улыбка покладистого существа с добродушием навскидку. Как-то само собой ощущалось, что его новым знакомым была подарена ценность, вручаемая только в том случае, если она заслужена.
– Вам, наверное, нужно перекусить с дороги? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вывел их из библиотеки в коридор.
Вскоре они пришли в кухню семьи Фандуила – иначе говоря, королевского рода авари. В отличие от темных коридоров, в кухне было светло, так как здесь имелось наружное окошко. Хлопотавшие там эльфийки – черноволосые, хрупкие и гибкие девушки со молочно-белой кожей – встретили Фандуила восторженными возгласами, с нескрываемым любопытством уставились на его спутников и с услужливой готовностью выслушали распоряжение мага подать в соседнюю комнату еду на четверых.
Соседняя комната оказалась небольшой столовой, тоже с наружными окнами. Палландо сел за стол, подавая пример своим спутникам. Следом появились девушки с приборами, быстро и ловко расставили посуду по столу. Затем они принесли напитки и еду, какую можно было наскоро подать между завтраком и обедом – тонко нарезанный олений окорок, круглые пышечки из молотых съедобных кореньев, посыпанные мелкими зернышками и сушеной травяной крошкой в качестве приправы, а на десерт – пирожки с ягодной начинкой и яблочные дольки, сваренные в меду.
После еды маг повел гостей в свою комнату, где они разместились на кожаном диване, тогда как хозяин уселся в плетеное деревянное кресло с округлой спинкой и подлокотниками.
– Вот теперь и поговорить можно, – с удовлетворением изрек он. – Рассказывайте.
Рассказывать начал Фандуил. Горм никогда не блистал красноречием, а Рамарон выглядел непривычно тихим в присутствии мага, которое наполняло могуществом даже воздух в комнате. Палландо не перебивал юношу, а только иногда кивал в знак поощрения, оставляя вопросы на потом. Когда Фандуил наконец закончил краткое изложение событий, в единственное окошко комнаты глядел закат.
– Похоже, мне следовало уделять больше внимания событиям в Средиземье, – покачал головой маг после того, как тот замолчал. – Здесь уединенные места – с одной стороны это хорошо, потому что врагов меньше. Но с другой стороны – никто не зовет нас на Совет и никто не удосуживается послать нам весточку в случае чрезвычайных событий. По правде говоря, я не понимаю, почему Олорин до сих пор не известил меня об этом. Это дело давно перешло за рамки местных неурядиц. И Келебримбер погиб – это большое несчастье.
– Он был моим вторым учителем, наравне с вами, – печально вздохнул Фандуил. – Он не взял с нас клятву, но как я могу не исполнить его последнее желание?
– Кому, как не ему, знать, что такое – опрометчиво данная клятва. А ты действительно хочешь исполнить его желание – или это просто чувство вины или почтения к мастеру?
– Я чувствую, что это нужно сделать. Я понимаю, что это не такое дело, которое можно разрешить силой, и не вижу смысла искать для него тех, кто сильнее меня. Мы с Гормом знаем о нем больше остальных и, возможно, это поможет нам. Ну, и конечно, чувство вины и почтения к мастеру, учитель.
Палландо перевел взгляд на сидевшего рядом гнома.
– А ты, Горм?
Гном заерзал на диване, встретив испытующий взгляд мага, но не опустил глаз.
– Это мой народ, почтенный Палландо, – тихо проговорил он. – В злом умысле Саурона есть и доля моего участия. Пусть невольного, но я все равно не смогу жить с этим.
– Понимаю… А что скажешь ты, Рамарон?
Тот непроизвольно взъерошил пятерней свои белокурые волосы и задумался.
– Я – бард, почтенный Палландо, и не умею сидеть на одном месте. Прежде я был одинок и все мои дороги были равны и бесцельны. Теперь у меня есть друзья и у меня есть цель. Если нам повезет, я когда-нибудь воспою ее в песнях, – добавил он напоследок и улыбнулся.
Палландо ничего не сказал на это, но его глаза тоже улыбнулись парню.
