— заявил Белдин. — У далазийцев странное представление о времени. Они измеряют его даже не веками, а тысячелетиями.
Тем временем Закет тщательно изучал стену в нескольких ярдах от журчащего фонтанчика.
— Даже следов раствора меж плит не видно, вы представляете?
К нему подошел Дарник, вынул нож и осторожно принялся ощупывать кончиком еле заметный шов между мраморными плитами.
— Наверное, шиповое соединение — ну, плотно пригнанный шип, скорее всего, конической формы, входит в паз, — принялся рассуждать он. — Похоже, на постройку этого дома ушли долгие годы.
— И долгие века на то, чтобы воздвигнуть весь город, — прибавил Закет. — Где они научились всему этому? И когда?
— Возможно, еще в первом веке, — задумчиво произнес Белгарат.
— Прекрати! — взорвался Белдин. — Ты говоришь точь-в-точь как они!
— Где бы я ни находился, всегда стараюсь следовать местным обычаям, — спокойно ответил волшебник.
— Пока что знаний у меня не прибавилось… — вздохнул Закет.
— Первый век — это период от сотворения человека до того дня, когда Торак расколол мир, — принялся растолковывать ему Белгарат. — О самом начале сведения слегка расплывчатые. Бог Алдур никогда не пускался в пространные рассуждения о том времени, когда они с братьями сотворили мир, и мне представляется потому, что их Отец этого не одобрял. Но вот о расколе мира многое известно, как и о том, когда именно он произошел.
— А когда это случилось, вы уже родились, госпожа Полгара? — с любопытством спросил Сади.
— Нет. Мы с сестрой появились на свет много позднее.
— А насколько именно позднее?
— Мы родились два тысячелетия спустя или около того — ведь так, отец?
— Примерно так.
— У меня кровь в жилах стынет, когда люди столь небрежно отсчитывают тысячелетия. — Сади содрогнулся.
— А почему ты думаешь, что искусство строительства далазийцы постигли еще до раскола мира? — спросил Закет у Белгарата.
— Я читал кое-какие главы из Книги Веков, — ответил старик. — Там довольно подробно изложена история далазийцев. После того как мир раскололся и воды Западного моря затопили континент, вы, ангараканцы, бежали в Маллорею. Далазийцы знали, что им так или иначе придется поладить с новыми соседями, вот они и решили прикинуться простыми земледельцами. Они разрушили свои города — все, кроме одного.
— А почему они оставили Келль нетронутым?
— Просто не было надобности его разрушать. Единственные, кто беспокоил их всерьез, — это гролимы, а гролимам вход сюда заказан.
— Но другие ангараканцы запросто могли явиться сюда, — возразил Закет. — Как же получилось, что никто ни разу не доложил нашим государственным чиновникам о таком потрясающем городе?
— Возможно, их заставили о нем забыть, — вмешалась Полгара.
Закет с любопытством взглянул на нее.
— Это не так уж трудно, Закет. — Лицо ее вдруг исказила гримаса раздражения. — Что это за странный звук, вроде шепота?
— Я ничего не слышу, — озадаченно заморгал Шелк.
— Значит, тебе уши заложило, Хелдар.
На закате несколько молодых женщин в одеждах из струящейся белой ткани принесли ужин на подносах, накрытых крышками.
— Вижу, что порядок вещей одинаков во всем мире, — как бы невзначай вздохнула Бархотка, повернувшись к одной из женщин. — Мужчины сидят и беседуют, а женщины трудятся.
— О, мы не в обиде, — искренне ответила девушка с большими темными глазами и блестящими каштановыми волосами. — Служить путникам — это честь.
— А это еще хуже, — покачала головой Бархотка. — Сперва они сваливают на нас всю работу, а потом убеждают нас, будто нам это весьма по душе…
Девушка ошарашенно поглядела на Лизелль, потом захихикала, но тотчас же виновато огляделась и покраснела.
Белдин завладел хрустальным графином тотчас же, как девушки вошли. Он торопливо наполнил кубок и шумно осушил его. Но тотчас же начал давиться, забрызгав красной жидкостью полкомнаты.
