Но это уже был не клокочущий поток, готовый
смести все на своем пути, а журчание горного ручья. Мысли, голоса, чувства
людей доносились с некоторого отдаления. Это было похоже на просмотр
кинофильма. Гарри не слышал никого и одновременно слышал всех. Он не мог
разобрать слов, но знал, о чем говорит каждый человек.
- Не проваливайся, Гарри-сан. - Голос японца звучал так, словно прошел
через толщу воды. - Потакать своим слабостям недостойно. Сконцентрируйся на
дыхании, очистись.
Переходить к пустоте было мучительно, но Гарри Бронсон справился с
этим. Он вновь ощутил себя чистым листом. Голоса изчезли, так, словно их
никогда не было.
Японец подошел к Гарри и хлопнул перед ним в ладоши. Резкий щелчок
вернул Бронсона к действительности.
В камере стояла такая тишина, что можно было различить дыхание
заключенных.
- Теперь, Гарри-сан, ты знаешь, как управлять своим сознанием, -
сказал Юдзан Цунемото, - и ты можешь попытаться понять, кто же тебя
подставил!
- Вы считаете, что я невиновен?
- Да, Гарри-сан, человек с твоим сердцем не может пойти на то гнусное
преступление, которое ты описал мне!
- Ха! - донеслось с галерки. - Все мы тут чистенькие, только нимба не
хватает.
Гарри резко повернулся и с ненавистью взглянул на Большого Папу.
Наглая ухмылка сползла с физиономии идиота, словно скальп с головы жертвы
ирокеза.
- Поговори, пока в сознании, - процедил сквозь зубы Аллигатор. - Еще
слово...
- Ладно, ладно, - заюлил громила. - Успокойся, мужик.
- Так-то лучше.
Японец недовольно поцокал языком и повернулся спиной к Бронсону:
- Ты очень горд, Гарри-сан, - обратился он к стене. - Человеку твоего
положения надлежит выказывать скромность. Иначе люди могут отвернуться от
тебя.
- Но он...
- Не имеет значения, что происходит вокруг тебя. Ты должен находиться
в центре событий, и подобно тому, как мастер меча способен развернуть перед
противником трепещущий веер из свистящей стали и не подпустить врага к
себе, ты должен быть способен удерживать зло на расстоянии при помощи
внутренней силы. Накапливай ее, а не растрачивай, Гарри-сан. В этом и
состоит твой путь.
- Простите, мастер!
- Узнай, кто убил полицейского, сделай это!
Бронсон принял положение для медитации и открыл себя миру. Сперва все
повторилось, как в прошлый раз.
Голоса и мысли тысяч людей вошли в его сознание. Но через какое-то
время он почувствовал, что нечто в этой разноголосице вырывается из общей
канвы. Кто-то искал его. Гарри ощущал, как чужое сознание сканирует мир,
подобно тому, как это делал он. Бронсон чувствовал, что в мысли людей то и
дело вторгалась чужая воля.
Это походило на то, как настраивают волну на аналоговом
радиоприемнике - перемещение стрелки приводит к кратковременному звучанию
станции, потом приходят помехи...
Бронсон сосредоточился на чужеродном воздействии.
Он старался выделить его среди беспечных мыслей многих людей. И когда
ему это удалось, он увидел того, кто искал с ним встречи.
Человек был неотличим от Аллигатора. Лицо, телосложение, осанка - все
в точности копировало Гарри Бронсона. И только в глазах, как январский снег
на солнце, сияла холодная злоба.
- Теперь ты знаешь, Гарри-сан, что невиновен, - сказал японец, - но
это не спасет тебя от наказания. Ты должен бежать.
На галерке злобно захихикали:
- Я, конечно, очень извиняюсь, - Большому Папе все никак было не
уняться, - но бежать из полицейского депорта еще никому не удавалось.
Ник, тот, что совершил вооруженный налет, заржал, как жеребец на
водопое.
