Но ни один из них и подумать не мог, что сам Бахнак приложил ко всему руку и позаботился, чтобы его агенты донесли до их ушей самые нелепые версии происшедших событий.
Базел недоверчиво поглядел на отца, когда тот признался, что он сам и распускает сплетни, но Бахнак лишь усмехнулся:
— Конечно, мальчик, это я, и не без участия Марглиты разумеется.
— Но зачем?
— Слухи поползли бы в любом случае, даже если бы мы сделали официальное заявление, — пояснила сестра Базела, — а правду могли бы просто не принять. У многих имеются причины делать вид, что они не доверяют словам отца. Что бы ни думали эти люди про себя, они все же служат Чернажу и его союзникам.
Она умолкла, и когда, подумав, Базел понимающе кивнул, Марглита продолжила.
— Поэтому, посоветовавшись с отцом, мы решили: чем больше будет разрыв между их нынешними догадками и той правдой, которую они узнают потом, тем лучше. Чем больше обвинений, самых диких, выдвинут люди Чернажа, тем сокрушительнее поразит их истина, когда наконец выйдет наружу. И чем глубже будет всеобщее потрясение, когда отец докажет присутствие Шарны в Навахке, тем легче большинство послов ему поверит.
Базел долго и пристально поглядел на отца, и Бахнак пожал плечами:
— Да, да. Я догадываюсь, о чем ты думаешь, сынок. Вот этот старик схватился за палец и думает, как бы ему лучше откусить всю руку. Но политика есть политика, и хочешь ты того или нет, Орден Томанака, который ты основал, будет восприниматься остальными как орудие для возвышения Харграма над остальными княжествами градани. Не стану отпираться, я действительно хочу извлечь из ситуации как можно больше пользы для нашей страны, но подумай и сам. Ты говоришь, что не желаешь, чтобы Орден вмешивался в политику, не хочешь, чтобы кто-нибудь из градани, будь то Конокрады или Кровавые Мечи, могли бы посчитать, что вы состоите у меня на службе. Не хочу сказать, будто ты не прав. Я уже говорил, что во всем поддержу тебя, каковы бы ни были мои политические амбиции. Но если ты собираешься убедить других князей в независимости твоего Ордена, то надо начинать прямо сейчас. Выходит, у тебя нет особого выбора, тебе придется взять их за шиворот и ткнуть носом. Наверное, ты уже заметил, как нелегко вбить что-то в упрямые головы градани!
— Да уж. — Базел потер подбородок, потом покачал головой. — Я признателен тебе за поддержку, папа, — вежливо произнес он, — и благодарен за то, что ты заботишься о будущем Ордена. Но мне почему-то кажется, что он сам найдет способ разъяснить всем истинное положение вещей.
— Без сомнения, — отозвался князь с улыбкой, похлопывая сына по плечу. — Но отцовский долг — заботиться о сыне и помогать ему всем, чем только можно. Я рад, что мне представился такой случай.
Базел снова задумчиво посмотрел на отца, тяжело вздохнул и перевел взгляд на сестру.
— Ты смогла сделать то, о чем я просил?
— Да, — ответила она. — Нельзя быть уверенными, что его имя не назовет кто-нибудь другой, но в «наших» слухах Брандарк не упоминается ни словом.
— Отлично, — обрадовался Базел, обнимая ее в знак признательности.
Все его воины понимали, какую важную роль в походе сыграл Брандарк, но они также отдавали себе отчет, насколько жизненно необходимо, чтобы об этом не узнал Чернаж. Отец Брандарка и его союзники принадлежали к старейшим семьям Навахка, они были слишком влиятельны, чтобы Чернаж рискнул поссориться с ними накануне войны. Но если в Навахке узнают, что Брандарк не только помог найти тайное убежище Шарны, но и собственными руками убил наследника престола, Чернаж будет вынужден выступить против Брандарка-старшего.
— Что ж, хорошо, — произнес Бахнак серьезно. — Твои ребята готовы, Базел?
