«Надо будет, — решил он, — еще усилить снадобье…»
В двери на том конце коридора возник силуэт матроса, и Кеннит немедленно приказал:
— Задержать ее. Верни ее в каюту. У нее непорядок с головой: она на меня напала!
Матрос двинулся было исполнять распоряжение. Силуэт обрел различимые черты, и Кеннит понял свою ошибку.
Он таки напоролся прямо на Уинтроу.
— Тетя Альтия? — спросил юноша, не веря собственным глазам. И предложил ей руку — опереться, — но она оттолкнула его. Кеннит вообще сомневался, что она узнала Уинтроу. Альтия же ткнула в его сторону пальцем.
— Он меня изнасиловал! — заявила она, вглядываясь в лицо молодого матроса сквозь спутанные пряди волос. — А мой корабль заперт глубоко внизу, в темноте! Он опоил меня… Мне плохо… Помоги мне… Помоги ей!
На этом силы окончательно оставили ее. Альтия привалилась спиной к стене и сползла на пол. Уинтроу стоял неподвижно, парализованный ужасом. Голова Альтии моталась, словно у отравленной кошки. А Госпожа Удача вконец оставила Кеннита. В коридоре появился еще матрос. И, что было совсем уже скверно, послышался голос Этты.
— Что она блажит, эта сучка? — свирепо поинтересовалась шлюха.
Кеннит живо повернулся к ней.
— Она больна и мелет всякую чушь, — сказал он. — Она только что напала на меня. — И покачал головой: — Боюсь, гибель товарищей лишила ее рассудка!
Этта присмотрелась к нему, и у нее округлились глаза.
— Кеннит! — воскликнула она в ужасе. — Да у тебя кровь!
Он поднял руку ко лбу, и пальцы действительно окрасились кровью. Значит, он ударился о проклятый стол сильнее, чем ему показалось вначале.
— Пустяки, — сказал он. — Засохнет. — Самообладание постепенно возвращалось к нему. Он заговорил тоном, сочетавшим властность и заботу: — Вот что, Уинтроу. Будь с ней помягче, но смотри об осторожности не забывай. Она сама не знает, что творит, а что говорит — и подавно. Она видела, как горел Совершенный, и, похоже, не сумела этого пережить.
— Ошибаешься, я в здравом рассудке, ты, убийца и гнусный насильник! — прорычала Альтия. Она едва могла говорить внятно. Тем не менее она возилась у стены, силясь встать.
— Тетя Альтия, — потрясенно повторил Уинтроу. Кеннит явственно видел ужас на его лице. Юноша наклонился и помог Альтии встать. — Тебе нужно отдохнуть, — проговорил он сочувственно. — Ты столько пережила…
Держась за его плечо, она посмотрела на Уинтроу так, словно он был насекомым. Нет, но до чего же эти двое были похожи! Кеннит даже невольно вспомнил изображения Са на древних монетах: мужской и женский профили, глядящие друг на друга. Альтия явно соображала, как ей теперь быть, и на всякий случай Кеннит приготовился отражать очередной неуклюжий бросок. Не пришлось. Между ним и Альтией с диким воплем бросилась Этта.
Шлюха была крупнее Альтии и быстрее в движениях. Ее никто не подпаивал маком. И в отличие от Альтии она была далеко не дура подраться. Она без большого труда сшибла Альтию с ног и оседлала ее, пригвоздив к полу. Та яростно закричала и принялась извиваться. Этта легко удержала ее.
— Заткнись, ты! — рявкнула шлюха. — Заткни свою лживую пасть! И зачем только Кенниту понадобилось спасать твою никчемную жизнь? Молчи, говорю, пока я тебе зубы не повыбила!
Кеннит зачарованно смотрел на эту картину. Ему и прежде доводилось видеть женские драки; в Делипае это было обычное явление, никого особо не удивлявшее. Сам Кеннит считал их дешевым зрелищем, вопиющей безвкусицей. Смотреть на подобное значило некоторым образом унижаться.
— Этта, встань, — сказал он тоном приказа. — А ты, Уинтроу, проводи ее обратно в каюту.