- Да пусть делает, что хочет, братан, а мы на его могиле спляшем.
Бронсон помнил о наставлениях японца и смолчал.
Дебилы, почувствовав безнаказанность, продолжали в том же духе:
- Он вообще у нас особенный: телепат и крутыш.
- А по-моему, по нему дурдом плачет!
Внезапно Бронсон почувствовал, что гнев ушел. У него возникло
ощущение, будто он врыт по пояс в землю и ничто на свете не может сдвинуть
его с места. Глупые высказывания заключенных больше не беспокоили его.
По всему телу распространились спокойствие и уверенность.
Отморозки, заметив в Гарри некую перемену, приумолкли.
- Да кончай ты, - прошипел Ник, обращаясь к Папе, - не ровен час,
опять взбесится.
- Ты прав, старина, с недоумками надо поаккуратней!
Но Бронсон вовсе не собирался давать волю гневу. Он сделался
безупречным воином, неуязвимым ни для одного противника. В таком состоянии
он, наверное, мог бы стоять на раскаленных углях или блокировать рукой удар
клинка.
Японец посмотрел на Бронсона и сказал:
- Молодец, Гарри-сан, ты возобладал над своим гневом. Теперь найди
выход.
Решение пришло неожиданно: здание на Второй авеню, назначенное к
сносу, через несколько часов превратится в труху, так как один из
представителей религиозной секты "Дети Христовы" только что заложил в
подвале три киллограмма пластида. "Эти "детишки" всегда славились подобными
выходками, - подумал Бронсон, - и вот что интересно: специализируются
исключительно на - домах, и так приготовленных к взрыву. Замечательный
вариант террористического акта - отголосок в прессе при отсутствии состава
преступления".
- Спасибо вам, господин Юдзан Цунемото, - произнес Бронсон, - теперь я
знаю, что мне делать.
Японец внимательно посмотрел на Бронсона:
- Тогда исполнись решимости и действуй. Помни, что смерть следует за
тобой неотступно и ты не имеешь времени для сомнений.
Бронсон поклонился и нажал на кнопку вызова дежурного полицейского.
Когда дверь с лязгом отворилась, Аллигатор рявкнул:
- Препроводите меня к детективу, я желаю дать показания!
Полицейский завел руки Аллигатора за спину и, надев наручники,
отконвоировал из камеры.
19
Оказавшись среди полуживых от непомерной работы полицейских, Гарри с
удивлением отметил, что им попрежнему никто не интересуется. Тюремщик
попросту посадил Аллигатора на стул и приковал наручниками к ножке. Прождав
минут двадцать, Гарри не выдержал:
- Эй, вы, - выкрикнул он в пространство, - не пора ли заняться делом?
Крик души потонул в разноголосом гомоне. Полицейские сновали
туда-сюда, то и дело волоча за шиворот какого-нибудь панка или рокера.
Работа кипела! Только вот о Бронсоне, казалось, никто слыхом не слыхивал.
"Что я вообще здесь делаю? - подумал несчастный Аллигатор. Прошло еще
с четверть часа, пока нарисовался Харрингтон. Начальник депорта, видимо,
решил взяться за Бронсона собственноручно.
- Ну-ну, молодец, сынок, - сказал он, - давно пора покаяться.
Бронсон сосчитал до десяти:
- Не знаю, как такое могло произойти, капитан. Просто ума не приложу.
- Я вас понимаю, мистер Бронсон. - Гордон Харрингтон решил применить
тактику "присоединения", рекомендуемую для особенно сложных случаев. - Мой
опыт подсказывает, что в душе вы неплохой человек. Я расскажу вам, как это
было.
- Прошу вас, капитан, мне больно вспоминать об этом...
