И вот теперь он стоял под облачным небом и наблюдал событие, словно сошедшее с пыльных страниц одного из фолиантов доктора Моргенса, — капитуляцию огромной армии после битвы не на жизнь, а на смерть в знаменитом Онестрийском проходе. Уж конечно, любой ученый, владеющий гусиным пером, отдал бы все на свете за возможность быть здесь в это время.
Теперь Тиамак уже сомневался, так ли уж страстно он желал снова увидеть свое баньяновое дерево.
Я таков, каким сделали меня Те, Кто Наблюдают И Творят, рассуждал он. Я не герой, как Камарис, Джошуа или даже бедняга Изгримнур. Нет, вместе с отцом Стренгъярдом и другими, подобными нам, я принадлежу к маленьким и слабым. Мы не хотим, чтобы глаза многих людей все время следили за нами, ожидая, что мы будем делать дальше.
Теперь, обдумывая все, что он видел и даже делал за этот год, Тиамак не был уверен, что отказался бы принимать в этом участие, если бы ему дали возможность выбирать.
Так все и будет, пока я смогу ускользать от Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения. Я бы не отказался иметь семью. Хорошо было бы, чтобы жена и дети наполнили мой дом смехом, когда я состарюсь.
Но это означает, что ему придется искать невесту-враннку. Хотя Тиамаку даже нравились высокие женщины сухих земель с рыбьей кожей, но вряд ли какая-нибудь из них согласится жить в доме на дереве посреди болота и питаться крабовым супом.
Размышления Тиамака были прерваны голосом Джошуа. Вранн хотел было подойти к принцу, чтобы передать ему послание, но обнаружил, что дорогу преграждают высоченные солдаты. Казалось, они увлеченно следят за каким-то интереснейшим зрелищем и вовсе не собираются расступаться, чтобы пропустить маленького смуглого человека.
— Я вижу, ты уже здесь, — сказал кому-то принц.
Тиамак поднялся на цыпочки, пытаясь понять, в чем дело.
— А куда бы я мог деться, принц Джошуа?
Вареллан встал, приветствуя победителя. Младший брат Бенигариса, несмотря на шрамы и кровоподтеки на лице и перевязанную руку, выглядел до смешного не соответствующим своей роли полководца. У высокого худого мальчика было симпатичное бледное лицо, но глаза его были пусты. Вареллан выглядел смущенным и растерянным. Тиамак подумал, что он похож на дерево, выросшее без солнечного света.
Джошуа стоял напротив него. На принце все еще была рваная куртка и походные сапоги, как будто с момента окончания битвы прошло не два дня, а несколько минут. Он ни разу не покидал лагеря и успел справиться с таким количеством дел, что Тиамак не знал, удалось ли принцу урвать для сна хоть пару часов.
— Тебе нечего стыдиться, Вареллан, — твердо сказал Джошуа. — Твои люди сражались стойко, ты хорошо выполнил свой долг.
Вареллан упрямо покачал головой. В этот момент он выглядел как несправедливо обиженный ребенок.
— Я проиграл. Бенигариса не будет волновать, выполнил я свой долг или нет.
— Ты сделал всего одну ошибку, — сказал Джошуа. — И эта ошибка может оказаться благом для тебя — но не для твоего брата.
Медленно подошел Камарис и встал рядом с принцем. Глаза Вареллана расширились, как будто его дядя был каким-то сверхъестественным существом; Тиамак, впрочем, был уверен, что так оно и есть.
— Я не могу радоваться своему поражению, принц Джошуа, — сдавленным голосом сказал Вареллан.
— Когда мы закончим здесь, ты узнаешь много такого, что может изменить твою точку зрения.
Вареллан поморщился:
— Разве я еще не достаточно выслушал? Ну хорошо, тогда давайте закончим. Вы уже взяли мое полковое знамя. Я бы предпочел отдать вам его на поле боя.
— Ты был ранен. — Джошуа разговаривал с ним как с сыном. — Ничего позорного нет в том, что тебя унесли с поля боя. Я хорошо знал твоего отца. Он мог бы гордиться тобой.
