Рэйн говорил с самым серьезным видом и слегка нараспев, косясь на Малту и с немалым удовольствием наблюдая, как она гонит с лица улыбку.
Сатрап же так и засиял от восторга.
— Да-да! Отличный замысел, — похвалил он Рэйна. — И там непременно должен быть целый стих с перечислением имен гнусных отступников. И как они погибли, растерзанные змеями, которым Кеннит повелел меня охранять. И пусть могущие взлелеять преступный помысел услышат эту песнь и убоятся злоумышлять против меня!
— Несомненно, государь, — кивнула Малта. — Но сейчас нам непременно нужно укрыться внизу.
И она с прежней твердостью направляла Касго вперед, а взгляд, брошенный Рэйну, ясно говорил: она не была уверена, что они доживут хотя бы до вечера. Но даже невзирая на столь черные сомнения, Рэйн радовался уже тому, сколь ясно он ощущал ее чувства и мысли, просто стоя вблизи. В свою очередь, он собрался с силами и попытался поделиться с нею спокойствием и уверенностью. А что? Наверняка капитану Кенниту доводилось бывать еще и не в таких переделках. А значит, его команда уж что-нибудь да придумает.
— Я сделаю саван из парусины, — предложила Янтарь.
— Ага, — отсутствующе кивнул Брэшен.
Он смотрел на тело Кеннита, распростертое на палубе. Пират, из-за которого все они едва не погибли, лежал мертвый. Его мать обнимала и укачивала погибшего сына. Она плакала без слез, а по губам блуждала улыбка. Что же до Совершенного, то, вручив Кеннита матери, корабль погрузился в глубокое молчание, и Брэшен даже не отваживался с ним заговорить, опасаясь, что тот попросту не ответит. В душе корабля определенно что-то происходило, и это что-то не было предназначено для посторонних. Так что Брэшен просто ждал. Ждал, признаться, не без определенного страха.
— Ну и как мы будем выпутываться? — деловито осведомился Клеф.
Брэшен сверху вниз посмотрел на юнгу и коротко ответил:
— Не знаю пока. Попробуем что-нибудь придумать.
Юнга со знанием дела обвел взглядом неприятельские корабли и поинтересовался:
— А почему они вплотную не подходят?
— Подозреваю, — ответил Брэшен, — они побаиваются живых кораблей. Зачем им лезть на рожон, если можно метать камни издалека?
Ну а джамелийское судно, которое они протаранили, продолжало погружаться. Оставшиеся на борту в отчаянии карабкались вверх по снастям: белый змей, круживший вблизи, успел уже наглядно показать им, что пытаться спастись на шлюпках было бесполезно. Два других корабля Кеннита вовсю дрались с ближайшими джамелийцами, пытаясь прорвать окружение. Еще один камень шлепнулся в воду в неприятной близости от Совершенного. Не подлежало сомнению: как только он отойдет подальше от тонущего корабля, стрельба сразу сделается чаще.
— Вот бы попросить белого змея помочь тем двум пиратским судам, — проговорил Брэшен задумчиво. — Тогда, глядишь, и удалось бы прорваться. Правда, пришлось бы от всего флота удирать.
— Веселенькие возможности, — вздохнул Клеф.
— Веселенькие, — кивнул Брэшен. И улыбнулся: — Но покуда мы живы, значит, еще не все потеряно!
Носовое изваяние между тем подсаживало через фальшборт незнакомую женщину. Эта женщина даже не взглянула на Брэшена, сразу преклонив колени рядом с почившим пиратом. Невыразимое горе туманило взгляд ее черных глаз. Она подняла руку Кеннита и прижала ее к своей щеке. Мама потянулась к ней, положила ладонь ей на плечо. Две женщины посмотрели друг другу в глаза поверх недвижного тела. Темноволосая красавица всматривалась в морщинистое лицо Мамы. Потом она тихо проговорила:
— Я любила его. И он меня любил, я полагаю. Я ношу его дитя.
И она разгладила волосы Кеннита, отводя их с застывающего лицо. Брэшен невольно отвел глаза, почувствовав себя лишним, и стал смотреть на отходящую прочь Проказницу. Там, на носовой палубе, стояли Альтия и Уинтроу. Они совещались, что-то обсуждая. Брэшен запоздало обозвал себя идиотом и бросился к поручням. Если одна женщина перебралась с корабля на корабль, то почему бы и другой не сделать того же?
— Альтия!!! — позвал он во все горло, но было поздно: корабли уже разошлись.