- Вам станет легче, мистер Бронсон, обещаю, что через час вы станете
другим человеком. Так вот, - вернулся к обозначенной теме капитан, - вы
ехали по шоссе, дорога казалась проклятием. Скользкий асфальт, ветер,
бьющий в ветровое стекло, на душе сумерки. Вы гнали, как ненормальный,
мистер Бронсон. Я хорошо знаю людей вашего круга - тихони тихонями, а потом
вожжа под хвост - и хоть на цепь сажай. Могут выкинуть, что угодно.
- Но...
- Не перебивайте меня, мистер Бронсон, я знаю, что говорю. Так вот, вы
гнали, вероятно, под сто пятьдесят.
- Сто восемьдесят, - уточнил Бронсон.
- Тем более. На выезде из города вас остановил патрульный и после,
вероятно, вполне закономерных препирательств приказал следовать за ним на
полицейскую стоянку. Вы нехотя подчинились. Деваться-то было некуда -
электронная карточка водителя осталась у офицера.
Аллигатору начинало казаться, что Харрингтон сидел в багажнике
"ягуара".
- Конечно, из-за такой ерунды, как обвинение в превышении скорости, вы
не стали бы никого убивать. Полагаю, что это произошло случайно, если так
можно выразиться в данном случае. Разумеется, мистер Бронсон, вы
действовали в состоянии аффекта, я думаю, что по прошествии нескольких
часов вы уже с трудом были способны отождествить зверское преступление со
своими взглядами и личностью в целом.
- Не могли бы вы выразиться попроще? - наморщил лоб Аллигатор. - Ваше
заведение, знаете ли, не способствует усвоению абстрактных сентенций.
- Я имею в виду, что вы не хотели убивать того парня, это произошло
само по себе, если так можно выразиться.
Прилипшее слово начинало веселить Аллигатора. "Как бы мне не
расхохотаться, если так можно выразиться, - подумал он, - нехорошо обижать
служивого человека".
Видимо, ухмылка проскочила-таки на угрюмом лице "убийцы" полицейского,
потому что Харрингтон внезапно взвился:
- Вы, наверное, думаете, молодой человек, что вам все сойдет с рук.
Смею вас заверить в том, что это глубокое заблуждение. Вы вляпались в
дерьмо по самые помидоры, если так можно выразиться.
Далее капитан вовсе сошел с рельсов, и за какие-нибудь пять минут
Бронсон узнал о себе множество прелюбопытнейших вещей. Начальник депорта в
моменты гнева сбивался на уголовные жаргонизмы, отчего его речь становилась
путанной и невнятной.
- Ложь, бздежь и провокация, - в тон Харрингтону огрызнулся Бронсон. -
Не гони волну, начальник.
- Подписывай показания, Бронсон, - взорвался Харрингтон. - Держи. -
Капитан сунул Бронсону распечатку. - Авторучка имеется?
- Справлюсь, - процедил Бронсон, - доставая из кармана "Паркер" с
позолоченным пером. - Та-а-к, что вы тут накорябали?..
"Я, Гарри Бронсон, находясь в здравом уме и твердой памяти,
добровольно, без какого бы то ни было принуждения чистосердечно признаюсь
в..." Гарри дочитал свои показания и озадаченно посмотрел на капитана:
- Простите, но здесь ни слова не сказано насчет способа совершения
преступления.
Видя конструктивный подход подследственного, Харрингтон смягчился:
- По большому счету это не так важно, - сказал он. - Для наших
присяжных будет довольно и самого признания факта убийства, но вы, мистер
Бронсон, окажете мне большую услугу, если объясните, почему полицейский
вдруг остановился и открыл дверцу машины.
- Видите ли, капитан, - Бронсон отчаянно скрипел мозгами, - я
остановил "ягуар" и стал ждать, пока коп заметит мое отсутствие. Когда он
подъехал, я подошел к его тачке. Офицер распахнул дверцу в надежде выяснить
отношения... Дальнейшее вам уже известно.
- Я так и думал! - потер руки Гордон Харрингтон. - Молодец, сынок,
пятнадцать лет строгого режима пойдут тебе на пользу!
