Им пришлось бы трудно и в обычных условиях; по раскисшим от грязи дорогам, а то и прямо по бездорожью двигаться было еще труднее.
Но они нашли способ хотя бы немного облегчить себе переход. Даже Конокрады не рвались шагать шестьдесят миль в доспехах, если этого можно было избежать, поэтому они погрузили их и прочее вооружение, помимо самого необходимого, на мулов. Каждый градани вел с собой двух мулов. Сейчас поклажу тащили уже запасные мулы, но бедные животные все равно едва не валились с ног от усталости. Тем не менее они подняли головы, когда поняли, что конец пути уже близок. Некоторые воины Базела уже снимали с их спин мешки с доспехами и оружием. Другие повалились на землю, чтобы отдышаться, но Хартан заставил их подняться, указывая на мулов. Базел с облегчением отметил, что с Кровавыми Мечами он обращается точно так же, как и с Конокрадами. Очевидно, десятичасового перехода в шестьдесят миль, а потом еще шести часов восхождения по Расселине оказалось достаточно, чтобы смыть позорное клеймо Кровавого Меча.
Снова раздалось цоканье копыт, и Базел увидел Брандарка, Кериту и Вейжона, которые наконец преодолели подъем. Люди казались совсем обессиленными. Какими бы опытными наездниками они ни были, сейчас все трое явно чувствовали себя так, словно их молотили цепом. Когда Базел настоял, чтобы они выехали, взяв на каждого по четыре лошади, Вейжон поглядывал на него с сомнением, будто опасаясь, что стал объектом неудачной шутки. Теперь молодой рыцарь все понял. Он со стоном вывалился из седла. Керита с Брандарком остались сидеть верхом. Базел усмехнулся. Судя по лицу Кериты, она не собиралась спешиваться, пока не будет знать наверняка, что они действительно приехали и ей не придется снова карабкаться на лошадь.
— Добрались? — просипел Вейжон.
— Добрались, — подтвердил Базел, указывая на крепость. — «Отчаяние Чарана», — пояснил он.
— Почему она так называется? — спросила Керита.
— Если верить преданиям, когда в эти земли впервые вторглись воины Сотойи, Чаран был главой клана Конокрадов. Они уже тогда нас не любили и готовы были сделать все, чтобы перебить всех градани. Но и в те времена были те же проблемы — слишком мало путей, по которым мы могли бы добраться друг до друга. Ну, короче говоря, всадники отправились через Расселину. Их было слишком много, чтобы Чаран смог сразиться с ними на открытом месте, поэтому он решил встать здесь. Попросите старого Торфу, он вам споет, если хотите. В балладе описывается масса героических деяний, но даже Торфа подтвердит, что те, кто ее сочинял, не видели их собственными глазами.
Он замолчал, наблюдая за приближением арьергарда отряда. Вейжон наморщил лоб.
— Но почему она называется «Отчаяние Чарана»? — повторил он вопрос Кериты.
— Что? — Базел обернулся к нему, подняв уши.
— Я спросил, почему крепость называется «Отчаяние Чарана», — снова повторил Вейжон. Базел хмуро улыбнулся.
— Я сказал, что Чаран встал здесь, Вейжон, — пояснил он. — Но я не говорил, что ему удалось остановить всадников, потому что это было не так. Они просто смели его, смели всех его воинов, а когда они вышли из Расселины, то уничтожили и весь клан Чарана. Поэтому все это лишь легенда. В живых не осталось ни одного градани, который мог бы рассказать правду.
ГЛАВА 31
— Что за знамя, ты сказал?
Сэр Фестиан недоверчиво глядел на усталого, перепачканного грязью разведчика, но тот продолжал упрямо качать головой.
— Я видел то, что видел, сэр.
— Но… — начал Фестиан и тут же умолк. Ярран отличный разведчик, один из лучших. Если он заявляет, что что-то видел, значит, так оно и есть… каким бы невероятным это ни казалось.