— Хотелось бы верить в это. — Вареллан, действуя несколько неуклюже из-за раненой руки, вытащил из-за пояса золотой жезл с головой зимородка на конце, и вздрогнул, опустившись на колено. — Принц Джошуа, я должен выполнить свой долг. Это полководческий жезл Дома Бенидривинов. За всех тех, кто находится под моим командованием, я признаю наше поражение. Мы ваши пленники.
— Нет. — Наблюдавшие эту сцену удивленно задвигались при этих словах принца. — Ты не можешь сдаваться мне.
Вареллан вскинул голову, пораженный и возмущенный:
— Что?
— Наббанайцы не капитулировали перед чужой армией. Ты был побежден законным наследником трона Бенидривинов. Несмотря на отцеубийство, совершенное твоим братом, — я знаю, что ты до сих пор не можешь поверить в это, — Дом Бенидривинов будет править Наббаном, даже когда Бенигариса бросят в темницу. — Джошуа отступил в сторону. — Сдавайся Камарису са-Винитта, а не мне.
Камарис выглядел не менее удивленным, чем Вареллан. Обернувшись и бросив вопросительный взгляд на Джошуа, он после минутного колебания протянул длинную руку и мягко принял у юноши жезл.
— Встань, племянник, — сказал он. — Ничего, кроме чести, ты не принес нашему дому.
Лицо Вареллана отражало настоящую бурю эмоций.
— Как такое может быть? — спросил он. — Либо вы и Джошуа лжете и я отдал Онестрийский проход узурпатору, либо положил сотни храбрецов ради человека, который убил моего отца!
Камарис покачал головой.
— В ошибке по неведению нет никакой вины. — Слова падали тяжело, Камарис смотрел вдаль, мимо юноши, с которым говорил. — А когда зло совершается по собственному выбору, каким бы мелким ни казалось преступление, Господь скорбит. — Он взглянул на принца. Джошуа кивнул. Тогда старый рыцарь повернулся к солдатам и пленникам: — Я объявляю, что все, сражавшиеся с нами за Наббан, будут свободными людьми. — Он говорил достаточно громко, чтобы его было слышно из самых задних рядов. Он поднял жезл, и на мгновение показалось, что свет битвы снова озарил его лицо. — Дом Зимородка восстановит свою честь!
Раздался общий одобрительный рев. Даже разбитая армия Вареллана казалась удивленной и тронутой увиденным.
Тиамак атаковал ликующую толпу, расталкивая локтями солдат, и наконец добрался до Джошуа; принц что-то быстро говорил сердитому и озадаченному Вареллану.
— Ваше высочество! — Вранн коснулся локтя принца, из-за своего маленького роста чувствуя себя неловко в компании этих закованных в доспехи гигантов. Как это выносили маленький Бинабик и его родственники-тролли — каждый меньше чем в две трети роста Тиамака?
Джошуа повернулся, чтобы посмотреть, кто заговорил с ним.
— Пожалуйста, подожди минутку, Тиамак. Вареллан, причины происходящего гораздо глубже, чем даже то, что сделал твой брат у Бычьей спины. Есть вещи, которые ты должен услышать. Это покажется тебе настолько странным, что ты не сразу сможешь поверить — но я здесь, чтобы сказать тебе: самое невероятное в эти дни может оказаться правдой.
Тиамак не собирался стоять и ждать, пока Джошуа расскажет Вареллану всю историю войны с Королем Бурь.
— Простите, ваше высочество. Я приехал, чтобы сказать, что ваша жена, леди Воршева, рожает.
— Что? — Теперь ему удалось привлечь внимание Джошуа. — С ней все в порядке? Что-то идет не так?
— Ничего не могу сказать. Герцогиня Гутрун послала меня сюда вскоре после того, как все началось. Я скакал верхом всю дорогу от монастыря. Я не очень-то гожусь для этого. — Тиамак боролся с искушением потереть свой ноющий крестец.
Джошуа беспомощно посмотрел на Вареллана, потом на Камариса.
