Я бы ноги протянула, если бы мне сразу пришлось сдавать и тут и там.
Они зашли в приемную.
– А вы знаете, Ирочка, теперь шеф и вовсе вас от себя не отпустит. Секретарь с тремя языками, с дипломом и справкой - такого, я вам скажу, наверняка даже у Ачкасова нет.
– Почему с тремя? - не поняла Ирина.
– По-русски-то вы тоже неплохо говорите...
– Нет уж! Дудки! Пусть на семьдесят пять рэ платит больше, тогда - пожалуйста.
– Почему на семьдесят пять?
– У нас в отделе информации есть должность как раз на мой оклад плюс надбавочка, в том числе и за знание второго языка. Сколько получилось?
– Выйду от шефа - подсчитаю, - открывая верь кабинета Кулешова, пообещал Сергей.
Александр Петрович был один. Он жевал сигару и посмотрел на Сергея, как ему показалось, не очень приветливым взглядом. А когда Сергей доложил о прибытии, пожал ему руку, жестом указал на стул и коротко сказал, словно подвел итог:
– Ну что ж, вы там потрудились неплохо. Я вами доволен.
– Но я не закончил работу, - сразу же заметил Сергей.
– К сожалению, да. Закончит кто-то другой. А вы с понедельника снова включайтесь в группу в Есино. Бросаю я вас с места на место, да что поделаешь. Расчеты с собой привезли?
– Привез.
– Давайте посмотрим.
Они углубились в чертежи и проработали не менее часа. Кулешов внимательно слушал объяснения Сергея, и голос его и взгляд постепенно теплели.
– Владимиру Георгиевичу это тоже понравилось? - спросил он в конце беседы.
– он не все видел. Но то, что видел, одобрил, - доложил Сергей.
– Еще бы месяц - и работа была бы закончена - сказал Кулешов, обращаясь не к Сергею, а как будто к кому-то другому, и снова посмотрел на Сергея: - А о диссертации он с вами говорил?
– Говорил, - ответил Сергей и почему-то почувствовал, как по щекам у него разлился румянец. Кулешов заметил это и перевел взгляд на записи Сергея.
– Я поддерживаю мнение Владимира Георгиевича, защититься вам надо. И подумаю, как лучше решить вопрос с подготовкой, - закончил он разговор.
Сергей вышел из кабинета. "Спутал Ачкасов и ему и мне все карты, -подумал он. - Вот уж верно: мягко стелет, да жестко спать..."
К нему неожиданно подошел Окунев.
– Ну что, обратно или к нам? - спросил он.
– К себе, - коротко ответил Сергей.
– Тоже неплохо.
– С чем вы там сейчас возитесь? - спросил Сергей.
– Установили рабочий макет на двадцать первом. На той неделе начнем испытания. Работать будем с Владимиром. И уже работаем.
– С монтажом как, справились?
– Справились. Из графика, правда, вылетели. Но справились.
– А почему вылетели?
– Не получалось. Да что об этом говорить, в понедельник приедешь, сам все увидишь. Остапу досталось на монтаже, аж похудел бедный.
– Ладно, увижу, - согласился Сергей. - Кстати, что вы ему решили подарить?
– Транзистор.
– Возьмите меня в пай.
– Давай десятку.
Сергей тотчас же отдал деньги и снова попытался найти Юлю. Она оказалась на месте. Увидела Сергея и сразу направилась к нему. Вполголоса спросила:
– Куда же ты пропал? Не так уж, видно, соскучился, как говоришь.
– Я же был у шефа.
– Так долго? Зачем тебя вызвали?
– Поеду в Есино.
– Очень хорошо! - обрадовалась Юля.
– У тебя есть сегодня время?
– Я же сказала, я буду у Остапа.
– А потом зайдем ко мне:
Юля задумалась.
– Сегодня нет.
– Но мне очень надо с тобой поговорить. Нужен твой совет. Деловой совет. А где поговорить, если не дома?
– Не могу, Сергей. Это было бы слишком заметно, - призналась Юля. -Да и ты только приехал: Наверняка устал.
– Я устал тебя ждать.
