Именно поэтому Ларри занялся ею. Известно было немного, неизвестно — целый океан, почти все. Не работа, а каторга, но она помогала Ларри отвлечься от непрерывно терзавших его угрызений совести. Она была добровольно наложенной на себя епитимьей, его специфическим способом раскаяния.
Кроме того, где-то внутри огромного Колеса находился ключ к разгадке всех тайн. Ключ не мог не существовать. Хотя бы крошечный кусочек закодированной информации, который не был уничтожен во время последней битвы. Поисковые команды в принципе уже нашли кое-что, и теперь ключ был особенно необходим, чтобы декодировать, проанализировать находки и использовать добытое знание для получения ответов на главные вопросы.
Ларри не оставалось ничего другого, как найти Землю. И попытаться вырвать ее из лап харонцев, чтобы вернуть на место. Только таким путем он мог смыть с себя грех совершенного преступления. Разумеется, если жизнь на Земле не погибла.
Он вновь засунул щуп в глубь хитросплетения проводов. Содрогнувшись от мощного импульса тока, клешня дернулась и свалилась со стола.
Только за полночь Ларри удалось отогнать от себя тяжелые думы и немного успокоиться. Спать он, впрочем, по-прежнему не мог, но во всяком случае, почувствовал себя способным заняться серьезным делом. Он очистил свой лабораторный стол, убрал так и не исследованную до конца клешню и отправился в громадный темный ангар. Остановившись на пороге, включил свет, и мощные лучи прожекторов, отражаясь от высоких сводчатых стен, залили помещение ярким светом. Середину ангара занимали модели совсем уж древних аппаратов.
Коллекция здесь была собрана любопытная: самолет братьев Райт; настоящий посадочный модуль «Орел», на котором Армстронг впервые в истории человечества высадился на Луне; знаменитая «Деметра» и даже «Терра Нова». Ларри Чао страстно мечтал, чтобы когда-нибудь «Гравитон» занял почетное место среди этих экспонатов.
Наверное, «Гравитон» выглядел бы здесь кое-как собранной кустарщиной. Ничего не поделаешь, его пришлось монтировать из подручных материалов. Корпус позаимствовали от одного из кораблей, перевозивших раньше металлическую руду с астероидов. Стартовую ступень взяли со старого транспортника, что же касается доброй половины оборудования, то никто толком и не знал, откуда оно взялось.
«Гравитон» представлял собой короткий цилиндр, державшийся на четырех опорах. Он был окрашен в серый цвет, как военный корабль, и очень неуклюж на вид.
Однако он был первым кораблем, на котором в качестве основного движителя применялся гравитационный пучок, генерируемый Кольцом Харона. Для старта же был предусмотрен обычный ракетный двигатель. Гравитационный начинал действовать только после выхода «Гравитона» на сильно вытянутую орбиту, характеристики которой были рассчитаны так, чтобы исключить вероятность пробуждения гравиимпульсом какого-нибудь дремлющего монстра вроде Лунного Колеса. Ларри учился на своих прежних ошибках. Люди вообще со времени катастрофы стали более осторожны.
Гравитационно-лучевая движительная система «Гравитона» была наполовину собрана из кусков погибших харонцев, что дало шутникам повод прозвать корабль «Гробошмоном». Его создатели, скрипя зубами, пошли на откровенный плагиат, но выхода не было: чтобы наладить собственное производство необходимых материалов, землянам потребовались бы многие годы, если не десятилетия. Тут имелась и определенная доля риска.
Сам Ларри Чао, безусловный специалист в области гравитационной технологии, не вполне понимал принцип действия харонского оборудования. Но времени на исследования не хватало. И конструкторы «Гравитона» сочли, что предсказуемого поведения во время испытательных полетов вполне достаточно, чтобы не слишком беспокоиться. Корабль был способен под действием внешнего гравиимпульса передвигаться с ускорением до 50 «g», в обитаемом же отсеке поддерживалось нормальное лунное тяготение.