Тем не менее Альтия услышала его голос и крутанулась навстречу. И бросилась на самый нос корабля. У Брэшена сердце заколотилось у горла, когда Альтия выскочила через поручни прямо на плечо носовой фигуры, — видно, ее посетила та же мысль, что и его, и она решила перепрыгнуть на Совершенного. На счастье, Проказница успела подхватить ее прямо в прыжке. Выражение ее лица при этом нужно было видеть!
Ко всему прочему Брэшен очень ясно расслышал, что Альтия говорила своему кораблю.
— Ну пожалуйста, Проказница! Я ведь не нужна тебе! Я хочу к нему!
Вот Проказница посмотрела на Совершенного. Ее голос четко прозвучал над водой:
— Совершенный! Я и ее тебе отдаю!
И как родитель подбрасывает на руках дитя, носовое изваяние мощно качнуло Альтию вниз, потом вверх и с размаху перебросило ее слепому кораблю!
— Нет! — испытав ни с чем не сравнимый ужас, взвыл Брэшен.
— Поймал! — прогудел Совершенный.
И действительно некоторым чудом поймал Альтию. Живую и невредимую. Принял на ладони, как мог развернулся — и препроводил прямо в распахнутые объятия Брэшена. Тот некоторое время даже не пытался сказать нечто членораздельное — просто держал Альтию, крепко-крепко прижимая к себе, и молчал. Потом посмотрел на Совершенного. И их взгляды встретились. Корабль, оказывается, открыл наконец глаза. Теперь он еще и подмигивал своему капитану.
Брэшен окончательно потерял дар речи.
— Добро пожаловать на борт, — за него сказал Альтии Клеф. — Вот теперь вправду пора когти отсюда рвать!
— Ох, Брэшен… — пискнула Альтия куда-то ему в грудь, и звук ее голоса вернул молодого капитана к реальности. Она подняла голову и стала смотреть на него, продолжая тем не менее держаться за него изо всех сил. Потом наконец перевела дух и сказала: — Уинтроу кое-что придумал. Если сумеем прорваться, надо лететь на север, в Делипай.
Тамошняя гавань теперь неплохо защищена, в ней можно держаться сколько угодно, пока почтовые птицы не соберут другие корабли Кеннита нам на помощь.
Тут она запнулась и посмотрела на безжизненное тело пирата. Над телом сидела Этта и по другую сторону — некая пожилая женщина, и видно было, что остальной мир для них не существует.
— Он умер, — шепнул Брэшен Альтии. — Умер у Совершенного на руках.
Альтия еще крепче вцепилась в него, и Брэшен не разжимал рук, горько сетуя, что прямо сейчас у них не было времени друг для друга. Что поделаешь! Когда со всех сторон грозит смерть, поневоле становится не до нежностей.
— Прорваться, — буркнул он. — Вот бы знать, каким образом?
Ему неожиданно ответил Совершенный. Он смотрел на Брэшена поверх головы Альтии и говорил так, словно они с капитаном были наедине.
— Когда-то я пообещал не убивать тебя, — сказал он. — Я был тогда сумасшедшим, и ты это знал и все-таки мне поверил! — Корабль отвернул голову и обвел сомкнутый неприятельский строй холодным взглядом голубых глаз. — Теперь я наконец обрел полноту. И хочу дать вам обоим новое обещание. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы остались в живых!
— Поднять их на борт!
Приказ прозвучал откуда-то сзади, и все обернулись: Малта, Рэйн и сатрап. Оказывается, приказ исходил от Уинтроу. Его рубашка была сплошь залита кровью Кеннита. Он указывал на джамелийских вельмож, топтавшихся на заливаемой волнами палубе обреченного корабля.
Йола подбежал к Уинтроу, чтобы опасливо спросить:
— Нам шлюпку спустить?
— Нет, — ответил Уинтроу. — Я своими людьми ради них рисковать не намерен. — И возвысил голос, обращаясь к дворянам: — Сейчас мы вам бросим конец! У кого хватит смелости, тот спасется! Так что выбирайте сами! Ваш флот не дает нам времени оказывать вам помощь. Йола! Займись!
И он вновь отправился на бак.
Гибнущие вельможи засуетились пуще прежнего, сгрудившись у борта кренившегося судна. Какой-то старец, воздев руки, молил Са о милосердии. Молодой придворный, наоборот, решил обойтись земными мероприятиями и кинулся к противоположному борту, размахивая ярким плащом и призывая свои корабли прекратить обстрел. Никто его, конечно, не послушал, а волны уже перекатывались через борт. Йола приготовил канат и, раскрутив, бросил. Долетевший конец ухватило сразу множество рук, а самый проворный немедленно попытался лезть по канату.