– О, это приятное ожидание, - усмехнулась Юля.
– Но сколько можно?
– Всю жизнь, - не то в шутку, не то серьезно сказала Юля и ушла на свое рабочее место.
"Всю жизнь. Только почему же именно так? Разве она у меня должна быть короче, чем у тебя, или длиннее, чем у других? - проводив ее взглядом, подумал Сергей. - И почему я должен ждать, а другие берут сразу и все?" Нет, он не сетовал на судьбу. И по-своему был даже счастлив. Но легкость, с которой Юля обрекала его каждый раз на это постоянное ожидание, невольно оставила у него на сердце заметно ощутимый холодок. И еще было обидно: не должна была она, не имела права так спокойно устраняться от его дел. Он считал ее самым близким человеком. И естественно, все самые сложные вопросы в первую очередь стремился решать, обговорив их предварительно с Юлей. В ней он видел разумного советчика, коллегу, отлично знающего и понимающего то, что делалось у них в КБ. И сейчас ее совет был ему нужен, как никогда. А она так бесцеремонно отказала ему:
За этими, не очень веселыми, раздумьями и застал его конец рабочего дня. В помещении сразу стало шумно и людно. К Сергею подошел Остап.
– Ну что, голуба?
– Я готов.
– Будем двигать. Тут ходу минут десять. Нашел точку будь здоров: чисто, быстро обслуживают и кормят вполне прилично. Чего еще?
– Вполне всего достаточно.
– Там у меня уже жена хозяйничает. Для скорости. Ну и опять же мы с ней друг без друга никуда. Я думаю, что это правильно.
– Очень, - согласился Сергей и неожиданно, даже для самого себя, спросил: - Слушай, Остап, а ты долго за своей женой ухаживал? Я имею в виду, когда вы только познакомились.
– Не: Можно сказать, совсем даже не ухаживал.
– А как же?
– Да так. В кино с ней сходил. Еще в академии учился. Решили с дружком посмотреть в "России" "Анну Каренину". Билеты у меня были. Я пришел на место, стою жду, время истекает, а того - ни слуху ни духу. Вдруг подходит такая симпатичная: "Простите, у вас нет лишнего билетика?" Я не растерялся - и оба ей: "Пожалуйста. Какой на вас больше смотрит? Выбирайте любой". Так вот: и все.
– И все?
– Конечно. Дальше-то уже не до ухаживания было. Там всякие хозяйственные заботы начались: коляски, игрушки:
Сергей рассмеялся.
– Выдумал, наверно?
– Да ты у нее спроси. Охота было.
Выдумывать Заруба не любил. Был прям и незатейлив. Это Сергей знал и потому поверил. Теперь ему почему-то больше всего хотелось увидеть жену Зарубы. Он живо представил себе сцену у входа в кинотеатр, попытался представить и симпатичную девушку, выбирающую из рук Остапа билет. Но с ней дело получилось почему-то хуже. Перед глазами, как в тумане, то выплывало, то снова тонуло нечто громоздкое, неказистое, с волосами неопределенного цвета. Зато голос ее Сергей услышал совершенно четко - он был, как и у Зарубы, низкий и мягкий. Это было смешно. И Сергей снова улыбнулся своим мыслям.
Кафе оказалось в самом деле уютным. Оно размещалось на втором этаже большого многоэтажного дома. В зале его мягко лили свет, словно из переполненных камер, вмонтированные в стену светильники. Времени было еще не много, рабочий день только что закончился. Но столики почти все уже были заняты. Люди, очевидно, заходили сюда прямо с работы. Ужинали и уже отсюда шли по домам - к телевизорам, книгам, газетам. Это выглядело необычно и в то же время вполне органично для новых, не похожих на старые, с их давно уже сложившимися укладами жизни, районов Москвы. Сергею это понравилось. В новое время, в новых кварталах рождались новые приметы.
– Туда, дальше, - показывая в глубь зала, приглашал Заруба.
