— Я, если очень постараюсь, смогу телепортировать груз граммов этак тридцати. А Такстон… Дружище, ты что-нибудь умеешь?
— Ни черта. Мне даже неудобно.
— Мне кажется, у вас огромный скрытый потенциал. Вам просто ещё не приходилось пользоваться своим даром, — улыбнулась ему Доркас.
— Что вы! — Такстон был очень удивлен.
Далтон зевнул.
— Прошу прощения, обычно я ложусь спать гораздо раньше.
— О, извините, что задерживаю вас.
— Позвольте нам проводить вас до ваших покоев, — предложил Такстон.
— Господа, не могли бы вы позволить мне переночевать у вас? Мне было бы гораздо спокойнее.
— Конечно, — отвечал Такстон. — Вы ляжете на кровати, Далтон — на кушетке, а я свернусь в кресле.
— Нет, я не стану вам мешать. Я хочу войти в состояние сна брамхара, а это нужно делать сидя.
Она привстала и снова села, немыслимым образом подвернув под себя ноги.
— Как это у вас получается? — изумился Далтон.
Доркас обвила себя руками так крепко, что казалось, будто она пытается сцепить пальцы у себя за спиной.
— Это и есть позиция для сна брамхара.
— А… что это? — спросил Такстон.
— Альтернативное состояние сознания, в котором бытие зависит от личного выбора, а не навязано онтологическим фактом.
— А, вот оно что, — с умным видом кивнул Такстон.
— Это состояние трансматериального отдыха и созерцания. Я часто вхожу в брамхара в трудное для себя время. Мне будет удобно на этом стуле. Господа, не обращайте, пожалуйста, на меня внимания.
Далтон поднялся и подошел к кушетке. Он взял ночную рубашку, которую приготовил ему Руфорд.
— К такому наряду нужен ночной колпак. Пойду в ванную переоденусь. Ваше высочество, позвольте ещё один вопрос?
— Конечно.
— Как у вас на лбу держится этот камень?
— Глаз? Очень просто. — Доркас вытянула руки. Поднеся ладонь к лицу, она склонила голову. Через пару секунд бриллиант упал ей в руку. — Это самый обычный алмаз. Я настраиваю тело таким образом, что возникает естественное притяжение между органическим веществом, из которого он состоит, то есть углеродом, и углеродом, который входит в состав моего организма. Они притягиваются друг к другу. — Она отвела голову назад, так чтобы лицо было обращено к потолку, и приложила бриллиант ко лбу. Посидев в таком положении секунд пять, она медленно вернула голову в вертикальное положение. Камень держался на лбу.
— Поразительно, — покачал головой Далтон. — Просто поразительно. — Он вошел в ванную и закрыл дверь.
— Если вы не возражаете, я бы ещё немного почитал, — сказал Такстон.
— Пожалуйста, делайте все, что захотите, — ответила Доркас и снова приняла свою позу. Глаза её закрылись.
Такстон лег на кровать и взял книгу.
Далтону снилась женщина, прекрасная женщина. На ней была тонкая белая сорочка; она шла босиком вдоль полосы прибоя, и волны, набегая на плотный песок, омывали её ноги. Между белыми пухлыми облаками виднелось голубое небо. Женщина шла к Далтону, и морской бриз плотно прижимал сорочку к её роскошной фигуре. Женщина улыбалась. Это было её королевство, королевство у края земли…
— Далтон!
— А?!
— Старичок, просыпайся!
Женщина, небо, море — все растаяло.
Далтон открыл глаза. Такстон склонился над ним, положив руку ему на плечо.
— Господи, что случилось?
Такстон был в волнении.
— Я нашел разгадку. Я знаю, как было совершено убийство. Если мне удастся отправить в замок гонца, мы сможем узнать, кто убийца.
— Боже, надеюсь, я увижу её снова… — вздохнул Далтон.
— А? Кого? Вставай, пожалуйста. Пойдем скорее к Тайрину.
Госпиталь Св. Валентина
В интенсивную хирургию Карни не пустили, сколько он ни колдовал, чтобы уговорить персонал, и ему пришлось довольствоваться уверением медсестры, что состояние Тони стабильно. Весь следующий час будут извлекать пули. У Тони был хороший шанс выкарабкаться.
