— Что ж, надо, так надо. Линда спросила:
— Мистер Такстон, если вы терпеть не можете гольф, почему всегда уступаете и идете играть?
— По той простой причине, что лучшего занятия мне не найти.
— Но в замке бесчисленное множество миров.
Он слабо улыбнулся ей.
— Но, видите ли, дорогая, я-то оказался здесь.
Линда невесело кивнула.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.
Далтон похлопал Такстона по спине.
— Держись, старик.
— О нет, я не хочу, чтобы у всех создалось впечатление, будто я несчастен в Опасном. По-моему, здесь просто чудесно.
— Тогда вперед, на поле.
— Уже иду. Приятно было познакомиться, Мелани.
— Взаимно. Приятной игры.
— Что ж, постараемся.
Все это время Джереми сидел молча, погруженный в свои мысли. Когда гольфисты ушли, он откинулся на спинку стула и громко рыгнул.
— Прошу прощения.
— Какая невоспитанность, — возмутилась Дина.
— Я же извинился.
Линда поглядела на потертые джинсы Мелани.
— Хочешь, чтобы я сварганила для тебя одежку, или так будешь ходить?
Мелани оглядела свой джемпер с выцветшей надписью «Северо-Восточный университет».
— Так? Здесь все такие разодетые ходят. Наверное, и мне бы не помешало.
— Ты предпочитаешь платье, накидку или штаны?
— Штаны.
— По-моему, тебе пойдут шорты поверх колготок. Какого цвета колготки?
— М-м-м… черные?
— У тебя зеленые глаза. Что если подобрать по цвету?
— Хорошо.
— Тогда встань.
Мелани поднялась.
— Зачем?
Линда махнула правой рукой.
— Как тебе вот это?
Мелани снова оглядела себя. Исчезли джинсы, джемпер и посеревшие от грязи белые кроссовки. Вместо этого на ней были изумрудно-зеленые колготки, короткие коричневые кожаные штанишки, туфли в тон и курточка с тиснением поверх блузки с рукавами-буф. Прежняя одежда и обувь лежали, сложенные стопкой, у её ног.
— Как ты это сделала?
— Магия. Как тебе?
— Я выгляжу как Робин Гуд. — Вдруг она изменилась в лице. — Вот дьявол, я…
— В чем дело?
Мелани обессиленно опустилась на стул.
— Только сейчас вспомнила. У нас же завтра контрольная по математике!
— Мы в любой момент можем отправить тебя обратно.
— Вы можете? — Мелани призадумалась, а потом отчаянно затрясла головой. — Не хочу отправляться обратно. Но что подумают по поводу моего исчезновения? А мои родители…
Линда объяснила:
— Раньше из замка пути назад не было, и людей зачисляли или в без вести пропавшие, или в предполагаемые жертвы убийств. Но лорд Кармин восстановил Земной портал, и теперь врата почти полностью под нашим контролем. Сейчас мы можем придумать какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы оправдать твое исчезновение.
— Что я скажу родителям?
— Ничего, кроме правды — что ты на время оставила учебу и поживешь у друзей. Ты будешь писать им или звонить.
— Тут что, телефон есть?
— С главным компьютером замка мы можем влиться в любую коммуникационную систему мира.
— Можно послать письмо факсом, — добавил Джереми.
— Правда? — Мелани перевела дыхание. — По-моему, у меня нет повода не остаться.
— Действительно нет. Давай-ка перекусим, а потом я представлю тебя лорду Кармину. Джереми, он тебе не встречался?
— В последний раз, когда я его видел, он сказал, что отправляется на праздник к своей сестре.
— К принцессе Доркас? Ну что ж… Туда нельзя явиться без приглашения. Тогда попозже. Съешь что-нибудь, Мелани.
Девушка подтянула к себе тарелку с сыром и вонзила зубки в сегмент камамбера. Она проголодалась, а все выглядело так аппетитно. «Не чувствуй себя виноватой из-за того, что побиваешь пузо, — сказала она себе. — В конце концов, ты ведь ешь за…»
Она застыла, и на её веснушчатом лице появилось недоуменное выражение. Какая-то внутренняя вспышка позволила ей понять, что творится у неё внутри, с маленьким бутоном плоти, укоренившимся в её утробе. Она познала его строение и возможности, она знала все с той уверенностью, которая приходит, только когда видишь собственными глазами. Но как у неё это получилось? Может, её дар и заключается в том, чтобы видеть невидимое?
Лицо Мелани расплылось в довольной улыбке.
«Теперь ты ешь за троих».
Главная башня. Западное крыло
Перекинув мешок с клюшками с одного плеча на другое, Такстон спросил:
— Что есть?
Они продолжали идти по полутемному коридору.
— Экспромт.
— Валяй.