Ларри поднял глаза на корабль-уродец, свое детище. «Гравитон» был готов к пилотируемому полету. Вряд ли, конечно, он поможет вернуть Землю, но сам по себе это был настоящий прорыв в технологии межзвездных кораблей. Ларри испытал удовлетворение, видя результат своих трудов.
Он зевнул и сладко потянулся.
Потом подошел к дисплею и пролистал рабочий журнал. Отметил в нем, что сегодня нужно сделать. Вернувшись в лабораторию, Ларри взял необходимые приборы и отправился на борт корабля, предвкушая, как славно поработает этой ночью. Вместе с ним на борт поднялась дежурная бригада.
Но не успел он заняться делом, как в кармане зазвонил радиотелефон. Вздохнув, Ларри вынул трубку.
— Чао слушает, — недовольно бросил он.
— Ларри?
Екнуло сердце. Никто, кроме нее, не обращался к нему так фамильярно.
— Да, это я. Привет, Марсия.
— Привет. Слушай, Ларри, я звоню тебе с Северного полюса.
Северный полюс. Для всех жителей Луны «Северный полюс» и «Станция имени Дрейфуса» означали одно и то же. Но не для Ларри.
— У нас есть любопытные новости. Хотелось бы услышать твое мнение. Ты не мог бы срочно приехать?
— Это действительно важно?
Вопрос был излишен. Даже Марсия Макдугал не стала бы звонить ему без крайней необходимости.
— Да. Очень.
Ларри помолчал несколько секунд, тупо глядя на распотрошенный корпус в камере резонатора. Нужно будет записать данные в бортжурнал.
Он закрыл глаза и негромко вздохнул. Услышит ли этот вздох Марсия? Впрочем, это не важно. Неожиданно навалилась страшная усталость. Разбить бы этот телефон к чертовой матери, подумал Ларри. Конечно, он понимал, что никогда не сделает этого; может быть, потому-то ему было особенно обидно. Ничего не поделаешь. Если бы помочь мог кто-нибудь другой, к нему не обратились бы; все знают, сколько стоит время Ларри Чао.
— Да, разумеется, — сказал он в трубку. — Я вылетаю в 16:00.
— Отлично, Ларри. Мы тебя встретим. — В трубке раздались гудки.
Северный полюс. Отметка 40 000. Лунное Колесо
Марсия правильно сделала, что вызвала сюда Ларри. Он весьма хладнокровно оглядывал страшную находку, и со стороны невозможно было определить, что он при этом чувствует. Потом они сидели в импровизированном штабе, устроенном Сэлби в соседней пещере.
Сэлби налила в стакан изрядную порцию виски и протянула его Ларри, который, чуть поморщившись, сделал большой глоток. В свое время винокуренная промышленность на Луне по понятным причинам не развивалась. Но вместе с Землей исчезла, разумеется, и Шотландия, и теперь живительный напиток стал большой роскошью.
— Люсьен Дрейфус, — произнес Ларри. — Это действительно Люсьен Дрейфус. Итак, вы разгадали загадку его исчезновения…
— Да, дорогой, — ласково ответила Сэлби Богсворт-Степлтон. Наступила томительная пауза.
Прислонившись плечом к стене, Марсия внимательно наблюдала за Ларри. В харонской мифологии Макдугал разбиралась лучше, чем в человеческой психологии, и отдавала себе в этом отчет. Поэтому сейчас она просто ждала, трепетно ждала, как подействует целебный британский напиток на человека, с которым знающие люди связывали столько надежд. Возможно, именно сейчас удастся сделать первый правильный шаг к возвращению Земли. Для Марсии он был бы шагом навстречу любимому мужу.
Сэлби, налив виски себе, протянула бутылку Марсии, но та отрицательно мотнула головой. Бутылку забрал у нее Ларри, хотя он не опорожнил еще и первый стакан. Он крепко прижал ее к телу, словно защищаясь этой склянкой от неизвестности.