Карни вернулся в комнату ожидания, где Велма курила и читала журнал «Либерти» двухгодичной давности. Он поманил её, и она, затушив окурок, поднялась и подошла к нему.
— Как он? — спросила она.
— Выкарабкается. Это зелье, — и он похлопал по горлышку бутылки в кармане пальто, — наверное, помогло.
— И тебе помогает?
— Ещё как. Давай уйдем отсюда.
— Эй, Карни!
Карни обернулся. Его окликнул Джеймс «Мак» Даффи, сержант уголовного отдела полиции Некрополиса. Он холодно улыбался.
— Чем могу помочь, сержант?
— Не хочешь взглянуть на свое будущее?
— Хочу. А что там у вас?
— У нас тут Дюк Холланд. Должен я тебе говорить, что кто-то до него добрался?
— Я думал, он умер.
— Он на пути в ад уже часов пять. Я подумал, ты захочешь с ним проститься. В конце концов, он твой коллега.
— Веди.
Даффи повел его через фойе. Полицейский впустил их в небольшую приемную и закрыл дверь. Велма осталась в коридоре.
В комнате было ещё двое полицейских, а также служащий в штатском, который стенографировал в блокноте. Холланд лежал на каталке, его пробитая пулями грудь ничем не была прикрыта. Карни не поверил своим глазам: как можно с таким ранением остаться в живых? Но Дюк был жив и безостановочно говорил едва слышным голосом. Стенографист, кажется, пытался записать каждое слово.
— Он в бреду, — сказал Даффи. — Бормочет вот так уже несколько часов.
— Что, безнадежно? — спросил Карни.
— Врачи говорят — это лишь дело времени.
— Они сами об этом догадались?
— Им консультанты не нужны, — фыркнул Даффи.
Карни невесело рассмеялся.
— А зачем стенографист?
— Записывает показания.
Карни кивнул.
— Можно с ним поговорить?
— Попробуй. Но у тебя ничего не получится.
Они подошли к каталке. Холланд в беспамятстве мотал головой. На губах у него запеклась кровь. Взгляд был тусклый — он уже видел то, что скрыто от живых. Умирающий все бормотал, слова сливались в неразборчивый поток.
Карни подошел поближе и наклонился над лежащим, приблизив ухо к его груди.
— Знаешь ты или не знаешь, я тебе не говорил или не мог, но у каждой шутки есть прибаутки, вот оно что и вот она что. Смотри, смотри, сгущается тьма! И мой холодный чер обратился в пепел. Филер? Филу! Какое, милые, у нас? Поздно уж скоро. Бесконечно бросить взгляд и никто не видел Уотерхаус препятствие. Они разорвали его, я слышал, они вздыхали. Когда его снова соберут? О, спина моя, спина! Я бы откинул копыта, но без боли. Пинг-понг. Панг! Соберите одежки! Выжмите росу! Годавари, обрати их! Обещай им свою защиту! Амен. Мы сюда их нынче пустим? О да. Выкладывай свои карты, а я выложу свои…
Карни выпрямился и, пятясь, отошел.
— Такой важный был, — со скрытым удовлетворением произнес Даффи. — И посмотри на него теперь!
— Не радуйся так явно, Джеймс. Даффи открыл для него дверь.
Велма развлекалась легким флиртом с охранником, стоявшим у двери. Она увидела Карни и завершила разговор милой улыбкой и ощупыванием бицепса парня, который при этом плотоядно ухмылялся.
Карни взял её под руку и вывел в зал; правда, скорее она его вела, потому что он качался, как плохо закрепленное колесо.
— Как он? — спросила Велма.
— Неплохо для такого неотесанного дурня, — ответил Карни.
«Леланд», пробитый пулями, все же оставался на ходу. Карни свернул на восток, к реке. Пробоина в заднем стекле сводила на нет всю работу обогревателя, но теплый ветерок все же немного согрел их. Карни, ведя машину, не выпускал из руки бутылку и поминутно к ней прикладывался.
— Мы разобьемся, если ты не прекратишь, — сказала ему Велма.
— Может быть.
— А мне предложить? Слабо?
— Велма, детка, это очень крепкая штука.
