Ларри остановился в трех футах от меня. Он тяжело дышал и
по-волчьи скалил зубы: - Иди дальше, Толбот!
Я покачал головой: - Дальше не пойду! - Я почти не слышал его
и ответил чисто автоматически, потому что увидел то, что застави-
ло меня похолодеть. Еще в радиорубке я подумал, что Мери Рутвен
прикидывается, и сейчас точно знал, что не ошибся. Она не теряла
сознания и пошла вслед за нами - показавшаяся над краем площадки
голова с тяжелыми косами снимала все сомнения.
"Дурочка, - подумал я, - чокнутая маленькая дурочка". Я не ду-
мал о том, какой смелости требовал этот подъем в такую кошмарную
ночь, не думал о той надежде, которую дарил мне ее поступок. Я
чувствовал лишь горечь, обиду, отчаяние, но более всего - расту-
щее убеждение, что Мери
- конец.
- Иди дальше! - снова прокричал Ларри.
- Чтобы ты столкнул меня в море? Нет уж!
- Повернись спиной!
- Чтобы ты врезал мне пистолетом по голове, и меня потом наш-
ли на палубе и даже не подумали о нечестной игре?
Мери была уже в двух футах от него.
- Не выйдет, Ларри. Посвети мне на плечо, на левое плечо. -
Вспыхнул фонарик, и я снова услышал хихиканье маньяка: - Значит,
я все-таки попал в тебя, Толбот?
- Попал.
Теперь Мери стояла прямо за его спиной. Раньше я наблюдал за
ней краешком глаза, но теперь посмотрел через плечо Ларри прямо
на нее с надеждой.
- Попробуй еще раз, полицейская собака, - засмеялся Ларри.
Второй раз у тебя это не получится.
Схвати его за шею или за ноги, молил я. Или набрось ему
пальто на голову, но не надо, не надо, не надо хватать его за ру-
ку.
Она схватила его руку, державшую пистолет. Она зашла справа и
схватила его за запястье.
Некоторое время Ларри стоял как вкопанный. Отпрыгни, повер-
нись или двинься он, и я налетел бы на него, как товарняк, но от
неожиданности он окаменел. Рука с пистолетом тоже окаменела -
пистолет смотрел прямо на меня. И целился он мне в сердце.
Затем Ларри свирепо схватился за запястье правой руки Мери
левой рукой, дернул левую руку вверх, правую - вниз и освободил
свою руку с пистолетом. Он немного сместился влево, прижал Мери к
стеллажу для труб и начал выкручивать ей руку - он уже знал, с
кем борется. Волчий оскал вновь появился на его лице. Все это
время он не сводил с меня своих угольно-черных глаз и держал на
прицеле.
Они боролись секунд пять, может, десять. Страх и отчаяние
придали Мери силы, которых она не нашла бы в себе в обычной об-
становке, но Ларри тоже был в отчаянии, и у него было больше сил.
Мери полузадушенно закричала от боли и упала - сначала на колени,
а потом завалилась на бок.
Помогая себе левой ногой, я начал незаметно вытаскивать пра-
вую ногу из ботинка.
- Подойди сюда, коп, - холодно позвал Ларри. - Подойди сюда
или еще немного, и я выверну твоей подруге кисть - тогда тебе
придется помахать ей ручкой.
И он сделал бы это, потому что теперь понимал: девушку все
равно придется убить - она слишком много знала.
Я сделал два шага вперед. Ботинок я почти уже снял. Он ткнул
ствол кольта мне в зубы, один зуб сломался, и я почувствовал во
рту соленый вкус крови из разбитой верхней губы. Я отвернул голо-
ву, сплюнул кровь, но он засунул мне пистолет еще глубже в рот.
- Боишься, коп? - тихо спросил он. Но я услышал его, несмот-
ря на рев ветра. Может, и правда: у людей, которые вот-вот умрут,
сверх обостряется восприятие. А я вот-вот умру.
Я действительно боялся, боялся, как никогда раньше. Плечо на-
чало болеть, и сильно; ствол этого проклятого пистолета в моем
горле вызывал волны тошноты. Я отвел правую ногу подальше назад,
стараясь не потерять равновесия.
- Ты не можешь сделать этого, Ларри, - прохрипел я. Ствол
больно давил на гортань, мушка рвала щеку. - Убьешь меня, и они
никогда не достанут сокровища.
- Мне смешно. Слышишь, коп, мне смешно. Мне все равно ничего
из него не досталось бы. "Ширяле" Ларри никогда ничего не дос-
тается. Белый порошок - это все, что дает мой старик своему горя-
чо любимому сыну.
- Вайленд? - Я давно уже знал это.
- Мой отец, черт бы его побрал. - Вытащив пистолет из моего
рта, он упер его мне в живот. - Прощай, коп.