Старый рыцарь улыбнулся, но, казалось, в этой улыбке застыла какая-то боль.
— Иди, Джошуа, — сказал он. — Есть много вещей, о которых я могу поговорить с Варелланом и без тебя. — На мгновение лицо его исказилось, глаза затуманились. — Пусть Господь пошлет твоей жене благополучные роды.
— Спасибо, Камарис. — Джошуа был слишком взволнован, чтобы заметить горькую нотку в голосе старика. Он повернулся: — Тиамак. Прости мне мои плохие манеры. Хочешь ехать обратно вместе со мной?
Вранн помотал головой:
— Нет, спасибо, принц Джошуа. Я должен тут кое-что сделать.
Например, прийти в себя после поездки сюда, подумал он.
Принц кивнул и поспешил прочь.
— Пойдем, — сказал Камарис, положив длинную руку на плечи Вареллана. — Нам нужно поговорить.
— Я не уверен, что хочу услышать то, что вы мне скажете, — ответил молодой человек. Он, казалось, только наполовину шутил.
— Я не один буду говорить, племянник, — сказал старый рыцарь и протер глаза рукавом. — Я многое хочу услышать от тебя о моем доме и моей семье. Пойдем.
Туман, опустившийся на Наглимунд, дышал промозглым холодом. Эолер много бы дал, чтобы очутиться у огня в большом зале Над Муллаха, далеко-далеко от войны. Но сейчас война была совсем рядом — стоило только подняться на склон.
— Стоп! — скомандовал он. Эрнистирийцы сгрудились за его спиной. — Мы скоро двинемся. Помните, они из плоти и крови. Они тоже умирают.
— Но мы умрем быстрее, — тихо сказал один из солдат. У Эолера не хватило духу накричать на него.
— Это ожидание, — проворчал он Изорну. Риммер повернул к графу бледное лицо. — Они храбрые люди. Их портит ожидание и неизвестность.
— Все не так просто. — Изорн посмотрел на черневший в тумане отвесный силуэт крепости. — Их портит это место. И дьявольские создания, с которыми мы воюем.
Эолер сжал зубы.
— Чего ждут ситхи? Мы чувствовали бы себя по-другому, если бы знали, что собираются делать наши союзники. Клянусь, они, похоже, дожидаются перемены ветра или появления каких-нибудь особенных птиц. Такое впечатление, что мы воюем рядом с армией гадалок.
Изорн, несмотря на собственное напряжение, сочувственно посмотрел на Эолера. Граф ощутил его взгляд почти как упрек.
— Они лучше нас знают, как воевать со своими соплеменниками.
— Знаю, знаю, — Эолер хлопнул по эфесу меча, — но я много бы отдал за то…
Высокий чистый звук разнесся по вершине холма. Потом вступили еще два рога.
— Наконец-то! — Граф Над Муллаха глубоко вздохнул и повернулся в седле: — Мы идем за ситхи, — крикнул он своим людям. — Не расходитесь. Стойте спинами друг к другу. И не теряйтесь в этой чертовой тьме!
Если Эолер и ожидал услышать ответный крик, он был разочарован. Они, как и прежде, следовали за ним, когда он послал коня вверх по склону. Он оглянулся назад и увидел, как идут по снегу его люди, мрачные и молчаливые, словно пленники. Граф снова пожалел, что привел их сюда.
А чего я ждал? Мы воюем со сверхъестественным врагом, и война идет даже не на нашей земле. Людям трудно понять, что они бьются за счастье Эрнистира, когда их дома и семьи остались так далеко. Даже мне иногда странно, хотя я и верю в это.
Туманы вихрились вокруг, пока они поднимались к темной стене Наглимунда. Он видел, как за проломом метались тусклые тени, хотя отчаянные крики норнов и птичьи боевые пески ситхи, подхваченные эхом, казалось, звучали со всех сторон. Внезапно огромная дыра в стене оказалась прямо перед ними, словно страшная разверстая пасть, готовая проглотить всех смертных.
