— О, небо, кому это надо? — сказал Гольдфарб. — Зрелище совокупляющихся ящеров не доставит мне радости.
— Ты неверно понял, старик, — возразил Раундбуш. — Я имею в виду порнофильмы с людьми. Рассказывали, что в одном многое такое вытворяет китайская женщина, а на еще одном она рожает ребенка.
— Почему ящеров интересует это? — сказал Гольдфарб. — Ведь мы для них такие уродливые, как они для нас. Бьюсь об заклад, это слухи, пущенные начальством, чтобы мы тщательнее просеивали всю эту муть.
Раундбуш рассмеялся.
— Я об этом не подумал. Не удивлюсь, если ты прав. Сколько этих блюдец ты собираешься проверить на этот раз.
— О, наверное, еще шесть или восемь, — ответил Гольдфарб после секундного размышления. — Отвлекусь на какое-то время и смогу опять ковыряться во внутренностях этого радара.
Он показал на множество электронных компонентов, разложенных на его рабочем столе, как ему казалось, в логически разумном порядке.
Первые три видеоблюдца не содержали ничего для него полезного — и ничего полезного ни для кого, подумал он.
В двух были бесчисленные колонки каракулей ящеров: скорее всего, механизированные эквиваленты платежных книжек дивизии. Третья показала космический корабль ящеров и каких-то странных существ, которые не были ящерами. Гольдфарб не понял, показаны там фактические события или же изображены чужаки из такой же фантастики, как у Бака Роджерса или Флэша Гордона. Может быть, кто-то из ученых сумеет определить точнее. Гольдфарб был не в состоянии.
Он вынул блюдце и вставил новое. Как только включилась запись, Бэзил Раундбуш радостно завопил и хлопнул приятеля по спине. На экране стоял ящер со сравнительно скромной раскраской тела и разбирал реактивный двигатель, лежащий на большом столе.
Моторы были специальностью Раундбуша, а не Дэвида, но он некоторое время смотрел сюжет вместе с летчиком. Даже без знания языка ящеров он многое понял по этой записи. Раундбуш с бешеной скоростью записывал.
— Если бы только капитан Хиппл мог увидеть это, — несколько раз повторил он.
— Мы говорим так уже долгое время, — печально ответил Гольдфарб. — Не думаю, что это произойдет.
Он продолжал смотреть видеоблюдце. Некоторые мультипликационные эпизоды и трюковые снимки, которые инструктор-ящер использовал при объяснениях, далеко превосходили все, что художники Диснея сделали в «Белоснежке» или «Фантазии». Как же им это удалось? Однако они это сделали, и сделали таким же само собой разумеющимся, как он щелкал выключателем на стене, чтобы в лампочке на потолке появился свет.
Когда учебный фильм закончился, Раундбуш встряхнулся, как собака, выскочившая из холодного ручья.
— Это определенно надо сохранить, — сказал он. — Было бы совсем хорошо, если бы нам помогли пленные ящеры, тогда мы бы поняли, что именно рассказывал этот зануда. Например, вот то, что касалось турбинных лопаток,
— он говорил техникам, что их можно поправлять или, наоборот, не прикасаться к ним ни при каких обстоятельствах?
— Не знаю, — сказал Гольдфарб. — Но мы должны разобраться и не экспериментировать. — Он заставил проигрыватель вернуть видеоблюдце, завернул в бумагу, надписал ее и положил в стопку отдельно от других. Сделав это, посмотрел на часы. — Боже правый, неужели уже семь часов?
— Так и есть, — ответил Раундбуш. — Похоже, что мы здесь взаперти около тринадцати часов. Я бы сказал, что мы заслужили право встряхнуться. Что ты на это скажешь?
— Сначала я бы хотел посмотреть, что на оставшихся блюдцах, — сказал Гольдфарб. — А уж потом беспокоиться о таких вещах, как еда.
— Какая преданность делу, — хмыкнул Раундбуш. — Среди того, о чем стоит побеспокоиться, если я, конечно, не ошибаюсь, должна быть еще пинта или две в «Белой лошади».
Гольдфарб испугался, что его уши раскалились настолько, что будут светиться, если он выключит свет. Он постарался ответить самым обычным тоном:
— Раз уж ты упомянул об этом, то да.
— Не смущайся, старик. — И Раундбуш громко захохотал. — Поверь, я тебе завидую. Эта твоя Наоми — прекрасная девушка, и она уверена, что солнце восходит и заходит ради тебя. — Он ткнул Гольдфарба в ребра. — Мы ведь не будем разубеждать ее в этом, а?
— Э-э… нет, — ответил Гольдфарб, все еще смущенный.