— Мы готовы, — мрачно подтвердил Базел, и Бахнак кивнул.
— В таком случае идем.
ГЛАВА 26
Большой Зал был полон. Лишь место перед возвышением, на котором стоял трон, стражники Бахнака держали свободным. Все остальное пространство заполняли послы и эмиссары. Почти все они были женщинами, каждую сопровождал полагающийся ей по рангу вооруженный до зубов охранник. Шум взволнованно гудящей толпы походил на рокот прибоя.
Но эти звуки мгновенно умолкли, когда дверь широко распахнулась и вошел Бахнак Каратсон, князь Харграма, глава клана Железных Топоров племени Конокрадов. Его сопровождали трое его детей: наследный принц Бародан и его сестра Марглита шли рядом с отцом, а принц Танхар, предпоследний по старшинству сын Бахнака, замыкал шествие, словно телохранитель. Тишина стояла такая, что упади сейчас булавка, звук показался бы грохотом обвала. У Бахнака при себе был только кинжал, зато оба его сына были хорошо вооружены и одеты в доспехи. За спиной у Бародана виднелся топор, а Танхар держал руку на поясе, рядом с рукоятью меча.
Казалось, Бахнака не трогают ни гробовая тишина, ни собравшаяся в зале встревоженная толпа. Глядя на принца, никто бы даже не подумал, что слухи, ставящие под угрозу существование союза градани, обязаны ему своим появлением. Создавалось впечатление, будто он настолько не подозревает о значимости сегодняшнего собрания, что даже не потрудился одеться соответственно случаю. На нем была безрукавка, еще крепкая, но совсем простая, шерстяная рубаха, теплая и удобная, но залатанная в двух местах, а башмаки весьма нуждались в чистке. Так мог бы одеться преуспевающий фермер, и те, кто недавно прибыл ко двору, решили, что лишь деревенщина может явиться в таком виде в столь важный момент. Однако те, кто знал князя лучше, сделали совсем другой вывод. Бахнак всегда одевался просто, но так просто он выглядел лишь в те дни, когда готовилось что-то важное.
Князь опустился на трон (Марглита села слева от него, а Бародан — справа) и окинул взглядом толпу сановников. Он внимательно рассмотрел их, потом уселся поудобнее, сложив руки на коленях и скрестив ноги.
— Что ж, — его низкий голос мягко зарокотал в тишине, — полагаю, пора заняться делами. Джанках?
— Да, Ваше Высочество. — Старик, выполнявший обязанности мажордома и камердинера при дворе принца Бахнака, когда-то был одним из лучших воинов клана Железного Топора. У него по-прежнему были широкие плечи и сильные руки. Вместо традиционного белого посоха он использовал алебарду. Когда он ударил ею об пол, обитое железом древко загрохотало, словно молот по наковальне.
— Его Высочество князь Бахнак! — объявил мажордом голосом, привыкшим перекрикивать шум битвы. — Пусть все, кто пришел искать суда и справедливости, не уйдут ни с чем!
На миг в зале снова повисла тишина, но вот низенький (по понятиям градани), богато одетый человек с мощной грудной клеткой начал, толкаясь, пробиваться через толпу. Всю дорогу его сопровождали возмущенные возгласы, но он не обращал на них внимания. Дойдя до возвышения, он упер руки в бока и яростно уставился на Бахнака.
— Фробус побери «суд и справедливость»! — заорал он. — Ради Финдарка я желаю знать, какого черта вы вторглись на территории моего князя?
Джанках покраснел от гнева, но Бахнак поднял руку и вяло махнул ею, прежде чем его камердинер успел заговорить. Потом князь опустил руку и перевел взгляд на стоявшего перед ним воинственно настроенного градани. Из всех князей северных градани только Чернаж Навахкский прислал представителя-мужчину. Помимо нежелания женщин идти к нему на службу, особенно в качестве посланника, у него были на это и другие причины. Прежде всего он не доверял никому, кто не входил в его ближайшее окружение. А Халашу Шакурсон, назначенный на самый важный дипломатический пост — в Харграм, был верным соратником Чернажа (тогда еще генерала) с тех времен, когда тот расчищал себе дорогу к трону Навахка.