Как только Эолер въехал внутрь, небо было растерзано вспышкой света и страшным грохотом. На мгновение показалось, что мир вывернулся наизнанку: туман стал черным, а очертания теней белыми. Его лошадь заржала, отчаянно мотая головой, и остановилась. Мгновением позже новая вспышка полоснула по глазам. Когда Эолер снова смог видеть, его перепуганная лошадь неслась обратно к пролому, прямо на его пошатывающихся солдат. Эолер в ужасе изо всех сил дернул поводья, но это не помогло. Испустив сдавленное проклятие, он вынул ноги из стремян и, вылетев из седла, упал в снег. Лошадь неслась вперед, разгоняя сгрудившихся солдат, несколько человек упали под копыта. Эолер лежал на земле, пытаясь отдышаться. Потом чьи-то грубые руки схватили его за плечи и поставили на ноги. Два эрнистнрийца смотрели на него расширенными от ужаса глазами.
— Этот… этот свет… — заикался один из них.
— Моя лошадь взбесилась, — крикнул граф, перекрывая грохот. Он отряхнул снег с одежды и шагнул вперед. За его спиной лежали люди. Лошадь Изорна не понесла, и молодой риммер исчез в тумане где-то впереди.
Внутренний двор Наглимунда выглядел как кошмарная кузница. Туман висел над землей как дым, пламя время от времени вырывалось из окон и занавесками повисало на каменных стенах. Ситхи и защищающиеся норны были совсем рядом. Их увеличенные огнем и дымом тени напоминали изображения сражающихся богов. На мгновение Эолеру показалось, что он вполне разделяет чувства Мегвин. Ему хотелось упасть лицом вниз и не подниматься, пока бессмертные не уйдут.
Из тумана возник всадник.
— Они зажаты перед замком, — задыхаясь, закричал Изорн. Челюсть его была в крови. — Там великаны.
— О боги, — обреченно сказал Эолер. Он крикнул своим людям, чтобы они следовали за ним, и побежал вдогонку за Изорном. При каждом шаге сапоги его проваливались в снег, так что графу казалось, что он взбирается на гору. Эолер знал, что его кольчуга чересчур тяжела, чтобы он мог позволить себе бежать слишком долго. Он уже был ранен несколько раз и с трудом дышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Теперь Тиамак уже сомневался, так ли уж страстно он желал снова увидеть свое баньяновое дерево.
Я таков, каким сделали меня Те, Кто Наблюдают И Творят, рассуждал он. Я не герой, как Камарис, Джошуа или даже бедняга Изгримнур. Нет, вместе с отцом Стренгъярдом и другими, подобными нам, я принадлежу к маленьким и слабым. Мы не хотим, чтобы глаза многих людей все время следили за нами, ожидая, что мы будем делать дальше.
Теперь, обдумывая все, что он видел и даже делал за этот год, Тиамак не был уверен, что отказался бы принимать в этом участие, если бы ему дали возможность выбирать.
Так все и будет, пока я смогу ускользать от Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения. Я бы не отказался иметь семью. Хорошо было бы, чтобы жена и дети наполнили мой дом смехом, когда я состарюсь.
Но это означает, что ему придется искать невесту-враннку. Хотя Тиамаку даже нравились высокие женщины сухих земель с рыбьей кожей, но вряд ли какая-нибудь из них согласится жить в доме на дереве посреди болота и питаться крабовым супом.
Размышления Тиамака были прерваны голосом Джошуа. Вранн хотел было подойти к принцу, чтобы передать ему послание, но обнаружил, что дорогу преграждают высоченные солдаты. Казалось, они увлеченно следят за каким-то интереснейшим зрелищем и вовсе не собираются расступаться, чтобы пропустить маленького смуглого человека.
— Я вижу, ты уже здесь, — сказал кому-то принц.
Тиамак поднялся на цыпочки, пытаясь понять, в чем дело.
— А куда бы я мог деться, принц Джошуа?