— Что это за гадость? — возмущенно спросил он.
— Фруктовый сок, господин, — очень серьезно ответила ему девушка с каштановыми волосами. — Очень свежий. Выжат из плодов сегодня поутру…
— А вы не даете ему постоять, чтобы он забродил?
— Нет, мы не даем ему испортиться! Но если это все же случается, тотчас же его выливаем.
Белдин застонал.
— А как же эль? Как же пиво?
— Что это такое?
— Я знал, знал, что в этом благословенном местечке что-то не так! — Горбун жалобно поглядел на Белгарата.
Лицо Полгары озарила улыбка блаженства.
— Зачем тебе это понадобилось? — пытал тем временем Бархотку Шелк. — Ну, эта болтовня с девицами?
— Это подготовительный этап, — таинственно ответила она. — Никогда не вредно прощупать информационные каналы.
— Ох, бабы! — Шелк возвел глаза к потолку.
Гарион и Сенедра обменялись быстрыми взглядами, одновременно вспомнив, как сами частенько говорили нечто подобное на заре своего брака, причем точно таким же тоном. И громко расхохотались.
— Что вас так развеселило? — подозрительно осведомился Шелк.
— Ничего, Хелдар, — отвечала Сенедра. — Не обращай внимания.
Ночью Гарион дурно спал. Неумолчный таинственный шепот вновь и вновь пробуждал его, вырывая из цепких объятий сна. Утром у него щипало глаза, и он пребывал явно не в лучшем настроении.
В гостиной он встретил Дарника. Кузнец стоял подле фонтана, приложив ухо к стене.
— Что стряслось? — спросил Гарион.
— Пытаюсь определить источник звука, — ответил Дарник. — Наверное, из водопровода. Откуда-то ведь попадает вода в фонтан! Может, внутри стены проложена труба, уходящая под пол или дальше, вверх по стене…
— Да разве может вода, идущая по трубе, издавать подобный звук?
Дарник рассмеялся:
— Никогда не знаешь, на что способен водопровод! Однажды все до единого жители покинули город, возомнив, будто там поселилось привидение. Виновницей на поверку оказалась система водоснабжения.
Сади торжественно вплыл в гостиную, щеголяя своим шелковым радужным нарядом.
— Веселенькие цвета, — оценил его наряд Гарион.
Впервые за несколько последних месяцев евнух надел тунику, чулки и сендарийские сапожки с короткими голенищами.
— Я отчего-то нынче утром сильно заскучал по дому, — вздохнул Сади. — К тому же мне кажется, что я буду вполне доволен жизнью, только если никогда больше не увижу ни единой горы… Что это ты делаешь, друг Дарник? Все еще обследуешь постройку?
— Нет. Пытаюсь отыскать источник шума.
— Какого еще шума?
— Ты что, ничего не слышишь?
Сади склонил голову к плечу.
— Отчего же? Слышу доносящееся из садика пение птичек, а еще журчание воды в фонтане. И ничего больше.
Гарион и Дарник обменялись долгими красноречивыми взглядами.
— Шелк вчера тоже ничего не слышал, — напомнил кузнец.
— Тогда, может, разбудить всех? — предложил Гарион.
— Это может кое-кого здорово рассердить, Гарион.
— Ничего, переживут. Думаю, дело того стоит.
Гариону пришлось вынести не один косой взгляд, когда его разбуженные соратники вошли в гостиную.
— В чем дело, Гарион? — раздраженно спросил Белгарат.
— Я хочу провести нечто вроде маленького эксперимента, дедушка.
— Экспериментируй вволю в свободное время!
— О, да мы нынче сердиты, — улыбнулась старику Сенедра.
— Я не выспался.
— Странно… Я спала сном младенца.
— Дарник, — заговорил Гарион. — Пожалуйста, встань вон туда. — Он указал на противоположную сторону комнаты. — А ты, Сади, сюда. Это займет всего каких-нибудь пару минут, — объявил он всем. — Я шепотом задам каждому из вас один вопрос, а вы ответите «да» или «нет».