- Нет, капитан, я заслуживаю куда более строгого наказания. -
Аллигатор состроил умильную физиономию. - Я хочу, чтобы мне дали
пожизненный срок.
За всю практику работы в полиции капитану не приходилось слышать
ничего подобного. Он почти нежно посмотрел на Бронсона:
- Ты, бесспорно, совершил ужасный поступок, сынок, ужасный. И тебя
ожидают серьезные лишения, уж ты мне поверь. Думаю, что тебе придется
отбывать наказание на "Скале", а это далеко не сахар. Но не ставь на себе
крест раньше времени, мой тебе совет!
- Нет, капитан, я решил. Мне осточертело просыпаться каждую ночь и
прислушиваться к шорохам, доносящимся из темноты. Это не жизнь. Трупы висят
на мне, словно ожерелье из мертвых лилий.
Сравнение растрогало капитана - цветы были его слабостью.
- Не наговаривай на себя, Бронсон, ты вовсе не такой выродок, каким
хочешь казаться.
- Первое убийство я совершил в тринадцатилетнем возрасте, - Аллигатор
аж всхлипнул. - Я убил соседскую кошку. Содрал с нее шкуру, а тушку
прицепил к дверной ручке хозяйки. Старушку хватил удар, и вскоре она
умерла. В двадцать лет я убил бомжа. Я выпустил ему кишки охотничьим ножом
и сбросил в канализационный люк. Насколько понимаю, тогда даже
расследования не проводилось. Потом было еще пять или шесть жмуриков, не
помню точно. Они приходят ко мне, господин капитан. Вот и сейчас за вашей
спиной стоит задушенная мной красотка. Привет, Эльза!
Капитан с сомнением посмотрел на Бронсона. "Рехнулся, что ли, от
угрызений совести? - Харрингтон перевидал на своем веку всякое. - Мельчает
нынче преступник!"
- Ну, а из свежачка можешь что-нибудь предложить? - усмехнулся
начальник депорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
смести все на своем пути, а журчание горного ручья. Мысли, голоса, чувства
людей доносились с некоторого отдаления. Это было похоже на просмотр
кинофильма. Гарри не слышал никого и одновременно слышал всех. Он не мог
разобрать слов, но знал, о чем говорит каждый человек.
- Не проваливайся, Гарри-сан. - Голос японца звучал так, словно прошел
через толщу воды. - Потакать своим слабостям недостойно. Сконцентрируйся на
дыхании, очистись.
Переходить к пустоте было мучительно, но Гарри Бронсон справился с
этим. Он вновь ощутил себя чистым листом. Голоса изчезли, так, словно их
никогда не было.
Японец подошел к Гарри и хлопнул перед ним в ладоши. Резкий щелчок
вернул Бронсона к действительности.
В камере стояла такая тишина, что можно было различить дыхание
заключенных.
- Теперь, Гарри-сан, ты знаешь, как управлять своим сознанием, -
сказал Юдзан Цунемото, - и ты можешь попытаться понять, кто же тебя
подставил!
- Вы считаете, что я невиновен?
- Да, Гарри-сан, человек с твоим сердцем не может пойти на то гнусное
преступление, которое ты описал мне!
- Ха! - донеслось с галерки. - Все мы тут чистенькие, только нимба не
хватает.
Гарри резко повернулся и с ненавистью взглянул на Большого Папу.
Наглая ухмылка сползла с физиономии идиота, словно скальп с головы жертвы
ирокеза.
- Поговори, пока в сознании, - процедил сквозь зубы Аллигатор. - Еще
слово...
- Ладно, ладно, - заюлил громила. - Успокойся, мужик.
- Так-то лучше.
Японец недовольно поцокал языком и повернулся спиной к Бронсону:
- Ты очень горд, Гарри-сан, - обратился он к стене. - Человеку твоего
положения надлежит выказывать скромность. Иначе люди могут отвернуться от
тебя.