Альтия корчилась в хватке Этты и хрипела:
— Это я, значит, глупая сучка? Да он же меня изнасиловал! Здесь, на моем семейном корабле! И ты, женщина, защищаешь его? — Она как могла подняла голову и наградила Уинтроу диким взглядом. — Он загнал наш корабль в темноту! Как можешь ты смотреть на него и не понимать, что он такое? У тебя что, совсем мозгов нет?
— Заткнись! Заткнись! — голос Этты сорвался на визг. Кажется, она была близка к истерике. Она размахнулась и закатила Альтии пощечину. Звук гулко разнесся по коридору.
— Этта! Прекрати, я сказал!
Кеннит перехватил ее руку, занесенную для нового удара, и попытался оттащить Этту прочь. Кончилось, однако, лишь тем, что Этта ударила Альтию по лицу свободной рукой, после чего — к полнейшему недоумению Кеннита — разразилась слезами.
Кеннит поднял глаза и увидел, что в дальнем конце прохода сгрудилось с полдюжины матросов. Люди смотрели на происходившее буквально разинув рты.
— Растащите их! — приказал он. Несколько дюжих матросов нерешительно двинулись к сцепившимся бабам. Уинтроу первым взял Этту за руку и стащил ее с Альтии. Что удивительно — она не отшвырнула его, хотя и могла бы, но с примерной кротостью позволила себя удержать. — Пусть Этта сидит в моей каюте, пока как следует не успокоится! — распорядился Кеннит, обращаясь к Уинтроу. — А вы, ребята, отведите Альтию в ее каюту и проверьте замок. Я с ней сам потом разберусь.
Короткая схватка с Эттой отняла у Альтии последние силы, а с ними и волю к сопротивлению. Ее глаза оставались открытыми, но голова не держалась, повисала.
— Я… тебя… убью, — задыхаясь, пообещала она Кенниту.
Двое матросов осторожно подняли ее на ноги и не повели, а скорее понесли прочь. И Кеннит знал, что это не было пустой болтовней.
Он вытащил из кармана носовой платок и промокнул лоб. Судя по виду крови, ранка собиралась запечься. «Ну и вид у меня, наверное…» — подумалось Кенниту. Как ни претила ему мысль о том, чтобы прямо сейчас оказаться носом к носу с Эттой, он знал, что откладывать нельзя. Еще не хватало разгуливать по кораблю с лицом в кровище и в одежде, перепачканной остатками еды. Кеннит выпрямился, расправил плечи. К нему как раз подошли матросы, запиравшие Альтию. Он заговорщицки ухмыльнулся и покачал головой.
— Бабы, — сказал он. — Все зло от баб. И особенно на борту корабля!
Один матрос ответил такой же ухмылкой, но остальные не знали, куда деть глаза. «Плохо», — подумал Кеннит. Неужели Этта стала такой уж любимицей команды? Надо будет что-то по этому поводу предпринять. Надо будет вообще навести порядок на судне. А то бардак какой-то, куда ни посмотри!
Кеннит одернул испорченный камзол и отряхнул с рукавов крошки.
— Капитан Кеннит! Кэп!
Он с раздражением обернулся: к нему по проходу бежал еще один матрос, и вид у парня был, словно он привидение увидал.
— Что еще? — рявкнул Кеннит.
Матрос нервно облизнул губы.
— Она… в смысле корабль, кэп. Изваяние то есть. Она говорит, что хочет тебя видеть, кэп! — Парень сглотнул и продолжал: — Она вот как сказала: «Беги и скажи ему сейчас же! Прямо сейчас!» То есть я, кэп, со всем уважением, но именно так она и выразилась. Ну, я и побежал, кэп.
— Вот как? Прямо так и сказала? — Кеннит умело совладал с голосом и заставил его прозвучать спокойно-насмешливо. — Ну так сообщи ей, что капитан — тоже со всем уважением — занят сейчас делами более неотложными. Как сможет, так и подойдет.