Долгие годы Халашу ревностно служил своему господину, правда, его служба приносила весьма жалкие плоды. И в этом была не только его вина. Немногие могли тягаться с Бахнаком и его дочерью Марглитой, а Халашу, мягко говоря, звезд с неба не хватал. Но хуже было то, что Чернаж не видел различия между силой и насилием. Халашу не отличался особым умом, но он не был и полным дураком, и поэтому сразу понял, что Бахнак опасный противник. Чернаж же, уважавший только грубую силу, такую, как его собственная, не принимал предостережения Халашу во внимание, пока не становилось уже слишком поздно.
На этот раз Чернаж сделал задачу Халашу почти невыполнимой: ведь обязанностью посла было тянуть время как можно дольше, отдаляя неизбежную войну. Это было нелегко уже после истории с Базелом и Харнаком, но с тех пор ситуация еще больше осложнилась. Идиотское поведение Харнака и очевидная ложь, которую Чернаж предложил в качестве официальной версии Навахка, ставили Халашу как дипломата в дурацкое положение, и он все меньше контролировал себя. Сейчас он был близок к тому, чтобы впасть в раж, и телохранители других послов, стоявших рядом с ним, положили руки на рукояти своих мечей.
— Вторгались на территории твоего князя? — наконец с удивлением переспросил Бахнак. — А с чего ты это взял, лорд Халашу?
— Не води меня за нос, Бахнак! — Халашу сердито махнул рукой. — Всем известно, что твой сын Базел вернулся в Харграм! И еще все знают, что ему мало убийства наследного принца Харнака, которое он совершил, нарушив законы гостеприимства. Он еще повел твоих людей на земли Навахка, нарушив перемирие между тобой и моим князем! Пусть твои союзники сами решают, хотят ли они идти за тем, кто совершает нападение, даже не советуясь с ними. Но твой сын — другое дело. Своим поступком он второй раз ставит себя вне закона, и я требую от лица князя Чернажа Навахкского, чтобы Базел предстал перед нашим судом!
— Гм. Это серьезное обвинение, не правда ли? — заметил Бахнак и посмотрел на Марглиту. — Ты знаешь что-нибудь о нарушенных нами перемириях? — Она с едва заметной улыбкой отрицательно покачала головой, и принц перевел взгляд на Бародана. — А ты, Бародан? Ты не приказывал своим людям совершить вылазку в земли этих него… я хочу сказать, наших уважаемых соседей, не спросив меня? — Бародан, в свою очередь, помотал головой. Бахнак повернулся к побагровевшему Халашу и пожал плечами. — Вот как обстоят дела, господин посол. Боюсь, у вас неверная информация. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?
— Будь ты проклят! — прошипел Халашу.
Он схватился за кинжал и бросился вперед, остановившись только тогда, когда Танхар заступил ему дорогу. Как и все сыновья Бахнака, Танхар был не меньше семи футов ростом. В отличие от Халашу, не надевшего доспехов, на нем была кольчуга, а правая рука слегка касалась рукояти меча. Несколько мгновений он наблюдал, не охватит ли Халашу раж, но этого не случилось. Наоборот, посол неподвижно застыл на несколько секунд, потом его пальцы отпустили кинжал. Он глубоко вздохнул и сверкнул глазами на Бахнака.
— Можешь играть словами как тебе угодно, — проворчал он, — но все в этой комнате слышали то же, что и я. Ты и твой сын-убийца, вы нарушали перемирие с того самого дня, как его заключили! Но вы не признаете этого, потому что твой сын так же труслив, как и вероломен! Если бы он не удрал тогда как вонючая дворняжка, мы бы доказали, что это он изнасиловал девушку и до полусмерти избил принца Харнака, который пытался остановить его! И теперь он снова здесь и вернулся к своим забавам — вырезать наших часовых, пока они мирно несут службу! Но на этот раз он зашел слишком далеко, так же, как и ты!