Вареллан встал, приветствуя победителя. Младший брат Бенигариса, несмотря на шрамы и кровоподтеки на лице и перевязанную руку, выглядел до смешного не соответствующим своей роли полководца. У высокого худого мальчика было симпатичное бледное лицо, но глаза его были пусты. Вареллан выглядел смущенным и растерянным. Тиамак подумал, что он похож на дерево, выросшее без солнечного света.
Джошуа стоял напротив него. На принце все еще была рваная куртка и походные сапоги, как будто с момента окончания битвы прошло не два дня, а несколько минут. Он ни разу не покидал лагеря и успел справиться с таким количеством дел, что Тиамак не знал, удалось ли принцу урвать для сна хоть пару часов.
— Тебе нечего стыдиться, Вареллан, — твердо сказал Джошуа. — Твои люди сражались стойко, ты хорошо выполнил свой долг.
Вареллан упрямо покачал головой. В этот момент он выглядел как несправедливо обиженный ребенок.
— Я проиграл. Бенигариса не будет волновать, выполнил я свой долг или нет.
— Ты сделал всего одну ошибку, — сказал Джошуа. — И эта ошибка может оказаться благом для тебя — но не для твоего брата.
Медленно подошел Камарис и встал рядом с принцем. Глаза Вареллана расширились, как будто его дядя был каким-то сверхъестественным существом; Тиамак, впрочем, был уверен, что так оно и есть.
— Я не могу радоваться своему поражению, принц Джошуа, — сдавленным голосом сказал Вареллан.
— Когда мы закончим здесь, ты узнаешь много такого, что может изменить твою точку зрения.
Вареллан поморщился:
— Разве я еще не достаточно выслушал? Ну хорошо, тогда давайте закончим. Вы уже взяли мое полковое знамя. Я бы предпочел отдать вам его на поле боя.
— Ты был ранен. — Джошуа разговаривал с ним как с сыном. — Ничего позорного нет в том, что тебя унесли с поля боя. Я хорошо знал твоего отца. Он мог бы гордиться тобой.
— Хотелось бы верить в это. — Вареллан, действуя несколько неуклюже из-за раненой руки, вытащил из-за пояса золотой жезл с головой зимородка на конце, и вздрогнул, опустившись на колено. — Принц Джошуа, я должен выполнить свой долг. Это полководческий жезл Дома Бенидривинов. За всех тех, кто находится под моим командованием, я признаю наше поражение. Мы ваши пленники.
— Нет. — Наблюдавшие эту сцену удивленно задвигались при этих словах принца. — Ты не можешь сдаваться мне.
Вареллан вскинул голову, пораженный и возмущенный:
— Что?
— Наббанайцы не капитулировали перед чужой армией. Ты был побежден законным наследником трона Бенидривинов. Несмотря на отцеубийство, совершенное твоим братом, — я знаю, что ты до сих пор не можешь поверить в это, — Дом Бенидривинов будет править Наббаном, даже когда Бенигариса бросят в темницу. — Джошуа отступил в сторону. — Сдавайся Камарису са-Винитта, а не мне.
Камарис выглядел не менее удивленным, чем Вареллан. Обернувшись и бросив вопросительный взгляд на Джошуа, он после минутного колебания протянул длинную руку и мягко принял у юноши жезл.
— Встань, племянник, — сказал он. — Ничего, кроме чести, ты не принес нашему дому.
Лицо Вареллана отражало настоящую бурю эмоций.
— Как такое может быть? — спросил он. — Либо вы и Джошуа лжете и я отдал Онестрийский проход узурпатору, либо положил сотни храбрецов ради человека, который убил моего отца!
Камарис покачал головой.
— В ошибке по неведению нет никакой вины. — Слова падали тяжело, Камарис смотрел вдаль, мимо юноши, с которым говорил. — А когда зло совершается по собственному выбору, каким бы мелким ни казалось преступление, Господь скорбит. — Он взглянул на принца. Джошуа кивнул. Тогда старый рыцарь повернулся к солдатам и пленникам: — Я объявляю, что все, сражавшиеся с нами за Наббан, будут свободными людьми. — Он говорил достаточно громко, чтобы его было слышно из самых задних рядов. Он поднял жезл, и на мгновение показалось, что свет битвы снова озарил его лицо. — Дом Зимородка восстановит свою честь!