— Но, кэп… — Матрос тщетно подбирал слова убеждения. Кеннит сверлил его холодным бледно-голубым взглядом, пока не дождался желаемого: — Делается, кэп…
Парень ушел, медленно волоча ноги. Кеннит посмотрел ему в спину и подумал, что отнюдь ему не завидует. Тем не менее он не мог позволить себе предстать перед носовым изваянием в том виде, в каком застал его вызов. И подавно не мог допустить, чтобы низшие чины видели, как их капитан срывается и послушно бежит на зов корабля. Он поднял руку и неторопливо разгладил усы, мысленно повторяя: «Будь спокоен. Будь невозмутим. Будь хозяином себе и другим…»
Но с запястья, оказавшегося у самого лица, послышался тоненький голосок.
— Отнюдь, отнюдь, — вещал он насмешливо. — Валяй торопись. Плоди глупости. И в итоге даже самим собой не будешь владеть. В точности как Игрот, когда ему пришел конец от твоих рук. Ты стал зверем, мой дорогой Кеннит, и тем подписал себе приговор. Тебя ждет такая же смерть!
— Этта, Этта, ну пожалуйста… — беспомощно уговаривал Уинтроу. Его душа рвалась пополам: он понимал, что по-настоящему ему следовало бы сейчас сидеть с Альтией. Вот кому было по-настоящему плохо. Его тетка выглядела совершенно больной и явно была не в себе. Но не мог же он бросить Этту одну в таком состоянии!
Она не обращала внимания на его утешения. Она плакала и плакала, уткнувшись лицом в подушку, и никак не могла остановиться. Уинтроу еще ни разу не видел, чтобы люди так плакали. Ее рыдания были сродни мучительным судорогам, как если бы тело хотело выбросить из себя горе, излив его со слезами, — и не могло. Слишком глубока была рана.
— Этта, ну пожалуйста, Этта! — начал он снова. Она, кажется, не видела его и не слышала. Уинтроу протянул руку и нерешительно погладил ее по спине. Он смутно помнил, как мать делала так же, когда маленькая Малта заходилась в истерике до такой степени, что уже не могла самостоятельно успокоиться. — Ну, ну, — проговорил он ласково. — Все кончилось, все прошло.
Его ладонь двигалась осторожно, маленькими кругами. Она наконец-то сумела глубоко вздохнуть.
— Да, — сказала она, — все и впрямь кончилось.
И слезы полились снова. До сих пор подобное поведение было настолько не свойственно Этте, что Уинтроу смотрел на нее почти как на чужую. Истолковать ее поведение было нисколько не проще, чем понять теткины полубезумные речи!
Сцена в коридоре произвела на него поистине жуткое впечатление. С тетей Альтией определенно что-то было не так. Весьма даже не так. Он чувствовал, что непременно должен поговорить с ней, невзирая на запрет Кеннита. Какие-то дикие обвинения в изнасиловании, россказни о корабле, запертом в темноте… Может, она действительно спятила? Зря все же Кеннит не позволил ему сразу с ней повидаться. Уединение не дало ей отдыха, наоборот: она оставалась один на один со своим горем. Как глупо все-таки они себя с ней повели!
Однако Этта продолжала рыдать, и Уинтроу не считал возможным покинуть ее. Почему ее так ранила бессмыслица, которую несла тетя? И наконец Уинтроу догадался. Этта была беременна: вот в чем все дело! У него аж голова пошла кругом от облегчения. Он обнял Этту и шепнул ей на ухо:
— Все хорошо, Этта. Тебе просто нужно выплакаться, и все пройдет. Женщины в твоем положении часто испытывают порывы неудержимого чувства.
Она рывком села на кровати. Ее лицо покрывали неровные красные пятна, мокрые щеки так и блестели от слез. А потом… потом она размахнулась. Уинтроу вовремя заметил удар и увернулся… почти. Ее сомкнутый кулак чиркнул по его подбородку так, что лязгнули зубы, а перед глазами замелькали звезды. Он отшатнулся и вскочил, придерживая челюсть ладонью.
— За что? — спросил он потрясенно.
— За то, что ты глуп! За то, что ты слеп, — а еще говорят, будто это мы, женщины, ничего не способны понять! Ты полный недоумок, Уинтроу Вестрит! Чего ради я на тебя тратила время и душу? Ты столько знаешь, но на самом деле так ничему и не выучился. Ничему!
Ее губы опять предательски задрожали, она уткнулась лицом в колени и стала раскачиваться взад-вперед, как безутешно горюющий ребенок.