— Что-то очень уж диковинно… — едко вставил Белгарат.
— Просто не хочу нарушать чистоту эксперимента, позволив всем вам обсудить то, о чем я спрошу.
— Вполне здраво и научно, — одобрил Белдин. — Пусть мальчик потешится. Да и мне уже стало любопытно.
Гарион подходил по очереди к каждому и на ухо задавал вопрос: «Ты слышишь непонятный звук, похожий на шепот?» В зависимости от полученного ответа он просил испытуемого встать либо рядом с Дарником, либо отойти к Сади. Действительно, много времени не потребовалось, и результат опыта подтвердил подозрения Гариона. Рядом с Дарником стояли Белгарат, Полгара, Белдин и, как это ни странно, Эрионд. Подле Сади остались Шелк, Бархотка, Сенедра и Закет.
— Может быть, соблаговолишь наконец объясниться? — ворчливо спросил Белгарат.
— Я задал всем один и тот же вопрос, дедушка. Те, кто стоят рядом с тобой, слышат напоминающий шепот звук. А стоящие вон там — нет.
— Не может быть! Я полночи проворочался!
— Может, поэтому ты нынче так туго соображаешь? — хмыкнул Белдин. — Прекрасный эксперимент, Гарион. А теперь пора все разжевать для нашего недотепы-друга.
— Все проще простого, дедушка, — примирительно сказал Гарион. — Возможно, ты не можешь ухватить суть именно потому, что для тебя это слишком просто. Этот звук слышат только те из нас, кто обладает даром волшебства. А обыкновенные люди ничего не слышат.
— Честно говоря, Белгарат, — вставил Шелк, — я ни звука не слышу.
— А я слышу его с тех самых пор, как мы увидели башни Келля, — прибавил Дарник.
— Ну разве не забавно? — спросил Белдин у Белгарата. — Может быть, мы с тобой разовьем эту тему — или предпочтешь идти досыпать?
— Не мели чепухи! — рассеянно ответил Белгарат.
— Ну, ладно, — продолжал Белдин. — Что мы имеем? Есть некий звук, которого не слышат простые смертные, а мы слышим. Я сразу же уразумел, в чем дело. А ты?
Белгарат кивнул.
— Этот звук издает кто-то, занимающийся колдовством.
— Значит, звук этот не естественного происхождения, — задумчиво проговорил Дарник. И вдруг рассмеялся. — Ты здорово придумал, Гарион! А я готов был уже начать разбирать пол.
— Но для чего? — изумилась Полгара.
— Я подумал было, что звук идет откуда-то из водопровода.
— Хотя нет, обычное колдовство тут ни при чем, — заявил Белгарат. — Звук не тот, и ощущение совсем иное.
Белдин в задумчивости теребил свою клочковатую бороду.
— Как это пришло тебе в голову? — спросил он. — Здешние жители достаточно могущественны, чтобы сладить с любым гролимом или даже целым их гуртом — так для чего же было прибегать к заклятию?
— Я что-то не понимаю тебя…
— Большинство гролимов заправские колдуны, так? А значит, этот звук прекрасно расслышат. Не для того ли надобно заклятие, чтобы они не могли приблизиться к городу достаточно близко, чтобы, услышать этот самый звук?
— Ты как-то путано изъясняешься, Белдин, — скептически прищурился Закет.
— Путано? Да что ты! Напротив, я все упрощаю. Заклятие, призванное не подпустить близко к городу тех, кто никоим образом не опасен, не имеет смысла. Всегда считалось, что заклятие защищает именно сам город Келль — но это столь же бессмысленно. Не проще ли предположить, что есть нечто иное, куда более важное, что нуждается в защите?
— Что же такого в этом звуке, коль скоро далазийцы так боятся, что его услышат посторонние? — озадаченно спросила Бархотка.
— Вот именно! — подхватил Белдин. — Давайте разберемся. Что же такое звук?
— Только не это! — взмолился Белгарат.