— Да не так, дурень! — заорал на него старпом. — Сперва закрепите за что-нибудь, и тогда уже… по одному…
Но там половина были старики, а большинство других привыкло вести праздную жизнь. Где уж им вскарабкаться по канату без подмоги! В конце концов над водой полетело еще несколько канатов и была кое-как налажена переправа. Вельмож выуживали одного за другим, и, конечно, шелковые наряды, не предназначенные для грубого обращения, по ходу дела превращались в лохмотья.
— Еще скажите спасибо, что у нас живой корабль, — самым черствым образом хмыкнул Йола. — Живые в отличие от обычных ракушками не обрастают. Случись килевание, так хоть шкуру не обдерет!
И вот они стояли перед сатрапом. Дюжина мужчин, чьи имена он хорошо знал. Люди, с которыми он ел за одним столом, которым он доверял… Малта отдала должное кое-какому мужеству, которое наверняка потребовалось ему, чтобы посмотреть в эти лица. У некоторых хватило присутствия духа выдержать его взгляд, но большинство смотрело либо себе под ноги, либо на горизонт. Потом сатрап заговорил, и Малта изумилась до глубины души: чего-чего, а подобных речей она от него никак не ждала.
— Почему? — спросил Касго. И обвел глазами каждого по очереди, и Малта, по-прежнему зажимавшая его рану, чувствовала, как он дрожал. Она вскинула глаза и увидела на его лице то, чего, скорее всего, никто другой не заметил. Его больно ранила их измена. — Почему? — повторил он. — Вы так меня ненавидели, что надумали отнять у меня жизнь и решились ради этого на измену?
Тот, кого сатрап называл господином Криатом, поднял на него серые глаза.
— Да ты на себя посмотри, — проворчал он. — Ты глупец и слабак. Ты способен думать только о себе любимом, и ни о чем больше. Ты растранжирил сокровищницу, а что будет с городом, тебе наплевать. Ну и что делать с таким сатрапом, как не убить его? Да ты и сатрапом-то, по сути, никогда не был!
Касго ответил ему столь же прямым взглядом.
— А ты был моим первейшим советником с тех пор, как мне пятнадцать лет стукнуло, — ответил он хмуро. — И я следовал твоим советам, Криат. А ты, Фердио, все это время ведал сокровищницей. Пэтон, Крейо! Скажете, вы мне ценных советов не подбрасывали? И я слушал вас, не считаясь с мнением некоторых Сердечных Подруг: я хотел, чтобы вы думали обо мне хорошо. — Он смотрел то на одного, то на другого, то на третьего. — Теперь я понимаю, как ошибался. Я судил о себе по вашим льстивым сладким речам. И я таков, каким вы меня сделали, господа мои. Вернее сказать — таким я был раньше! — И Касго выпятил челюсть. — Но с тех пор мне довелось провести некоторое время во внешнем мире, среди настоящих людей, и это просветило меня. Я более не тот мальчишка, которым вы сначала вертели как хотели, а потом предали. И вам еще придется в этом убедиться. — И он обратился к Йоле, как будто имел на то право: — Запри их внизу. И не стоит слишком заботиться об их удобстве!
— Нет, — подал голос вернувшийся Уинтроу. Юноша даже не стал извиняться за приказ, отданный через голову самодержца. — Расставь их вокруг рубки, Йола, так чтобы с тех кораблей их как следует видели. Может, хоть немножко меньше стрел и камней получим, когда будем прорываться. — Уинтроу бросил быстрый взгляд на сестру, но Малта едва узнала его. Горе проложило черты по его щекам и выстудило глаза. Он попытался смягчить голос, но мало что вышло. — Малта, отправляйся в капитанскую каюту, там безопасней всего. Отведешь ее туда, Рэйн? Ну и сатрапа, конечно.
Малта в последний раз посмотрела на тонущее джамелийское судно. Ну а на то, как из вельмож станут сооружать подобие живого щита, смотреть у нее и вовсе никакой охоты не было. «Это война», — сказала она себе. Уинтроу просто делал то, что следовало сделать ради их общего спасения. И если вельможи погибнут, то лишь от неприятельских стрел. А то они с самого начала не шли на смертельный риск, взявшись злоумышлять против сатрапа!
Не то чтобы эта мысль доставила ей какое-то удовлетворение. Наоборот, она с горечью припомнила, сколько жителей Удачного, начиная от обездоленных рабов и кончая именитыми торговцами, умерло из-за непомерного честолюбия этих людей. А если бы заговор увенчался успехом, Удачный неминуемо пал бы. А там, спустя некоторое время, и Дождевые Чащобы.
Вот пусть теперь они и узнают на собственной шкуре, что это такое: опасность, от которой некуда деться!
Альтия хорошо видела с верхушки мачты Совершенного, как разворачивалось сражение. Брэшену она сказала, что хочет попытаться высмотреть сверху путь к спасению, и он ей поверил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83