А факел надо нести дальше. Эстафету надо передавать. Но в надежные руки. И потому я прошу вас, Юрий Михайлович, не спешить с уходом. Закончите работу. Она послужит Кольцову хорошим трамплином. Он у вас многому еще научится. А потом, потом другое уж дело. Кстати, о кафедре своей не беспокойтесь. Она вас дождется. Это я вам обещаю:
Они перевели разговор на другую тему. Но еще не раз возвращались к тому, о чем только что говорили. Скоро в комнату вернулся Руденко. Но с ним, к удивлению Бочкарева, Ачкасов почему-то больше говорил о Речинске и о "Сове". Не очень понятна была Бочкареву и манера, в которой вел этот разговор Ачкасов. Он довольно подробно объяснил им обоим, что нового внес Кольцов в конструкцию четвертого узла, а потом, когда Руденко попытался отстаивать свою точку зрения, уже совсем другим тоном, не терпящим никакого возражения, сказал, что поправки Кольцова будут приняты окончательно, утверждены и отступать от них ни он, ни Александр Петрович не позволят никому. Идти на аэродром, где в одном из ангаров Окунев и Заруба монтировали на самолете рабочий макет "Фотона", Ачкасов, взглянув на часы, отказался и попросил Бочкарева доложить ему график выполнения работ. График выполнялся четко, даже с некоторым опережением сроков. Но начиная со второй половины марта темп работы несколько снизился. А в конце апреля и вовсе наметилось отставание. Ачкасов обратил на это внимание и спросил Бочкарева о причинах.
– Без Кольцова группе трудно. Первое время жили, если так можно выразиться, его заготовками. А сейчас многое не получается, - откровенно признался Бочкарев. - Я объяснялся по этому поводу с Александром Петровичем дважды.
– Кулешова понять тоже можно, - принял вдруг сторону Главного конструктора Ачкасов. - Хотя в чем-то, допускаю, он и не прав.
– Отставания больше не будет. И в график мы войдем, - заверил Ачкасова Руденко.
– Не сомневаюсь, - согласился Ачкасов и, пожелав всем успехов, уехал.
В Москве на следующий день он вызвал к себе Кулешова, и, когда тот зашел в кабинет и уселся за стол напротив хозяина, положил перед ним представление. Александр Петрович невозмутимо посмотрел на дело рук своих, а потом вопросительно, почти так же как накануне Ачкасов смотрел на офицера отдела кадров, взглянул на Ачкасова.
– Я не буду визировать этот документ, - коротко объявил в ответ Ачкасов.
– Почему, если не секрет? - весьма смиренным тоном спросил Кулешов.
– А почему ты, прежде чем писать его, не посоветовался со мной? Не позвонил? - справедливо заподозрив в этом смирении очередной тактический ход Кулешова и решив обезоружить его, сразу же перешел на "ты" Ачкасов.
– Да потому, что я советуюсь только тогда, когда мне что-нибудь неясно. А в данном случае мне ясно все.
– Многое, так будет точнее, - поправил Ачкасов.
– Пусть многое. Так чем же вас не устраивает кандидатура Руденко?
– Назначать его сейчас нецелесообразно, - после некоторого раздумья ответил Ачкасов.
– Кого же тогда назначать? Подскажите, Владимир Георгиевич!
– Никого. Там старшим Бочкарев, пусть он и остается. Я с ним вчера беседовал.
– Знаю о вашей беседе. Он вчера звонил мне. И вы должны знать, что в августе он из КБ уйдет. Я обещал его отпустить.
– Ну и напрасно.
– Не считаю. Он проработал в КБ больше двадцати лет. Он столько для КБ сделал, что отказать ему я просто не могу. Я права на это, как руководитель, не имею. Мне совесть не позволяет ему отказать! В конце концов, ему кафедры тоже не каждый день предлагают! Это тоже надо учитывать!
Кулешов говорил горячо, искренне. По-человечески Ачкасов его понимал. Но интересы дела требовали другого подхода к решению проблемы в целом, и Ачкасов остался глух и к просьбе Бочкарева, и к голосу Кулешова, и к зову собственного сердца.
– Не пойму я что-то тебя, Александр Петрович. Вольского ты жалел. А Бочкарева сам, выходит, отдаешь. А разве он менее ценный работник? - в раздумье спросил он.
– Не менее, а более ценный! И если бы вы у меня его, как Вольского, брали, поверьте моему генеральскому слову, через вашу голову министру бы жалобу написал. В ЦК бы пошел. А тут он сам попросился. И если он в августе уйдет, на очень ответственном участке в Есино у меня вообще никакого руководителя не останется. Вот о чем я думал, когда писал представление на Руденко.