- Но он...
- Не имеет значения, что происходит вокруг тебя. Ты должен находиться
в центре событий, и подобно тому, как мастер меча способен развернуть перед
противником трепещущий веер из свистящей стали и не подпустить врага к
себе, ты должен быть способен удерживать зло на расстоянии при помощи
внутренней силы. Накапливай ее, а не растрачивай, Гарри-сан. В этом и
состоит твой путь.
- Простите, мастер!
- Узнай, кто убил полицейского, сделай это!
Бронсон принял положение для медитации и открыл себя миру. Сперва все
повторилось, как в прошлый раз.
Голоса и мысли тысяч людей вошли в его сознание. Но через какое-то
время он почувствовал, что нечто в этой разноголосице вырывается из общей
канвы. Кто-то искал его. Гарри ощущал, как чужое сознание сканирует мир,
подобно тому, как это делал он. Бронсон чувствовал, что в мысли людей то и
дело вторгалась чужая воля.
Это походило на то, как настраивают волну на аналоговом
радиоприемнике - перемещение стрелки приводит к кратковременному звучанию
станции, потом приходят помехи...
Бронсон сосредоточился на чужеродном воздействии.
Он старался выделить его среди беспечных мыслей многих людей. И когда
ему это удалось, он увидел того, кто искал с ним встречи.
Человек был неотличим от Аллигатора. Лицо, телосложение, осанка - все
в точности копировало Гарри Бронсона. И только в глазах, как январский снег
на солнце, сияла холодная злоба.
- Теперь ты знаешь, Гарри-сан, что невиновен, - сказал японец, - но
это не спасет тебя от наказания. Ты должен бежать.
На галерке злобно захихикали:
- Я, конечно, очень извиняюсь, - Большому Папе все никак было не
уняться, - но бежать из полицейского депорта еще никому не удавалось.
Ник, тот, что совершил вооруженный налет, заржал, как жеребец на
водопое.
- Да пусть делает, что хочет, братан, а мы на его могиле спляшем.
Бронсон помнил о наставлениях японца и смолчал.
Дебилы, почувствовав безнаказанность, продолжали в том же духе:
- Он вообще у нас особенный: телепат и крутыш.
- А по-моему, по нему дурдом плачет!
Внезапно Бронсон почувствовал, что гнев ушел. У него возникло
ощущение, будто он врыт по пояс в землю и ничто на свете не может сдвинуть
его с места. Глупые высказывания заключенных больше не беспокоили его.
По всему телу распространились спокойствие и уверенность.
Отморозки, заметив в Гарри некую перемену, приумолкли.
- Да кончай ты, - прошипел Ник, обращаясь к Папе, - не ровен час,
опять взбесится.
- Ты прав, старина, с недоумками надо поаккуратней!
Но Бронсон вовсе не собирался давать волю гневу. Он сделался
безупречным воином, неуязвимым ни для одного противника. В таком состоянии
он, наверное, мог бы стоять на раскаленных углях или блокировать рукой удар
клинка.
Японец посмотрел на Бронсона и сказал:
- Молодец, Гарри-сан, ты возобладал над своим гневом. Теперь найди
выход.
Решение пришло неожиданно: здание на Второй авеню, назначенное к
сносу, через несколько часов превратится в труху, так как один из
представителей религиозной секты "Дети Христовы" только что заложил в
подвале три киллограмма пластида. "Эти "детишки" всегда славились подобными
выходками, - подумал Бронсон, - и вот что интересно: специализируются
исключительно на - домах, и так приготовленных к взрыву. Замечательный
вариант террористического акта - отголосок в прессе при отсутствии состава
преступления".
- Спасибо вам, господин Юдзан Цунемото, - произнес Бронсон, - теперь я
знаю, что мне делать.
Японец внимательно посмотрел на Бронсона:
- Тогда исполнись решимости и действуй. Помни, что смерть следует за
тобой неотступно и ты не имеешь времени для сомнений.
