Только Яблонски мог
бы зажечь свет, а он - мертв.
Я осмотрел каждый квадратный фут пола и стен, подсвечивая се-
бе фонариком. Ничего не пропало, ничего не изменилось. Если
кто-то и побывал в комнате, то не оставил никаких следов. Но, с
другой стороны, я и не ожидал, что они, побывав в комнате, оста-
вят следы.
В стену, рядом с дверью в комнату Яблонски, был встроен
большой электрический камин. Я включил его на полную мощность,
разделся, вытерся насухо и повесил брюки и пальто на спинку сту-
ла сушиться. Натянул на себя белье и носки, которые позаимство-
вал у Кеннеди, засунул свои промокшие носки и белье в промокшие
ботинки и, открыв окно, забросил их подальше в кусты - туда же,
куда, воспользовавшись пожарной лестницей, уже запрятал раньше
штормовку и дождевик. Прислушался, но не услышал звука падения
ботинок и был уверен, что никто ничего не услышал бы - вой ветра
и шум ливня заглушали любой звук.
Я достал из кармана уже парившего пиджака ключи и подошел к
двери в комнату Яблонски. Может быть, они ждали меня там, но ме-
ня это не очень волновало.
Комната оказалась пуста. Я подошел к двери в коридор и потро-
гал дверную ручку. Заперто.
Было очевидно, что на кровати, как я и ожидал, спали: просты-
ни и одеяло свисали на пол. Следов борьбы не было. Не было замет-
но даже следов насилия. Я нашел их, только перевернув подушку.
Подушка была испачкана в крови, но не так, как бывает, если
смерть не мгновенная. Пуля, должно быть, прошла сквозь череп на-
вылет, чего нельзя ожидать от пистолета 22- го калибра, но, с
другой стороны, Ройал использовал не простые патроны. Я нашел пу-
лю внутри подушки. Медно-никелевая. Какая неосторожность. Непохо-
же на Ройала. Я буду лелеять этот кусочек металла, хранить и бе-
речь его, как алмаз "Куллинан". Я нашел в ящике кусочек липкой
ленты, снял носок и прилепил пулю под вторым и третьим пальцами -
там она не будет мешать при ходьбе. Там она
- в надежном месте. Там ее не найдут даже при самом тщательном
обыске.
Встав на четвереньки, я осветил ковер и увидел две парал-
лельные полоски, оставленные ногами Яблонски, когда его волокли.
Затем еще раз осмотрел кровать, взял подушечку, лежавшую на крес-
ле, и осмотрел ее. Я ничего не увидел, но когда понюхал ее, то
все понял - едкий запах сгоревшего пороха надолго впитывается в
ткань.
Подойдя к маленькому столику в углу, я налил в стакан виски на
три пальца и сел, чтобы обдумать ситуацию.
Я все еще не видел во всем этом смысла. Ничего не стыковалось.
Во-первых, как могли Ройал и тот, кто был с ним,
- никто в одиночку не смог бы вытащить тело Яблонски из комнаты,
- попасть внутрь? Яблонски чувствовал себя в этом доме в такой же
безопасности, как заблудившаяся овечка в стае оголодавших волков,
и я знал, что он запер бы дверь. Конечно, мог быть еще один ключ,
но все дело в том, что Яблонски всегда оставлял ключ в замке,
причем так, чтобы его нельзя было вытолкнуть из замочной скважи-
ны или повернуть снаружи, не наделав столько шума, чтобы раз де-
сять не разбудить Яблонски.
Яблонски застрелили во сне. Он, я знал, спал в пижаме, но ког-
да я нашел его в огороде, он был полностью одет. Зачем было оде-
вать его? Я не видел в этом никакого смысла, особенно если речь
идет о том, чтобы одеть мертвого человека весом в 240 фунтов. И
почему не воспользовались глушителем? А это было очевидно: глуши-
тель поглощает часть энергии, и даже такие специальные пули не
пройдут сквозь череп навылет, да еще к тому же убийца использо-
вал подушечку, чтобы приглушить звук выстрела. Это как раз понят-
но: комнаты расположены в удаленном крыле дома, и при реве надви-
гающегося шторма можно с помощью подушечки сделать так, что выс-
трел никто не услышит. Но я-то в соседней комнате должен был бы
услышать выстрел, если не оглох или не помер, а Ройал знал - по
крайней мере так я считал, - что я сплю в соседней комнате. Или
Ройал знал, что меня там нет? Может, он пришел проверить, увидел,
что меня нет, и, зная, что отпустить меня мог только Яблонски,
тут же убил его? Я сопоставил факты, но они не вязались с улыб-
кой на лице мертвого Яблонски.