— Вот.
Сергей Рахманинов
Наломал немало дров.
В своем романтизме
Он доходил до фанатизма.
Далтон поглядел на партнера.
— Ну как?
Такстон поднял вверх одну бровь.
— Всегда был о Рахманинове невысокого мнения.
— Я спрашиваю, какого вы мнения о моем экспромте, сэр.
— Аналогичного.
Они продолжали шагать по коридору по направлению к пятну света, а дойдя до него, обнаружили, что освещение исходит из-под арки, ведущей на открытое пространство, залитое солнцем и весьма приятное на вид — могучие деревья, кусты и лужайки. В центре всего этого помещался английский парк с рядами живых изгородей и клумбами. Там явно в разгаре был праздник. Покрытые скатертями столы ломились от множества блюд и напитков. Несколько дюжин нарядных гостей прогуливались по саду; их обслуживало немалое количество слуг. Где-то в кустах был спрятан камерный оркестр. Чуть поодаль, на травянистой площадке, шла игра в крокет (или нечто подобное с мячами и клюшками).
— Что это? — спросил Такстон, остановившись посмотреть.
— Вероятнее всего, семейный праздник принцессы Доркас.
— Что?
— Мне один слуга рассказал. Пригласили почти всю семью Кармина. Двоюродных дядюшек, Трента. Всю замковую знать.
— Надо же. Их нечасто увидишь.
— Большинство из них не вылезает из своих миров. Да и о Гостях они невысокого мнения.
— Ах, да, — кивнул Такстон. — Вероятно, мы для них — «Н. Н. К. Д.».
— Не нашего класса, дорогуша?
— Точно так. Как ты думаешь, они все состоят в родственных отношениях?
— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Далтон, — большинство из них являются дальними родственниками. Это то, что осталось от аристократии, когда-то правившей Западными Пределами и смежными королевствами. Сотни лет назад, может тысячи, до тех пор, пока окружающая территория не превратилась в сегодняшнюю безжизненную пустыню. Со временем они сделались обитателями Опасного, и большинство из них живет в том или ином мире.
Такстон поправил мешок с клюшками.
— Что ж, мы в число приглашенных не входим.
— Это точно.
Они двинулись дальше по коридору.
— Подожди минутку. — Такстон остановился. — Меня, кажется, тоже осенило.
— Да?
Такстон прокашлялся и продекламировал.
Иоганн Себастьян Бах
Бегал в мокрых штанах.
Его трехчастное произведение
Вызывало раздражение.
— Неплохо, — одобрил Далтон. — А ты тоже обнаружил, что «Моцарт» не очень-то рифмуется?
Такстон задумался:
— Боди-арт?
— Не слишком удачно. А к Бетховену подобрать что-нибудь практически невозможно.
— Можно переменить категорию. Или можно… что это?
Далтон остановился заглянуть в небольшую нишу слева. Из-под арки торчала пара ног в чулках.
— Что у нас здесь? — поинтересовался Такстон.
Пройдя в нишу, они обнаружили мужчину, лежавшего на спине. Темноволосый и бородатый, он был одет в отороченную мехом синюю накидку и длиннополый оранжевый камзол. На накидке красовалась изящная вышивка золотой нитью. Вся одежда была ладно скроена и выглядела дорогой. Почти каждый палец украшали золотые перстни с драгоценными камнями.
Но этот богатый наряд теперь был лежащему ни к чему. Губы мужчины посинели, а лицо окрасилось в пепельный цвет. Глаза безжизненным взглядом уставились в пространство.
Такстон стал на колени над лежащим и взял его за правое запястье.
— Пульса нет. — Он прощупал шею, затем наклонился и приложил ухо к груди. — Сердце не бьется. Но он ещё теплый. Умер совсем недавно.
Далтон опустился на одно колено и посмотрел покойнику в лицо.
— Как думаешь, от чего?
— Да все, что угодно, могло случиться. На вид ему лет сорок. Нельзя исключить и сердечный приступ.
— У замковых аборигенов возраст трудно определить. Некоторым из них больше сотни лет.
— Верно. И кто знает, подвержены ли они обычным болезням. С такой продолжительностью жизни — наверное, нет.
— Но они не бессмертны, — возразил Далтон. — Когда природа возьмет свое — всего лишь дело времени. — Он осмотрел тело. — Ни синяков. Ни крови. Посмотри на эти драгоценности. Вор бы их не оставил. Видимо, бедняга умер своей смертью.
Такстон задумчиво поскреб подбородок. Затем предложил:
— Давай перевернем его.
— Может, не стоит трогать?
— Если что, положим обратно. Берись за ноги.
Они повернули тело набок, затем аккуратно перекатили.
Такстон поднял брови.
— Здрасьте, а это что такое?