— Сойдет. Я любое спиртное пью.
Она взяла бутылку, глотнула и, закашлявшись, забрызгала все ветровое стекло. Карни засмеялся и забрал у неё бутылку.
— Что… что это?
— Немного святорастворителя, сладкий скипидар, маньякский перец, Ньютоново глазное яблоко, денатурированный спирт — в общем, всего понемножку.
— Это же ужасно.
— Ну да, ну да.
Велма громко выдохнула, изо рта у неё вырвался пар.
— Из какой лохани его наливали? Это не выпивка, а отрава.
— Да, женщина, это правда, о прекрасная Гиппокрена с пузырьками изо рта. — Он рыгнул. — Извиняюсь.
— Да ты напился, — засмеялась она.
— Да, мэм. Карл у Клары украл ликеры. Зато я обрел дух!
— Ты совсем пьяный. Ты в госпитале таким не был.
— Я там притворялся. Но это от трезвого заклинания. Выпрямительного заклинания. А сейчас все прошло. И я снова пьян.
— Ты говоришь как тот чудаковатый старикан.
— Он — человек, имеющий силу. Какую силу? Силу…
Ему пришлось резко свернуть, чтобы въехать на мост. «Леланд» резко мотнуло.
— Эй, осторожнее! — сказала Велма. — Ну, ты даешь!
— Спокойной ночи, спокойной ночи, Айрин. Ты мне приснишься…
— Осторожнее. Тебя все ещё ищут.
— Меня ищут здесь и там, демоны ищут меня повсюду.
— Они хотят с тобой разобраться.
— Я в раю, или в аду, или в полном дерьме?
— Да ты не пьяный. Ты полоумный.
— Полоумный, полулунный. Больше они меня не тронут. Они знают, что я еду в гости.
Зачем трудиться? Если махатма не идет к горе, гора летит на луну, а сито скачет по полям.
— Я замерзла, — пожаловалась Велма.
— Не беспокойся, лето скоро наступит. И прямо на ногу. Как согреть тебя, детка?
— Поменьше разговоров, побольше дела! Ты один ко мне не пристаешь.
— А надо?
— Ты же мужик, а не рыба холодная.
— О, опять! Все ублюдки пристают? Значит, я простецкий простофиля. Или большой му… чудак. Бо-о-льшой чу-удак…
— Мужики думают только об одном.
— Ну да, все монисты. Я тоже из таких, только я фекальный монист. Знаешь, что это такое?
— Ну-ну.
— Это философская позиция, что все кругом — дерьмо.
— Это правильно. Но для птичек.
— Думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Хорошо. Сейчас буду приставать.
Они ехали по мосту. Он свернул направо и стукнулся колесом о поребрик, тормознул, стукнулся ещё раз и остановил машину. Включил ручной тормоз и заглушил двигатель.
— Я глупый ублюдок, но, надеюсь, ты меня не прогонишь?
Он обнял её, и их губы встретились. Язык у неё был такой же быстрый, как у Дары Портер, но гораздо мягче и не такой острый. Его руки отправились бродяжничать, а луна светила все так же ярко. Велма была мягкой, податливой, теплой, полной желания.
— Мы могли бы поехать ко мне, — сказала она, жарко дыша ему в лицо.
— Я думал, ты живешь у Твилери.
— Только иногда. У меня квартира в Адских Вратах. Положи руку сюда.
— О, «приди ко мне и будь со мною, и мы познаем сладость…»
Она закрыла ему рот поцелуем.
Через некоторое время он продолжал: «И поцелуи, взнесшиеся мощно… где озеро Обер унылое…»
Он замолчал и отодвинулся. Потряс головой, и, к его ужасу, ему показалось, что в ней что-то загремело.
— Ого-го! Боги! Я монстр из заклинания! Никогда ничего подобного не было! И никогда не будет. Но… мужчина должен делать то, что должен. — Он вытащил пробку и отпил.
— Дай-ка. — Велма забрала у него бутылку. Хлебнула сама; на этот раз ей удалось проглотить, но глаза она все-таки вытаращила.
— Ну как, легче?
— Ага.
Отдышавшись, она глотнула ещё.
— А теперь, детка, пора поработать.