Не снимая скафандра, Ларри допил виски и тут же наполнил стакан снова. Молчание становилось невыносимым.
Наконец Ларри решительно вздохнул.
— Можно как-нибудь извлечь его оттуда? — спросил он.
Сэлби осторожно присела на стул и тревожно посмотрела на Ларри. Нервно побарабанила пальцами по столу. Одним глотком допила виски. И лишь после этого поднялась — получилось даже торжественно.
— Мы не знаем, как это сделать. Но может быть, этого и не следует делать…
— Как это так? — возмутился Чао. — Люсьен найден, и наша обязанность освободить его.
— Спокойно, — подала голос Марсия. — Сейчас мы проводим исследования микрообразцов кокона, в который он заключен. В принципе мы способны разрушить оболочку механическими методами. Но для чего это нужно?
— Надо же хоть похоронить его по-человечески! — Ларри едва не сорвался на крик.
— А если он еще не мертв? — спросила Сэлби. — Очень похоже на это. — Она подошла к Ларри, забрала у него бутылку и вновь наполнила свой стакан. — А вот если мы извлечем его оттуда, он наверняка погибнет окончательно. И тогда мы будем виновны в его смерти.
— Подождите! — воскликнул ошарашенный Ларри, переводя недоуменный взгляд с Марсии на Сэлби и обратно. — Я не совсем понял… Так Люсьен жив?!
— Мы не знаем, — сказала Марсия. — Я даже не уверена, можно ли ставить вопрос таким образом. Я пять лет исследовала харонские знаковые системы и не обнаружила никаких указаний на то, что они проводят различие между жизнью и смертью.
— О чем ты говоришь? — пробормотал Ларри, он выглядел совсем ошарашенным.
Марсия беспомощно взмахнула рукой.
— Я говорю о том, что не в состоянии ответить на твой вопрос. Возможно, он одновременно мертв и не мертв. Возможно, перед нами вообще не Люсьен Дрейфус, а некий неизвестный объект, состояние которого нельзя определить в наших, человеческих категориях жизни и не-жизни. В этом случае ставить подобный вопрос так же бессмысленно, как и спрашивать, глубок солнечный свет или мелок? Насколько я могу судить, биохимические процессы в теле Люсьена практически прекращены. Готова побиться об заклад, что в его желудке остались полупереваренные остатки пищи пятилетней давности. Борода и ногти не выросли ни на миллиметр. Если бы нам удалось исследовать его внутриклеточную структуру, мы обнаружили бы, что она не подверглась разрушению. По-видимому, харонцы в состоянии вернуть его к жизни. Более того, для них в подобной процедуре нет ничего необычного. В некотором смысле в настоящий момент Люсьен Дрейфус сам является харонцем, но это лишь гипотеза, потому что мы не знаем, какую информацию будет содержать в себе возвращенное к жизни тело. Кем оно будет осознавать себя — Люсьеном Дрейфусом, движущимся растением или, быть может, полноценным харонцем? Но даже если он по-прежнему Люсьен, и мы сумеем оживить его, кто поручится, что мы не причиним ему необратимых повреждений? А вдруг именно после непродуманной реанимации он и перестанет быть Люсьеном Дрейфусом?
Марсия встала и, обращаясь к Ларри, продолжала:
— Я считаю, что нас не должно сейчас интересовать, жив он Или мертв. Его нет, и мы не знаем, что нужно делать, чтобы он снова был. Его сердце не бьется, в его теле не теплится даже искорка жизни. Как вдохнуть ее, мы не знаем. Сейчас самое главное не спешить.
— Хорошо, пусть так. Но что-то все равно делать нужно, — сказал Ларри.
Марсия Макдугал на секунду замешкалась, подбирая слова.