Я сходил в свою комнату, перевесил одежду на спинке стула у
камина и вернулся в комнату Яблонски. Снова взяв свой стакан,
посмотрел на бутылку - виски в ней было на две трети. Отпитая
треть совершенно не подействовала бы на настороженного Яблонски.
Однажды я видел, как он за вечер выпил целую бутылку рома - вис-
ки он не любил - и только чаще, чем обычно, улыбался.
Но больше Яблонски никогда не улыбнется.
Сидя почти в полной темноте, я поднял стакан в прощальном тос-
те. Набрал виски в рот и задержал его, чтобы насладиться букетом
отличного старого скотча, и тут же вскочил, быстро пересек комна-
ту, выплюнул виски в раковину и очень тщательно прополоскал рот.
Вот оно. Виски дал Вайленд. После того, как Яблонски сводил
меня к генералу прошлым вечером, Вайленд дал Яблонски запечатан-
ную бутылку и стаканы. Когда мы вернулись в наши комнаты, Яблон-
ски налил пару стаканчиков, и я уже хотел было выпить свой, да
подумал, что пить перед работой в кислородном аппарате на большой
глубине не стоит. Яблонски тогда выпил оба стаканчика, а может, и
еще парочку после моего ухода.
У Ройала и его друзей не было необходимости взламывать дверь в
комнату Яблонски, поскольку у них был ключ, но даже если бы им
пришлось взламывать дверь, Яблонски все равно ничего не услышал
бы. Наркотика в бутылке хватило бы, чтобы свалить слона. У Яблон-
ски, должно быть, еще хватило сил добраться до кровати. Я знал,
что это глупо, но все же горько казнил себя за то, что не попро-
бовал виски. Хотя это была смесь двух сортов - "Микки Финна" и
скотча, я бы сразу почувствовал добавку. Но Яблонски почти не пил
виски и, наверное, посчитал, что скотч таким и должен быть.
Ройал, конечно, нашел два стакана с остатками виски и решил,
что я тоже лежу без сознания, но в их планы не входило убивать
меня.
Теперь я нашел ответы на все вопросы, кроме одного, самого
важного - почему они убили Яблонски? У меня не было на этот счет
никаких соображений. И Потом, не заглянули ли они в мою комнату?
Я считал, что не заглянули, но не поставил бы на это и пары ста-
рых шнурков.
Не было никакого толка сидеть и размышлять об этом, но я про-
сидел еще пару часов. К тому времени одежда моя почти высохла.
Брюки измялись так, что были похожи на кожу ног слона, но нельзя
ожидать безукоризненной одежды от человека, приговоренного спать
в костюме. Я оделся, открыл окно и уже собрался забросить по-
дальше дубликаты ключей от комнат и ключи от наручников, когда
услыхал легкий стук в дверь комнаты Яблонски.
Вздрогнув от неожиданности, я замер. Полагаю, я должен был ли-
хорадочно просчитывать в уме варианты действий, но после всего,
что произошло этой ночью, и после двухчасовых бесплодных размыш-
лений мой мозг был вообще не в состоянии работать. Я просто зас-
тыл. Застыл неподвижнее жены Лота. За эти долгие десять секунд
мне в голову не пришло ни одной умной мысли, кроме стремления бе-
жать. Но бежать было некуда.
Это был Ройал, тихий хладнокровный убийца с маленьким пистоле-
том. Он ждал за дверью с пистолетом наготове. Он знал, что я вы-
ходил. Он это проверил. Он знал, что я вернусь, потому что я в
сговоре с Яблонски. И он знал, что я пошел на все это не ради то-
го, чтобы, попав в этот дом, смыться при первом удобном случае. И
он догадывался, что я уже вернулся. А может быть, видел, как я
вернулся, но тогда почему он так долго выжидал?
Впрочем, мне было ясно - почему. Вернувшись, я должен был най-
ти Яблонски в комнате и, не застав его, - посчитать, что тот от-
правился по своему делу. А поскольку я запер дверь и оставил ключ
в замке, Яблонски не сможет воспользоваться своим ключом и поэто-
му постучит. Прождав партнера несколько часов, я буду настолько
встревожен его отсутствием, что при стуке брошусь открывать
дверь, и тут Ройал всадит мне медно-никелевую пулю между глаз.
Ведь если они точно знали, что мы с Яблонски работаем на пару, то
они также должны были знать, что я никогда не сделаю того, чего
они от меня хотят, поэтому я им больше не нужен, а отсюда и пуля
между глаз, как Яблонски.
И тут я вспомнил о Яблонски. Вспомнил, как он лежит, втисну-
тый в ящик, - и страх мой улетучился. Я видел, что у меня мало
шансов, но больше не боялся. Я прокрался в комнату Яблонски, взял
бутылку за горлышко, тихо вернулся в свою комнату и вставил ключ
в замок двери в коридор. Замок открылся бесшумно, и тут в дверь
постучали посильнее и подольше. Под этот звук я приоткрыл свою
дверь, поднял бутылку и осторожно выглянул в коридор.