— Изнасиловал? — недоуменно переспросил Бахнак. Потом лицо его прояснилось. — Ах, это! Ты говоришь о тех нелепых слухах, которые вы с Чернажем распустили, когда Базел прислал ко мне Фарму, опасаясь за ее жизнь? Что ж, позволь тебе напомнить, Халашу, что сама Фарма может рассказать эту историю, и, уверяю тебя, ее версия несколько отличается от твоей!
— Разумеется! Не сомневаюсь, что вы немало ей заплатили! — огрызнулся Халашу, но его слова прозвучали неубедительно, несмотря на выказываемый им гнев. У него не было другого выбора, кроме как продолжать поддерживать нелепую, как все понимали, версию Чернажа, и он не имел ни малейшего желания услышать рассказ Фармы о происшедшем.
— Да, без сомнения, — успокаивающе произнес Бахнак, словно человек, разговаривающий с помешанным, и усмехнулся. — Кстати, если уж об этом зашла речь, — не расскажешь ли ты нам, куда делся наследный принц Харнак? Последний раз я слышал о нем несколько месяцев назад. — Улыбка внезапно исчезла с его лица. — Надеюсь, его здоровье с тех пор не ухудшилось, — завершил он ледяным тоном, и Халашу вздрогнул.
Он закусил губу, глаза его нервно забегали по залу, но даже Кровавые Мечи отводили от него взгляды. Никто в Навахке не получал официального сообщения о дальнейшей судьбе Харнака… правда, она все равно была всем известна, потому что «Сказ о кровавой руке Базела» был весьма популярен в некоторых кругах. Разумеется, никто не был настолько глуп, чтобы петь «Сказ» там, где его могли услышать шпионы Чернажа, но он был настолько распространен, что все давно называли наследным принцем не Харнака, а Чалгаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Базел недоверчиво поглядел на отца, когда тот признался, что он сам и распускает сплетни, но Бахнак лишь усмехнулся:
— Конечно, мальчик, это я, и не без участия Марглиты разумеется.
— Но зачем?
— Слухи поползли бы в любом случае, даже если бы мы сделали официальное заявление, — пояснила сестра Базела, — а правду могли бы просто не принять. У многих имеются причины делать вид, что они не доверяют словам отца. Что бы ни думали эти люди про себя, они все же служат Чернажу и его союзникам.
Она умолкла, и когда, подумав, Базел понимающе кивнул, Марглита продолжила.
— Поэтому, посоветовавшись с отцом, мы решили: чем больше будет разрыв между их нынешними догадками и той правдой, которую они узнают потом, тем лучше. Чем больше обвинений, самых диких, выдвинут люди Чернажа, тем сокрушительнее поразит их истина, когда наконец выйдет наружу. И чем глубже будет всеобщее потрясение, когда отец докажет присутствие Шарны в Навахке, тем легче большинство послов ему поверит.
Базел долго и пристально поглядел на отца, и Бахнак пожал плечами:
— Да, да. Я догадываюсь, о чем ты думаешь, сынок. Вот этот старик схватился за палец и думает, как бы ему лучше откусить всю руку. Но политика есть политика, и хочешь ты того или нет, Орден Томанака, который ты основал, будет восприниматься остальными как орудие для возвышения Харграма над остальными княжествами градани. Не стану отпираться, я действительно хочу извлечь из ситуации как можно больше пользы для нашей страны, но подумай и сам. Ты говоришь, что не желаешь, чтобы Орден вмешивался в политику, не хочешь, чтобы кто-нибудь из градани, будь то Конокрады или Кровавые Мечи, могли бы посчитать, что вы состоите у меня на службе. Не хочу сказать, будто ты не прав. Я уже говорил, что во всем поддержу тебя, каковы бы ни были мои политические амбиции. Но если ты собираешься убедить других князей в независимости твоего Ордена, то надо начинать прямо сейчас. Выходит, у тебя нет особого выбора, тебе придется взять их за шиворот и ткнуть носом. Наверное, ты уже заметил, как нелегко вбить что-то в упрямые головы градани!