— Дура я, дура… — со стоном вырвалось у нее.
Она подняла голову и потянулась к Уинтроу. Поколебавшись, он присел рядом с ней на постель. Он хотел было снова погладить ее плечо, но вместо этого молодая женщина попросту упала ему в объятия. Уткнулась лицом ему в плечо, и рыдания вновь потрясли ее. Уинтроу обнял Этту, сперва нерешительно, потом покрепче. Никогда он еще не держал в объятиях женщину.
— Этта, — тихо проговорил он. — Этта, милая…
И даже отважился провести рукой по ее лоснящимся волосам.
В это время дверь отворилась. Уинтроу вздрогнул, но объятий не разжал. Он ведь не сделал ничего постыдного, ничего, что можно было бы вменить ему в вину.
— Этта сама не своя, — торопливо пояснил он Кенниту.
— Воистину, — отозвался пиратский капитан. И грубо добавил: — Оно, может, даже и к лучшему, если окажется, что ее новая личность умеет себя вести. В отличие от прежней Этты! — Та не подняла головы с плеча Уинтроу, и Кеннит язвительно продолжал: — Искренне надеюсь, что не потревожил вас, голубки. Я понимаю: какое вам дело до таких мелочей, как мое окровавленное лицо и замаранная одежда…
К немалому изумлению Уинтроу, Этта медленно подняла голову. Она посмотрела на Кеннита так, словно впервые в жизни его увидела. Он не отвел взгляда. И что-то произошло между этими двоими, что-то такое, во что Уинтроу не был посвящен. И это что-то буквально сломало Этту. Тем не менее плакать она перестала.
— Я… Я — все, — выговорила она, запинаясь. — Я сейчас принесу…
— Не трудись, — прорычал Кеннит. — Я вполне способен сам о себе позаботиться. А ты ступай к Йоле. Пусть просигналит капитану Соркору, чтобы прислал за тобой шлюпку. Будет лучше для всех, если ты проведешь некоторое время на «Мариетте»!
Уинтроу ждал, что подобное распоряжение будет встречено новым взрывом «шторма с дождем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
В двери на том конце коридора возник силуэт матроса, и Кеннит немедленно приказал:
— Задержать ее. Верни ее в каюту. У нее непорядок с головой: она на меня напала!
Матрос двинулся было исполнять распоряжение. Силуэт обрел различимые черты, и Кеннит понял свою ошибку.
Он таки напоролся прямо на Уинтроу.
— Тетя Альтия? — спросил юноша, не веря собственным глазам. И предложил ей руку — опереться, — но она оттолкнула его. Кеннит вообще сомневался, что она узнала Уинтроу. Альтия же ткнула в его сторону пальцем.
— Он меня изнасиловал! — заявила она, вглядываясь в лицо молодого матроса сквозь спутанные пряди волос. — А мой корабль заперт глубоко внизу, в темноте! Он опоил меня… Мне плохо… Помоги мне… Помоги ей!
На этом силы окончательно оставили ее. Альтия привалилась спиной к стене и сползла на пол. Уинтроу стоял неподвижно, парализованный ужасом. Голова Альтии моталась, словно у отравленной кошки. А Госпожа Удача вконец оставила Кеннита. В коридоре появился еще матрос. И, что было совсем уже скверно, послышался голос Этты.
— Что она блажит, эта сучка? — свирепо поинтересовалась шлюха.
Кеннит живо повернулся к ней.
— Она больна и мелет всякую чушь, — сказал он. — Она только что напала на меня. — И покачал головой: — Боюсь, гибель товарищей лишила ее рассудка!
Этта присмотрелась к нему, и у нее округлились глаза.
— Кеннит! — воскликнула она в ужасе. — Да у тебя кровь!
Он поднял руку ко лбу, и пальцы действительно окрасились кровью. Значит, он ударился о проклятый стол сильнее, чем ему показалось вначале.
— Пустяки, — сказал он. — Засохнет. — Самообладание постепенно возвращалось к нему. Он заговорил тоном, сочетавшим властность и заботу: — Вот что, Уинтроу. Будь с ней помягче, но смотри об осторожности не забывай. Она сама не знает, что творит, а что говорит — и подавно. Она видела, как горел Совершенный, и, похоже, не сумела этого пережить.