Он по очереди вставлял оставшиеся видеоблюдца в проигрыватель. Надеялся, что ни в одном не окажется ничего об обслуживании и питании радара. И надеялся, что в них не будет порнофильмов с легендарной, в представлении Раундбуша, китаянкой.
Ему везло. Пары минут просмотра было достаточно, чтобы убедиться: на оставшихся видеоблюдцах нет ничего, относящегося к его работе или к порнографии. Когда проигрыватель выкинул последнее из них, Бэзил Раундбуш легонько толкнул Гольдфарба в спину.
— Иди, старик. Я буду поддерживать огонь и постараюсь не спалить здание.
Солнце все еще было в небе, когда Гольдфарб вышел на улицу. Он вскочил на велосипед и покатил на север, в сторону «Белой лошади». Как и многие другие заведения, паб содержал охранника, дежурившего снаружи, который следил за тем, чтобы двухколесный транспорт не укатился куда-нибудь, пока хозяева находились внутри.
А внутри в стенных канделябрах горели факелы. Приятный огонь пылал в камине. Из-за того, что заведение было набито народом, его наполняли жар и дым. Факелы требовались для освещения. Над огнем в камине готовились два цыпленка. От аппетитного аромата у Гольдфарба потекли слюнки.
Он направился к бару.
— Что желаешь, дорогой? — спросила Сильвия.
Наоми с полным подносом кружек и стаканов обходила столики: увидев сквозь толпу Гольдфарба, она помахала ему. Он махнул ей в ответ, затем сказал Сильвии:
— Пинту горького и еще — эти птички уже заказаны целиком? — И он показал в сторону камина.
— Нет, еще не все, — ответила рыжеволосая барменша. — Чем интересуешься — ножками или грудкой?
— Что ж, думаю, что хотел бы нежное, нежное бедрышко, — ответил он и смутился под внимательным взглядом.
Сильвия расхохоталась. Налила ему пива. Он поспешно поднес кружку ко рту, чтобы скрыть смущение.
— Покраснел! — ликующе воскликнула Сильвия.
— Да нет! — с негодованием ответил он. — И даже если так, только черт помог бы тебе увидеть это при свете камина.
— Может быть, может быть, — согласилась Сильвия, продолжая смеяться.
Она провела языком по верхней губе. Гольдфарб тут же вспомнил, что не так давно они были любовниками. Она словно говорила ему: «Видишь, что ты потерял?»
— Принесу тебе цыпленка.
Направляясь к камину, она сильнее, чем прежде, раскачивала бедрами на ходу.
Через минуту подошла Наоми.
— О чем вы так смеялись? — спросила она.
Гольдфарб почувствовал облегчение, услышав скорее любопытство, чем подозрение в ее голосе. Он рассказал ей всю правду: если бы он этого не сделал, она узнала бы все от Сильвии. Наоми рассмеялась тоже.
— Сильвия такая забавная, — сказала она, а затем, понизив голос, добавила: — Временами, может, даже и слишком забавная, ей во вред.
— Кому во вред? — спросила Сильвия, вернувшись с дымящейся куриной ножкой на тарелке. — Значит, мне. Я слишком много шучу, да? Клянусь Иисусом, скорее всего так. Но я не шучу, когда говорю, что этот цыпленок обойдется тебе в две гинеи.
Гольдфарб полез в карман за банкнотами. Со времени нашествия ящеров цены головокружительно взмыли вверх, и жалование специалиста по радарам и близко не соответствовало им. Но даже теперь бывали времена, когда паек, который он получал, уже не лез в горло.
— Между прочим, — спросил он, положив деньги на стойку, — а на что получше я бы мог их истратить?
— На меня, — ответила Наоми.
Если бы такой ответ дала Сильвия, то он был бы откровенно корыстным. Наоми же не беспокоило, что у него нет доходов маршала авиации. Это — как и многое другое — и делало ее такой притягательной для Дэвида. Она спросила:
— У тебя есть новые сведения о твоем кузене, о том, который делал радиопередачи для ящеров?
Он покачал головой.
— Моя семья выяснила, что он пережил нашествие, — это все, что я знаю. Но вскоре он, его жена и сын исчезли. Никто не знает, что с ними стало.
— Никто не знает, — повторила с осуждением Наоми, а Гольдфарб вцепился зубами в цыплячью ногу. — Может быть, никто не говорит, но кто-то ведь знает. В этой стране люди беспричинно не исчезают. Иногда я думаю: вы не знаете, как вам повезло, что здесь все обстоит именно так.
— Я — знаю, — сказал Гольдфарб, и через мгновение Наоми кивнула, соглашаясь с ним. Он улыбнулся ей, хотя и кривовато. — В чем же дело? Ты снова принимаешь меня за англичанина?