– И все же сделать надо не так, Александр Петрович, - давая понять, что разговор на этом заканчивается, сказал Ачкасов. - Юрия Михайловича, пока "Фотон" не будет сдан, никуда не отпустим и подменять никем не будем. Нельзя не учитывать тот исключительно благоприятный для работы микроклимат, который он создал в группе и который, бесспорно, изменится к худшему, если вместо него группу возглавит кто-то другой. Поэтому с назначением Руденко подождем. Это во-первых. Во-вторых, я настоятельно рекомендую вам вернуть Кольцова в Есино, как только все сделанные им поправки будут утверждены. И в-третьих, мы совсем ослабили внимание к подготовке ученых кадров. Или я ошибаюсь?
– У меня не НИИ, Владимир Георгиевич. Я не успеваю выполнять заказы, - почему-то сразу помрачнел Кулешов.
– Стыдись об этом говорить, Александр Петрович. Ты - бывший преподаватель, профессор, вырастил столько замечательных специалистов - и вдруг совсем отмежевался от этого дела. Слушать не хочу. Иссушаешь колодцы, из которых пьешь. Рубишь сук, на котором сидишь!
– Хорошо. Я подумаю, - буркнул Кулешов и встал. - Мне ясно все.
– Ну и великолепно, - пожал ему руку Ачкасов.
Глава 7
В середине июня Кулешов вызвал Сергея в Москву. Зачем, с какой целью -Сергей, естественно, не знал. Но быстро собрался, прихватил на всякий случай некоторые документы, связанные с поправками к проекту, и отбыл из Речинска. Поезд в столицу приходил рано утром, и Сергей с вокзала направился домой. Он не выспался. В вагоне было жарко и душно. У него болела голова. Поэтому дома он первым делом напустил полную ванну воды и лег в нее, наслаждаясь прохладой. Вывел его неожиданно из этого блаженного состояния телефонный звонок. Вытираясь на ходу, Сергей выбежал из ванной и снял трубку. Звонил Владимир.
– Приехал? - обрадовался он.
– Только что. А ты откуда узнал?
– Ирина просигналила.
– Понятно. А ты я вижу, тут у меня потрудился! - похвалил брата Сергей.
– Это мы с Ириной.
– Заставил ее работать?
– Никого не заставлял. Привлек на абсолютно добровольных началах исключительно для оперативности. К тебе же мать в гости собирается. Как только узнала, что у тебя квартира, тут же собралась. Насилу отговорил, чтобы повременила до тебя. А теперь, значит, приготовься.
– Так они, наверно, с отцом на пару?
– У бати сейчас подготовка к уборке, ему не до тебя. А мать жди:
– Все равно, не вовремя сейчас все это. Может, завтра- послезавтра я опять уеду.
– Без тебя посмотрит, как устроился. Она тебе какие-то полотенца вышила. Говорит, обязательно привезу.
– Какие еще полотенца?
– А я почем знаю?
– Ладно. Разберемся. Сам когда появишься?
– Позвоню. Сейчас работы много. И вся, как правило, по ночам. А днем ты будешь занят. Созвонимся.
– Давай...
В трубке запищало. Сергей досуха вытер голову, взял массажную щетку и начал расчесывать волосы. На кухне вскипел чайник, он шумно фыркнул, а потом звонко задребезжала его крышка. Сергей выключил газ и принялся заваривать чай. Голода он не чувствовал, хотелось лишь пить. И еще больше хотелось позвонить Юле. Но она сейчас была где-то в пути на работу, и звонить ей было некуда. Сергей посмотрел на часы и подумал о том, что, в общем-то, ему все время приходится ее ждать. И так началось с того самого дня, когда его бывший командир полка подполковник Фомин объявил ему, что инженер Руденко вновь приезжает в полк, и приказал встретить Юлю на станции. Именно в тот день ощутил Сергей впервые столь для него тогда непривычное, а теперь уже ставшее постоянным чувство ожидания. С той поры он ждал ее все время. Ждал возможности случайно увидеть Юлю, поговорить с ней, остаться с ней наедине, куда-нибудь вместе с ней поехать, пообедать, выпить чашку кофе, в конце концов, покурить... Иногда это ожидание казалось ему пыткой, а сам себе он казался размазней, тряпкой, ничтожеством. Казался - и тем не менее ждал. Ждал по утрам в раздевалке, чтобы вместе потом подняться по лестнице в комнату, на остановке троллейбуса вечером, когда она приезжала на работу без машины, дабы проводить до дома или хотя бы до ближайшей станции метро. Знала ли она об этом? Знала. И наверно, меньше бы удивилась исчезновению однажды в солнечный день собственной тени, нежели его отсутствия рядом с собой. Спасала его от этого постоянного ожидания только работа. В работу он, как и прежде, уходил с головой, и уж если что-нибудь делал или тем более обдумывал, то забывал не только о Юле, но и о самом себе. Там, в Речинске, таких моментов, когда он подолгу оставался один на один только с ватманом и деталями монтажа, было достаточно много, чтобы отвыкнуть от постоянной мысли о Юле. Но стоило ему лишь вернуться в Москву, как ее высокая, красиво сложенная, спортивная фигура снова встала у него перед глазами, и он снова готов был ждать Юлю сколько угодно и где угодно.