Бронсон поклонился и нажал на кнопку вызова дежурного полицейского.
Когда дверь с лязгом отворилась, Аллигатор рявкнул:
- Препроводите меня к детективу, я желаю дать показания!
Полицейский завел руки Аллигатора за спину и, надев наручники,
отконвоировал из камеры.
19
Оказавшись среди полуживых от непомерной работы полицейских, Гарри с
удивлением отметил, что им попрежнему никто не интересуется. Тюремщик
попросту посадил Аллигатора на стул и приковал наручниками к ножке. Прождав
минут двадцать, Гарри не выдержал:
- Эй, вы, - выкрикнул он в пространство, - не пора ли заняться делом?
Крик души потонул в разноголосом гомоне. Полицейские сновали
туда-сюда, то и дело волоча за шиворот какого-нибудь панка или рокера.
Работа кипела! Только вот о Бронсоне, казалось, никто слыхом не слыхивал.
"Что я вообще здесь делаю? - подумал несчастный Аллигатор. Прошло еще
с четверть часа, пока нарисовался Харрингтон. Начальник депорта, видимо,
решил взяться за Бронсона собственноручно.
- Ну-ну, молодец, сынок, - сказал он, - давно пора покаяться.
Бронсон сосчитал до десяти:
- Не знаю, как такое могло произойти, капитан. Просто ума не приложу.
- Я вас понимаю, мистер Бронсон. - Гордон Харрингтон решил применить
тактику "присоединения", рекомендуемую для особенно сложных случаев. - Мой
опыт подсказывает, что в душе вы неплохой человек. Я расскажу вам, как это
было.
- Прошу вас, капитан, мне больно вспоминать об этом...
- Вам станет легче, мистер Бронсон, обещаю, что через час вы станете
другим человеком. Так вот, - вернулся к обозначенной теме капитан, - вы
ехали по шоссе, дорога казалась проклятием. Скользкий асфальт, ветер,
бьющий в ветровое стекло, на душе сумерки. Вы гнали, как ненормальный,
мистер Бронсон. Я хорошо знаю людей вашего круга - тихони тихонями, а потом
вожжа под хвост - и хоть на цепь сажай. Могут выкинуть, что угодно.
- Но...
- Не перебивайте меня, мистер Бронсон, я знаю, что говорю. Так вот, вы
гнали, вероятно, под сто пятьдесят.
- Сто восемьдесят, - уточнил Бронсон.
- Тем более. На выезде из города вас остановил патрульный и после,
вероятно, вполне закономерных препирательств приказал следовать за ним на
полицейскую стоянку. Вы нехотя подчинились. Деваться-то было некуда -
электронная карточка водителя осталась у офицера.
Аллигатору начинало казаться, что Харрингтон сидел в багажнике
"ягуара".
- Конечно, из-за такой ерунды, как обвинение в превышении скорости, вы
не стали бы никого убивать. Полагаю, что это произошло случайно, если так
можно выразиться в данном случае. Разумеется, мистер Бронсон, вы
действовали в состоянии аффекта, я думаю, что по прошествии нескольких
часов вы уже с трудом были способны отождествить зверское преступление со
своими взглядами и личностью в целом.
- Не могли бы вы выразиться попроще? - наморщил лоб Аллигатор. - Ваше
заведение, знаете ли, не способствует усвоению абстрактных сентенций.
- Я имею в виду, что вы не хотели убивать того парня, это произошло
само по себе, если так можно выразиться.
Прилипшее слово начинало веселить Аллигатора. "Как бы мне не
расхохотаться, если так можно выразиться, - подумал он, - нехорошо обижать
служивого человека".
Видимо, ухмылка проскочила-таки на угрюмом лице "убийцы" полицейского,
потому что Харрингтон внезапно взвился:
- Вы, наверное, думаете, молодой человек, что вам все сойдет с рук.