Командир разведчиков некоторое время осваивался с этой неприятной мыслью, потом спешился и передал поводья помощнику.
— Я хочу посмотреть сам, — сказал он.
Ярран кивнул и начал спускаться по тропе.
В свои пятьдесят шесть Фестиан терпеть не мог подобных упражнений. Дыхание было уже не то, мышцы потеряли эластичность. Но он заставил себя не отставать от Яррана и лишь криво улыбался, когда его ноги скользили по камням или проваливались в грязь. «Пешая разведка — дело, на которое согласится далеко не каждый из нас, — думал он. — Полагаю, наши всадники и в уборную отправлялись бы верхом, если бы ее размеры позволяли затащить туда коня! »
Фестиан едва не рассмеялся при этой мысли, но сдержался, вспомнив о возможной близости врага. Он потряс головой, сосредоточиваясь на том, чтобы производить как можно меньше шума. Тем временем Ярран повернул, следуя по излучине давно исчезнувшей реки. Вдруг разведчик резко взмахнул рукой, и они оба, покинув тропу, бросились за укрытие одной из куч валунов, загромождавших мертвое русло на поворотах.
— Вон там, — негромко произнес Ярран.
Брови Фестиана поднялись от изумления, когда он проследил за указательным пальцем разведчика, нацеленным на древнюю крепость.
«Неудивительно, что они остановились здесь, — была его первая мысль. — Тропа достаточно широка, чтобы по ней могли пройти немало наших людей, но потом она сужается… и они будут прямиком над нами, наверху этого чертова склона». Фестиан попробовал припомнить, как градани называют это место. Ему не раз приходилось слышать это название — ведь некогда здесь произошло немало сражений, но вспомнить его все-таки не мог. Какое-то Отчаяние, кажется так.
Он отогнал эту мысль и, присев на корточки под прикрытием большого валуна и машинально ковыряя присохшую к кирасе грязь, принялся изучать знамя, реющее над грубо сложенными каменными стенами. Это был не красный на черном топор Харграма, а темно-зеленое полотнище с золотыми изображениями перекрещенных меча и булавы.
Значит, Ярран был прав. Но что, Фробус побери, здесь делает Орден Томанака? И между тем на стенах-то под знаменем торчат проклятые градани!
Он поморщился, потом кивнул Яррану:
— Ладно. Не своди с них глаз, а я пришлю тебе несколько человек, чтобы они прикрывали тебя и приносили донесения. Не позволяй вовлечь себя в драку, но если эти негодяи хоть что-нибудь предпримут, немедленно шли нам сообщение. Все ясно?
— Да, сэр.
— Отлично! — Фестиан похлопал разведчика по плечу и вернулся на тропу.
— Орден Томанака? Твой человек рехнулся или напился пьяным! — заявил сэр Матиан.
— Ни то и ни другое, — настаивал Фестиан. — Я сам видел знамя, вот этими глазами. — Он сердитым жестом указал на свои глаза. — Кто бы или что бы ни скрывалось за этим, там реет знамя Томанака!
Матиан отпрянул, наконец заметив ярость, клокочущую под обычной для Фестиана маской спокойствия. Они стояли лицом к лицу рядом с палаткой, которую адъютанты Матиана сумели поставить между двумя каменными глыбами. Тучи комаров роились под нежарким послеполуденным солнцем. Над Расселиной гулял приятный прохладный ветерок, но ее стены были слишком круты, чтобы он мог проникнуть на ее дно. Здесь, внизу, воздух был раскален как в печке, и по красной физиономии господина губернатора, с ног до головы одетого в доспехи, стекал пот.
— Хорошо, Фестиан. Я, разумеется, верю тебе, — произнес Матиан более миролюбиво, чем собирался. — Но ведь это… это невероятно.
— Именно так, милорд, — подтвердил Халадан. — Но даже градани не посмели бы самовольно использовать символику Томанака. Они наверняка не захотели бы рисковать, зная, что Бог Войны может ополчиться против них в первом же бою!
