– Почему вы не отвечали на мой вызов? - без всякого предисловия строго спросил Семин.
Кольцов, как показалось Семину, даже зажмурился.
– Вы что, не слышите?
– Слышу. Сигнала вашего не слыхал, - признался Кольцов.
– У вас рация не работает?
– В полном порядке, товарищ майор.
– Так что же вы там, спали? Его генерал Ачкасов, командир полка ждут, а ему хоть бы что!
Кольцов вдруг улыбнулся. Перед его глазами все еще полыхало яркое пламя пожара. Он еще ощущал на своем лице его жар, слышал потрескивание горящих бревен, а потом и грохот взрыва цистерны. И как-то совершенно нелепо выглядел сейчас на фоне всего этого его сердитый комбат. Майор явно нервничал. И в другое время, в другой ситуации наверняка сумел бы передать свою нервозность и Кольцову. Но теперь его высокий, резковатый голос почему-то вдруг показался Кольцову просто смешным. Он не только не взвинтил капитана, а, наоборот, остудил его, успокоил.
– Дело там одно было, товарищ майор, - подавив ухмылку, объяснил Кольцов. - Железнодорожникам пришлось помочь.
– Я так и знал! - всплеснул руками Семин. - Железнодорожникам! Колхозникам! Всему белому свету! Да когда же вы, Кольцов, станете настоящим военным человеком? Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!
Кольцов козырнул. "А зачем еще рапорт? - подумал он. - Я и тут могу все рассказать подробно". Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.
Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за руку. Взгляды их встретились.
– Все закончили? - очень спокойно спросил Ачкасов.
– Так точно, товарищ генерал, - ответил Кольцов.
– Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о "Сове"?
– Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно… - начал Кольцов.
– Как более удачно?
– Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, - объяснил Кольцов. - Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до ее еще километра два, а на поверку выходит - она совсем рядом.
– И контрольным замером можете это подтвердить? - спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.
– Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!
– Сквозь туман "Сова" пока видеть не научилась, - сказала женщина.
– Вот и я о том же, - согласился Кольцов. - Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости "Совы" слишком велико мертвое пространство.
– Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, - заметила женщина.
– А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся…
– Продолжайте, капитан, продолжайте, - попросил Ачкасов. - Все, что вы говорите, очень важно.
– Так я и говорю: не приживется в этом варианте "Сова" в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.
На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.
– Вот как?
– Так точно.
– А ваши офицеры так конкретно не высказывались, - заметила женщина.
– А мы, простите, - обернулся к ней Кольцов, - хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.
Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие… "А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша "Сова" при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?" - подумал Кольцов.
– В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, - сказала женщина.
Кольцов окинул ее взглядом. Она была стройна, высока, светловолоса. Одета в полуспортивную форму: куртку и брюки. Ее лицо, руки, шея казались смуглыми то ли от загара, то ли от недостатка света, хотя прожекторы щедро освещали поляну. Большие глаза глядели строго и, как показалось Кольцову, холодно. Она не понравилась Кольцову. Было в ней что-то недоступное и чужое. А может, потому зародилась в нем неприязнь к этой модно одетой женщине в темных, слегка расклешенных брюках и лакированных туфлях, что до сих пор не мог понять, кто она, собственно говоря, такая, что он должен перед ней отчитываться? Впрочем, ответ на этот вопрос Кольцов получил неожиданно скоро. Генерал, обращаясь к офицерам роты, сказал:
– Я тоже думаю, что вы торопитесь с прогнозами. Войска - это не только танки. "Сова" видит дальше всех приборов. И поле зрения у нее значительно шире, чем у ее предшественников. А это уже очень много значит. А в общем, товарищи командиры, я понимаю, что ваши доклады здесь - это, если так можно выразиться, лишь ваше самое общее мнение о новом приборе. Очевидно, не только у командира роты, но и у каждого из вас найдутся и другие замечания. И нам будет очень важно и интересно их узнать. Поэтому сейчас инженер Руденко раздаст вам специальные бланки. Вы заполните их вместе с механиками-водителями. Потом в полку мы соберемся еще раз и обсудим все поподробнее… А пока спасибо вам за ваши труды. Дальше действуйте, как говорится, по своему распорядку.