— Я не о лесном шуме толкую! Звук — это просто шум, если он ничего не означает. А как мы называем звук, несущий некий смысл?
— Видимо, речью? — осмелился предположить Шелк.
— Точно так.
— Не понимаю, — честно призналась Сенедра. — О чем тут беседуют далазийцы и что именно хотят сохранить в тайне? Ведь и так никто не понимает, о чем они толкуют…
Белдин беспомощно развел руками. Дарник же мерил шагами комнату, усердно размышляя.
— Может, дело не в том, что именно они говорят, а в том, как они говорят?
— И вы еще обвиняете меня, будто я путано излагаю свои мысли! — воскликнул Белдин. — К чему ты клонишь, Дарник?
— Это просто мысли вслух, — признался кузнец. — Этот шум, или звук, или как вам угодно это называть, не свидетельствует о том, что кто-то из здешних обитателей обращает людей в жаб. — Он запнулся. — А что, мы и в самом деле на такое способны?
— Да, — ответил Белдин. — Но овчинка не стоит выделки. Жабы размножаются с невероятной скоростью. Я предпочту одного двуногого субъекта, пусть даже самого противного, миллиону жаб, которых он произведет на свет после превращения.
— Ну, ладно, — продолжал Дарник. — Значит, этот шум ничего общего с колдовством не имеет.
— Возможно, — согласился Белгарат.
— Я подозреваю, что Сенедра абсолютно права. Никто не понимает сказанного далазийцем — кроме разве что другого далазийца. Когда я слушаю Цирадис, смысл сказанного уже на середине фразы начинает от меня ускользать.
— И что это нам дает? — Глаза Белдина загорелись.
— Не знаю… Просто я почему-то совершенно уверен: как много важнее, нежели что . — Дарник вдруг совсем растерялся. — Я слишком много говорю. Полагаю, у многих из вас есть что сообщить, притом гораздо более важное.
— Не думаю, — возразил Белдин. — Мне кажется, ты ухватил самую суть. Не теряй путеводной нити!
На лице Дарника выступили крупные капли пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Тем временем Закет тщательно изучал стену в нескольких ярдах от журчащего фонтанчика.
— Даже следов раствора меж плит не видно, вы представляете?
К нему подошел Дарник, вынул нож и осторожно принялся ощупывать кончиком еле заметный шов между мраморными плитами.
— Наверное, шиповое соединение — ну, плотно пригнанный шип, скорее всего, конической формы, входит в паз, — принялся рассуждать он. — Похоже, на постройку этого дома ушли долгие годы.
— И долгие века на то, чтобы воздвигнуть весь город, — прибавил Закет. — Где они научились всему этому? И когда?
— Возможно, еще в первом веке, — задумчиво произнес Белгарат.
— Прекрати! — взорвался Белдин. — Ты говоришь точь-в-точь как они!
— Где бы я ни находился, всегда стараюсь следовать местным обычаям, — спокойно ответил волшебник.
— Пока что знаний у меня не прибавилось… — вздохнул Закет.
— Первый век — это период от сотворения человека до того дня, когда Торак расколол мир, — принялся растолковывать ему Белгарат. — О самом начале сведения слегка расплывчатые. Бог Алдур никогда не пускался в пространные рассуждения о том времени, когда они с братьями сотворили мир, и мне представляется потому, что их Отец этого не одобрял. Но вот о расколе мира многое известно, как и о том, когда именно он произошел.
— А когда это случилось, вы уже родились, госпожа Полгара? — с любопытством спросил Сади.
— Нет. Мы с сестрой появились на свет много позднее.
— А насколько именно позднее?
— Мы родились два тысячелетия спустя или около того — ведь так, отец?
— Примерно так.
— У меня кровь в жилах стынет, когда люди столь небрежно отсчитывают тысячелетия. — Сади содрогнулся.
— А почему ты думаешь, что искусство строительства далазийцы постигли еще до раскола мира? — спросил Закет у Белгарата.