— Тьфу! — Матиан сплюнул на землю. — Градани — скоты! Сомневаюсь, что даже боги знают, чего они хотят или не хотят. Мы должны напасть на них, не тратя времени на размышления, о чем там думают эти дикари! — Он снова сплюнул, потом добавил: — Если они вообще умеют думать, в чем лично я сомневаюсь!
Фестиан раскрыл было рот, глаза его засверкали, но сэр Келтис поднял руку, сдерживая его. Сам он, может быть, и не питал особой любви к градани, но достаточно часто сражался с ними, чтобы проникнуться к этому народу уважением. Они обладали силой духа и хорошо владели оружием, у них были собственные представления о чести, и они твердо их придерживались. Надо сказать, в данный момент он даже предпочел бы служить под началом какого-нибудь градани, а не того, кто командовал им теперь.
— Прошу прощения, милорд, — негромко сказал Келтис.
— Да, сэр Келтис?
— Полагаю, сэр Халадан сделал ценное замечание. Кем бы ни были градани, они прежде всего воины. По моим наблюдениям, они не поклоняются богам Света или Тьмы, но и не станут вступать с богами в конфликт. Особенно с Богом Войны.
— То есть там внизу нас действительно поджидает Орден Томанака? — Матиан не смог скрыть своего недоверия, но Келтис лишь пожал плечами.
— Все, что я могу сказать, — мы столкнулись с чем-то необычным. Существует вероятность, что это всего лишь уловка, чтобы нас задержать. С другой стороны, это может оказаться и что-то другое. В данных обстоятельствах, по моему мнению, мы должны разобраться, с чем имеем дело, прежде чем принимать решение. Если я правильно помню, в этой крепости не может поместиться больше двухсот воинов. Это так, сэр Фестиан?
— Да. Конечно, можно запихнуть в нее и триста, но тогда они станут отличными мишенями для навесной стрельбы. Их крепость — всего лишь каменная стена без всякой крыши.
— Как я и думал, — пробормотал Келтис, оборачиваясь к Матиану. — У нас четыре тысячи отборных воинов, милорд. Все они прекрасные лучники и, кроме того, умеют биться и врукопашную. Если нас вынудят вступить в бой здесь, мы понесем тяжелые потери, но враг не сможет устоять при нашем численном перевесе. А если так, не вижу вреда в том, чтобы отправить человека с белым флагом и выяснить, что же означает знамя Томанака над крепостью. Если это всего лишь военная хитрость, мы не потерям много времени.
— Полагаю, в этом есть смысл, — согласился наконец Матиан с недовольным выражением лица. Несколько мгновений он смотрел в землю, затем махнул своему кузену. — Идем со мной, Халадан. Я хочу тщательно обдумать каждое слово, которое мы скажем этим негодяям.
Халадан кивнул, и они оба ушли. Фестиану показалось, что Келтис собирается последовать за ними, но всадник ветра лишь посмотрел кузенам вслед с едва заметной улыбкой. Потом он повернулся к Фестиану, и командир разведчиков внезапно осознал, что они впервые остались один на один.
— Скажи мне, сэр Фестиан, — Келтис все еще улыбался, но в его мягком голосе слышались стальные нотки, — о чем ты вообще думал, когда позволил этому кретину начать войну, даже не поставив в известность барона Теллиана?
Фестиан вздрогнул от гневного тона всадника, но тут же резко вскинул голову.
— Он же послал письмо, милорд. Он… — Фестиан умолк, посмотрев Келтису в глаза. — Ты хочешь сказать, он не сделал этого? Но он уверял меня, что сообщит барону! Не мог же он…
Он снова умолк, чтобы не сказать чего-нибудь неподобающего вассалу Матиана. Келтис вздохнул.
— Боюсь, что мог. — В его голосе больше не было гнева.
— Но откуда ты знаешь, что Матиан не отправлял письма?