В половину десятого он позвонил в КБ. Трубку взял Заруба. Сергей сразу же узнал его. Но разговаривать не стал. Ему хотелось поздороваться сначала с Юлей. Пришлось через некоторое время перезвонить. Теперь он услыхал ее голос.
– Здравствуй, Юленька, дорогая, - сказал Сергей.
– А!.. - обрадовалась она. - Наш ответственный исполнитель! Откуда ты говоришь?
– На сей раз с Вернадского. Зачем меня вызвали?
– Понятия не имею. Когда появишься?
– Конечно сегодня. Надо все это выяснить. И потом, я столько не видел тебя, так соскучился, что теперь больше уже нет сил!
– Это хорошо! - сразу решила Юля. - Но ведь сегодня пятница, стоит ли спешить? Тут ничего не горит.
– У меня горит.
– Подожди минуточку, - сказала она и ответила кому-то другому: - С Кольцовым: Он уже дома: Приглашай его сам. - И снова вернулась к прерванному разговору: - У Остапа сегодня день рождения, всех приглашает после работы в кафе.
– А он разве здесь?
– Ради такого события все приехали.
– Ты пойдешь? - спросил Сергей и весь слился с телефонной трубкой.
– Ненадолго можно, - подумав, согласилась Юля. - Передаю ему трубку.
– Здорово! Здорово! Слушай, подгребай к концу дня. Сам понимаешь, Юля же все сказала, - забасил Заруба.
– Спасибо, Остап. От души поздравляю, - поблагодарил Сергей. -Обязательно буду. Приведу себя малость в порядок и скоро приеду.
– О, это разговор! - довольно ответил Заруба и повесил трубку.
Сергею даже показалось, что у него перестала болеть голова. В том, что в кафе не будет Игоря, Сергей не сомневался ни на минуту. Руденко никогда не бывал в компаниях с людьми, по положению ниже его. И значит, вечер, или сколько там времени рассчитывала пробыть Юля, они проведут вместе. Теперь ему хотелось только одного - чтобы этот вечер наступил скорее.
В КБ он приехал перед самым обедом. Новое здание поразило его своей чистотой, продуманностью планировки, обилием всяческих удобств. Друзья встретили его приветливо и даже радостно. Он и сам был доволен встречей с ними. Но, кажется, никого не успел хорошо из них разглядеть, кроме Юли. Он нашел, что выглядела она прекрасно. Ее очень шел загар, хотя при этом немного и огрублял. Но на его фоне еще отчетливее стали видны ее большие малахитовые глаза, и от этого в целом Юля только выигрывала. Она немного похудела, слегка выгорели ее волосы. Но та же была у нее на губах неяркая помада, и тот же нежный и чуть горьковатый запах миндаля с ландышем испускали духи, которыми она душилась.
– Рад. Очень рад всех видеть, - оторвав наконец от Юли взгляд, сказал Сергей.
– А ты почему такой синий? - спросил Окунев.
– Сейчас порозовею. Поговорю с шефом, и гемоглобин появится сам собой, - пошутил Сергей.
– Давай, давай. Он уже давно тебя ждет, - предупредил Окунев.
И словно в подтверждение этих слов, в дверях появилась Ирина.
– Наконец-то вы уже прибыли! Быстренько, быстренько к Александру Петровичу. Я уже дважды за вами приходила.
– Во-первых, здравствуйте, Ирочка, - поздоровался Сергей.
– Здравствуйте, Сережа, - взяла его под руку Ирина и повела за собой. - А я была в вашей новой квартире. И вообще я очень рада, что вы вернулись.
– Я тоже, Ирочка. И уже знаю о вашем визите и очень благодарен. Это, конечно, охламон Володька оторвал вас от ваших дел. Но все равно в долгу перед вами я. Требуйте что хотите.
– Пригласите на новоселье.
– Считайте, что вы будете первой дамой. А как ваш диплом?
– Уже в кармане. И уже обмыт.
– Я вас поздравляю. Такой хомут сняли! Помните, вы собирались учить моих детей?
– Я и сейчас не отказываюсь. А они у вас появились?
– Как сказал один молодой актер, когда у него попросили автограф: "Вот уж чего нет, того нет". Ну а курсы свои вы тоже прикончили?
– Через две недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64