Сказав это, Ачкасов повернулся и неторопливо направился к стоявшему неподалеку газику командира полка. Фомин последовал за ним. А Руденко достала из папки несколько плотных листов бумаги и протянула их Кольцову.
– Передайте их, пожалуйста, офицерам сами, - попросила она. - Только помните: после заполнения бланки становятся секретными. Пусть они их заполняют лучше в штабе. И еще: скажите, когда вы поставите танки в парк? Мне бы самой хотелось снять ленту с замерителя…
– А это уже когда командир полка прикажет, - коротко ответил Кольцов, подумав: "А Звягин говорил, что приехал подполковник! Должно быть, однофамильцы".
Руденко протянула Кольцову руку, кивком головы попрощалась с командирами взводов и пошла следом за Ачкасовым к машине. А к Кольцову, словно того и ждал, подступил Семин. Майор не встревал в разговор в присутствии старших. У него такой привычки не было вообще. Но, несколько раз перехватив его взгляд, Кольцов понял, что комбат чем-то очень недоволен. Семин энергично махнул рукой офицерам, что должно было означать: "Занимайтесь своим делом", и, понизив голос, с обидой проговорил:
– Я же вас, Кольцов, предупредил. Неужели вы как-нибудь по-другому не могли высказать свои замечания? Я смотрел, генерала аж перекосило!
– Какое это имеет значение, товарищ майор? Я сказал то, что думал.
– Да как сказали-то! - вспыхнул Семин. - Словно механику-водителю разбор занятий делали. Вы знаете, кто такой генерал Ачкасов? Представитель Министерства обороны! Командиру полка сам командующий округом звонил, предупреждал, чтобы порядок при испытаниях был образцовый.
Семин взметнул брови, вдруг осекся и безнадежно махнул рукой.
– Одни от вас, Кольцов, неприятности. И валятся они ни за что ни про что на меня. А вы думаете, у нас недоделок нет и в батальоне все в порядке? И Ачкасов этого не видит? Видит. И теперь молчать о них не станет. Вы ему наговорили, а он там где-нибудь скажет, что ему у нас не понравилось. Так оно и получается…
Кольцов молчал. Круг подобных мыслей и забот своего комбата был ему хорошо известен. Знал Кольцов и то, что никогда не находил в этих вопросах с майором общего языка. И потому, выждав еще немного, он безо всякой обиды спросил:
– Разрешите выдвигаться в полк?
– Выдвигайтесь. А когда заполните бланки отчетов, покажите их мне, -распорядился Семин.
Глава 3
Подполковник Фомин принял полк всего месяц назад. До этого служил заместителем командира полка в другом округе. За время службы, как было записано в представлении, показал себя инициативным, грамотным офицером и был выдвинут командованием на самостоятельную работу. Командовавший полком до Фомина полковник Лановой уехал на новое место службы.
Полк Ланового считался одним из лучших в округе. А сам Лановой, все это знали, был любимцем командующего. Правда, любовь эта была несколько своеобразной и выражалась в основном в том, что именно Лановому командующий поручал, как правило, наиболее трудные задания. Требовалось ли выделить часть для больших учений, провести где-то сборы руководящего состава, организовать показные занятия - исполнителем всех мероприятий, как правило, назначался полк Ланового.
Впрочем, это тоже никого не удивляло. Все знали, что во время войны, когда командующий был командиром полка, старший лейтенант Лановой воевал вместе с им и командовал ротой. С той далекой поры командующий крепко запомнил расторопность, хватку, смелость и решительность бывшего командира роты. В полку давно уже поговаривали о том, что Лановой вот-вот уедет из части куда-нибудь на повышение: либо будет начальником штаба, либо заместителем командира дивизии. Но получилось все не так. Ланового вдруг перевели на административную работу в штаб округа. В полку о Лановом искренне жалели.