— Фестиан, Фестиан! Ты что, думаешь, моему кузену просто так однажды утром пришло в голову, что было бы неплохо отправить меня в Глубоководье, где я мог бы регулярно выезжать на пикники? Матиан беспокоит его с самой смерти сэра Гардиана, и он хотел, чтобы я за ним присматривал. Этим я и занимался последние два года. И за эту службу, — он скривился, — добрый господин правитель Западного Ристалища будет должен мне до конца своих дней.
Фестиан поднял на него глаза, и всадник ветра невольно хмыкнул, посмотрев на физиономию командира разведчиков. Он подошел к Фестиану ближе, как бы случайно закрыв его от случайных свидетелей, пока рыцарь не взял себя в руки, а потом продолжал:
— Последние лет десять было очевидно, что Конокрады и Кровавые Мечи собираются тем или иным способом разрешить существующий между ними конфликт. Теллиан регулярно посылал сообщения в Сотфалас, чтобы король Маркос и его министры имели возможность следить за ситуацией, и мнения при дворе разделились. Одни предпочли бы остаться в стороне и наблюдать, как будут разворачиваться события, надеясь, что Бахнак действительно сумеет цивилизовать своих дикарей. Другие разделяют точку зрения Матиана: необходимо ударить сейчас, пока градани заняты друг другом, сжечь их земли дотла и покончить с ними самими. Третьи вообще хотят, чтобы мы поддержали противников Бахнака. Тогда котел будет продолжать кипеть, градани будут полностью заняты своими делами и надолго оставят нас в покое. А есть и такие, кто отрицает все крайние меры, но ничего не может предложить взамен. Ты следишь за моими рассуждениями?
Он бросил взгляд на Фестиана, и рыцарь кивнул.
— Отлично. Так вот, как я сказал, Теллиана уже некоторое время беспокоил Матиан. И когда барон узнал, что тот обсуждает какие-то «непредвиденные обстоятельства» с Халаданом и с молодыми и самыми горячими лордами здесь, в Гланхарроу, и в Тарконсвальде, он обеспокоился еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Но они нашли способ хотя бы немного облегчить себе переход. Даже Конокрады не рвались шагать шестьдесят миль в доспехах, если этого можно было избежать, поэтому они погрузили их и прочее вооружение, помимо самого необходимого, на мулов. Каждый градани вел с собой двух мулов. Сейчас поклажу тащили уже запасные мулы, но бедные животные все равно едва не валились с ног от усталости. Тем не менее они подняли головы, когда поняли, что конец пути уже близок. Некоторые воины Базела уже снимали с их спин мешки с доспехами и оружием. Другие повалились на землю, чтобы отдышаться, но Хартан заставил их подняться, указывая на мулов. Базел с облегчением отметил, что с Кровавыми Мечами он обращается точно так же, как и с Конокрадами. Очевидно, десятичасового перехода в шестьдесят миль, а потом еще шести часов восхождения по Расселине оказалось достаточно, чтобы смыть позорное клеймо Кровавого Меча.
Снова раздалось цоканье копыт, и Базел увидел Брандарка, Кериту и Вейжона, которые наконец преодолели подъем. Люди казались совсем обессиленными. Какими бы опытными наездниками они ни были, сейчас все трое явно чувствовали себя так, словно их молотили цепом. Когда Базел настоял, чтобы они выехали, взяв на каждого по четыре лошади, Вейжон поглядывал на него с сомнением, будто опасаясь, что стал объектом неудачной шутки. Теперь молодой рыцарь все понял. Он со стоном вывалился из седла. Керита с Брандарком остались сидеть верхом. Базел усмехнулся. Судя по лицу Кериты, она не собиралась спешиваться, пока не будет знать наверняка, что они действительно приехали и ей не придется снова карабкаться на лошадь.
— Добрались? — просипел Вейжон.
— Добрались, — подтвердил Базел, указывая на крепость. — «Отчаяние Чарана», — пояснил он.