— Иди сюда, большой чудак.
Она притянула его к себе, и они погрузились в глубины, а под ними в ночи тихо текла Лета, темная и глубокая.
Мир
Раздутое, воспаленное солнце висело в темно-красном небе. Миллиард лет назад оно было маленьким, желтым и жарким. Теперь этот красный монстр давал куда меньше света и тепла, чем раньше; но, раздувшись, звезда приблизилась к поверхности планеты, и воздух оставался умеренно теплым.
А зеленое море выглядело так, как и пять миллиардов лет назад.
На пляже они обнаружили нечто необычное, лежавшее в полосе прибоя. Это что-то или кто-то было большого размера и выглядело мертвым. Форму определить было трудно: с одной стороны виднелись щупальца, с другой — не то клешни, не то какие-то крючки. Тело было плоским, кроме одной вздутой части, которая напоминала голову. Шкура казалась местами кожистой, местами — скользкой, как у медузы, сине-зеленого цвета. Два глаза на голове дополнялись третьим на спине.
Гуфус понюхал это чудо-юдо, гавкнул один раз и уселся перед ним.
— Джин, ты только посмотри.
— Может, оно считает нас симпатягами. Но мне все равно. По мне, так оно просто отвратительно, и ну его к черту. — Джин пошел дальше.
— А мне его жалко, — протянула Линда. — Умирать в одиночку, здесь, на краю мироздания…
— Интересно, оно съедобное? — подал голос Снеголап.
— Снеговичок, ты несносен!
— Просто я проголодался.
— Да ты всегда голодный.
— Оно мне напоминает кусок нутряного жира. По крайней мере, некоторые его части.
— Ага. Ну что ж, приятного аппетита. Идем, Гуфус.
Снеголап обошел существо, словно измеряя его длину и ширину.
— М-да, — пробурчал он и побрел прочь.
Линда оглянулась:
— Гуфус!
Пес все ещё сидел перед существом и выжидающе смотрел на людей, словно ожидая какой-то команды.
— Что такое, Гуфус? — Линда вернулась; Снеголап потащился за ней.
Гуфус залаял.
— Наверное, он что-то такое почувствовал, — заметила Линда. — Интересно, что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Ни черта. Мне даже неудобно.
— Мне кажется, у вас огромный скрытый потенциал. Вам просто ещё не приходилось пользоваться своим даром, — улыбнулась ему Доркас.
— Что вы! — Такстон был очень удивлен.
Далтон зевнул.
— Прошу прощения, обычно я ложусь спать гораздо раньше.
— О, извините, что задерживаю вас.
— Позвольте нам проводить вас до ваших покоев, — предложил Такстон.
— Господа, не могли бы вы позволить мне переночевать у вас? Мне было бы гораздо спокойнее.
— Конечно, — отвечал Такстон. — Вы ляжете на кровати, Далтон — на кушетке, а я свернусь в кресле.
— Нет, я не стану вам мешать. Я хочу войти в состояние сна брамхара, а это нужно делать сидя.
Она привстала и снова села, немыслимым образом подвернув под себя ноги.
— Как это у вас получается? — изумился Далтон.
Доркас обвила себя руками так крепко, что казалось, будто она пытается сцепить пальцы у себя за спиной.
— Это и есть позиция для сна брамхара.
— А… что это? — спросил Такстон.
— Альтернативное состояние сознания, в котором бытие зависит от личного выбора, а не навязано онтологическим фактом.
— А, вот оно что, — с умным видом кивнул Такстон.
— Это состояние трансматериального отдыха и созерцания. Я часто вхожу в брамхара в трудное для себя время. Мне будет удобно на этом стуле. Господа, не обращайте, пожалуйста, на меня внимания.
Далтон поднялся и подошел к кушетке. Он взял ночную рубашку, которую приготовил ему Руфорд.
— К такому наряду нужен ночной колпак. Пойду в ванную переоденусь. Ваше высочество, позвольте ещё один вопрос?
— Конечно.
— Как у вас на лбу держится этот камень?