— Полностью его жизнедеятельность не прекратилась, — наконец ответила она. — Поддерживается слабая активность коры головного мозга. Она исчезающе мала, но она есть. Это что-то вроде глубочайшего сна…
— Так почему бы нам не попытаться разбудить его?
Марсия, выразительно взглянув на Сэлби, печально покачала головой. Ларри не понимал, не хотел понимать. Она повернулась к нему спиной, сделала несколько шагов и тихо сказала:
— Потому что, возможно, он использует нас в своих целях.
— Да как ты смеешь? — Ларри вскочил на ноги. — Кто дал тебе право так говорить о…
— Нечего болтать о моих правах! — Марсия потеряла терпение. — Это открытие дает нам некоторую надежду. Пойми, Ларри, мы находимся с ними в состоянии войны. Пять лет назад мы вышвырнули их отсюда, но разрушения чудовищны. И один Господь знает, какие сражения ведет сейчас Земля там, где она оказалась. У себя в Солнечной системе мы каждый день теряем колонии, потому что не в силах поддерживать в них жизнь. Уже стоит вопрос, быть ли лунному поселению, теперешнему центру Системы? Не хватает ресурсов, производство везде останавливается. Мы буквально задыхаемся без Земли. Возможно, процесс уже необратим, и мы стоим на пороге неминуемой гибели. Возможно, достаточно двух-трех необдуманных шагов… Ларри, я не хочу делать эти шаги. Я хочу бороться до конца и победить.
— Да с кем бороться? — завопил Ларри. — С Люсьеном?
— Конечно же, нет, — устало ответила Марсия. Приступ гнева прошел, и она старалась говорить помягче.
— Бороться нужно с харонцами. Со Сферой и проклятой Мультисистемой, с похитителями Земли. И именно Люсьен Дрейфус может оказаться наилучшим оружием в борьбе с ними.
Ларри совершенно перестал соображать. Сидел и только хлопал глазами.
— Ничего не понимаю, — наконец выдавил он.
— Возможно (я не уверена в этом, но в принципе такое возможно), он способен передавать нам информацию. — Сэлби была невозмутима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Кроме того, где-то внутри огромного Колеса находился ключ к разгадке всех тайн. Ключ не мог не существовать. Хотя бы крошечный кусочек закодированной информации, который не был уничтожен во время последней битвы. Поисковые команды в принципе уже нашли кое-что, и теперь ключ был особенно необходим, чтобы декодировать, проанализировать находки и использовать добытое знание для получения ответов на главные вопросы.
Ларри не оставалось ничего другого, как найти Землю. И попытаться вырвать ее из лап харонцев, чтобы вернуть на место. Только таким путем он мог смыть с себя грех совершенного преступления. Разумеется, если жизнь на Земле не погибла.
Он вновь засунул щуп в глубь хитросплетения проводов. Содрогнувшись от мощного импульса тока, клешня дернулась и свалилась со стола.
Только за полночь Ларри удалось отогнать от себя тяжелые думы и немного успокоиться. Спать он, впрочем, по-прежнему не мог, но во всяком случае, почувствовал себя способным заняться серьезным делом. Он очистил свой лабораторный стол, убрал так и не исследованную до конца клешню и отправился в громадный темный ангар. Остановившись на пороге, включил свет, и мощные лучи прожекторов, отражаясь от высоких сводчатых стен, залили помещение ярким светом. Середину ангара занимали модели совсем уж древних аппаратов.
Коллекция здесь была собрана любопытная: самолет братьев Райт; настоящий посадочный модуль «Орел», на котором Армстронг впервые в истории человечества высадился на Луне; знаменитая «Деметра» и даже «Терра Нова». Ларри Чао страстно мечтал, чтобы когда-нибудь «Гравитон» занял почетное место среди этих экспонатов.