— Почему она так называется? — спросила Керита.
— Если верить преданиям, когда в эти земли впервые вторглись воины Сотойи, Чаран был главой клана Конокрадов. Они уже тогда нас не любили и готовы были сделать все, чтобы перебить всех градани. Но и в те времена были те же проблемы — слишком мало путей, по которым мы могли бы добраться друг до друга. Ну, короче говоря, всадники отправились через Расселину. Их было слишком много, чтобы Чаран смог сразиться с ними на открытом месте, поэтому он решил встать здесь. Попросите старого Торфу, он вам споет, если хотите. В балладе описывается масса героических деяний, но даже Торфа подтвердит, что те, кто ее сочинял, не видели их собственными глазами.
Он замолчал, наблюдая за приближением арьергарда отряда. Вейжон наморщил лоб.
— Но почему она называется «Отчаяние Чарана»? — повторил он вопрос Кериты.
— Что? — Базел обернулся к нему, подняв уши.
— Я спросил, почему крепость называется «Отчаяние Чарана», — снова повторил Вейжон. Базел хмуро улыбнулся.
— Я сказал, что Чаран встал здесь, Вейжон, — пояснил он. — Но я не говорил, что ему удалось остановить всадников, потому что это было не так. Они просто смели его, смели всех его воинов, а когда они вышли из Расселины, то уничтожили и весь клан Чарана. Поэтому все это лишь легенда. В живых не осталось ни одного градани, который мог бы рассказать правду.
ГЛАВА 31
— Что за знамя, ты сказал?
Сэр Фестиан недоверчиво глядел на усталого, перепачканного грязью разведчика, но тот продолжал упрямо качать головой.
— Я видел то, что видел, сэр.
— Но… — начал Фестиан и тут же умолк. Ярран отличный разведчик, один из лучших. Если он заявляет, что что-то видел, значит, так оно и есть… каким бы невероятным это ни казалось.
Командир разведчиков некоторое время осваивался с этой неприятной мыслью, потом спешился и передал поводья помощнику.
— Я хочу посмотреть сам, — сказал он.
Ярран кивнул и начал спускаться по тропе.
В свои пятьдесят шесть Фестиан терпеть не мог подобных упражнений. Дыхание было уже не то, мышцы потеряли эластичность. Но он заставил себя не отставать от Яррана и лишь криво улыбался, когда его ноги скользили по камням или проваливались в грязь. «Пешая разведка — дело, на которое согласится далеко не каждый из нас, — думал он. — Полагаю, наши всадники и в уборную отправлялись бы верхом, если бы ее размеры позволяли затащить туда коня! »
Фестиан едва не рассмеялся при этой мысли, но сдержался, вспомнив о возможной близости врага. Он потряс головой, сосредоточиваясь на том, чтобы производить как можно меньше шума. Тем временем Ярран повернул, следуя по излучине давно исчезнувшей реки. Вдруг разведчик резко взмахнул рукой, и они оба, покинув тропу, бросились за укрытие одной из куч валунов, загромождавших мертвое русло на поворотах.
— Вон там, — негромко произнес Ярран.
Брови Фестиана поднялись от изумления, когда он проследил за указательным пальцем разведчика, нацеленным на древнюю крепость.
«Неудивительно, что они остановились здесь, — была его первая мысль. — Тропа достаточно широка, чтобы по ней могли пройти немало наших людей, но потом она сужается… и они будут прямиком над нами, наверху этого чертова склона». Фестиан попробовал припомнить, как градани называют это место. Ему не раз приходилось слышать это название — ведь некогда здесь произошло немало сражений, но вспомнить его все-таки не мог. Какое-то Отчаяние, кажется так.
Он отогнал эту мысль и, присев на корточки под прикрытием большого валуна и машинально ковыряя присохшую к кирасе грязь, принялся изучать знамя, реющее над грубо сложенными каменными стенами. Это был не красный на черном топор Харграма, а темно-зеленое полотнище с золотыми изображениями перекрещенных меча и булавы.