— Ошибаешься, я в здравом рассудке, ты, убийца и гнусный насильник! — прорычала Альтия. Она едва могла говорить внятно. Тем не менее она возилась у стены, силясь встать.
— Тетя Альтия, — потрясенно повторил Уинтроу. Кеннит явственно видел ужас на его лице. Юноша наклонился и помог Альтии встать. — Тебе нужно отдохнуть, — проговорил он сочувственно. — Ты столько пережила…
Держась за его плечо, она посмотрела на Уинтроу так, словно он был насекомым. Нет, но до чего же эти двое были похожи! Кеннит даже невольно вспомнил изображения Са на древних монетах: мужской и женский профили, глядящие друг на друга. Альтия явно соображала, как ей теперь быть, и на всякий случай Кеннит приготовился отражать очередной неуклюжий бросок. Не пришлось. Между ним и Альтией с диким воплем бросилась Этта.
Шлюха была крупнее Альтии и быстрее в движениях. Ее никто не подпаивал маком. И в отличие от Альтии она была далеко не дура подраться. Она без большого труда сшибла Альтию с ног и оседлала ее, пригвоздив к полу. Та яростно закричала и принялась извиваться. Этта легко удержала ее.
— Заткнись, ты! — рявкнула шлюха. — Заткни свою лживую пасть! И зачем только Кенниту понадобилось спасать твою никчемную жизнь? Молчи, говорю, пока я тебе зубы не повыбила!
Кеннит зачарованно смотрел на эту картину. Ему и прежде доводилось видеть женские драки; в Делипае это было обычное явление, никого особо не удивлявшее. Сам Кеннит считал их дешевым зрелищем, вопиющей безвкусицей. Смотреть на подобное значило некоторым образом унижаться.
— Этта, встань, — сказал он тоном приказа. — А ты, Уинтроу, проводи ее обратно в каюту.
Альтия корчилась в хватке Этты и хрипела:
— Это я, значит, глупая сучка? Да он же меня изнасиловал! Здесь, на моем семейном корабле! И ты, женщина, защищаешь его? — Она как могла подняла голову и наградила Уинтроу диким взглядом. — Он загнал наш корабль в темноту! Как можешь ты смотреть на него и не понимать, что он такое? У тебя что, совсем мозгов нет?
— Заткнись! Заткнись! — голос Этты сорвался на визг. Кажется, она была близка к истерике. Она размахнулась и закатила Альтии пощечину. Звук гулко разнесся по коридору.
— Этта! Прекрати, я сказал!
Кеннит перехватил ее руку, занесенную для нового удара, и попытался оттащить Этту прочь. Кончилось, однако, лишь тем, что Этта ударила Альтию по лицу свободной рукой, после чего — к полнейшему недоумению Кеннита — разразилась слезами.
Кеннит поднял глаза и увидел, что в дальнем конце прохода сгрудилось с полдюжины матросов. Люди смотрели на происходившее буквально разинув рты.
— Растащите их! — приказал он. Несколько дюжих матросов нерешительно двинулись к сцепившимся бабам. Уинтроу первым взял Этту за руку и стащил ее с Альтии. Что удивительно — она не отшвырнула его, хотя и могла бы, но с примерной кротостью позволила себя удержать. — Пусть Этта сидит в моей каюте, пока как следует не успокоится! — распорядился Кеннит, обращаясь к Уинтроу. — А вы, ребята, отведите Альтию в ее каюту и проверьте замок. Я с ней сам потом разберусь.
Короткая схватка с Эттой отняла у Альтии последние силы, а с ними и волю к сопротивлению. Ее глаза оставались открытыми, но голова не держалась, повисала.
— Я… тебя… убью, — задыхаясь, пообещала она Кенниту.
Двое матросов осторожно подняли ее на ноги и не повели, а скорее понесли прочь. И Кеннит знал, что это не было пустой болтовней.
