Не по времени стойкий мороз игриво покусывал лицо, пощипывал руки, еще по привычке не желавшие прятаться в перчатки. Бодрил поскрипывающий под ногами снег. Дышалось легко. Но на душе у Фомина не было покоя. Грызла забота. Не так-то просто оказалось внедрить в жизнь многие новинки учебной техники: наладить электронные цепи, заставить надежно работать автоматику. При планировании все это выглядело просто. А при монтаже оборудования, выданного полку командиром дивизии, сразу выяснилось, что для этого нужны специалисты. А их в полку нашлось не так-то много. И с кем бы из них Фомин ни беседовал, все, словно сговорившись, сетовали на то, что в части нет в данный момент Кольцова. Выходило, что в свое время Доронин был прав, когда уверял Фомина в том, что Кольцов - специалист явно незаурядный. Но Фомина все эти разговоры, откровенно говоря, только злили. Сердился он потому, что сам никоим образом не считал Кольцова таким уж хорошим. Он еще помнил, что произошло при испытаниях "Совы". И если не наказал тогда Кольцова за случай с часовым, то только потому, что его просила об этом инженер Руденко, просила ради их совместной работы, ради ее успешного окончания. Сердился оттого, что в душе, так же как и Семин, был недоволен столь длительным отсутствием капитана. На днях Кольцов вернулся. Его тотчас включили в работу. Но вряд ли можно было надеяться на то, что за оставшееся время эту работу закончит и он. Времени оставалось мало. Через три дня проверять организацию всей учебно-материальной базы полка должен приехать командир дивизии. Вот Фомин и нервничал…
Неожиданно в небе раздался гул. Фомин остановился, поднял голову. На высоте десантирования один за другим, словно журавли, летели восемь транспортных самолетов. Фомин знал, что аэродромов, на которых могла базироваться эта группа, поблизости не было. Обычных трасс, по которым летали бы здесь эти самолеты, тоже не замечалось. Фомин проводил крылатые корабли вопросительным взглядом и пошел дальше. Уже в парке, возле хранилищ, его догнал Семин. Доложил, чем занимается батальон. Лицо майора показалось Фомину чем-то озабоченным. Но чем именно, подполковник спрашивать не стал, решил: "Надо будет - скажет сам". Так оно и получилось. Семин не вытерпел.
– Разрешите узнать, товарищ подполковник, как же так получается?.. -заговорил он.
– Что получается? - не понял Фомин.
– Кольцова больше месяца не было в подразделении. А вернулся - и опять ему некогда заниматься ротой.
– Он выполняет мой приказ, - сухо заметил Фомин.
– Так точно! - не перечил Семин. - Вот я и думаю: его все время куда-нибудь отрывают. И дальше, наверно, будут отрывать. А рота не может оставаться без командира.
– Что же вы предлагаете? - с любопытством посмотрел на Семина Фомин.
– Вы хотели перевести Кольцова в ремонтную мастерскую. И я считаю, что сейчас для этого самое лучшее время.
– Почему? - продолжал допытываться Фомин.
– Он за месяц поотвык от дел. Люди от него отвыкли. Им сейчас все равно, кто в подразделение придет - Кольцов или новый командир, - объяснил свою мысль Семин.
Фомин прибавил шаг. То, что Семин заботился о делах подразделения, ему было понятно. И он это одобрял. Но то, что майор не хотел видеть дальше своего носа, вызывало протест и только усиливало раздражение. И опять почему-то вспомнились слова Доронина: "Семин - это не история. Это всего лишь вчерашний день".
– А как вообще обстоят дела в первой роте? - спросил Фомин.
– Известно как они могут обстоять без командира. Тут недоделки, там недоработки…
– Почему же вы раньше ничего не докладывали мне об этом, - уже явно недовольным тоном продолжал Фомин.
– Думал, командир вернется и все исправит…
– Значит, исправлять там есть что, - не то спросил, не то констатировал Фомин.
– Так точно! - подтвердил Семин.
Дальше шли молча. "Думал… исправит! И это накануне проверки! - с негодованием повторял про себя Фомин. - А если бы даже и не было никакой проверки. Неужели не ясно, что порядок следует поддерживать каждый день, каждую минуту! Удивительная логика!"
– Напряжение аккумуляторов давно проверяли? - неожиданно спросил Фомин.
– Только вчера. Лично. Во всех ротах.
– И как?
– Полный порядок.