— Глаз? Очень просто. — Доркас вытянула руки. Поднеся ладонь к лицу, она склонила голову. Через пару секунд бриллиант упал ей в руку. — Это самый обычный алмаз. Я настраиваю тело таким образом, что возникает естественное притяжение между органическим веществом, из которого он состоит, то есть углеродом, и углеродом, который входит в состав моего организма. Они притягиваются друг к другу. — Она отвела голову назад, так чтобы лицо было обращено к потолку, и приложила бриллиант ко лбу. Посидев в таком положении секунд пять, она медленно вернула голову в вертикальное положение. Камень держался на лбу.
— Поразительно, — покачал головой Далтон. — Просто поразительно. — Он вошел в ванную и закрыл дверь.
— Если вы не возражаете, я бы ещё немного почитал, — сказал Такстон.
— Пожалуйста, делайте все, что захотите, — ответила Доркас и снова приняла свою позу. Глаза её закрылись.
Такстон лег на кровать и взял книгу.
Далтону снилась женщина, прекрасная женщина. На ней была тонкая белая сорочка; она шла босиком вдоль полосы прибоя, и волны, набегая на плотный песок, омывали её ноги. Между белыми пухлыми облаками виднелось голубое небо. Женщина шла к Далтону, и морской бриз плотно прижимал сорочку к её роскошной фигуре. Женщина улыбалась. Это было её королевство, королевство у края земли…
— Далтон!
— А?!
— Старичок, просыпайся!
Женщина, небо, море — все растаяло.
Далтон открыл глаза. Такстон склонился над ним, положив руку ему на плечо.
— Господи, что случилось?
Такстон был в волнении.
— Я нашел разгадку. Я знаю, как было совершено убийство. Если мне удастся отправить в замок гонца, мы сможем узнать, кто убийца.
— Боже, надеюсь, я увижу её снова… — вздохнул Далтон.
— А? Кого? Вставай, пожалуйста. Пойдем скорее к Тайрину.
Госпиталь Св. Валентина
В интенсивную хирургию Карни не пустили, сколько он ни колдовал, чтобы уговорить персонал, и ему пришлось довольствоваться уверением медсестры, что состояние Тони стабильно. Весь следующий час будут извлекать пули. У Тони был хороший шанс выкарабкаться.
Карни вернулся в комнату ожидания, где Велма курила и читала журнал «Либерти» двухгодичной давности. Он поманил её, и она, затушив окурок, поднялась и подошла к нему.
— Как он? — спросила она.
— Выкарабкается. Это зелье, — и он похлопал по горлышку бутылки в кармане пальто, — наверное, помогло.
— И тебе помогает?
— Ещё как. Давай уйдем отсюда.
— Эй, Карни!
Карни обернулся. Его окликнул Джеймс «Мак» Даффи, сержант уголовного отдела полиции Некрополиса. Он холодно улыбался.
— Чем могу помочь, сержант?
— Не хочешь взглянуть на свое будущее?
— Хочу. А что там у вас?
— У нас тут Дюк Холланд. Должен я тебе говорить, что кто-то до него добрался?
— Я думал, он умер.
— Он на пути в ад уже часов пять. Я подумал, ты захочешь с ним проститься. В конце концов, он твой коллега.
— Веди.
Даффи повел его через фойе. Полицейский впустил их в небольшую приемную и закрыл дверь. Велма осталась в коридоре.
В комнате было ещё двое полицейских, а также служащий в штатском, который стенографировал в блокноте. Холланд лежал на каталке, его пробитая пулями грудь ничем не была прикрыта. Карни не поверил своим глазам: как можно с таким ранением остаться в живых? Но Дюк был жив и безостановочно говорил едва слышным голосом. Стенографист, кажется, пытался записать каждое слово.
— Он в бреду, — сказал Даффи. — Бормочет вот так уже несколько часов.
— Что, безнадежно? — спросил Карни.
— Врачи говорят — это лишь дело времени.
— Они сами об этом догадались?
— Им консультанты не нужны, — фыркнул Даффи.
Карни невесело рассмеялся.
— А зачем стенографист?
— Записывает показания.
Карни кивнул.
— Можно с ним поговорить?
— Попробуй. Но у тебя ничего не получится.
Они подошли к каталке. Холланд в беспамятстве мотал головой. На губах у него запеклась кровь. Взгляд был тусклый — он уже видел то, что скрыто от живых. Умирающий все бормотал, слова сливались в неразборчивый поток.