Коридор освещался лишь тусклым ночничком в дальнем конце, но
этого оказалось достаточно, чтобы увидеть: в руке человека в ко-
ридоре нет пистолета и это не Ройал, а Мери Рутвен. Я опустил бу-
тылку и тихо отступил в свою комнату.
Через пять секунд я уже стоял перед дверью в комнате Яблонски.
Имитируя глубокий и хриплый голос Яблонски, я спросил:
- Кто там?
- Мери Рутвен. Впустите меня. Быстро. Пожалуйста. Я впустил ее
быстро - тоже не хотел, чтобы ее увидели в коридоре. Спрятался за
дверью, а затем быстро закрыл ее, пока она не узнала меня в туск-
лом свете, падавшем из коридора.
- Мистер Яблонски, - она говорила быстрым, задыхающимся и ис-
пуганным шепотом. - Я пришла поговорить с вами. Мне это просто
необходимо. Я думала, что не смогу выбраться, но Гантер уснул,
однако он может в любой момент проснуться и обнаружить, что я...
- Спокойнее, - тоже шепотом произнес я, поскольку так было
легче имитировать голос Яблонски, но мне все равно это плохо уда-
валось. - Почему вы хотите поговорить со мной?
- Мне не к кому больше обратиться. Вы не убийца, не проходи-
мец, что бы они там ни говорили о вас, вы - хороший человек. -
Она была сообразительной девушкой, женская интуиция позволила ей
увидеть больше Вайленда и генерала.
- Вы должны помочь мне... нам... вы просто обязаны. Мы попа-
ли в большую неприятность.
- Мы?
- Мы с папой. Правда, про отца я не знаю. Может, у него и нет
неприятностей. Может, он работает с этими... этими плохими людьми
потому, что хочет этого. Но это так на него непохоже. Может, он
вынужден работать с ними, не знаю, я ничего не знаю. Возможно, у
них есть власть над ним, чем-то они его держат, возможно... Он
всегда был таким хорошим, честным, прямым, но сейчас...
- Спокойнее, - снова прервал ее я. Я уже не имитировал голос
Яблонски, и, не будь она столь встревоженной и испуганной, она
сразу все поняла бы. - Факты, мисс, пожалуйста.
В моей комнате был включен электрический камин, дверь в комна-
ту была открыта, и я был уверен: скоро она разглядит меня и пой-
мет, что перед ней не Яблонски - копна рыжих волос выдавала меня.
Я повернулся к камину спиной.
- С чего бы мне начать? Похоже, мы потеряли свободу или, ско-
рее, папа потерял. Не свободу передвижений, нет, он не пленник,
но мы не можем самостоятельно принимать решения: папа принимает
решения за меня, а свои решения, мне кажется, тоже принимает не
он. Нам не разрешают разлучаться. Папа запретил мне отсылать
письма, пока не ознакомится с ними. Мне нельзя звонить по телефо-
ну или уходить куда-нибудь без этого ужасного Гантера. Даже ког-
да я еду к друзьям, например, к судье Моллисону, это животное
сопровождает меня. Папа говорит, что недавно угрожали меня похи-
тить. Не верю этому, но даже если бы это было правдой, то Саймон
Кеннеди, шофер, лучше Гантера. Я никогда не остаюсь одна. Когда
нахожусь на Х-13, я не пленница - просто не могу уехать. Но здесь
окна моей комнаты забиты, а Гантер проводит ночь в передней, сле-
дя...
Последние три слова замерли в наступившей тишине. В своем
возбуждении, в своем желании поделиться с кем-нибудь тем, что
тревожило ее несколько недель, она вплотную подошла ко мне. Ее
глаза уже привыкли к темноте. Она вся задрожала, ее правая рука
начала медленно подниматься ко рту, глаза широко раскрылись, она
судорожно вздохнула - это была прелюдия к крику.
Но прелюдией все и закончилось. В нашем деле не приходится
медлить: я закрыл ей рог ладонью, а другой рукой обхватил ее до
того, как она собралась закричать. Несколько секунд она с удиви-
тельной силой яростно боролась со мной, затем обмякла в моих ру-
ках, как подстреленный кролик. Это застало меня врасплох - я ду-
мал, что времена, когда молодые леди падали в обморок в стрессо-
вой ситуации, давно прошли. Но, возможно, я недооценил ужасную
репутацию, которую создал себе, недооценил тот шок, который она
испытала после долгой нервной ночи, когда решила прибегнуть к
последнему, оказавшемуся напрасным, шагу после недель бесконечно-
го напряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35