Я уже выбросил вперед правую ногу, но Ларри не видел этого. -
Я передам ему твое "прощай", - сказал я. Ботинок в это время уда-
рился о стену кабинки.
Ларри дернул головой посмотреть через плечо на новый источник
угрозы. На долю секунды его левая челюсть открылась для удара. И
я ударил. Ударил его так, как будто он был искусственным спутни-
ком Земли, и мне надо было вывести его на окололунную орбиту.
Ударил его так, как будто от этого зависела жизнь всех людей на
Земле. Ударил его так, как никогда еще никого не бил, и знал, что
больше никого не смогу так ударить.
Раздался глухой хруст, и кольт упал на решетку у моих ног.
Ларри постоял две или три секунды, а затем невероятно медленно,
но с бесповоротностью падающей заводской трубы, упал вниз.
Не было ни душераздирающего крика, ни раскидывания рук и ног
при падении на стальную палубу в ста футах ниже: я свернул ему
шею еще до того, как он начал падать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
Ровно через восемь минут после смерти Ларри и точно через
двадцать минут после того, как я оставил Кеннеди и Ройала в каби-
нете, я вернулся и торопливо постучал в дверь условным стуком.
Дверь открылась, и я быстро вошел внутрь. Кеннеди моментально за-
пер дверь, а я посмотрел на Ройала, распластавшегося на полу без
сознания.
- Как самочувствие пациента? - поинтересовался я, прерывисто
дыша - напряжение последних двадцати минут и т то, что я бежал
весь обратный путь, не способствовало сохранению ровного дыхания.
- Отдыхает, - усмехнулся Кеннеди. - Мне пришлось дать ему ус-
покоительного еще раз. - Тут его глаза остановились на мне, и
улыбка медленно сползла с его лица, когда он сначала увидел
кровь, которая текла из моей губы, а затем - дыру в штормовке.
- Плохо выглядишь. И ранен. Проблемы?
Я кивнул.
- Но теперь все в порядке, я обо всем позаботился. - Я ста-
рался как можно быстрее снять штормовку, и процесс этот мне сов-
сем не нравился. - Я связался с ними по радио. Все идет хорошо.
Пока, по крайней мере.
- Прекрасно, просто замечательно. - Слова у Кеннеди вылетали
автоматически: его радовали мои слова, но ему совсем не нравился
мой вид. Осторожно и бережно он помог мне снять штормовку и вдруг
испуганно охнул, увидев сквозь разорванную рубашку пропитавшиеся
кровью марлевые тампоны, которыми Мери заткнула рану с обеих сто-
рон, когда, спустившись с технической площадки, мы на минуту заш-
ли в радиорубку. Пуля прошла навылет, не задев кости, но вырвала
половину дельтовидной мышцы. - Боже мой! Это должно сильно болеть.
- Не очень. - Но рана болела сильно: словно пара маленьких
человечков, работавших сдельно, двуручной пилой пилили плечо так,
будто от этого зависела их жизнь. Рот болел не меньше - сломан-
ный зуб оставил обнаженным нерв, который каждые две секунды зас-
тавлял мое лицо дергаться от невыносимой боли, отдававшей в голо-
ву. В обычных условиях от всего этого я полез бы на стену, по се-
годня день не был обычным.
- Ты не можешь работать в таком состоянии, - настойчивым то-
ном сказал Кеннеди. - Ты истекаешь кровью и...
- Заметно, что мне врезали по зубам? - внезапно спросил я.
Он подошел к раковине, намочил носовой платок и стер кровь с
моего лица.
- Думаю, что нет, - задумчиво произнес он. - Завтра губа бу-
дет в два раза толще, но в ближайшее время она не распухнет. - Он
невесело улыбнулся. - И до тех пор, пока рана в плече не заста-
вит тебя захохотать, никто не увидит, что зуб сломан.
- Отлично. Это то, что мне надо. Ты же понимаешь, что я дол-
жен был сделать это. - Я стаскивал резиновые сапоги и вынужден
был поправить пистолет за поясом. Кеннеди, начавший натягивать
штормовку, увидел его.
- Ларри?
Я кивнул.
- Это он тебя так отделал? Снова кивок.
- И что с ним?
- Там, куда он отправился, героин ему больше не потребуется.
- Болезненно морщась, я влезал в пальто, более чем когда-либо до-
вольный, что оставил его здесь. - Я свернул ему шею.
Кеннеди посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом.
- Не слишком ли жестоко, Толбот?
- Посмотрел бы я на тебя, - ответил я мрачно. - Он заставил
Мери стоять на коленях на технической площадке в ста футах над
палубой и предложил ей спуститься без помощи лестницы.