— Я читал кое-какие главы из Книги Веков, — ответил старик. — Там довольно подробно изложена история далазийцев. После того как мир раскололся и воды Западного моря затопили континент, вы, ангараканцы, бежали в Маллорею. Далазийцы знали, что им так или иначе придется поладить с новыми соседями, вот они и решили прикинуться простыми земледельцами. Они разрушили свои города — все, кроме одного.
— А почему они оставили Келль нетронутым?
— Просто не было надобности его разрушать. Единственные, кто беспокоил их всерьез, — это гролимы, а гролимам вход сюда заказан.
— Но другие ангараканцы запросто могли явиться сюда, — возразил Закет. — Как же получилось, что никто ни разу не доложил нашим государственным чиновникам о таком потрясающем городе?
— Возможно, их заставили о нем забыть, — вмешалась Полгара.
Закет с любопытством взглянул на нее.
— Это не так уж трудно, Закет. — Лицо ее вдруг исказила гримаса раздражения. — Что это за странный звук, вроде шепота?
— Я ничего не слышу, — озадаченно заморгал Шелк.
— Значит, тебе уши заложило, Хелдар.
На закате несколько молодых женщин в одеждах из струящейся белой ткани принесли ужин на подносах, накрытых крышками.
— Вижу, что порядок вещей одинаков во всем мире, — как бы невзначай вздохнула Бархотка, повернувшись к одной из женщин. — Мужчины сидят и беседуют, а женщины трудятся.
— О, мы не в обиде, — искренне ответила девушка с большими темными глазами и блестящими каштановыми волосами. — Служить путникам — это честь.
— А это еще хуже, — покачала головой Бархотка. — Сперва они сваливают на нас всю работу, а потом убеждают нас, будто нам это весьма по душе…
Девушка ошарашенно поглядела на Лизелль, потом захихикала, но тотчас же виновато огляделась и покраснела.
Белдин завладел хрустальным графином тотчас же, как девушки вошли. Он торопливо наполнил кубок и шумно осушил его. Но тотчас же начал давиться, забрызгав красной жидкостью полкомнаты.
— Что это за гадость? — возмущенно спросил он.
— Фруктовый сок, господин, — очень серьезно ответила ему девушка с каштановыми волосами. — Очень свежий. Выжат из плодов сегодня поутру…
— А вы не даете ему постоять, чтобы он забродил?
— Нет, мы не даем ему испортиться! Но если это все же случается, тотчас же его выливаем.
Белдин застонал.
— А как же эль? Как же пиво?
— Что это такое?
— Я знал, знал, что в этом благословенном местечке что-то не так! — Горбун жалобно поглядел на Белгарата.
Лицо Полгары озарила улыбка блаженства.
— Зачем тебе это понадобилось? — пытал тем временем Бархотку Шелк. — Ну, эта болтовня с девицами?
— Это подготовительный этап, — таинственно ответила она. — Никогда не вредно прощупать информационные каналы.
— Ох, бабы! — Шелк возвел глаза к потолку.
Гарион и Сенедра обменялись быстрыми взглядами, одновременно вспомнив, как сами частенько говорили нечто подобное на заре своего брака, причем точно таким же тоном. И громко расхохотались.
— Что вас так развеселило? — подозрительно осведомился Шелк.
— Ничего, Хелдар, — отвечала Сенедра. — Не обращай внимания.
Ночью Гарион дурно спал. Неумолчный таинственный шепот вновь и вновь пробуждал его, вырывая из цепких объятий сна. Утром у него щипало глаза, и он пребывал явно не в лучшем настроении.
В гостиной он встретил Дарника. Кузнец стоял подле фонтана, приложив ухо к стене.
— Что стряслось? — спросил Гарион.
— Пытаюсь определить источник звука, — ответил Дарник. — Наверное, из водопровода. Откуда-то ведь попадает вода в фонтан! Может, внутри стены проложена труба, уходящая под пол или дальше, вверх по стене…
— Да разве может вода, идущая по трубе, издавать подобный звук?