Слегка волнуясь, она кивнула снова. Он перешел на идиш:
— Если мы выиграем войну и у меня будут дети, а может быть, и внуки, они будут принимать это как само собой разумеющееся. Мы… — Он покачал головой.
— Если у тебя будут дети, а может быть, и внуки… — начала Наоми и остановилась.
Война ослабила моральные нормы всех, но они все же находились не на передовой. Гольдфарб иной раз об этом жалел.
— Не нальешь мне еще пинту, пожалуйста? — попросил он.
Временами тихий разговор — или короткие реплики, которыми они обменивались в промежутках между обслуживанием других посетителей, — был не хуже любого другого, а может, даже и лучше.
О Сильвии он так думать не хотел. Сильвия вызывала у него одно-единственное желание: стянуть с нее лифчик и трусики и… Он почесал голову, раздумывая, в чем же разница между двумя девушками.
Наоми подала ему горького. Он отпил глоток и поставил кружку.
— Должно быть, любовь, — сказал он, но она не услышала.
* * * Артиллерия изматывала Расу на базе Флориды огнем с севера. Большие Уроды действовали с умом, перемещая орудия с боевых позиций до того, как огонь контрбатарей нащупывал их, но против ударов с воздуха они мало что могли предпринять. У Теэрца было две емкости для ракет под крыльями истребителя. Ракеты относились к одному из простейших видов оружия в арсенале Расы: они даже не имели средств наведения, но если с избытком засыпать ими местность, они свое дело делали. Из-за простоты даже тосевитские заводы могли выпускать их в больших количествах. Оружейники теперь их любили, и не только потому, что их было в достатке.
— Я нашел заданную цель визуально, — доложил Теэрц своим командирам,
— приступаю к пикированию.
Ускорение вдавило его в сиденье. Большие Уроды знали, что он уже здесь. Зенитные снаряды стали рваться вокруг истребителя. Больше всего, как он заметил, разрывов было позади. Несмотря на все старания, тосевиты редко попадали в истребитель, когда палили по нему. Это помогало пилотам Расы оставаться в живых.
Он опустошил всю первую емкость. Казалось, волна огня обрушилась от самолета на позиции артиллерии. Машина слегка качнулась в воздухе, затем выпрямилась. Автопилот вывел ее из пике. Теэрц сделал круг, чтобы осмотреть нанесенный урон. Если бы он оказался недостаточным, пришлось бы сделать еще один заход и опустошить вторую емкость.
На этот раз второго захода не понадобилось.
— Цель уничтожена, — сказал он с удовлетворением. Зенитки по-прежнему били по нему, но он не беспокоился. — Запрашиваю новую цель.
Голос, ответивший ему, не принадлежал руководителю полетов. Через мгновение он его все же узнал: с ним говорил Ааатос, самец из разведки.
— Командир полета Теэрц, у нас… возникла одна проблема.
— В чем же непорядок? — потребовал ответа Теэрц.
Вечность, которую он провел в японском плену — не говоря уже о привычке к имбирю, которую он приобрел на Тосев-3, — выработала в нем нетерпимость к напыщенному стилю речи.
— Я рад, что вы в воздухе, командир полета, — сказал Ааатос, очевидно, не желая давать прямого ответа. — Вы помните наш недавний разговор на травянистой поверхности недалеко от взлетно-посадочной полосы?
Теэрц задумался.
— Помню, — сказал он. Внезапное подозрение охватило его. — Вы же не собираетесь сказать мне, что темнокожие Большие Уроды взбунтовались против нас, правда?
— Увы, — печально сказал Ааатос. — Вы были правы тогда в своем недоверии к ним. Я соглашаюсь с этим. — Для самца из разведки согласиться с чем-либо было невероятной уступкой. — Их отряд был развернут строем против американских Больших Уродов, и, изображая бой, они пропустили вражеских тосевитов к нам.
— Дайте мне координаты, — сказал Теэрц. — У меня еще достаточно боеприпасов и топлива. Могу я сделать вывод, что должен считать любых тосевитов в этом районе враждебными Расе?
— Это, несомненно, оперативное предположение, — согласился Ааатос. Он сделал паузу. — Командир полета, вы позволите вопрос? Можете не отвечать, но я был бы благодарен за ответ. Мы предположили, что темнокожие Большие Уроды будут нам хорошо и верно служить в месте, которое мы им отвели. Эти предположения были сделаны не случайно. Наши эксперты проиграли на компьютере много сценариев. Но все они оказались неточными, а ваше опасение
— правильным. Как бы вы могли это прокомментировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100