Значит, Ярран был прав. Но что, Фробус побери, здесь делает Орден Томанака? И между тем на стенах-то под знаменем торчат проклятые градани!
Он поморщился, потом кивнул Яррану:
— Ладно. Не своди с них глаз, а я пришлю тебе несколько человек, чтобы они прикрывали тебя и приносили донесения. Не позволяй вовлечь себя в драку, но если эти негодяи хоть что-нибудь предпримут, немедленно шли нам сообщение. Все ясно?
— Да, сэр.
— Отлично! — Фестиан похлопал разведчика по плечу и вернулся на тропу.
— Орден Томанака? Твой человек рехнулся или напился пьяным! — заявил сэр Матиан.
— Ни то и ни другое, — настаивал Фестиан. — Я сам видел знамя, вот этими глазами. — Он сердитым жестом указал на свои глаза. — Кто бы или что бы ни скрывалось за этим, там реет знамя Томанака!
Матиан отпрянул, наконец заметив ярость, клокочущую под обычной для Фестиана маской спокойствия. Они стояли лицом к лицу рядом с палаткой, которую адъютанты Матиана сумели поставить между двумя каменными глыбами. Тучи комаров роились под нежарким послеполуденным солнцем. Над Расселиной гулял приятный прохладный ветерок, но ее стены были слишком круты, чтобы он мог проникнуть на ее дно. Здесь, внизу, воздух был раскален как в печке, и по красной физиономии господина губернатора, с ног до головы одетого в доспехи, стекал пот.
— Хорошо, Фестиан. Я, разумеется, верю тебе, — произнес Матиан более миролюбиво, чем собирался. — Но ведь это… это невероятно.
— Именно так, милорд, — подтвердил Халадан. — Но даже градани не посмели бы самовольно использовать символику Томанака. Они наверняка не захотели бы рисковать, зная, что Бог Войны может ополчиться против них в первом же бою!
— Тьфу! — Матиан сплюнул на землю. — Градани — скоты! Сомневаюсь, что даже боги знают, чего они хотят или не хотят. Мы должны напасть на них, не тратя времени на размышления, о чем там думают эти дикари! — Он снова сплюнул, потом добавил: — Если они вообще умеют думать, в чем лично я сомневаюсь!
Фестиан раскрыл было рот, глаза его засверкали, но сэр Келтис поднял руку, сдерживая его. Сам он, может быть, и не питал особой любви к градани, но достаточно часто сражался с ними, чтобы проникнуться к этому народу уважением. Они обладали силой духа и хорошо владели оружием, у них были собственные представления о чести, и они твердо их придерживались. Надо сказать, в данный момент он даже предпочел бы служить под началом какого-нибудь градани, а не того, кто командовал им теперь.
— Прошу прощения, милорд, — негромко сказал Келтис.
— Да, сэр Келтис?
— Полагаю, сэр Халадан сделал ценное замечание. Кем бы ни были градани, они прежде всего воины. По моим наблюдениям, они не поклоняются богам Света или Тьмы, но и не станут вступать с богами в конфликт. Особенно с Богом Войны.
— То есть там внизу нас действительно поджидает Орден Томанака? — Матиан не смог скрыть своего недоверия, но Келтис лишь пожал плечами.
— Все, что я могу сказать, — мы столкнулись с чем-то необычным. Существует вероятность, что это всего лишь уловка, чтобы нас задержать. С другой стороны, это может оказаться и что-то другое. В данных обстоятельствах, по моему мнению, мы должны разобраться, с чем имеем дело, прежде чем принимать решение. Если я правильно помню, в этой крепости не может поместиться больше двухсот воинов. Это так, сэр Фестиан?
— Да. Конечно, можно запихнуть в нее и триста, но тогда они станут отличными мишенями для навесной стрельбы. Их крепость — всего лишь каменная стена без всякой крыши.
