Они прикрепили щит на пружинистую ветвь кедра.
— Как раз нужная высота, — сказал Гарион. — Сперва я покажу тебе, как это делается. Смотри внимательно. А потом попробуешь сам.
Гарион, уже изрядно поднаторевший в боевом искусстве, с каждой попытки попадал в цель.
— А зачем ты в последнюю секунду привстаешь в стременах? — спросил внимательный Закет.
— Я не столько привстаю, сколько наклоняюсь вперед. Суть в том, чтобы получше упереться ногами в стремена, наклониться вперед и напрячь все мускулы. Таким образом к твоему весу прибавится еще и вес лошади, что значительно увеличит силу удара.
— Умно. Дай-ка я попробую.
С первой попытки Закет блистательно промазал.
— И что же я сделал не так? — обиженно спросил он.
— Когда ты приподнялся и наклонился вперед, конец твоего копья ушел вниз. Надо поточнее целиться.
— А, теперь понятно. Ладно, давай-ка еще разок.
Со второй попытки он нанес по цели скользящий удар, и щит волчком завертелся вокруг своей оси.
— Ну как, уже лучше? — спросил он. Гарион отрицательно покачал головой.
— Считай, ты убил противника. Ты ударил в самый верх щита. Теперь копье твое чересчур задрано вверх — так ты угодишь рыцарю прямо в забрало и сломаешь ему шею.
— Тогда я еще попрактикуюсь.
К полудню Закет сделал значительные успехи.
— На сегодня довольно, — сказал Гарион. — Становится чересчур жарко.
— А я прекрасно себя чувствую! — возразил окрыленный Закет.
— Признаться, я пекусь вовсе не о тебе, а о твоей лошади.
— А-а-а… Да, она уже в мыле — слегка…
— Не слегка, Закет. К тому же лично я уже нагулял прекрасный аппетит.
День турнира выдался очень солнечным. Толпы празднично разодетых горожан тянулись по улицам к ристалищу, где должны были состояться поединки.
— Знаешь, мне кое-что пришло в голову, — сказал Закету Гарион, когда они вышли из дворца. — И мне, и тебе, в сущности, наплевать, кто выйдет победителем в турнире, правда?
— Что-то я тебя не пойму.
— У нас есть дела поважнее, а ушибы и переломы были бы для нас только досадной помехой. Так что достаточно нанести несколько ударов, повергнуть наземь пару рыцарей, а затем беспрепятственно позволить другим выбить нас из седел. Честь наша останется таким образом незапятнанной, да и серьезных ранений мы избежим.
— Ты предлагаешь нам сдаться добровольно? И это ты, Гарион?
— Но это разумно.
— Я в жизни еще не проигрывал сражения!
— С каждым днем ты все больше и больше делаешься похожим на Мандореллена, — вздохнул Гарион.
— Кстати, — продолжал Закет, — ты забываешь кое о чем. Мы ведь назвались доблестными рыцарями и сверх того сообщили, что нам предстоит великий подвиг. Если мы не сделаем все, что в наших силах, Нарадас напоет королю всякой всячины и заронит в его сердце подозрение. Ну, а если мы победим, то вырвем у змеи жало.
— Победим? — фыркнул Гарион. — Конечно, ты многому научился за эту неделю, но ведь нам предстоит сразиться с теми, кто орудует копьем всю жизнь! Так что, думаю, победа нам не грозит.
— Тогда идем на компромисс? — хитренько прищурился Закет.
— Да что у тебя на уме?
— Если мы выйдем победителями в турнире, король не сможет ни в чем нам отказать, правда?
— Обычно так и происходит.
— Тогда, возможно, он с радостью позволит Белгарату взглянуть на вожделенную карту? Уверен, он прекрасно знает, где она находится, или вынудит Нарадаса показать ее.
— Слова твои не вполне лишены здравого смысла…
— Ты ведь волшебник. Так устрой, чтобы мы выиграли!
— Да ведь это же мошенничество!
— Ты удивительно непоследователен, Гарион. Сперва ты предлагаешь нам свалиться с коней, словно кули с мукой, но ведь и это мошенничество, не так ли? Вот что я тебе скажу, друг мой. Я, император Маллореи, даю тебе свое императорское соизволение: можешь мошенничать сколько влезет. Ну как, теперь ты согласен?
Гарион с минуту поразмышлял и кое о чем вспомнил.
— Помнишь, я рассказывал тебе, как прекратил войну, чтобы дать возможность Мандореллену и Нерине без помех пожениться?
— Ну да. А что?
— Вот как я это сделал. Любое копье рано или поздно ломается. К концу турнира лошади будут разгуливать по колено в щепках. Мое же копье стало прочнее стали. Это великолепно сработало. В тот день ни один из самых доблестных рыцарей во всем Мимбре не усидел в седле.