Раздался общий одобрительный рев. Даже разбитая армия Вареллана казалась удивленной и тронутой увиденным.
Тиамак атаковал ликующую толпу, расталкивая локтями солдат, и наконец добрался до Джошуа; принц что-то быстро говорил сердитому и озадаченному Вареллану.
— Ваше высочество! — Вранн коснулся локтя принца, из-за своего маленького роста чувствуя себя неловко в компании этих закованных в доспехи гигантов. Как это выносили маленький Бинабик и его родственники-тролли — каждый меньше чем в две трети роста Тиамака?
Джошуа повернулся, чтобы посмотреть, кто заговорил с ним.
— Пожалуйста, подожди минутку, Тиамак. Вареллан, причины происходящего гораздо глубже, чем даже то, что сделал твой брат у Бычьей спины. Есть вещи, которые ты должен услышать. Это покажется тебе настолько странным, что ты не сразу сможешь поверить — но я здесь, чтобы сказать тебе: самое невероятное в эти дни может оказаться правдой.
Тиамак не собирался стоять и ждать, пока Джошуа расскажет Вареллану всю историю войны с Королем Бурь.
— Простите, ваше высочество. Я приехал, чтобы сказать, что ваша жена, леди Воршева, рожает.
— Что? — Теперь ему удалось привлечь внимание Джошуа. — С ней все в порядке? Что-то идет не так?
— Ничего не могу сказать. Герцогиня Гутрун послала меня сюда вскоре после того, как все началось. Я скакал верхом всю дорогу от монастыря. Я не очень-то гожусь для этого. — Тиамак боролся с искушением потереть свой ноющий крестец.
Джошуа беспомощно посмотрел на Вареллана, потом на Камариса.
Старый рыцарь улыбнулся, но, казалось, в этой улыбке застыла какая-то боль.
— Иди, Джошуа, — сказал он. — Есть много вещей, о которых я могу поговорить с Варелланом и без тебя. — На мгновение лицо его исказилось, глаза затуманились. — Пусть Господь пошлет твоей жене благополучные роды.
— Спасибо, Камарис. — Джошуа был слишком взволнован, чтобы заметить горькую нотку в голосе старика. Он повернулся: — Тиамак. Прости мне мои плохие манеры. Хочешь ехать обратно вместе со мной?
Вранн помотал головой:
— Нет, спасибо, принц Джошуа. Я должен тут кое-что сделать.
Например, прийти в себя после поездки сюда, подумал он.
Принц кивнул и поспешил прочь.
— Пойдем, — сказал Камарис, положив длинную руку на плечи Вареллана. — Нам нужно поговорить.
— Я не уверен, что хочу услышать то, что вы мне скажете, — ответил молодой человек. Он, казалось, только наполовину шутил.
— Я не один буду говорить, племянник, — сказал старый рыцарь и протер глаза рукавом. — Я многое хочу услышать от тебя о моем доме и моей семье. Пойдем.
Туман, опустившийся на Наглимунд, дышал промозглым холодом. Эолер много бы дал, чтобы очутиться у огня в большом зале Над Муллаха, далеко-далеко от войны. Но сейчас война была совсем рядом — стоило только подняться на склон.
— Стоп! — скомандовал он. Эрнистирийцы сгрудились за его спиной. — Мы скоро двинемся. Помните, они из плоти и крови. Они тоже умирают.
— Но мы умрем быстрее, — тихо сказал один из солдат. У Эолера не хватило духу накричать на него.
— Это ожидание, — проворчал он Изорну. Риммер повернул к графу бледное лицо. — Они храбрые люди. Их портит ожидание и неизвестность.
— Все не так просто. — Изорн посмотрел на черневший в тумане отвесный силуэт крепости. — Их портит это место. И дьявольские создания, с которыми мы воюем.
Эолер сжал зубы.