Он вытащил из кармана носовой платок и промокнул лоб. Судя по виду крови, ранка собиралась запечься. «Ну и вид у меня, наверное…» — подумалось Кенниту. Как ни претила ему мысль о том, чтобы прямо сейчас оказаться носом к носу с Эттой, он знал, что откладывать нельзя. Еще не хватало разгуливать по кораблю с лицом в кровище и в одежде, перепачканной остатками еды. Кеннит выпрямился, расправил плечи. К нему как раз подошли матросы, запиравшие Альтию. Он заговорщицки ухмыльнулся и покачал головой.
— Бабы, — сказал он. — Все зло от баб. И особенно на борту корабля!
Один матрос ответил такой же ухмылкой, но остальные не знали, куда деть глаза. «Плохо», — подумал Кеннит. Неужели Этта стала такой уж любимицей команды? Надо будет что-то по этому поводу предпринять. Надо будет вообще навести порядок на судне. А то бардак какой-то, куда ни посмотри!
Кеннит одернул испорченный камзол и отряхнул с рукавов крошки.
— Капитан Кеннит! Кэп!
Он с раздражением обернулся: к нему по проходу бежал еще один матрос, и вид у парня был, словно он привидение увидал.
— Что еще? — рявкнул Кеннит.
Матрос нервно облизнул губы.
— Она… в смысле корабль, кэп. Изваяние то есть. Она говорит, что хочет тебя видеть, кэп! — Парень сглотнул и продолжал: — Она вот как сказала: «Беги и скажи ему сейчас же! Прямо сейчас!» То есть я, кэп, со всем уважением, но именно так она и выразилась. Ну, я и побежал, кэп.
— Вот как? Прямо так и сказала? — Кеннит умело совладал с голосом и заставил его прозвучать спокойно-насмешливо. — Ну так сообщи ей, что капитан — тоже со всем уважением — занят сейчас делами более неотложными. Как сможет, так и подойдет.
— Но, кэп… — Матрос тщетно подбирал слова убеждения. Кеннит сверлил его холодным бледно-голубым взглядом, пока не дождался желаемого: — Делается, кэп…
Парень ушел, медленно волоча ноги. Кеннит посмотрел ему в спину и подумал, что отнюдь ему не завидует. Тем не менее он не мог позволить себе предстать перед носовым изваянием в том виде, в каком застал его вызов. И подавно не мог допустить, чтобы низшие чины видели, как их капитан срывается и послушно бежит на зов корабля. Он поднял руку и неторопливо разгладил усы, мысленно повторяя: «Будь спокоен. Будь невозмутим. Будь хозяином себе и другим…»
Но с запястья, оказавшегося у самого лица, послышался тоненький голосок.
— Отнюдь, отнюдь, — вещал он насмешливо. — Валяй торопись. Плоди глупости. И в итоге даже самим собой не будешь владеть. В точности как Игрот, когда ему пришел конец от твоих рук. Ты стал зверем, мой дорогой Кеннит, и тем подписал себе приговор. Тебя ждет такая же смерть!
— Этта, Этта, ну пожалуйста… — беспомощно уговаривал Уинтроу. Его душа рвалась пополам: он понимал, что по-настоящему ему следовало бы сейчас сидеть с Альтией. Вот кому было по-настоящему плохо. Его тетка выглядела совершенно больной и явно была не в себе. Но не мог же он бросить Этту одну в таком состоянии!
Она не обращала внимания на его утешения. Она плакала и плакала, уткнувшись лицом в подушку, и никак не могла остановиться. Уинтроу еще ни разу не видел, чтобы люди так плакали. Ее рыдания были сродни мучительным судорогам, как если бы тело хотело выбросить из себя горе, излив его со слезами, — и не могло. Слишком глубока была рана.
— Этта, ну пожалуйста, Этта! — начал он снова. Она, кажется, не видела его и не слышала. Уинтроу протянул руку и нерешительно погладил ее по спине. Он смутно помнил, как мать делала так же, когда маленькая Малта заходилась в истерике до такой степени, что уже не могла самостоятельно успокоиться. — Ну, ну, — проговорил он ласково. — Все кончилось, все прошло.
Его ладонь двигалась осторожно, маленькими кругами. Она наконец-то сумела глубоко вздохнуть.
— Да, — сказала она, — все и впрямь кончилось.