– Вот это уже хорошо, - удовлетворенно кивнул Фомин и замер. В морозном воздухе завыла сирена. Звук ее, истошный и требовательный, налетел на городок, как вихрь. Он не успел еще докатиться до заснеженных холмов и вернуться эхом обратно, а в городке уже сорвались со своих мест и стремительно бросились к хранилищам танков десятки людей. Звук сирены властно распахнул ворота боксов, двери казарм, повинуясь ему, захлопали люки танков.
"Так вот почему тянули с контрольной проверкой! Решили начать ее с учений и готовились к ним! - подумал Фомин и вспомнил о транспортных самолетах, только что пролетевших над городком. - Они наверняка уже выбросили десант…"
Глава 27
В начале декабря Кулешову позвонил Ачкасов.
– Алексей Кузьмич приглашает нас на беседу, - сообщил он.
– Когда именно? - пожелал уточнить Кулешов.
– Завтра. А время, как всегда, послеобеденное. Шестнадцать ровно.
– Я буду. А к чему, если не секрет, готовиться?
– Мне точно неизвестно. Думаю, однако, что разговор может пойти о каком-нибудь новом заказе.
– Но я, как говорится, со старым еще не развязался…
– Не будем гадать.
– Не будем, - согласился Кулешов. - А кого еще приглашает?
– Никого.
Привычку маршала авиации совещаться во второй половине дня Кулешов знал хорошо. Маршал превратил ее в правило. Первую половину рабочего дня, как наиболее продуктивную, он целиком посвящал боевой подготовке. После обеда решал все остальные вопросы. "Ачкасов не в счет, ему до всего дело. А конкретно - я один. Похоже на заказ. Похоже", - рассуждал Кулешов.
В пятнадцать сорок пять на следующий день он подъехал к штабу и огляделся. Возле широкой лестницы стояло десятка два машин. Кулешов поискал машину Ачкасова, но не нашел ее и поднялся в подъезд, а потом и в приемную маршала. Привычно взглянул не вешалку. Она была пуста.
– Выходит, я первым приехал! - вслух подумал Кулешов.
– Генерал Ачкасов уже давно здесь, - доложил адъютант маршала.
– Даже давно? - удивился Кулешов. - И уже у Алексея Кузьмича?
– Никак нет. Зашел к главному инженеру.
– Доложите Алексею Кузьмичу, что я прибыл, - попросил Кулешов.
– Маршал сказал, чтобы ровно в шестнадцать заходили без доклада.
– Понятно, - недовольно буркнул Кулешов и сел на диван. Достал сигару. Оторвал у нее кончик и прикурил. "Мог бы к инженеру зайти вместе со мной, - подумал он об Ачкасове. - Все-таки что-нибудь стало бы известно. А так, с ходу, хуже нет…"
Без трех минут в приемной появился Ачкасов. Протянул Кулешову руку и, открывая дверь кабинета, сказал:
– А мы с Главным думали, что ты задерживаешься…
– Извините, пожалуйста. Я прибыл без четверти, - доложил Кулешов.
– А почему же не зашел?
– Сами знаете, незваный гость…
– Это ты-то незваный? - усмехнулся Ачкасов. - Придумает же такое…
Маршал сидел за своим рабочим столом и что-то писал. Но, увидев генералов, отложил ручку, встал и, приветливо улыбаясь, пошел им навстречу. Сколько бы раз Кулешову ни доводилось встречаться с ним, он всегда пытался припомнить, каким же в конце сороковых годов маршал был слушателем академии. Кулешов тогда уже работал в КБ. Но окончательно с преподавательской работой еще не порвал и изредка читал лекции специального курса в академии. Тогда оба они были полковниками. В те годы полковников в академии было немного. И Кулешов, казалось, должен был бы его запомнить. Но он не запомнил. Он хорошо знал и помнил многих генералов. Но генералы со временем куда-то разъехались, и он почти всех их потерял из виду. А вот этот полковник стал маршалом…
Предложив генералам место за столом, маршал сел напротив них.
– Помните, профессор, - начал он разговор безо всяких предисловий, обращаясь к Кулешову, - кажется, совсем недавно вы учили нас, что на самолете-бомбардировщике установлено две тысячи электронных узлов и деталей? А сегодня их там уже десятки тысяч. А через годик-другой наверняка и еще больше будет.
– Идет к этому дело, товарищ маршал, - согласился Кулешов.
– А всех задач все равно они не решат, хотя их с каждым годом все прибавляется и прибавляется, - невесело усмехнулся маршал. - А потому, что выдвигает их сама жизнь. Перевалили наши самолеты за два "м", прижались к земле - и сразу потерял летчик цель. Не успевает он ее разглядеть даже днем при ясной погоде. А ему надо уметь выполнять боевую задачу в любое время суток, при любых метеоусловиях - в дождь, в туман, в метель. И никогда еще эта задача не была столь актуальна, как сейчас. Вот почему командование ВВС обратилась к вам. Мы познакомились с вашей "Совой". Прибор интересный. Поздравляю вас, Александр Петрович. Знаем, что вы делали его для сухопутчиков. Но что-то примерно такое нужно и нам.