Карни подошел поближе и наклонился над лежащим, приблизив ухо к его груди.
— Знаешь ты или не знаешь, я тебе не говорил или не мог, но у каждой шутки есть прибаутки, вот оно что и вот она что. Смотри, смотри, сгущается тьма! И мой холодный чер обратился в пепел. Филер? Филу! Какое, милые, у нас? Поздно уж скоро. Бесконечно бросить взгляд и никто не видел Уотерхаус препятствие. Они разорвали его, я слышал, они вздыхали. Когда его снова соберут? О, спина моя, спина! Я бы откинул копыта, но без боли. Пинг-понг. Панг! Соберите одежки! Выжмите росу! Годавари, обрати их! Обещай им свою защиту! Амен. Мы сюда их нынче пустим? О да. Выкладывай свои карты, а я выложу свои…
Карни выпрямился и, пятясь, отошел.
— Такой важный был, — со скрытым удовлетворением произнес Даффи. — И посмотри на него теперь!
— Не радуйся так явно, Джеймс. Даффи открыл для него дверь.
Велма развлекалась легким флиртом с охранником, стоявшим у двери. Она увидела Карни и завершила разговор милой улыбкой и ощупыванием бицепса парня, который при этом плотоядно ухмылялся.
Карни взял её под руку и вывел в зал; правда, скорее она его вела, потому что он качался, как плохо закрепленное колесо.
— Как он? — спросила Велма.
— Неплохо для такого неотесанного дурня, — ответил Карни.
«Леланд», пробитый пулями, все же оставался на ходу. Карни свернул на восток, к реке. Пробоина в заднем стекле сводила на нет всю работу обогревателя, но теплый ветерок все же немного согрел их. Карни, ведя машину, не выпускал из руки бутылку и поминутно к ней прикладывался.
— Мы разобьемся, если ты не прекратишь, — сказала ему Велма.
— Может быть.
— А мне предложить? Слабо?
— Велма, детка, это очень крепкая штука.
— Сойдет. Я любое спиртное пью.
Она взяла бутылку, глотнула и, закашлявшись, забрызгала все ветровое стекло. Карни засмеялся и забрал у неё бутылку.
— Что… что это?
— Немного святорастворителя, сладкий скипидар, маньякский перец, Ньютоново глазное яблоко, денатурированный спирт — в общем, всего понемножку.
— Это же ужасно.
— Ну да, ну да.
Велма громко выдохнула, изо рта у неё вырвался пар.
— Из какой лохани его наливали? Это не выпивка, а отрава.
— Да, женщина, это правда, о прекрасная Гиппокрена с пузырьками изо рта. — Он рыгнул. — Извиняюсь.
— Да ты напился, — засмеялась она.
— Да, мэм. Карл у Клары украл ликеры. Зато я обрел дух!
— Ты совсем пьяный. Ты в госпитале таким не был.
— Я там притворялся. Но это от трезвого заклинания. Выпрямительного заклинания. А сейчас все прошло. И я снова пьян.
— Ты говоришь как тот чудаковатый старикан.
— Он — человек, имеющий силу. Какую силу? Силу…
Ему пришлось резко свернуть, чтобы въехать на мост. «Леланд» резко мотнуло.
— Эй, осторожнее! — сказала Велма. — Ну, ты даешь!
— Спокойной ночи, спокойной ночи, Айрин. Ты мне приснишься…
— Осторожнее. Тебя все ещё ищут.
— Меня ищут здесь и там, демоны ищут меня повсюду.
— Они хотят с тобой разобраться.
— Я в раю, или в аду, или в полном дерьме?
— Да ты не пьяный. Ты полоумный.
— Полоумный, полулунный. Больше они меня не тронут. Они знают, что я еду в гости.
Зачем трудиться? Если махатма не идет к горе, гора летит на луну, а сито скачет по полям.
— Я замерзла, — пожаловалась Велма.
— Не беспокойся, лето скоро наступит. И прямо на ногу. Как согреть тебя, детка?
— Поменьше разговоров, побольше дела! Ты один ко мне не пристаешь.
— А надо?
— Ты же мужик, а не рыба холодная.