И слезы полились снова. До сих пор подобное поведение было настолько не свойственно Этте, что Уинтроу смотрел на нее почти как на чужую. Истолковать ее поведение было нисколько не проще, чем понять теткины полубезумные речи!
Сцена в коридоре произвела на него поистине жуткое впечатление. С тетей Альтией определенно что-то было не так. Весьма даже не так. Он чувствовал, что непременно должен поговорить с ней, невзирая на запрет Кеннита. Какие-то дикие обвинения в изнасиловании, россказни о корабле, запертом в темноте… Может, она действительно спятила? Зря все же Кеннит не позволил ему сразу с ней повидаться. Уединение не дало ей отдыха, наоборот: она оставалась один на один со своим горем. Как глупо все-таки они себя с ней повели!
Однако Этта продолжала рыдать, и Уинтроу не считал возможным покинуть ее. Почему ее так ранила бессмыслица, которую несла тетя? И наконец Уинтроу догадался. Этта была беременна: вот в чем все дело! У него аж голова пошла кругом от облегчения. Он обнял Этту и шепнул ей на ухо:
— Все хорошо, Этта. Тебе просто нужно выплакаться, и все пройдет. Женщины в твоем положении часто испытывают порывы неудержимого чувства.
Она рывком села на кровати. Ее лицо покрывали неровные красные пятна, мокрые щеки так и блестели от слез. А потом… потом она размахнулась. Уинтроу вовремя заметил удар и увернулся… почти. Ее сомкнутый кулак чиркнул по его подбородку так, что лязгнули зубы, а перед глазами замелькали звезды. Он отшатнулся и вскочил, придерживая челюсть ладонью.
— За что? — спросил он потрясенно.
— За то, что ты глуп! За то, что ты слеп, — а еще говорят, будто это мы, женщины, ничего не способны понять! Ты полный недоумок, Уинтроу Вестрит! Чего ради я на тебя тратила время и душу? Ты столько знаешь, но на самом деле так ничему и не выучился. Ничему!
Ее губы опять предательски задрожали, она уткнулась лицом в колени и стала раскачиваться взад-вперед, как безутешно горюющий ребенок.
— Дура я, дура… — со стоном вырвалось у нее.
Она подняла голову и потянулась к Уинтроу. Поколебавшись, он присел рядом с ней на постель. Он хотел было снова погладить ее плечо, но вместо этого молодая женщина попросту упала ему в объятия. Уткнулась лицом ему в плечо, и рыдания вновь потрясли ее. Уинтроу обнял Этту, сперва нерешительно, потом покрепче. Никогда он еще не держал в объятиях женщину.
— Этта, — тихо проговорил он. — Этта, милая…
И даже отважился провести рукой по ее лоснящимся волосам.
В это время дверь отворилась. Уинтроу вздрогнул, но объятий не разжал. Он ведь не сделал ничего постыдного, ничего, что можно было бы вменить ему в вину.
— Этта сама не своя, — торопливо пояснил он Кенниту.
— Воистину, — отозвался пиратский капитан. И грубо добавил: — Оно, может, даже и к лучшему, если окажется, что ее новая личность умеет себя вести. В отличие от прежней Этты! — Та не подняла головы с плеча Уинтроу, и Кеннит язвительно продолжал: — Искренне надеюсь, что не потревожил вас, голубки. Я понимаю: какое вам дело до таких мелочей, как мое окровавленное лицо и замаранная одежда…
К немалому изумлению Уинтроу, Этта медленно подняла голову. Она посмотрела на Кеннита так, словно впервые в жизни его увидела. Он не отвел взгляда. И что-то произошло между этими двоими, что-то такое, во что Уинтроу не был посвящен. И это что-то буквально сломало Этту. Тем не менее плакать она перестала.
— Я… Я — все, — выговорила она, запинаясь. — Я сейчас принесу…
— Не трудись, — прорычал Кеннит. — Я вполне способен сам о себе позаботиться. А ты ступай к Йоле. Пусть просигналит капитану Соркору, чтобы прислал за тобой шлюпку. Будет лучше для всех, если ты проведешь некоторое время на «Мариетте»!
Уинтроу ждал, что подобное распоряжение будет встречено новым взрывом «шторма с дождем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83