Гости последовали за ним. А он зашел куда-то за угол и пропал. Потом оказалось, что там, за углом, была небольшая, похожая на нишу комната с окном. В ней стоял сервированный на полтора десятка человек стол, за которым сидела маленькая, изящная, с несколько детским выражением очень приятного лица женщина. Это и была жена Зарубы. Увидев мужа и гостей, она поспешно встала и, зажав в одной ладони кисть руки другой, нетерпеливо проговорила:
– Вот наконец-то, я просто заждалась:
– Да мы нигде вроде на задерживались, - забасил в ответ Заруба. - И есть все хотят. Принимай, мать, пожалуйста.
Сергей смотрел на жену Остапа, не скрывая своего удивления. Никак не верилось, что это хрупкое существо было матерью трех рослых, прямым наследием в отца, девочек, фотография которых никогда не убиралась со стола Остапа. Но еще удивительнее казалось то, что первый шаг, сделанный этими совершенно не похожими друг на друга людей по направлению к входу в кинотеатр, стал их первым шагом в большую совместную жизнь. Сергею несвойственна была зависть, он не умел завидовать. Но сейчас, видя, как заботливо суетятся вокруг гостей супруги, в нем шевельнулось что-то вроде зависти и ущемленного самолюбия.
Сергей сел за угол стола возле окна. Юля пришла вместе с Бочкаревым чуть позднее. Они сели в другом конце - напротив него. Обе женщины оказались почти что рядом. Сергей невольно сравнил их. Они наверняка были ровесницами. Но Юля почему-то выглядела старше жены Остапа. Во всяком случае, держалась с большим достоинством. И уж, конечно, казалась ему несравненно красивее.
Вечер проходил весело. Много было сказано всего смешного. Однако часам к девяти кое-кто из гостей уже распрощался с хозяевами. За столом стало свободнее. Ушел Бочкарев. Юля пересела к Сергею.
– О чем ты хотел поговорить? - спросила она.
– Я уже объяснял, совет мне твой нужен. О своих делах хотел поговорить. Да и не только о делах, - ответил Сергей.
– Я слушаю.
– Не место здесь...
– Хорошо, расскажешь по дороге, - решила Юля.
– Тоже не очень удобно...
– Ничего. Я пойму. Надеюсь, ты меня проводишь?
– Конечно.
– Вот и хорошо. И пойдем танцевать.
Они не пропустили ни одного танца. Но хорошее настроение так к Сергею и не вернулось. Юля скоро заметила это.
– Ты как вареный, - сказала она.
Сергей молча кивнул.
– Тогда пойдем. Нам не обязательно быть тут до конца.
– Я давно намекал тебе на это.
– Но и я тебе говорила, уйти раньше всех я тоже не могла.
Они от души поблагодарили хозяев за хороший прием и вышли из кафе на улицу. Уже стемнело, и повсюду зажглись огни. Ночь принесла прохладу. Сергей сразу же почувствовал облегчение, словно освободился от чего-то непосильного, тяжело давившего на плечи, мешавшего спокойно дышать. И даже удивился этому, так как усталости физической до этого не замечал. Но потом понял, что облегчение наступило душевное, хотя и это тоже казалось странным, ибо утром он даже обрадовался, получив на званый семейный ужин к Зарубе приглашение. Что же, в таком случае, произошло? Ведь весь день он провел исключительно в кругу друзей и своих коллег. За столом тоже было весело. А он с трудом дотянул до той минуты, когда в конце концов распрощался с гостеприимными супругами...
Они шагали с Юлей совсем близко друг от друга. Он держал ее за руку чуть выше локтя, жадно впитывая исходящее от нее тепло и думал о том, что как это ни странно, но именно друзья, эти очень славные и милые люди, тяготили его все это время. Он слушал их, говорил с ними, смотрел на них, а хотел и ждал только одного - остаться скорее наедине с Юлей. И когда остался, всякое оцепенение сразу прошло. Но не прошла обида, десять, двадцать, сто постепенно накопившихся за эти годы цепких и колючих, как усы овсюка, маленьких обид за постоянные отказы на все или почти на все его предложения и просьбы. И хотя ему было очень приятно вот так неторопливо идти сейчас вместе с Юлей по освещенному ночному проспекту, говорить с ней о своих делах ему вдруг в первый раз решительно расхотелось.