— О, опять! Все ублюдки пристают? Значит, я простецкий простофиля. Или большой му… чудак. Бо-о-льшой чу-удак…
— Мужики думают только об одном.
— Ну да, все монисты. Я тоже из таких, только я фекальный монист. Знаешь, что это такое?
— Ну-ну.
— Это философская позиция, что все кругом — дерьмо.
— Это правильно. Но для птичек.
— Думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Хорошо. Сейчас буду приставать.
Они ехали по мосту. Он свернул направо и стукнулся колесом о поребрик, тормознул, стукнулся ещё раз и остановил машину. Включил ручной тормоз и заглушил двигатель.
— Я глупый ублюдок, но, надеюсь, ты меня не прогонишь?
Он обнял её, и их губы встретились. Язык у неё был такой же быстрый, как у Дары Портер, но гораздо мягче и не такой острый. Его руки отправились бродяжничать, а луна светила все так же ярко. Велма была мягкой, податливой, теплой, полной желания.
— Мы могли бы поехать ко мне, — сказала она, жарко дыша ему в лицо.
— Я думал, ты живешь у Твилери.
— Только иногда. У меня квартира в Адских Вратах. Положи руку сюда.
— О, «приди ко мне и будь со мною, и мы познаем сладость…»
Она закрыла ему рот поцелуем.
Через некоторое время он продолжал: «И поцелуи, взнесшиеся мощно… где озеро Обер унылое…»
Он замолчал и отодвинулся. Потряс головой, и, к его ужасу, ему показалось, что в ней что-то загремело.
— Ого-го! Боги! Я монстр из заклинания! Никогда ничего подобного не было! И никогда не будет. Но… мужчина должен делать то, что должен. — Он вытащил пробку и отпил.
— Дай-ка. — Велма забрала у него бутылку. Хлебнула сама; на этот раз ей удалось проглотить, но глаза она все-таки вытаращила.
— Ну как, легче?
— Ага.
Отдышавшись, она глотнула ещё.
— А теперь, детка, пора поработать.
— Иди сюда, большой чудак.
Она притянула его к себе, и они погрузились в глубины, а под ними в ночи тихо текла Лета, темная и глубокая.
Мир
Раздутое, воспаленное солнце висело в темно-красном небе. Миллиард лет назад оно было маленьким, желтым и жарким. Теперь этот красный монстр давал куда меньше света и тепла, чем раньше; но, раздувшись, звезда приблизилась к поверхности планеты, и воздух оставался умеренно теплым.
А зеленое море выглядело так, как и пять миллиардов лет назад.
На пляже они обнаружили нечто необычное, лежавшее в полосе прибоя. Это что-то или кто-то было большого размера и выглядело мертвым. Форму определить было трудно: с одной стороны виднелись щупальца, с другой — не то клешни, не то какие-то крючки. Тело было плоским, кроме одной вздутой части, которая напоминала голову. Шкура казалась местами кожистой, местами — скользкой, как у медузы, сине-зеленого цвета. Два глаза на голове дополнялись третьим на спине.
Гуфус понюхал это чудо-юдо, гавкнул один раз и уселся перед ним.
— Джин, ты только посмотри.
— Может, оно считает нас симпатягами. Но мне все равно. По мне, так оно просто отвратительно, и ну его к черту. — Джин пошел дальше.
— А мне его жалко, — протянула Линда. — Умирать в одиночку, здесь, на краю мироздания…
— Интересно, оно съедобное? — подал голос Снеголап.
— Снеговичок, ты несносен!
— Просто я проголодался.
— Да ты всегда голодный.
— Оно мне напоминает кусок нутряного жира. По крайней мере, некоторые его части.
— Ага. Ну что ж, приятного аппетита. Идем, Гуфус.
Снеголап обошел существо, словно измеряя его длину и ширину.
— М-да, — пробурчал он и побрел прочь.
Линда оглянулась:
— Гуфус!
Пес все ещё сидел перед существом и выжидающе смотрел на людей, словно ожидая какой-то команды.
— Что такое, Гуфус? — Линда вернулась; Снеголап потащился за ней.
Гуфус залаял.
— Наверное, он что-то такое почувствовал, — заметила Линда. — Интересно, что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29