— А мне казалось, ты говорил, будто обрушил на их головы бурю…
— Это было несколько позднее. Тогда две огромные армии сошлись лицом к лицу на равнине. Даже мимбрийцы не могут сражаться на поле, которое то и дело дырявят кошмарные молнии. Они не настолько глупы.
— Прекрасная военная карьера, мой юный друг, — засмеялся Закет.
— Да, забавный выдался денек, — признался Гарион. — Нечасто удавалось мне в одиночку обратить в бегство сразу две армии. Правда, потом я долго выпутывался из того, что сам нагородил. Когда портишь погоду, никогда не знаешь, каковы окажутся последствия. Белгарат и Белдин потом полгода шныряли туда-сюда по свету, усмиряя стихию. Дедушка был невероятно зол, когда вернулся. Среди прозвищ, которыми он щедро меня одаривал, «болван» было самым ласковым.
— Кстати, ты вскользь упоминал о каких-то «заграждениях». Что это за штука?
— В землю в самом центре ристалища вбивают нечто вроде свай, между которыми укрепляют длинные шесты — примерно на высоте лошадиной груди. Противники с противоположных сторон съезжаются как раз к этому шесту. Полагаю, это делается для того, чтобы лошади не налетели друг на друга. Добрые кони нынче в большой цене. Кстати, это мне кое о чем напомнило. На нашей стороне еще одно преимущество — и, надо сказать, немалое. Кони наши крупнее и сильнее здешних.
— Правда твоя — и все же я чувствовал бы себе спокойнее, ежели б ты прибег к хитрости.
— Одно другого не исключает. В честном бою мы с тобой оба нахватали бы столько синяков и ссадин, что потом неделю не смогли бы подняться с постели. Но нам предстоит важное свидание — если, разумеется, удастся дойти до места, где оно назначено.
В преддверии поединка ристалище щедро украсили яркими флагами и вымпелами, а для короля, придворных дам и тех, кто в силу почтенного возраста уже не мог принимать участия в состязании, возвели трибуну. Простолюдины плотным кольцом окружили ристалище — они глазели на двух шутов, развлекавших толпу, покуда рыцари заканчивали последние приготовления. В противоположных концах поля высились яркие полосатые шатры — они предназначались для рыцарей, которым могло понадобиться починить доспехи или вволю пострадать вдали от посторонних глаз: ведь стоны и зубовный скрежет поверженных могли бы испортить всеобщее веселье.
— Я сейчас вернусь, — сказал другу Гарион. — Хочу потолковать с дедушкой.
Он спешился и двинулся к тому краю трибуны, где восседал Белгарат, облаченный в белоснежное одеяние, нимало не согласующееся с сердитым выражением лица.
— Как ты элегантен! — оценил его наряд Гарион.
— Вероятно, таково у здешних портных представление о шутках, — буркнул Белгарат.
— Твое высокое чело изобличает почтенный возраст, старина, — довольно дерзко вставил Шелк, сидевший у Белгарата за спиной. — Они бессознательно попытались придать тебе — если, конечно, это возможно — еще более импозантный вид.
— А тебя это задевает? Что у тебя, Гарион?
— Мы с Закетом решили немножко схитрить. Если мы выйдем победителями на турнире, король осыплет нас милостями — к примеру, даст взглянуть на карту.
— Знаешь, это может сработать.
— А как ты собираешься схитрить во время турнира? — спросил Шелк.
— Н-ну, есть способы…
— А ты уверен, что вы победите?
— Могу это гарантировать.
Шелк стремительно вскочил на ноги.
— Куда ты собрался? — спросил Белгарат.
— Пойду сделаю ставки. — И маленький человечек поспешил прочь.
— Он верен себе, — отметил Белгарат.
— И еще кое-что, дедушка. Здесь присутствует Нарадас — он гролим и, вне сомнений, поймет, что к чему. Прошу, дедушка, возьми его на себя. Я вовсе не хочу, чтобы он помешал мне в решительный момент.
— Я придержу его, — уныло сказал Белгарат. — А ты отправляйся и сделай все, что в твоих силах, но помни об осторожности.
— Хорошо, дедушка.
И Гарион отправился к Закету, который поджидал его около лошадей.
— Мы с тобой — вторые или даже третьи, — сказал ему Гарион. — В соответствии с обычаем первыми состязаются победители предыдущих турниров. Такая позиция сохранит нашу репутацию скромняг — к тому же ты успеешь понять, как правильно приближаться к заграждению. — Он огляделся. — Нам придется перед началом поединка отдать оруженосцам наши копья, а они выдадут нам вон те, с тупыми наконечниками, которые стоят на подставке. Я позабочусь о копьях сразу же, как только они окажутся у нас в руках.