Юля со свойственной ей проникновенностью, очевидно, тоже почувствовала это, потому что, так же как и он, шла молча, ни о чем больше его не расспрашивала, ничего ему не говорила, но, поравнявшись с небольшим, заросшим кустами сирени сквериком, все же не выдержала и сказала:
– И все же ты обиделся...
Сергей неопределенно пожал плечами.
– Тогда чем же ты недоволен? - продолжала допытываться Юля.
– Собой, - ответил Сергей первое, что пришло на ум.
– Собой? Что же у нас не так?
– А что так?
– Ну, хотя бы у нас прекрасный характер. Мы многое умеем, - начала перечислять Юля.
– Например? - прервал ее Сергей.
– Умеем добиваться своего.
– Чего же, в таком случае, я добился?
– Ты?
– Да, я. Майор Кольцов Сергей Дмитриевич. Тридцати трех лет от роду. Холостой. Ни офицер, ни ученый. Ни теоретик, ни практик. Ни богу свечка ни черту кочерга, - словно прорвало Сергея.
Юля снисходительно улыбнулась, словно разговаривала с ребенком.
– Спроси лучше, чего ты не добился. И то пока:
– Этого мне спрашивать не надо. Это я знаю лучше всех сам. Я начинал сто дел и ни одного не закончил так, как хотел. Ни одного! А Ландау, кстати сказать, в мои годы уже разработал теорию сверхтекучести гелия. А Резерфорд создал целую отрасль науки о радиоактивном распаде. А Ферми! Да он свою количественную теорию бета-распада обосновал уже в тридцать два года. А Бутлеров! А Жолио Кюри! А Юрий Овчинников, нынешний вице-президент Академии наук! Ведь мы занимались в университете в одно время. Правда, я начинал, а он уже заканчивал химфак. Но в свои тридцать-то три года он уже имел такие научные открытия, которые мне и не снились.
– В тридцать три! - усмехнулась Юля. - Да Эварист Галуа в двадцать один год вообще уже ушел в мир иной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Они зашли в приемную.
– А вы знаете, Ирочка, теперь шеф и вовсе вас от себя не отпустит. Секретарь с тремя языками, с дипломом и справкой - такого, я вам скажу, наверняка даже у Ачкасова нет.
– Почему с тремя? - не поняла Ирина.
– По-русски-то вы тоже неплохо говорите...
– Нет уж! Дудки! Пусть на семьдесят пять рэ платит больше, тогда - пожалуйста.
– Почему на семьдесят пять?
– У нас в отделе информации есть должность как раз на мой оклад плюс надбавочка, в том числе и за знание второго языка. Сколько получилось?
– Выйду от шефа - подсчитаю, - открывая верь кабинета Кулешова, пообещал Сергей.
Александр Петрович был один. Он жевал сигару и посмотрел на Сергея, как ему показалось, не очень приветливым взглядом. А когда Сергей доложил о прибытии, пожал ему руку, жестом указал на стул и коротко сказал, словно подвел итог:
– Ну что ж, вы там потрудились неплохо. Я вами доволен.
– Но я не закончил работу, - сразу же заметил Сергей.
– К сожалению, да. Закончит кто-то другой. А вы с понедельника снова включайтесь в группу в Есино. Бросаю я вас с места на место, да что поделаешь. Расчеты с собой привезли?
– Привез.
– Давайте посмотрим.
Они углубились в чертежи и проработали не менее часа. Кулешов внимательно слушал объяснения Сергея, и голос его и взгляд постепенно теплели.
– Владимиру Георгиевичу это тоже понравилось? - спросил он в конце беседы.
– он не все видел. Но то, что видел, одобрил, - доложил Сергей.
– Еще бы месяц - и работа была бы закончена - сказал Кулешов, обращаясь не к Сергею, а как будто к кому-то другому, и снова посмотрел на Сергея: - А о диссертации он с вами говорил?
– Говорил, - ответил Сергей и почему-то почувствовал, как по щекам у него разлился румянец. Кулешов заметил это и перевел взгляд на записи Сергея.