— Как я и думал, — пробормотал Келтис, оборачиваясь к Матиану. — У нас четыре тысячи отборных воинов, милорд. Все они прекрасные лучники и, кроме того, умеют биться и врукопашную. Если нас вынудят вступить в бой здесь, мы понесем тяжелые потери, но враг не сможет устоять при нашем численном перевесе. А если так, не вижу вреда в том, чтобы отправить человека с белым флагом и выяснить, что же означает знамя Томанака над крепостью. Если это всего лишь военная хитрость, мы не потерям много времени.
— Полагаю, в этом есть смысл, — согласился наконец Матиан с недовольным выражением лица. Несколько мгновений он смотрел в землю, затем махнул своему кузену. — Идем со мной, Халадан. Я хочу тщательно обдумать каждое слово, которое мы скажем этим негодяям.
Халадан кивнул, и они оба ушли. Фестиану показалось, что Келтис собирается последовать за ними, но всадник ветра лишь посмотрел кузенам вслед с едва заметной улыбкой. Потом он повернулся к Фестиану, и командир разведчиков внезапно осознал, что они впервые остались один на один.
— Скажи мне, сэр Фестиан, — Келтис все еще улыбался, но в его мягком голосе слышались стальные нотки, — о чем ты вообще думал, когда позволил этому кретину начать войну, даже не поставив в известность барона Теллиана?
Фестиан вздрогнул от гневного тона всадника, но тут же резко вскинул голову.
— Он же послал письмо, милорд. Он… — Фестиан умолк, посмотрев Келтису в глаза. — Ты хочешь сказать, он не сделал этого? Но он уверял меня, что сообщит барону! Не мог же он…
Он снова умолк, чтобы не сказать чего-нибудь неподобающего вассалу Матиана. Келтис вздохнул.
— Боюсь, что мог. — В его голосе больше не было гнева.
— Но откуда ты знаешь, что Матиан не отправлял письма?
— Фестиан, Фестиан! Ты что, думаешь, моему кузену просто так однажды утром пришло в голову, что было бы неплохо отправить меня в Глубоководье, где я мог бы регулярно выезжать на пикники? Матиан беспокоит его с самой смерти сэра Гардиана, и он хотел, чтобы я за ним присматривал. Этим я и занимался последние два года. И за эту службу, — он скривился, — добрый господин правитель Западного Ристалища будет должен мне до конца своих дней.
Фестиан поднял на него глаза, и всадник ветра невольно хмыкнул, посмотрев на физиономию командира разведчиков. Он подошел к Фестиану ближе, как бы случайно закрыв его от случайных свидетелей, пока рыцарь не взял себя в руки, а потом продолжал:
— Последние лет десять было очевидно, что Конокрады и Кровавые Мечи собираются тем или иным способом разрешить существующий между ними конфликт. Теллиан регулярно посылал сообщения в Сотфалас, чтобы король Маркос и его министры имели возможность следить за ситуацией, и мнения при дворе разделились. Одни предпочли бы остаться в стороне и наблюдать, как будут разворачиваться события, надеясь, что Бахнак действительно сумеет цивилизовать своих дикарей. Другие разделяют точку зрения Матиана: необходимо ударить сейчас, пока градани заняты друг другом, сжечь их земли дотла и покончить с ними самими. Третьи вообще хотят, чтобы мы поддержали противников Бахнака. Тогда котел будет продолжать кипеть, градани будут полностью заняты своими делами и надолго оставят нас в покое. А есть и такие, кто отрицает все крайние меры, но ничего не может предложить взамен. Ты следишь за моими рассуждениями?
Он бросил взгляд на Фестиана, и рыцарь кивнул.
— Отлично. Так вот, как я сказал, Теллиана уже некоторое время беспокоил Матиан. И когда барон узнал, что тот обсуждает какие-то «непредвиденные обстоятельства» с Халаданом и с молодыми и самыми горячими лордами здесь, в Гланхарроу, и в Тарконсвальде, он обеспокоился еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64