— Да уж. — Базел потер подбородок, потом покачал головой. — Я признателен тебе за поддержку, папа, — вежливо произнес он, — и благодарен за то, что ты заботишься о будущем Ордена. Но мне почему-то кажется, что он сам найдет способ разъяснить всем истинное положение вещей.
— Без сомнения, — отозвался князь с улыбкой, похлопывая сына по плечу. — Но отцовский долг — заботиться о сыне и помогать ему всем, чем только можно. Я рад, что мне представился такой случай.
Базел снова задумчиво посмотрел на отца, тяжело вздохнул и перевел взгляд на сестру.
— Ты смогла сделать то, о чем я просил?
— Да, — ответила она. — Нельзя быть уверенными, что его имя не назовет кто-нибудь другой, но в «наших» слухах Брандарк не упоминается ни словом.
— Отлично, — обрадовался Базел, обнимая ее в знак признательности.
Все его воины понимали, какую важную роль в походе сыграл Брандарк, но они также отдавали себе отчет, насколько жизненно необходимо, чтобы об этом не узнал Чернаж. Отец Брандарка и его союзники принадлежали к старейшим семьям Навахка, они были слишком влиятельны, чтобы Чернаж рискнул поссориться с ними накануне войны. Но если в Навахке узнают, что Брандарк не только помог найти тайное убежище Шарны, но и собственными руками убил наследника престола, Чернаж будет вынужден выступить против Брандарка-старшего.
— Что ж, хорошо, — произнес Бахнак серьезно. — Твои ребята готовы, Базел?
— Мы готовы, — мрачно подтвердил Базел, и Бахнак кивнул.
— В таком случае идем.
ГЛАВА 26
Большой Зал был полон. Лишь место перед возвышением, на котором стоял трон, стражники Бахнака держали свободным. Все остальное пространство заполняли послы и эмиссары. Почти все они были женщинами, каждую сопровождал полагающийся ей по рангу вооруженный до зубов охранник. Шум взволнованно гудящей толпы походил на рокот прибоя.
Но эти звуки мгновенно умолкли, когда дверь широко распахнулась и вошел Бахнак Каратсон, князь Харграма, глава клана Железных Топоров племени Конокрадов. Его сопровождали трое его детей: наследный принц Бародан и его сестра Марглита шли рядом с отцом, а принц Танхар, предпоследний по старшинству сын Бахнака, замыкал шествие, словно телохранитель. Тишина стояла такая, что упади сейчас булавка, звук показался бы грохотом обвала. У Бахнака при себе был только кинжал, зато оба его сына были хорошо вооружены и одеты в доспехи. За спиной у Бародана виднелся топор, а Танхар держал руку на поясе, рядом с рукоятью меча.
Казалось, Бахнака не трогают ни гробовая тишина, ни собравшаяся в зале встревоженная толпа. Глядя на принца, никто бы даже не подумал, что слухи, ставящие под угрозу существование союза градани, обязаны ему своим появлением. Создавалось впечатление, будто он настолько не подозревает о значимости сегодняшнего собрания, что даже не потрудился одеться соответственно случаю. На нем была безрукавка, еще крепкая, но совсем простая, шерстяная рубаха, теплая и удобная, но залатанная в двух местах, а башмаки весьма нуждались в чистке. Так мог бы одеться преуспевающий фермер, и те, кто недавно прибыл ко двору, решили, что лишь деревенщина может явиться в таком виде в столь важный момент. Однако те, кто знал князя лучше, сделали совсем другой вывод. Бахнак всегда одевался просто, но так просто он выглядел лишь в те дни, когда готовилось что-то важное.