– Я поддерживаю мнение Владимира Георгиевича, защититься вам надо. И подумаю, как лучше решить вопрос с подготовкой, - закончил он разговор.
Сергей вышел из кабинета. "Спутал Ачкасов и ему и мне все карты, -подумал он. - Вот уж верно: мягко стелет, да жестко спать..."
К нему неожиданно подошел Окунев.
– Ну что, обратно или к нам? - спросил он.
– К себе, - коротко ответил Сергей.
– Тоже неплохо.
– С чем вы там сейчас возитесь? - спросил Сергей.
– Установили рабочий макет на двадцать первом. На той неделе начнем испытания. Работать будем с Владимиром. И уже работаем.
– С монтажом как, справились?
– Справились. Из графика, правда, вылетели. Но справились.
– А почему вылетели?
– Не получалось. Да что об этом говорить, в понедельник приедешь, сам все увидишь. Остапу досталось на монтаже, аж похудел бедный.
– Ладно, увижу, - согласился Сергей. - Кстати, что вы ему решили подарить?
– Транзистор.
– Возьмите меня в пай.
– Давай десятку.
Сергей тотчас же отдал деньги и снова попытался найти Юлю. Она оказалась на месте. Увидела Сергея и сразу направилась к нему. Вполголоса спросила:
– Куда же ты пропал? Не так уж, видно, соскучился, как говоришь.
– Я же был у шефа.
– Так долго? Зачем тебя вызвали?
– Поеду в Есино.
– Очень хорошо! - обрадовалась Юля.
– У тебя есть сегодня время?
– Я же сказала, я буду у Остапа.
– А потом зайдем ко мне:
Юля задумалась.
– Сегодня нет.
– Но мне очень надо с тобой поговорить. Нужен твой совет. Деловой совет. А где поговорить, если не дома?
– Не могу, Сергей. Это было бы слишком заметно, - призналась Юля. -Да и ты только приехал: Наверняка устал.
– Я устал тебя ждать.
– О, это приятное ожидание, - усмехнулась Юля.
– Но сколько можно?
– Всю жизнь, - не то в шутку, не то серьезно сказала Юля и ушла на свое рабочее место.
"Всю жизнь. Только почему же именно так? Разве она у меня должна быть короче, чем у тебя, или длиннее, чем у других? - проводив ее взглядом, подумал Сергей. - И почему я должен ждать, а другие берут сразу и все?" Нет, он не сетовал на судьбу. И по-своему был даже счастлив. Но легкость, с которой Юля обрекала его каждый раз на это постоянное ожидание, невольно оставила у него на сердце заметно ощутимый холодок. И еще было обидно: не должна была она, не имела права так спокойно устраняться от его дел. Он считал ее самым близким человеком. И естественно, все самые сложные вопросы в первую очередь стремился решать, обговорив их предварительно с Юлей. В ней он видел разумного советчика, коллегу, отлично знающего и понимающего то, что делалось у них в КБ. И сейчас ее совет был ему нужен, как никогда. А она так бесцеремонно отказала ему:
За этими, не очень веселыми, раздумьями и застал его конец рабочего дня. В помещении сразу стало шумно и людно. К Сергею подошел Остап.
– Ну что, голуба?
– Я готов.
– Будем двигать. Тут ходу минут десять. Нашел точку будь здоров: чисто, быстро обслуживают и кормят вполне прилично. Чего еще?
– Вполне всего достаточно.
– Там у меня уже жена хозяйничает. Для скорости. Ну и опять же мы с ней друг без друга никуда. Я думаю, что это правильно.
– Очень, - согласился Сергей и неожиданно, даже для самого себя, спросил: - Слушай, Остап, а ты долго за своей женой ухаживал? Я имею в виду, когда вы только познакомились.
– Не: Можно сказать, совсем даже не ухаживал.
– А как же?