— Значит, все-таки без чьей-то помощи не обошлось.
Чуть левее от середины спины, между лопатками, в ткани виднелась небольшая прореха, окруженная темным пятном.
— Удар ножом? — предположил Далтон.
— Скорее, стилетом. Давай снимем накидку и осмотрим рану.
Они с трудом стащили накидку с обмякшего тела. Обнаружив соответствующую дырку в камзоле, они повели дальнейшую борьбу с одеянием и в конце концов добрались до белой полотняной рубашки, на которой алело пятно крови.
— Вот где вошло лезвие. — Такстон потрогал ткань. — Крови немного. Тонкий был кинжал, это точно. Глубокий удар, прямо в сердце. Однако нанесен нетвердой рукой. Может, просто повредил аорту, вызвав медленное кровотечение. Настолько медленное, что бедняга успел выйти с праздника и вернуться в замок. Но тут открылось внутреннее кровотечение… и конец.
— С праздника? Думаешь, он оттуда?
Такстон кивнул и задумчиво проговорил:
— Ты его когда-нибудь раньше видел?
Далтон покачал головой.
— Может, это Гость.
— Не думаю. С виду благородного происхождения.
— Верно. А ты и в самом деле думаешь, что нападение произошло на празднике? Мы же только что видели: там все спокойно.
— Ну и что? — возразил Такстон. — Если это произошло там, то уж, конечно, было сделано втихаря.
— А зачем ему было возвращаться в замок?
— Кто знает? За помощью?
— Почему он сразу кому-нибудь не сказал?
— Да, логики мало. — Такстон покачал головой. — Не знаю. Просто интуиция. Может, на него напали здесь или поблизости. Может, он не из знати. Скоро мы это узнаем.
— Пойду за Тайрином, — сказал Далтон, поднимаясь на ноги. — Ты останешься?
— Как я понимаю, гольф на сегодня отменяется.
— Я постараюсь побыстрее. Будь осторожен. Возможно, злодей все ещё поблизости.
— Не волнуйся, буду начеку.
Далтон поспешил прочь.
В нише было тихо, даже слишком тихо. Такстону пришлось попотеть, натягивая одежду на тело покойного, но в конце концов он примерно восстановил тот вид, в котором они обнаружили неизвестного мужчину.
Он поднялся и отступил на шаг, оглядывая тело. С шумом выдохнул воздух.
Вроде все так.
Он начал осматривать пол вокруг тела, расширяя зону поиска до тех пор, пока не вышел в коридор. Не обнаружилось ничего, ни капельки крови.
Вернувшись, он встал над покойником и задумался.
Тут в коридоре послышались шаги, и Такстон оглянулся. Мимо шел человек в костюме эпохи Ренессанса. Поравнявшись с нишей, он мельком заглянул в неё, но тут же посмотрел повнимательнее — и остановился.
— Эй, ты, — обратился он к Такстону, — что происходит?
Такстон перевел взгляд на труп.
— Я задал тебе вопрос, — возмутился человек, подходя ближе. Внезапно он застыл на месте, уставившись на тело. — О боги.
Такстон отступил на шаг в сторону.
Мужчина опустился на колени и склонился над покойником, а затем встал и поглядел на Такстона. Он, как и лежащий, был высок и чернобород, правда, выглядел несколько моложе. Глаза его поражали своей яркой голубизной.
— Ты знаешь, что тут произошло? — спросил он.
— В общем-то нет.
— И когда это случилось, тоже не знаешь?
— Мы с партнером по гольфу обнаружили его пять минут назад, — ответил Такстон, — на этом самом месте.
Человек смерил Такстона подозрительным взглядом, а затем обернулся, чтобы снова осмотреть тело.
— Что же произошло? — задал он вопрос в воздух.
— Боюсь, что это никому не известно. А… можно спросить?..
Мужчина яростно сверкнул глазами.
— Что?
— Вы знаете, кто этот господин?
— Виконт Орин, кто же ещё!
Такстон кивнул.
Мужчина опустил голову и тихо добавил:
— Мой брат.
— Примите мои соболезнования, — сказал Такстон.
— Спасибо, — сухо ответил брат Орина. — Кто-нибудь видел, в какой момент он плохо себя почувствовал?
— Дело в том, что я не был на празднике в саду.
— Ты разве не прислуживал? — Мужчина в который раз смерил Такстона взглядом с головы до ног. — А, ты один из них. Мне следовало догадаться по этому шутовскому наряду. Такстон опустил глаза на свои бриджи и спортивные туфли, потом перевел взгляд на облачение своего собеседника — такое же пышное, как у покойного виконта, только ещё более утяжеленное вышивкой.
— Говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок. Вам не кажется?
До мужчины не дошел смысл поговорки, но он счел нужным обидеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29