Князь опустился на трон (Марглита села слева от него, а Бародан — справа) и окинул взглядом толпу сановников. Он внимательно рассмотрел их, потом уселся поудобнее, сложив руки на коленях и скрестив ноги.
— Что ж, — его низкий голос мягко зарокотал в тишине, — полагаю, пора заняться делами. Джанках?
— Да, Ваше Высочество. — Старик, выполнявший обязанности мажордома и камердинера при дворе принца Бахнака, когда-то был одним из лучших воинов клана Железного Топора. У него по-прежнему были широкие плечи и сильные руки. Вместо традиционного белого посоха он использовал алебарду. Когда он ударил ею об пол, обитое железом древко загрохотало, словно молот по наковальне.
— Его Высочество князь Бахнак! — объявил мажордом голосом, привыкшим перекрикивать шум битвы. — Пусть все, кто пришел искать суда и справедливости, не уйдут ни с чем!
На миг в зале снова повисла тишина, но вот низенький (по понятиям градани), богато одетый человек с мощной грудной клеткой начал, толкаясь, пробиваться через толпу. Всю дорогу его сопровождали возмущенные возгласы, но он не обращал на них внимания. Дойдя до возвышения, он упер руки в бока и яростно уставился на Бахнака.
— Фробус побери «суд и справедливость»! — заорал он. — Ради Финдарка я желаю знать, какого черта вы вторглись на территории моего князя?
Джанках покраснел от гнева, но Бахнак поднял руку и вяло махнул ею, прежде чем его камердинер успел заговорить. Потом князь опустил руку и перевел взгляд на стоявшего перед ним воинственно настроенного градани. Из всех князей северных градани только Чернаж Навахкский прислал представителя-мужчину. Помимо нежелания женщин идти к нему на службу, особенно в качестве посланника, у него были на это и другие причины. Прежде всего он не доверял никому, кто не входил в его ближайшее окружение. А Халашу Шакурсон, назначенный на самый важный дипломатический пост — в Харграм, был верным соратником Чернажа (тогда еще генерала) с тех времен, когда тот расчищал себе дорогу к трону Навахка.
Долгие годы Халашу ревностно служил своему господину, правда, его служба приносила весьма жалкие плоды. И в этом была не только его вина. Немногие могли тягаться с Бахнаком и его дочерью Марглитой, а Халашу, мягко говоря, звезд с неба не хватал. Но хуже было то, что Чернаж не видел различия между силой и насилием. Халашу не отличался особым умом, но он не был и полным дураком, и поэтому сразу понял, что Бахнак опасный противник. Чернаж же, уважавший только грубую силу, такую, как его собственная, не принимал предостережения Халашу во внимание, пока не становилось уже слишком поздно.
На этот раз Чернаж сделал задачу Халашу почти невыполнимой: ведь обязанностью посла было тянуть время как можно дольше, отдаляя неизбежную войну. Это было нелегко уже после истории с Базелом и Харнаком, но с тех пор ситуация еще больше осложнилась. Идиотское поведение Харнака и очевидная ложь, которую Чернаж предложил в качестве официальной версии Навахка, ставили Халашу как дипломата в дурацкое положение, и он все меньше контролировал себя. Сейчас он был близок к тому, чтобы впасть в раж, и телохранители других послов, стоявших рядом с ним, положили руки на рукояти своих мечей.
— Вторгались на территории твоего князя? — наконец с удивлением переспросил Бахнак. — А с чего ты это взял, лорд Халашу?
— Не води меня за нос, Бахнак! — Халашу сердито махнул рукой. — Всем известно, что твой сын Базел вернулся в Харграм! И еще все знают, что ему мало убийства наследного принца Харнака, которое он совершил, нарушив законы гостеприимства. Он еще повел твоих людей на земли Навахка, нарушив перемирие между тобой и моим князем! Пусть твои союзники сами решают, хотят ли они идти за тем, кто совершает нападение, даже не советуясь с ними. Но твой сын — другое дело. Своим поступком он второй раз ставит себя вне закона, и я требую от лица князя Чернажа Навахкского, чтобы Базел предстал перед нашим судом!