– Да так. В кино с ней сходил. Еще в академии учился. Решили с дружком посмотреть в "России" "Анну Каренину". Билеты у меня были. Я пришел на место, стою жду, время истекает, а того - ни слуху ни духу. Вдруг подходит такая симпатичная: "Простите, у вас нет лишнего билетика?" Я не растерялся - и оба ей: "Пожалуйста. Какой на вас больше смотрит? Выбирайте любой". Так вот: и все.
– И все?
– Конечно. Дальше-то уже не до ухаживания было. Там всякие хозяйственные заботы начались: коляски, игрушки:
Сергей рассмеялся.
– Выдумал, наверно?
– Да ты у нее спроси. Охота было.
Выдумывать Заруба не любил. Был прям и незатейлив. Это Сергей знал и потому поверил. Теперь ему почему-то больше всего хотелось увидеть жену Зарубы. Он живо представил себе сцену у входа в кинотеатр, попытался представить и симпатичную девушку, выбирающую из рук Остапа билет. Но с ней дело получилось почему-то хуже. Перед глазами, как в тумане, то выплывало, то снова тонуло нечто громоздкое, неказистое, с волосами неопределенного цвета. Зато голос ее Сергей услышал совершенно четко - он был, как и у Зарубы, низкий и мягкий. Это было смешно. И Сергей снова улыбнулся своим мыслям.
Кафе оказалось в самом деле уютным. Оно размещалось на втором этаже большого многоэтажного дома. В зале его мягко лили свет, словно из переполненных камер, вмонтированные в стену светильники. Времени было еще не много, рабочий день только что закончился. Но столики почти все уже были заняты. Люди, очевидно, заходили сюда прямо с работы. Ужинали и уже отсюда шли по домам - к телевизорам, книгам, газетам. Это выглядело необычно и в то же время вполне органично для новых, не похожих на старые, с их давно уже сложившимися укладами жизни, районов Москвы. Сергею это понравилось. В новое время, в новых кварталах рождались новые приметы.
– Туда, дальше, - показывая в глубь зала, приглашал Заруба.
Гости последовали за ним. А он зашел куда-то за угол и пропал. Потом оказалось, что там, за углом, была небольшая, похожая на нишу комната с окном. В ней стоял сервированный на полтора десятка человек стол, за которым сидела маленькая, изящная, с несколько детским выражением очень приятного лица женщина. Это и была жена Зарубы. Увидев мужа и гостей, она поспешно встала и, зажав в одной ладони кисть руки другой, нетерпеливо проговорила:
– Вот наконец-то, я просто заждалась:
– Да мы нигде вроде на задерживались, - забасил в ответ Заруба. - И есть все хотят. Принимай, мать, пожалуйста.
Сергей смотрел на жену Остапа, не скрывая своего удивления. Никак не верилось, что это хрупкое существо было матерью трех рослых, прямым наследием в отца, девочек, фотография которых никогда не убиралась со стола Остапа. Но еще удивительнее казалось то, что первый шаг, сделанный этими совершенно не похожими друг на друга людей по направлению к входу в кинотеатр, стал их первым шагом в большую совместную жизнь. Сергею несвойственна была зависть, он не умел завидовать. Но сейчас, видя, как заботливо суетятся вокруг гостей супруги, в нем шевельнулось что-то вроде зависти и ущемленного самолюбия.
Сергей сел за угол стола возле окна. Юля пришла вместе с Бочкаревым чуть позднее. Они сели в другом конце - напротив него. Обе женщины оказались почти что рядом. Сергей невольно сравнил их. Они наверняка были ровесницами. Но Юля почему-то выглядела старше жены Остапа. Во всяком случае, держалась с большим достоинством. И уж, конечно, казалась ему несравненно красивее.
Вечер проходил весело. Много было сказано всего смешного. Однако часам к девяти кое-кто из гостей уже распрощался с хозяевами. За столом стало свободнее. Ушел Бочкарев. Юля пересела к Сергею.
– О чем ты хотел поговорить? - спросила она.
– Я уже объяснял, совет мне твой нужен. О своих делах хотел поговорить. Да и не только о делах, - ответил Сергей.
– Я слушаю.
– Не место здесь...
– Хорошо, расскажешь по дороге, - решила Юля.
– Тоже не очень удобно...