Он перестал застегивать последнюю пуговицу штормовки, двумя
быстрыми шагами пересек комнату и схватил меня за плечо, но тут
же отпустил, когда я вскрикнул от боли.
- Извини, Толбот, чертовски глупо с моей стороны. - Его лицо
не было таким смуглым, как обычно, а в глазах билась тревога. -
Как... С ней все в порядке?
- Она в порядке, - ответил я устало, - будет здесь через де-
сять минут, и ты убедишься в этом сам. Тебе лучше уйти, Кеннеди.
Они могут вернуться в любую минуту.
- Это верно, - пробормотал он. - Полчаса, сказал генерал, а
они почти истекли. Ты уверен, что с ней все в порядке?
- Уверен, уверен, - ответил я раздраженно и моментально пожа-
лел об этом. Этого человека я должен был очень любить. Я, усмех-
нулся. - Никогда еще не встречал шофера, так беспокоящегося о
своем хозяине.
- Я пошел, - сказал он. Ему было не до смеха. Взяв лежавшую
на столе рядом с моими бумагами записную книжку в кожаном переп-
лете, он засунул ее во внутренний карман. - Это нельзя оставлять.
Будь добр, открой дверь и посмотри: нет ли кого в коридоре.
Открыв дверь, я убедился, что все в порядке, и кивнул ему. Он
взял Ройала под мышки, протащил его в дверь и бросил, не церемо-
нясь, в коридоре возле перевернутого стула. Ройал зашевелился и
застонал. В любую секунду он мог очнуться. Несколько секунд Кен-
неди смотрел на меня, словно обдумывая, что сказать, затем протя-
нул руку и легонько хлопнул меня по здоровому плечу: - Удачи те-
бе, Толбот. Боже, как я хочу пойти с тобой!
- Я тоже хочу этого, - ответил я прочувствованно. - Не беспо-
койся, все будет нормально. - Я не мог обмануть даже себя, и Кен-
неди знал это. Я кивнул ему, вернулся в комнату, закрыл дверь и
услышал, как Кеннеди, повернув ключ, оставил его в замке. И,
сколько ни прислушивался, я не смог уловить звука его шагов: для
такого крупного человека он был столь же бесшумен, сколь и быстр.
Теперь, когда я остался один и мне нечем было заняться, боль
дала о себе знать с удвоенной силой. Чередуясь с тошнотой, она
накатывалась на меня волнами. Проще простого было потерять созна-
ние, но позволить себе этого я не мог, по крайней мере сейчас.
Слишком поздно. Я бы отдал что угодно за обезболивающий укол, за
то, что помогло бы мне продержаться следующий час или около того.
И почти обрадовался, когда минуты через две после ухода Кеннеди
раздались приближающиеся шаги. Мы успели закончить все вовремя.
Услышав восклицание и перешедшие в бег шаги, я сел за стол и взял
карандаш. Выключил верхний свет и отрегулировал настенную лампу
так, чтобы она светила над головой, оставляя мое лицо в глубокой
тени. Возможно, как сказал Кеннеди, внешне и не было заметно, что
мне врезали по зубам, но я не собирался рисковать.
Ключ со скрипом повернулся в замке, дверь распахнулась, удари-
лась о переборку, и в комнату влетел похожий телосложением на Си-
бэтти головорез, которого я раньше не встречал. Голливуд научил
его, как открывать двери в подобных ситуациях. Если повредишь па-
нели, сорвешь дверь с петель, отобьешь штукатурку со стены - это
пустяки: платить за все придется несчастному владельцу. Однако
здесь дверь сделана из стали, и он только разбил пальцы на ноге.
И не обязательно было быть тонким знатоком человеческой натуры,
чтобы понять: больше всего ему хотелось начать палить из автома-
тического пистолета, которым он размахивал. Но он увидел лишь ме-
ня, сидящего с карандашом в руке и с выражением легкого изумле-
ния на лице, и все равно бросил на меня грозный взгляд, повернул-
ся и кивнул кому-то в коридоре.
В комнату вошли Вайленд и генерал, почти неся уже пришедшего в
сознание Ройала. Мне доставило удовольствие просто видеть, как он
тяжело рухнул на стул. Пару ночей назад я, а сегодня вечером и
Кеннеди отлично отделали его
- синяк на лице обещал стать самым большим синяком, который я
когда-либо видел. Уже сейчас он был самым ярким. Я сидел и раз-
мышлял несколько отрешенно, - по-другому думать о Ройале я не
мог, - останется ли синяк у него на лице, когда его посадят на
электрический стул. Похоже было, что останется.
- Ты выходил из этой комнаты сегодня, Толбот? - Вайленд был
вне себя и, видимо, решил отдохнуть от вежливых манер высокопос-
тавленного чиновника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35