Дарник рассмеялся:
— Никогда не знаешь, на что способен водопровод! Однажды все до единого жители покинули город, возомнив, будто там поселилось привидение. Виновницей на поверку оказалась система водоснабжения.
Сади торжественно вплыл в гостиную, щеголяя своим шелковым радужным нарядом.
— Веселенькие цвета, — оценил его наряд Гарион.
Впервые за несколько последних месяцев евнух надел тунику, чулки и сендарийские сапожки с короткими голенищами.
— Я отчего-то нынче утром сильно заскучал по дому, — вздохнул Сади. — К тому же мне кажется, что я буду вполне доволен жизнью, только если никогда больше не увижу ни единой горы… Что это ты делаешь, друг Дарник? Все еще обследуешь постройку?
— Нет. Пытаюсь отыскать источник шума.
— Какого еще шума?
— Ты что, ничего не слышишь?
Сади склонил голову к плечу.
— Отчего же? Слышу доносящееся из садика пение птичек, а еще журчание воды в фонтане. И ничего больше.
Гарион и Дарник обменялись долгими красноречивыми взглядами.
— Шелк вчера тоже ничего не слышал, — напомнил кузнец.
— Тогда, может, разбудить всех? — предложил Гарион.
— Это может кое-кого здорово рассердить, Гарион.
— Ничего, переживут. Думаю, дело того стоит.
Гариону пришлось вынести не один косой взгляд, когда его разбуженные соратники вошли в гостиную.
— В чем дело, Гарион? — раздраженно спросил Белгарат.
— Я хочу провести нечто вроде маленького эксперимента, дедушка.
— Экспериментируй вволю в свободное время!
— О, да мы нынче сердиты, — улыбнулась старику Сенедра.
— Я не выспался.
— Странно… Я спала сном младенца.
— Дарник, — заговорил Гарион. — Пожалуйста, встань вон туда. — Он указал на противоположную сторону комнаты. — А ты, Сади, сюда. Это займет всего каких-нибудь пару минут, — объявил он всем. — Я шепотом задам каждому из вас один вопрос, а вы ответите «да» или «нет».
— Что-то очень уж диковинно… — едко вставил Белгарат.
— Просто не хочу нарушать чистоту эксперимента, позволив всем вам обсудить то, о чем я спрошу.
— Вполне здраво и научно, — одобрил Белдин. — Пусть мальчик потешится. Да и мне уже стало любопытно.
Гарион подходил по очереди к каждому и на ухо задавал вопрос: «Ты слышишь непонятный звук, похожий на шепот?» В зависимости от полученного ответа он просил испытуемого встать либо рядом с Дарником, либо отойти к Сади. Действительно, много времени не потребовалось, и результат опыта подтвердил подозрения Гариона. Рядом с Дарником стояли Белгарат, Полгара, Белдин и, как это ни странно, Эрионд. Подле Сади остались Шелк, Бархотка, Сенедра и Закет.
— Может быть, соблаговолишь наконец объясниться? — ворчливо спросил Белгарат.
— Я задал всем один и тот же вопрос, дедушка. Те, кто стоят рядом с тобой, слышат напоминающий шепот звук. А стоящие вон там — нет.
— Не может быть! Я полночи проворочался!
— Может, поэтому ты нынче так туго соображаешь? — хмыкнул Белдин. — Прекрасный эксперимент, Гарион. А теперь пора все разжевать для нашего недотепы-друга.
— Все проще простого, дедушка, — примирительно сказал Гарион. — Возможно, ты не можешь ухватить суть именно потому, что для тебя это слишком просто. Этот звук слышат только те из нас, кто обладает даром волшебства. А обыкновенные люди ничего не слышат.
— Честно говоря, Белгарат, — вставил Шелк, — я ни звука не слышу.
— А я слышу его с тех самых пор, как мы увидели башни Келля, — прибавил Дарник.
— Ну разве не забавно? — спросил Белдин у Белгарата. — Может быть, мы с тобой разовьем эту тему — или предпочтешь идти досыпать?
— Не мели чепухи! — рассеянно ответил Белгарат.