Наверное, «Гравитон» выглядел бы здесь кое-как собранной кустарщиной. Ничего не поделаешь, его пришлось монтировать из подручных материалов. Корпус позаимствовали от одного из кораблей, перевозивших раньше металлическую руду с астероидов. Стартовую ступень взяли со старого транспортника, что же касается доброй половины оборудования, то никто толком и не знал, откуда оно взялось.
«Гравитон» представлял собой короткий цилиндр, державшийся на четырех опорах. Он был окрашен в серый цвет, как военный корабль, и очень неуклюж на вид.
Однако он был первым кораблем, на котором в качестве основного движителя применялся гравитационный пучок, генерируемый Кольцом Харона. Для старта же был предусмотрен обычный ракетный двигатель. Гравитационный начинал действовать только после выхода «Гравитона» на сильно вытянутую орбиту, характеристики которой были рассчитаны так, чтобы исключить вероятность пробуждения гравиимпульсом какого-нибудь дремлющего монстра вроде Лунного Колеса. Ларри учился на своих прежних ошибках. Люди вообще со времени катастрофы стали более осторожны.
Гравитационно-лучевая движительная система «Гравитона» была наполовину собрана из кусков погибших харонцев, что дало шутникам повод прозвать корабль «Гробошмоном». Его создатели, скрипя зубами, пошли на откровенный плагиат, но выхода не было: чтобы наладить собственное производство необходимых материалов, землянам потребовались бы многие годы, если не десятилетия. Тут имелась и определенная доля риска.
Сам Ларри Чао, безусловный специалист в области гравитационной технологии, не вполне понимал принцип действия харонского оборудования. Но времени на исследования не хватало. И конструкторы «Гравитона» сочли, что предсказуемого поведения во время испытательных полетов вполне достаточно, чтобы не слишком беспокоиться. Корабль был способен под действием внешнего гравиимпульса передвигаться с ускорением до 50 «g», в обитаемом же отсеке поддерживалось нормальное лунное тяготение.
Ларри поднял глаза на корабль-уродец, свое детище. «Гравитон» был готов к пилотируемому полету. Вряд ли, конечно, он поможет вернуть Землю, но сам по себе это был настоящий прорыв в технологии межзвездных кораблей. Ларри испытал удовлетворение, видя результат своих трудов.
Он зевнул и сладко потянулся.
Потом подошел к дисплею и пролистал рабочий журнал. Отметил в нем, что сегодня нужно сделать. Вернувшись в лабораторию, Ларри взял необходимые приборы и отправился на борт корабля, предвкушая, как славно поработает этой ночью. Вместе с ним на борт поднялась дежурная бригада.
Но не успел он заняться делом, как в кармане зазвонил радиотелефон. Вздохнув, Ларри вынул трубку.
— Чао слушает, — недовольно бросил он.
— Ларри?
Екнуло сердце. Никто, кроме нее, не обращался к нему так фамильярно.
— Да, это я. Привет, Марсия.
— Привет. Слушай, Ларри, я звоню тебе с Северного полюса.
Северный полюс. Для всех жителей Луны «Северный полюс» и «Станция имени Дрейфуса» означали одно и то же. Но не для Ларри.
— У нас есть любопытные новости. Хотелось бы услышать твое мнение. Ты не мог бы срочно приехать?
— Это действительно важно?
Вопрос был излишен. Даже Марсия Макдугал не стала бы звонить ему без крайней необходимости.
— Да. Очень.
Ларри помолчал несколько секунд, тупо глядя на распотрошенный корпус в камере резонатора. Нужно будет записать данные в бортжурнал.
Он закрыл глаза и негромко вздохнул. Услышит ли этот вздох Марсия? Впрочем, это не важно. Неожиданно навалилась страшная усталость. Разбить бы этот телефон к чертовой матери, подумал Ларри. Конечно, он понимал, что никогда не сделает этого; может быть, потому-то ему было особенно обидно. Ничего не поделаешь. Если бы помочь мог кто-нибудь другой, к нему не обратились бы; все знают, сколько стоит время Ларри Чао.