– Пожалуй, вы окажетесь дееспособной компанией, – неторопливо подытожил он. – Естественно, я не останусь в стороне. Думаю, что и другие маги тоже, но наши возможности в Средиземье во многом ограничены, поэтому ваша помощь не будет лишней. Вы отдаете себе отчет, что это – весьма непростое и опасное дело?
Все трое дружно кивнули.
– Мы все понимаем, учитель, – добавил Фандуил. – Мы уже сражались с орками в Ост-ин-Эдиле, нас уже чуть не съел дракон, поэтому не нужно нас ни пугать, ни отговаривать.
– Я и не думал этого делать – просто напоминаю об осторожности. До завтра я поразмыслю над вашим рассказом, а утром вы придете сюда и мы обсудим наши дальнейшие действия. А сейчас нам давно пора ужинать, да и ты, Фандуил, еще не представил друзей своим родителям, верно?
***
Этот вечер друзья провели в обществе родственников Фандуила. Несмотря на принадлежность к королевскому роду, его родня встретила чужаков дружелюбно и держалась с ними без заносчивости. Эльфы живо интересовались новостями из Эриадора, с опозданием доходящими в этот отдаленный уголок Средиземья. Последние события сильно встревожили их, и они в один голос решили, что об этом нужно немедленно сообщить королю.
Горму и Рамарону отвели по отдельной комнате. К огромному удовольствию барда, все жилые помещения эльфов-авари, в отличие от гномьих, строились в наружной части скал и имели окна на волю. Фандуил объяснил, что его сородичи не нуждаются в освещении, но не любят жить в комнатах, полностью отделенных от внешнего мира.
С точки зрения Горма это было недостатком, но небольшим. Ему понравился сухой и чистый воздух подземных жилищ авари, высокие коридоры и уютные комнаты, тщательно обработанные и отделанные по эльфийскому вкусу, а в окошки можно было и не выглядывать. И, безусловно, здесь было лучше, чем на дурацких птичьих помостах, расположенных на немыслимой верхотуре и раскачивавшихся от малейшего ветерка. Это были правильные эльфы.
Наутро друзья позавтракали и пошли к Палландо, который дожидался их у себя в комнате.
– Я обдумал ваши новости, – сказал он, когда они уселись перед ним на диване. – Некоторые обстоятельства этого дела оказались сложнее, чем я предполагал вначале. Когда я задумался о магии, которую Саурон наложил на кольца, мне припомнилось, что такая магия действенна, только если наиболее мощные амулеты образуют малый круг, ближайший к главному амулету, а остальные располагаются за ним кругами силы в порядке ее убывания. В чем-то эта система для нас лучше, а в чем-то и хуже.
Маг замолчал и оглядел всех троих, чтобы убедиться, что они внимательно слушают.
– Итак, – продолжил он, – кольцо всевластья подчиняет себе три эльфийских кольца, семь гномьих и двенадцать человеческих. Значит, мы имеем три круга подчинения главному амулету – внутренний для эльфов, серединный для гномов и внешний для людей. По законам магии каждый наружный круг амулетов должен быть шире внутреннего. Отсюда следует, что для разрушения гномьего круга нам достаточно будет уничтожить четыре кольца, после чего остальные три утратят свое колдовское влияние. Что касается людских колец, нужно будет уничтожить пять из них. Когда их останется семь, круг подчинения распадется.
Он снова замолчал, дожидаясь, пока слушатели осмыслят его слова.
– Четыре вместо семи – это почти в два раза легче, – прикинул Горм.
– Правильно. – Палландо поощрительно улыбнулся гному. – Но полное удаление амулета из магического круга возможно только при соблюдении одного из трех условий – если амулет уничтожит либо его носитель, либо его создатель, либо первородный огонь. Под носителем подразумевается не тот, у кого амулет оказался в руках, а тот, кто подчинился его влиянию. Создатель – это тот, кто изготавливал вещественную основу амулета, а также тот, кто накладывал на него магию. Первородный огонь – это жар глубин Арды, а также некоторых творений Мелькора, в которых Отступник заложил его при создании. Если же кольцо будет уничтожено каким-то иным способом, Саурон сможет создать новое и вставить его в круг на место прежнего. Вы поняли?
Все трое дружно кивнули.