— Гм. Это серьезное обвинение, не правда ли? — заметил Бахнак и посмотрел на Марглиту. — Ты знаешь что-нибудь о нарушенных нами перемириях? — Она с едва заметной улыбкой отрицательно покачала головой, и принц перевел взгляд на Бародана. — А ты, Бародан? Ты не приказывал своим людям совершить вылазку в земли этих него… я хочу сказать, наших уважаемых соседей, не спросив меня? — Бародан, в свою очередь, помотал головой. Бахнак повернулся к побагровевшему Халашу и пожал плечами. — Вот как обстоят дела, господин посол. Боюсь, у вас неверная информация. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?
— Будь ты проклят! — прошипел Халашу.
Он схватился за кинжал и бросился вперед, остановившись только тогда, когда Танхар заступил ему дорогу. Как и все сыновья Бахнака, Танхар был не меньше семи футов ростом. В отличие от Халашу, не надевшего доспехов, на нем была кольчуга, а правая рука слегка касалась рукояти меча. Несколько мгновений он наблюдал, не охватит ли Халашу раж, но этого не случилось. Наоборот, посол неподвижно застыл на несколько секунд, потом его пальцы отпустили кинжал. Он глубоко вздохнул и сверкнул глазами на Бахнака.
— Можешь играть словами как тебе угодно, — проворчал он, — но все в этой комнате слышали то же, что и я. Ты и твой сын-убийца, вы нарушали перемирие с того самого дня, как его заключили! Но вы не признаете этого, потому что твой сын так же труслив, как и вероломен! Если бы он не удрал тогда как вонючая дворняжка, мы бы доказали, что это он изнасиловал девушку и до полусмерти избил принца Харнака, который пытался остановить его! И теперь он снова здесь и вернулся к своим забавам — вырезать наших часовых, пока они мирно несут службу! Но на этот раз он зашел слишком далеко, так же, как и ты!
— Изнасиловал? — недоуменно переспросил Бахнак. Потом лицо его прояснилось. — Ах, это! Ты говоришь о тех нелепых слухах, которые вы с Чернажем распустили, когда Базел прислал ко мне Фарму, опасаясь за ее жизнь? Что ж, позволь тебе напомнить, Халашу, что сама Фарма может рассказать эту историю, и, уверяю тебя, ее версия несколько отличается от твоей!
— Разумеется! Не сомневаюсь, что вы немало ей заплатили! — огрызнулся Халашу, но его слова прозвучали неубедительно, несмотря на выказываемый им гнев. У него не было другого выбора, кроме как продолжать поддерживать нелепую, как все понимали, версию Чернажа, и он не имел ни малейшего желания услышать рассказ Фармы о происшедшем.
— Да, без сомнения, — успокаивающе произнес Бахнак, словно человек, разговаривающий с помешанным, и усмехнулся. — Кстати, если уж об этом зашла речь, — не расскажешь ли ты нам, куда делся наследный принц Харнак? Последний раз я слышал о нем несколько месяцев назад. — Улыбка внезапно исчезла с его лица. — Надеюсь, его здоровье с тех пор не ухудшилось, — завершил он ледяным тоном, и Халашу вздрогнул.
Он закусил губу, глаза его нервно забегали по залу, но даже Кровавые Мечи отводили от него взгляды. Никто в Навахке не получал официального сообщения о дальнейшей судьбе Харнака… правда, она все равно была всем известна, потому что «Сказ о кровавой руке Базела» был весьма популярен в некоторых кругах. Разумеется, никто не был настолько глуп, чтобы петь «Сказ» там, где его могли услышать шпионы Чернажа, но он был настолько распространен, что все давно называли наследным принцем не Харнака, а Чалгаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64