Испытания новых машин в полку начались еще до того, как Фомин принял полк. Полковник Лановой выделил для проведения испытаний роту Кольцова. Это было зафиксировано в приказах, утверждено вышестоящими инстанциями. И Фомин, если бы даже и захотел, теперь без особых веских оснований вряд ли мог что-либо изменить. Да, собственно, у Фомина и не было никаких претензий к Кольцову. Он пока что одинаково мало знал всех офицеров полка и в общем-то только начинал с ними знакомиться. Но то, что произошло на танкодроме сегодня, Фомину явно не понравилось. Не понравилось то, что Кольцов недопустимо долго задержался на трассе, не понравился тон, которым он разговаривал с Ачкасовым, не понравилось и то, что подчиненные Кольцову офицеры докладывали о результатах заключительной части испытаний не то чтобы неуважительно или как-то несерьезно, но без той четкости и категоричности, которой непременно добивался в службе Фомин.
Фомин проводил генерала до машины и попросил у него разрешения остаться в пункте сбора. Ачкасов не возражал. И вообще, как показалось Фомину, он вдруг стал сосредоточенным и углубился в свои мысли. Офицеры, сопровождавшие Ачкасова, тоже не задали Фомину никаких вопросов. Фомин дождался, когда гости двинутся в полк, и возвратился к Семину. Майор доложил подполковнику, что отправил роту в расположение части. Фомин недовольно посмотрел вслед удаляющимся танкам и сухо проговорил:
– Зря, конечно, поспешили. Но раз так, то и нам тут нечего делать.
Они заняли места в штабном автобусе и тронулись за колонной. Какое-то время ехали молча. Фомин заговорил первым.
– Расскажите-ка мне поподробнее о Кольцове, - попросил он.
Семин ожидал этого вопроса. Он чувствовал, что разговор о Кольцове так или иначе зайдет, и был к нему готов.
– Капитан Кольцов, товарищ подполковник, человек очень своеобразный, - с готовностью начал Семин доклад. - В нем, конечно, есть много положительного. Но в целом человек этот, как хотите, не армейский.
– Не понял я вас, - нахмурился Фомин.
– Не прошел он, товарищ подполковник, настоящей армейской школы. Для него, как говорится, уставы не писаны. Он грамотный. Это точно. Университет окончил. Но неприятностей от него можно ожидать любых и в любую минуту. Так может в лужу посадить перед высоким начальством, что потом долго будешь сохнуть.
– Вы конкретнее, майор, - еще раз попросил подполковник.
– Я говорю о том, - поспешил объяснить свою мысль Семин, - что Кольцов и на язык несдержан, для него и авторитетов не существует, и может в известной мере проявить своевольничание.
– И были такие случаи?
– Серьезных не было. А по мелочам сколько угодно. Вы думаете, я сейчас не сделал ему внушение за этот, с позволения сказать, отчет представителю Министерства обороны?
Фомин вопросительно взглянул на Семина:
– Ну и что?
– Ничего. Как об стену горохом. Я спрашиваю: почему задержался на трассе? Думал, может, у него что-нибудь там с машиной случилось. А он говорит: помогал железнодорожникам.
– Каким железнодорожникам? - удивился Фомин.
– Я точно, товарищ подполковник, еще не узнал. Да это и не имеет никакого значения. Я вам докладываю, что у него это сплошь и рядом. Ему до всего есть дело.
– Выясните во всех подробностях причину этой задержки и накажите его строго! - приказал Фомин.
– Есть! Понял! - даже привстал со своего сиденья Семин.
– Сколько уже он командует ротой?
– Три года.
– А всего в полку сколько служит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64