— Да, разумеется, — сказал он в трубку. — Я вылетаю в 16:00.
— Отлично, Ларри. Мы тебя встретим. — В трубке раздались гудки.
Северный полюс. Отметка 40 000. Лунное Колесо
Марсия правильно сделала, что вызвала сюда Ларри. Он весьма хладнокровно оглядывал страшную находку, и со стороны невозможно было определить, что он при этом чувствует. Потом они сидели в импровизированном штабе, устроенном Сэлби в соседней пещере.
Сэлби налила в стакан изрядную порцию виски и протянула его Ларри, который, чуть поморщившись, сделал большой глоток. В свое время винокуренная промышленность на Луне по понятным причинам не развивалась. Но вместе с Землей исчезла, разумеется, и Шотландия, и теперь живительный напиток стал большой роскошью.
— Люсьен Дрейфус, — произнес Ларри. — Это действительно Люсьен Дрейфус. Итак, вы разгадали загадку его исчезновения…
— Да, дорогой, — ласково ответила Сэлби Богсворт-Степлтон. Наступила томительная пауза.
Прислонившись плечом к стене, Марсия внимательно наблюдала за Ларри. В харонской мифологии Макдугал разбиралась лучше, чем в человеческой психологии, и отдавала себе в этом отчет. Поэтому сейчас она просто ждала, трепетно ждала, как подействует целебный британский напиток на человека, с которым знающие люди связывали столько надежд. Возможно, именно сейчас удастся сделать первый правильный шаг к возвращению Земли. Для Марсии он был бы шагом навстречу любимому мужу.
Сэлби, налив виски себе, протянула бутылку Марсии, но та отрицательно мотнула головой. Бутылку забрал у нее Ларри, хотя он не опорожнил еще и первый стакан. Он крепко прижал ее к телу, словно защищаясь этой склянкой от неизвестности.
Не снимая скафандра, Ларри допил виски и тут же наполнил стакан снова. Молчание становилось невыносимым.
Наконец Ларри решительно вздохнул.
— Можно как-нибудь извлечь его оттуда? — спросил он.
Сэлби осторожно присела на стул и тревожно посмотрела на Ларри. Нервно побарабанила пальцами по столу. Одним глотком допила виски. И лишь после этого поднялась — получилось даже торжественно.
— Мы не знаем, как это сделать. Но может быть, этого и не следует делать…
— Как это так? — возмутился Чао. — Люсьен найден, и наша обязанность освободить его.
— Спокойно, — подала голос Марсия. — Сейчас мы проводим исследования микрообразцов кокона, в который он заключен. В принципе мы способны разрушить оболочку механическими методами. Но для чего это нужно?
— Надо же хоть похоронить его по-человечески! — Ларри едва не сорвался на крик.
— А если он еще не мертв? — спросила Сэлби. — Очень похоже на это. — Она подошла к Ларри, забрала у него бутылку и вновь наполнила свой стакан. — А вот если мы извлечем его оттуда, он наверняка погибнет окончательно. И тогда мы будем виновны в его смерти.
— Подождите! — воскликнул ошарашенный Ларри, переводя недоуменный взгляд с Марсии на Сэлби и обратно. — Я не совсем понял… Так Люсьен жив?!
— Мы не знаем, — сказала Марсия. — Я даже не уверена, можно ли ставить вопрос таким образом. Я пять лет исследовала харонские знаковые системы и не обнаружила никаких указаний на то, что они проводят различие между жизнью и смертью.
— О чем ты говоришь? — пробормотал Ларри, он выглядел совсем ошарашенным.
Марсия беспомощно взмахнула рукой.