— Ты — хитер, хоть и молод, Гарион. А что поделывает Хелдар? Смотри, мечется в толпе, словно заправский карманник.
— Прослышав про то, что мы задумали, он тотчас же побежал делать ставки.
Закет оглушительно расхохотался.
— Я мог бы догадаться! Я сам дал ему несколько монет, чтобы он поставил на меня.
— Правда, получить с него половину барыша тебе вряд ли удастся…
Их новый друг, барон Астеллиг, лежал на земле уже после второго удара.
— С ним все в порядке? — взволнованно спросил Закет.
— Вроде двигается, — ответил Гарион. — Наверное, всего-навсего сломал ногу.
— По крайней мере, с ним нам сразиться не придется. Терпеть не могу поднимать руку на друзей. Их у меня и без того не так уж много…
— У тебя их больше, чем ты думаешь.
Когда последняя пара обменялась третьим по счету ударом, Закет спросил:
— Гарион, ты когда-нибудь учился фехтованию?
— Алорийцы не сражаются легким оружием — за исключением разве что алгарийцев.
— Знаю, но принцип тот же. Если в последний момент перед ударом слегка согнуть руку в запястье или локте, можно отвести удар копья противника. А потом хорошенько прицелиться и поразить его в самый центр щита, ибо его копье будет совершенно для тебя неопасно. Тогда у него нет ни малейшего шанса.
Гарион поразмышлял.
— Это в высшей степени нетривиально, — с сомнением в голосе произнес он.
— Как и колдовство. Но ведь это сработает!
— Закет, ведь у тебя в руках будет пятнадцатифутовое копье — представляешь, сколько оно весит? Чтобы с такой быстротой манипулировать им, надо иметь руки как у гориллы!
— Вовсе нет. Им почти не надо двигать. Достаточно одного едва заметного движения. Можно я попытаю счастья?
— Это твоя идея — тебе ее и испробовать. Случись что, я буду рядом и подниму тебя с земли.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Голос Закета стал по-мальчишечьи звонким.
— О боги! — почти в отчаянии пробормотал Гарион.
— Что-то не так? — спросил Закет.
— Да нет, все в порядке. Давай попробуй, если тебе невтерпеж…
— Но что тут такого? Со мной все равно ничего не случится.
— Я не был бы столь легкомысленным. Вот это ты видел?
И Гарион указал на рыцаря, которого только что сшибли с коня. Упав, он с силой ударился спиной о сваю заграждения — и во все стороны разлетелись осколки его доспехов.
— Но ведь он не ранен серьезно, правда?
— Конечно, он шевелится, хотя слабо, но прежде, чем доктора займутся его ранами, кузнецам предстоит вызволить несчастного из доспехов.
— И все-таки я думаю, мой план сработает, — упрямился Закет.
— А если он провалится, то мы похороним тебя со всеми почестями. Хорошо. Теперь наша очередь. Поехали за копьями.
Острия турнирных копий были обмотаны в несколько слоев овечьими шкурами, а сверху перетянуты холстиной. На кончике образовывалось нечто вроде мягкого мяча, который выглядел совершенно безобидно, однако Гарион знал, с какой чудовищной силой сшибает он с коня облаченного в тяжелые латы рыцаря. Но кости ломало вовсе не копье — опаснее всего было падение. Гарион начал концентрировать волю, пребывая в расстроенных чувствах, и поэтому на ум ему не пришло ничего лучшего, кроме слов «сделай так, как я повелеваю». Поэтому он не был вполне уверен, что далее все пошло по плану. Первый его противник вылетел из седла, когда кончик копья Гариона был еще футах в пяти от его щита. Тогда Гарион сосредоточил все внимание на неуязвимости копий и тут с изумлением заметил, что хитроумная техника Закета работает безотказно. Одним неуловимым движением руки тот отводил удар соперника, и тотчас же тупой конец его копья поражал самый центр щита. Человек птицей перелетал через круп испуганной лошади и приземлялся довольно далеко, производя при падении устрашающий звук, — с таким звуком могла упасть наземь с большой высоты целая кузница. Обоих их соперников бесчувственными унесли с ристалища.
Для Перивора настал черный день бесчестия. Попривыкнув к заговоренному оружию, король Ривы и император Маллореи буквально расшвыряли во все стороны закованных в сталь рыцарей Перивора, и вскоре передвижной лазарет битком набит был ранеными, которые стонали на разные голоса. Но вот наконец даже тупоумный наследник королевского дома Во-Мимбра уяснил, что они столкнулись с бойцами воистину непобедимыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60