Смею вас заверить в том, что это глубокое заблуждение. Вы вляпались в
дерьмо по самые помидоры, если так можно выразиться.
Далее капитан вовсе сошел с рельсов, и за какие-нибудь пять минут
Бронсон узнал о себе множество прелюбопытнейших вещей. Начальник депорта в
моменты гнева сбивался на уголовные жаргонизмы, отчего его речь становилась
путанной и невнятной.
- Ложь, бздежь и провокация, - в тон Харрингтону огрызнулся Бронсон. -
Не гони волну, начальник.
- Подписывай показания, Бронсон, - взорвался Харрингтон. - Держи. -
Капитан сунул Бронсону распечатку. - Авторучка имеется?
- Справлюсь, - процедил Бронсон, - доставая из кармана "Паркер" с
позолоченным пером. - Та-а-к, что вы тут накорябали?..
"Я, Гарри Бронсон, находясь в здравом уме и твердой памяти,
добровольно, без какого бы то ни было принуждения чистосердечно признаюсь
в..." Гарри дочитал свои показания и озадаченно посмотрел на капитана:
- Простите, но здесь ни слова не сказано насчет способа совершения
преступления.
Видя конструктивный подход подследственного, Харрингтон смягчился:
- По большому счету это не так важно, - сказал он. - Для наших
присяжных будет довольно и самого признания факта убийства, но вы, мистер
Бронсон, окажете мне большую услугу, если объясните, почему полицейский
вдруг остановился и открыл дверцу машины.
- Видите ли, капитан, - Бронсон отчаянно скрипел мозгами, - я
остановил "ягуар" и стал ждать, пока коп заметит мое отсутствие. Когда он
подъехал, я подошел к его тачке. Офицер распахнул дверцу в надежде выяснить
отношения... Дальнейшее вам уже известно.
- Я так и думал! - потер руки Гордон Харрингтон. - Молодец, сынок,
пятнадцать лет строгого режима пойдут тебе на пользу!
- Нет, капитан, я заслуживаю куда более строгого наказания. -
Аллигатор состроил умильную физиономию. - Я хочу, чтобы мне дали
пожизненный срок.
За всю практику работы в полиции капитану не приходилось слышать
ничего подобного. Он почти нежно посмотрел на Бронсона:
- Ты, бесспорно, совершил ужасный поступок, сынок, ужасный. И тебя
ожидают серьезные лишения, уж ты мне поверь. Думаю, что тебе придется
отбывать наказание на "Скале", а это далеко не сахар. Но не ставь на себе
крест раньше времени, мой тебе совет!
- Нет, капитан, я решил. Мне осточертело просыпаться каждую ночь и
прислушиваться к шорохам, доносящимся из темноты. Это не жизнь. Трупы висят
на мне, словно ожерелье из мертвых лилий.
Сравнение растрогало капитана - цветы были его слабостью.
- Не наговаривай на себя, Бронсон, ты вовсе не такой выродок, каким
хочешь казаться.
- Первое убийство я совершил в тринадцатилетнем возрасте, - Аллигатор
аж всхлипнул. - Я убил соседскую кошку. Содрал с нее шкуру, а тушку
прицепил к дверной ручке хозяйки. Старушку хватил удар, и вскоре она
умерла. В двадцать лет я убил бомжа. Я выпустил ему кишки охотничьим ножом
и сбросил в канализационный люк. Насколько понимаю, тогда даже
расследования не проводилось. Потом было еще пять или шесть жмуриков, не
помню точно. Они приходят ко мне, господин капитан. Вот и сейчас за вашей
спиной стоит задушенная мной красотка. Привет, Эльза!
Капитан с сомнением посмотрел на Бронсона. "Рехнулся, что ли, от
угрызений совести? - Харрингтон перевидал на своем веку всякое. - Мельчает
нынче преступник!"
- Ну, а из свежачка можешь что-нибудь предложить? - усмехнулся
начальник депорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31