– Ничего. Я пойму. Надеюсь, ты меня проводишь?
– Конечно.
– Вот и хорошо. И пойдем танцевать.
Они не пропустили ни одного танца. Но хорошее настроение так к Сергею и не вернулось. Юля скоро заметила это.
– Ты как вареный, - сказала она.
Сергей молча кивнул.
– Тогда пойдем. Нам не обязательно быть тут до конца.
– Я давно намекал тебе на это.
– Но и я тебе говорила, уйти раньше всех я тоже не могла.
Они от души поблагодарили хозяев за хороший прием и вышли из кафе на улицу. Уже стемнело, и повсюду зажглись огни. Ночь принесла прохладу. Сергей сразу же почувствовал облегчение, словно освободился от чего-то непосильного, тяжело давившего на плечи, мешавшего спокойно дышать. И даже удивился этому, так как усталости физической до этого не замечал. Но потом понял, что облегчение наступило душевное, хотя и это тоже казалось странным, ибо утром он даже обрадовался, получив на званый семейный ужин к Зарубе приглашение. Что же, в таком случае, произошло? Ведь весь день он провел исключительно в кругу друзей и своих коллег. За столом тоже было весело. А он с трудом дотянул до той минуты, когда в конце концов распрощался с гостеприимными супругами...
Они шагали с Юлей совсем близко друг от друга. Он держал ее за руку чуть выше локтя, жадно впитывая исходящее от нее тепло и думал о том, что как это ни странно, но именно друзья, эти очень славные и милые люди, тяготили его все это время. Он слушал их, говорил с ними, смотрел на них, а хотел и ждал только одного - остаться скорее наедине с Юлей. И когда остался, всякое оцепенение сразу прошло. Но не прошла обида, десять, двадцать, сто постепенно накопившихся за эти годы цепких и колючих, как усы овсюка, маленьких обид за постоянные отказы на все или почти на все его предложения и просьбы. И хотя ему было очень приятно вот так неторопливо идти сейчас вместе с Юлей по освещенному ночному проспекту, говорить с ней о своих делах ему вдруг в первый раз решительно расхотелось.
Юля со свойственной ей проникновенностью, очевидно, тоже почувствовала это, потому что, так же как и он, шла молча, ни о чем больше его не расспрашивала, ничего ему не говорила, но, поравнявшись с небольшим, заросшим кустами сирени сквериком, все же не выдержала и сказала:
– И все же ты обиделся...
Сергей неопределенно пожал плечами.
– Тогда чем же ты недоволен? - продолжала допытываться Юля.
– Собой, - ответил Сергей первое, что пришло на ум.
– Собой? Что же у нас не так?
– А что так?
– Ну, хотя бы у нас прекрасный характер. Мы многое умеем, - начала перечислять Юля.
– Например? - прервал ее Сергей.
– Умеем добиваться своего.
– Чего же, в таком случае, я добился?
– Ты?
– Да, я. Майор Кольцов Сергей Дмитриевич. Тридцати трех лет от роду. Холостой. Ни офицер, ни ученый. Ни теоретик, ни практик. Ни богу свечка ни черту кочерга, - словно прорвало Сергея.
Юля снисходительно улыбнулась, словно разговаривала с ребенком.
– Спроси лучше, чего ты не добился. И то пока:
– Этого мне спрашивать не надо. Это я знаю лучше всех сам. Я начинал сто дел и ни одного не закончил так, как хотел. Ни одного! А Ландау, кстати сказать, в мои годы уже разработал теорию сверхтекучести гелия. А Резерфорд создал целую отрасль науки о радиоактивном распаде. А Ферми! Да он свою количественную теорию бета-распада обосновал уже в тридцать два года. А Бутлеров! А Жолио Кюри! А Юрий Овчинников, нынешний вице-президент Академии наук! Ведь мы занимались в университете в одно время. Правда, я начинал, а он уже заканчивал химфак. Но в свои тридцать-то три года он уже имел такие научные открытия, которые мне и не снились.
– В тридцать три! - усмехнулась Юля. - Да Эварист Галуа в двадцать один год вообще уже ушел в мир иной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64