— Я говорю о том, что не в состоянии ответить на твой вопрос. Возможно, он одновременно мертв и не мертв. Возможно, перед нами вообще не Люсьен Дрейфус, а некий неизвестный объект, состояние которого нельзя определить в наших, человеческих категориях жизни и не-жизни. В этом случае ставить подобный вопрос так же бессмысленно, как и спрашивать, глубок солнечный свет или мелок? Насколько я могу судить, биохимические процессы в теле Люсьена практически прекращены. Готова побиться об заклад, что в его желудке остались полупереваренные остатки пищи пятилетней давности. Борода и ногти не выросли ни на миллиметр. Если бы нам удалось исследовать его внутриклеточную структуру, мы обнаружили бы, что она не подверглась разрушению. По-видимому, харонцы в состоянии вернуть его к жизни. Более того, для них в подобной процедуре нет ничего необычного. В некотором смысле в настоящий момент Люсьен Дрейфус сам является харонцем, но это лишь гипотеза, потому что мы не знаем, какую информацию будет содержать в себе возвращенное к жизни тело. Кем оно будет осознавать себя — Люсьеном Дрейфусом, движущимся растением или, быть может, полноценным харонцем? Но даже если он по-прежнему Люсьен, и мы сумеем оживить его, кто поручится, что мы не причиним ему необратимых повреждений? А вдруг именно после непродуманной реанимации он и перестанет быть Люсьеном Дрейфусом?
Марсия встала и, обращаясь к Ларри, продолжала:
— Я считаю, что нас не должно сейчас интересовать, жив он Или мертв. Его нет, и мы не знаем, что нужно делать, чтобы он снова был. Его сердце не бьется, в его теле не теплится даже искорка жизни. Как вдохнуть ее, мы не знаем. Сейчас самое главное не спешить.
— Хорошо, пусть так. Но что-то все равно делать нужно, — сказал Ларри.
Марсия Макдугал на секунду замешкалась, подбирая слова.
— Полностью его жизнедеятельность не прекратилась, — наконец ответила она. — Поддерживается слабая активность коры головного мозга. Она исчезающе мала, но она есть. Это что-то вроде глубочайшего сна…
— Так почему бы нам не попытаться разбудить его?
Марсия, выразительно взглянув на Сэлби, печально покачала головой. Ларри не понимал, не хотел понимать. Она повернулась к нему спиной, сделала несколько шагов и тихо сказала:
— Потому что, возможно, он использует нас в своих целях.
— Да как ты смеешь? — Ларри вскочил на ноги. — Кто дал тебе право так говорить о…
— Нечего болтать о моих правах! — Марсия потеряла терпение. — Это открытие дает нам некоторую надежду. Пойми, Ларри, мы находимся с ними в состоянии войны. Пять лет назад мы вышвырнули их отсюда, но разрушения чудовищны. И один Господь знает, какие сражения ведет сейчас Земля там, где она оказалась. У себя в Солнечной системе мы каждый день теряем колонии, потому что не в силах поддерживать в них жизнь. Уже стоит вопрос, быть ли лунному поселению, теперешнему центру Системы? Не хватает ресурсов, производство везде останавливается. Мы буквально задыхаемся без Земли. Возможно, процесс уже необратим, и мы стоим на пороге неминуемой гибели. Возможно, достаточно двух-трех необдуманных шагов… Ларри, я не хочу делать эти шаги. Я хочу бороться до конца и победить.
— Да с кем бороться? — завопил Ларри. — С Люсьеном?
— Конечно же, нет, — устало ответила Марсия. Приступ гнева прошел, и она старалась говорить помягче.
— Бороться нужно с харонцами. Со Сферой и проклятой Мультисистемой, с похитителями Земли. И именно Люсьен Дрейфус может оказаться наилучшим оружием в борьбе с ними.
Ларри совершенно перестал соображать. Сидел и только хлопал глазами.
— Ничего не понимаю, — наконец выдавил он.
— Возможно (я не уверена в этом, но в принципе такое возможно), он способен передавать нам информацию. — Сэлби была невозмутима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52