— Чего ждут ситхи? Мы чувствовали бы себя по-другому, если бы знали, что собираются делать наши союзники. Клянусь, они, похоже, дожидаются перемены ветра или появления каких-нибудь особенных птиц. Такое впечатление, что мы воюем рядом с армией гадалок.
Изорн, несмотря на собственное напряжение, сочувственно посмотрел на Эолера. Граф ощутил его взгляд почти как упрек.
— Они лучше нас знают, как воевать со своими соплеменниками.
— Знаю, знаю, — Эолер хлопнул по эфесу меча, — но я много бы отдал за то…
Высокий чистый звук разнесся по вершине холма. Потом вступили еще два рога.
— Наконец-то! — Граф Над Муллаха глубоко вздохнул и повернулся в седле: — Мы идем за ситхи, — крикнул он своим людям. — Не расходитесь. Стойте спинами друг к другу. И не теряйтесь в этой чертовой тьме!
Если Эолер и ожидал услышать ответный крик, он был разочарован. Они, как и прежде, следовали за ним, когда он послал коня вверх по склону. Он оглянулся назад и увидел, как идут по снегу его люди, мрачные и молчаливые, словно пленники. Граф снова пожалел, что привел их сюда.
А чего я ждал? Мы воюем со сверхъестественным врагом, и война идет даже не на нашей земле. Людям трудно понять, что они бьются за счастье Эрнистира, когда их дома и семьи остались так далеко. Даже мне иногда странно, хотя я и верю в это.
Туманы вихрились вокруг, пока они поднимались к темной стене Наглимунда. Он видел, как за проломом метались тусклые тени, хотя отчаянные крики норнов и птичьи боевые пески ситхи, подхваченные эхом, казалось, звучали со всех сторон. Внезапно огромная дыра в стене оказалась прямо перед ними, словно страшная разверстая пасть, готовая проглотить всех смертных.
Как только Эолер въехал внутрь, небо было растерзано вспышкой света и страшным грохотом. На мгновение показалось, что мир вывернулся наизнанку: туман стал черным, а очертания теней белыми. Его лошадь заржала, отчаянно мотая головой, и остановилась. Мгновением позже новая вспышка полоснула по глазам. Когда Эолер снова смог видеть, его перепуганная лошадь неслась обратно к пролому, прямо на его пошатывающихся солдат. Эолер в ужасе изо всех сил дернул поводья, но это не помогло. Испустив сдавленное проклятие, он вынул ноги из стремян и, вылетев из седла, упал в снег. Лошадь неслась вперед, разгоняя сгрудившихся солдат, несколько человек упали под копыта. Эолер лежал на земле, пытаясь отдышаться. Потом чьи-то грубые руки схватили его за плечи и поставили на ноги. Два эрнистнрийца смотрели на него расширенными от ужаса глазами.
— Этот… этот свет… — заикался один из них.
— Моя лошадь взбесилась, — крикнул граф, перекрывая грохот. Он отряхнул снег с одежды и шагнул вперед. За его спиной лежали люди. Лошадь Изорна не понесла, и молодой риммер исчез в тумане где-то впереди.
Внутренний двор Наглимунда выглядел как кошмарная кузница. Туман висел над землей как дым, пламя время от времени вырывалось из окон и занавесками повисало на каменных стенах. Ситхи и защищающиеся норны были совсем рядом. Их увеличенные огнем и дымом тени напоминали изображения сражающихся богов. На мгновение Эолеру показалось, что он вполне разделяет чувства Мегвин. Ему хотелось упасть лицом вниз и не подниматься, пока бессмертные не уйдут.
Из тумана возник всадник.
— Они зажаты перед замком, — задыхаясь, закричал Изорн. Челюсть его была в крови. — Там великаны.
— О боги, — обреченно сказал Эолер. Он крикнул своим людям, чтобы они следовали за ним, и побежал вдогонку за Изорном. При каждом шаге сапоги его проваливались в снег, так что графу казалось, что он взбирается на гору. Эолер знал, что его кольчуга чересчур тяжела, чтобы он мог позволить себе бежать слишком долго. Он уже был ранен несколько раз и с трудом дышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83