– Поэтому ваше участие в изъятии гномьих колец важнее, чем мне показалось вначале, так как двое из вас являются их создателями. К сожалению, моя помощь будет весьма ограниченной – если жители Средиземья имеют полное право отбирать друг у друга что угодно и как угодно, никто из айнуров не имеет права проделывать с ними то же самое. Таковы законы Илуватара, призванные обезопасить народы Арды от чрезмерного вмешательства айнуров. Коугнир, несомненно, примет участие в этом деле, поскольку гномы – его любимцы, но имейте в виду, что в отношениях с гномами ему можно пользоваться только теми средствами, которые в той или иной степени доступны народам Средиземья. Вы можете рассчитывать на его помощь, но и от вас будет зависеть очень многое. Куда вы собираетесь отсюда направиться?
Трое друзей растерянно переглянулись – они еще не подумали об этом.
– Это, наверное, Горму решать, – сказал Фандуил. – Он своих лучше знает.
– Я бы сначала пошел в Синие горы, хоть туда и подальше будет, – неуверенно пробормотал Горм. – В Казад-Думе я сейчас вроде как вне закона, мне туда соваться нельзя, а в Казад-Гуше как раз четыре кольца. Когда мы уничтожим их, в Казад-Думе тоже все изменится, и я смогу вернуться домой.
– Разумно, – кивнул Палландо. – Тогда договоримся так – вы идете к гномам Синих гор, а я разыскиваю Коугнира и направляю к вам. Он либо встретится с вами в Синих горах, либо нагонит в пути. Я не вхож к гномам и мало чем смогу помочь, если отправлюсь с вами. Будет полезнее, если я останусь защищать народ авари от северных орков. Но все же я смогу оказать вам некоторую помощь.
– Мы будем рады любой помощи, учитель.
– Я не придумал ничего, что могло бы ускорить выполнение вашей задачи. Видимо, какое-то время нам придется потерпеть козни этого выскочки майара. Действуйте тщательно, наверняка, без спешки, выжидайте удобный случай – жизнь у вас одна, а напрасные жертвы нам ни к чему. Трудно сказать, сколько времени займет ваше дело – возможно, вы уложитесь в несколько лет, но возможно, что и в несколько десятилетий, поэтому я хочу позаботиться кое о чем заранее. Тебе, Фандуил, это не понадобится, а вот твоим друзьям, особенно Рамарону, может и пригодиться.
– Вы о чем, учитель?
– Будет несправедливо, если они потратят лучшие годы своей жизни на поиски гномьих голец. Я дам им на это время вечную молодость, чтобы после завершения дела они остались в том же возрасте, что и сейчас. Ее ошибочно называют бессмертием, хотя ее обладатель уязвим для ран и болезней.
– Разве такое возможно?! – подскочил на диване Рамарон.
Маг усмехнулся его горячности.
– Не для всех айнуров, но для меня возможно, хотя подобные штучки не приветствуются Илуватаром. Ну уж я перед ним как-нибудь отчитаюсь…
– А почему только на время? Она же вечная!
– Чтобы ты это понял, сначала я должен объяснить тебе причину вечной молодости. В каждом из нас – и в эльфе, и в гноме, и в человеке, и в любом другом живом и неживом творении Илуватара – изначально заложена искра от сущности Единого, но дальше каждый должен поддерживать ее горение сам. Как только искра начинает слабеть и гаснуть, ее носитель начинает дряхлеть, пока наконец его тело не разрушается окончательно. Это и называется – смерть от старости. Чтобы искра сохраняла свой жар, нужно всегда воспринимать мир как бы заново и сохранять в себе свежесть чувств и ощущений, а скука и привычка гасят ее. В эльфах эта способность предусмотрена Илуватаром, поэтому они не старятся или почти не старятся. В каком-то смысле они – вечные дети, непрактичные и способные радоваться любому пустяку. В людях эта способность заложена в малой степени, потому что Единый хочет посмотреть, сумеют ли они развить ее самостоятельно, и в чем-то они ему интереснее эльфов. В гномов Ауле заложил эту способность, насколько сумел, но, сами понимаете, он – не Илуватар, а только валар, поэтому гномы получились долговечными, но не вечными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63