– Я так понимаю, товарищ маршал, что один прибор никак этой проблемы не решит, - ответил Кулешов. - Думать придется о целой системе.
– Очевидно. И системе очень сложной, - согласился маршал. - Но думать надо уже сейчас. Время пришло.
– А я не исключаю даже комплексного варианта успешного решения задачи, - заметил Ачкасов. - Совершенно бесспорно, что над этой проблемой будут работать и в конструкторских бюро, и в научно-исследовательских институтах, и даже на инженерных кафедрах академий. И именно как результат совместных усилий представляется мне рождение такой системы.
– Конечно совместных, - поддержал его маршал. - И мы сейчас даже не будем пытаться намечать какие-то конкретные пути или принципы ее создания. Но нам хотелось бы, уважаемый Александр Петрович, чтобы вы знали о наших нуждах, чтобы ваша конструкторская мысль работала в их направлении. Я ведь не зря вспомнил о вашей "Сове". Мы, конечно, будем совершенствовать и уже существующие системы. И уже сейчас проводим некоторые эксперименты у себя. Но очень надеемся и на вас. Надо расширить собственные возможности летчика, сделать их такими, чтобы он мог видеть землю ночью и в туман так же ясно, как видит днем. А ваша "Сова", профессор, уже во многом решила эту проблему.
Кулешов поблагодарил за доверие. Однако предупредил, что сможет начать работу не раньше, чем в новом году. И то, естественно, если эта новая тема будет утверждена для КБ.
– Об этом вы не беспокойтесь. Утверждена будет, - заверил его маршал. - Задача эта большой государственной важности. Она, если хотите, имеет не только оборонное, но и народнохозяйственное значение. Вспомните, сколько недовыполняет заданий наш гражданский воздушный флот из-за неустойчивости погоды, из-за ее капризов? В переводе на деньги по стране сумма оборачивается десятками миллионов рублей.
– Можете не сомневаться, мы не пожалеем усилий, - ответил Кулешов, давая понять и маршалу, и Ачкасову, что он свою задачу понял, цель для него ясна.
– Рад был вас повидать, - как и обычно, этим добрым приветствием закончил беседу маршал.
Он пожал Кулешову руку и проводил его до дверей кабинета. Кулешову это было особенно приятно, и он невольно подумал о том, что, значит, чего-то еще стоит, если с ним не только советуются, но и так вот подчеркнуто обходительны.
Следом за ним в приемную вышел и Ачкасов.
– В КБ? - спросил он.
Кулешов достал из кармана массивные золотые часы, полученные в подарок от отца, с которыми не расставался никогда в жизни, открыл крышку, заглянул на стрелки, ответил:
– Конечно. Быстро закончили.
– Поедем со мной. Проводи меня, а свою машину пошли следом, -предложил Ачкасов.
– С удовольствием, - согласился Кулешов.
Они поехали вдоль улицы, и, когда свернули в переулок, Ачкасов спросил:
– Ну так как? По душе тебе это?
Кулешов никогда не спешил отвечать на такие вопросы. Это было не в его правилах - слишком открыто высказывать готовность или, наоборот, прямо расписываться в беспомощности. В разговоре с начальством, а имея дело с Ачкасовым, он об этом не забывал никогда, предпочитал выражать свои чувства умеренно.
– Работа может оказаться очень интересной, - ответил он в своей обычной манере.
– И сейчас уже она крайне важна. Пойми меня правильно, в самом лучшем смысле она может стать твоей лебединой песней.
– Я неожиданно тоже почему-то об этом подумал, - признался Кулешов.
– Почему неожиданно? Разве мы с тобой вечны?
– На этот счет не заблуждаюсь. Знаю, в новый век сам не войду. Разве на коляске ввезут. Но пока еще силы есть.
– Н-да… Время быстро пролетело! - задумался Ачкасов. - А впрочем, я вот всю жизнь спешил, часы экономил, считал минуты. И всю жизнь садился, если так можно выразиться, на отходящие поезда. Спешил, а за жизнью не успевал. Теперь думаю: может, один-другой пропустить надо было?
– И что было бы? - пытливо взглянул на Ачкасова Кулешов.
– Пропустил - и стал бы жить в другом темпе. Перестал бы следить за временем.
– Пустое, Владимир Георгиевич, - простодушно ответил Кулешов, подумав про себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64