— Ну, ладно, — продолжал Белдин. — Что мы имеем? Есть некий звук, которого не слышат простые смертные, а мы слышим. Я сразу же уразумел, в чем дело. А ты?
Белгарат кивнул.
— Этот звук издает кто-то, занимающийся колдовством.
— Значит, звук этот не естественного происхождения, — задумчиво проговорил Дарник. И вдруг рассмеялся. — Ты здорово придумал, Гарион! А я готов был уже начать разбирать пол.
— Но для чего? — изумилась Полгара.
— Я подумал было, что звук идет откуда-то из водопровода.
— Хотя нет, обычное колдовство тут ни при чем, — заявил Белгарат. — Звук не тот, и ощущение совсем иное.
Белдин в задумчивости теребил свою клочковатую бороду.
— Как это пришло тебе в голову? — спросил он. — Здешние жители достаточно могущественны, чтобы сладить с любым гролимом или даже целым их гуртом — так для чего же было прибегать к заклятию?
— Я что-то не понимаю тебя…
— Большинство гролимов заправские колдуны, так? А значит, этот звук прекрасно расслышат. Не для того ли надобно заклятие, чтобы они не могли приблизиться к городу достаточно близко, чтобы, услышать этот самый звук?
— Ты как-то путано изъясняешься, Белдин, — скептически прищурился Закет.
— Путано? Да что ты! Напротив, я все упрощаю. Заклятие, призванное не подпустить близко к городу тех, кто никоим образом не опасен, не имеет смысла. Всегда считалось, что заклятие защищает именно сам город Келль — но это столь же бессмысленно. Не проще ли предположить, что есть нечто иное, куда более важное, что нуждается в защите?
— Что же такого в этом звуке, коль скоро далазийцы так боятся, что его услышат посторонние? — озадаченно спросила Бархотка.
— Вот именно! — подхватил Белдин. — Давайте разберемся. Что же такое звук?
— Только не это! — взмолился Белгарат.
— Я не о лесном шуме толкую! Звук — это просто шум, если он ничего не означает. А как мы называем звук, несущий некий смысл?
— Видимо, речью? — осмелился предположить Шелк.
— Точно так.
— Не понимаю, — честно призналась Сенедра. — О чем тут беседуют далазийцы и что именно хотят сохранить в тайне? Ведь и так никто не понимает, о чем они толкуют…
Белдин беспомощно развел руками. Дарник же мерил шагами комнату, усердно размышляя.
— Может, дело не в том, что именно они говорят, а в том, как они говорят?
— И вы еще обвиняете меня, будто я путано излагаю свои мысли! — воскликнул Белдин. — К чему ты клонишь, Дарник?
— Это просто мысли вслух, — признался кузнец. — Этот шум, или звук, или как вам угодно это называть, не свидетельствует о том, что кто-то из здешних обитателей обращает людей в жаб. — Он запнулся. — А что, мы и в самом деле на такое способны?
— Да, — ответил Белдин. — Но овчинка не стоит выделки. Жабы размножаются с невероятной скоростью. Я предпочту одного двуногого субъекта, пусть даже самого противного, миллиону жаб, которых он произведет на свет после превращения.
— Ну, ладно, — продолжал Дарник. — Значит, этот шум ничего общего с колдовством не имеет.
— Возможно, — согласился Белгарат.
— Я подозреваю, что Сенедра абсолютно права. Никто не понимает сказанного далазийцем — кроме разве что другого далазийца. Когда я слушаю Цирадис, смысл сказанного уже на середине фразы начинает от меня ускользать.
— И что это нам дает? — Глаза Белдина загорелись.
— Не знаю… Просто я почему-то совершенно уверен: как много важнее, нежели что . — Дарник вдруг совсем растерялся. — Я слишком много говорю. Полагаю, у многих из вас есть что сообщить, притом гораздо более важное.
— Не думаю, — возразил Белдин. — Мне кажется, ты ухватил самую суть. Не теряй путеводной нити!
На лице Дарника выступили крупные капли пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60