В городе жило несколько корабельщиков, что знали датского конунга в лицо. Он бы мог привести их завтра. Если бы он послал за ними сейчас, это выдало бы его нетерпение и могло привели к новым неприятностям. В конце концов он должен найти способ как можно скорее определить, кто из них Хрольф, прежде чем тот начнет мстить за отца. Хрольф никогда не давал клятву жить с ним в мире, так же как и его дядя Хроар. Может быть, Ирса узнает своего сына, хотя он был ребенком, когда она бросила его. Может быть, из-за этого королева осталась в своих покоях?
— Давайте разведем огонь для наших друзей, — приказал Адильс, — и покажем, что мы всем сердцем расположены к ним и готовы были проявить добрую волю с того самого момента, как они появились в нашем доме.
Многочисленные советники, вожди дружины и слуги присоединились к своему конунгу.
— Прости меня, родич, — сказал он, — если мне захочется потолковать с тобой наедине. Ведь у меня так много могущественных тайных недругов, что желают моей погибели. И не кажется ли тебе, что невежливо и попросту недостойно воина скрываться от меня, а?
— Мы явились сюда не для того, чтобы таять от умиления, — сказал Свипдаг, — а чтобы получить те богатства, которые конунг Хрольф имеет право наследовать своему отцу конунгу Хельги.
— Ну, ну… Это еще надо обсудить.
Адильс повернулся и прошептал что-то старшему из своих слуг, который, кивнув в ответ, ушел, по дороге дотронувшись до рукава вождя шведской дружины, немедленно последовавшего за ним. Они прошли по дощатому настилу, перекинутому через яму, и скрылись из виду.
Потирая руки и выдыхая целые клубы пара, властелин Свитьод сказал:
— Да. Нам есть о чем потолковать. Хорошо бы по-братски разделить трапезу и осушить пару кубков. Правду говоря, я не имею ничего против тебя, Хрольф, хотя твой отец, будучи моим гостем, и составил против меня заговор. Пускай твои люди этак хитро поглядывают на меня, но я желаю оказать тебе высокую честь. Итак, если ты назовешь себя и сядешь напротив, я спущусь вниз и встану рядом с тобой. Здесь ужасно холодно, не так ли? Я не хочу, чтобы вы мерзли под моим кровом. Идите и садитесь вокруг костра.
Воины Хрольфа переглянулись и осторожно отошли назад, когда Адильс подошел к ним. Вскоре они уселись на скамьи вокруг одного из костров. За ними уселись Адильс и вожди шведской дружины. Все это очень походило на заранее запланированное предательство, когда нарушается древний обычай, согласно которому дозволено обнажить только нож, чтоб отрезать себе мяса или пирога. Датчане же также не рискнули расстаться со своим оружием, но никто и не настаивал на этом.
Внесли множество рогов, полных пива. Адильс выпил за здоровье гостей и начал веселую, хотя и бессмысленную, болтовню, стараясь при этом побольше увидеть и услышать. Его многочисленные воины, которых было легко узнать, несмотря на то что они были одеты в кафтаны слуг, тем временем все подкладывали дрова и сухой торф в огонь. Алые, голубоватые и желтые языки пламени вздымались все выше и выше. С каждым мгновением становилось все нестерпимее сидеть рядом с ним. Огонь гудел все громче и громче. Потолок над датчанами напоминал штормовое небо, весь в наплывах ярко-красного дыма. Жара надвигалась лавой. Кречеты взлетели вверх, сокол вспорхнул прочь.
Адильс засмеялся:
— Люди не слишком преувеличивают, когда прославляют вашу отвагу и готовность к бою, славные датские воины. Похоже, вы воистину превосходите всех прочих, и молва о вас не лжет. Что ж, подбросьте-ка еще дров в огонь, чтоб я наконец понял, кто же из вас конунг Хрольф. Что до меня, то хотя я сегодня еще не был во дворе на морозе, мне кажется, что сейчас становится немного жарко.
Он сделал знак своим людям. Те отодвинули свои скамьи подальше от огня. Костровые бегали туда-сюда, принося все новые охапки поленьев. Сплошь покрытые копотью, они внимательно наблюдали за гостями.
Кольчуги и нижние плотные куртки удваивали мучение от жары. Пот потоком струился с датчан, нестерпимо жгло глазные яблоки — казалось, будто их пекут на огне — дым въедался в ноздри и с паром выходил из-под одежды, прилипшей к коже. Губы потрескались. Языки стали походить на те догоревшие головешки, что шведы выуживали из разворошенного костра, чтоб на их место подбросить новые поленья, да так скоро, словно они работали на самого Сурта.
— Дом Храни — ничто по сравнению с этим, — тихо сказал Хьялти. — Интересно, что будет дальше?
— Он не просто надеется узнать, кто из нас Хрольф — он желает смерти нашему конунгу, — ответил Свипдаг, — ведь еще немного, и никто из нас не сможет вынести этот проклятый жар.
— Я клялся никогда не уступать ни огню, ни железу, — послышался тихий шепот конунга Хрольфа, едва слышный сквозь гул и треск огня.
Бьярки, незаметно наклонившись вперед, подвинул свой щит, чтобы прикрыть им от жары своего господина. Так же поступил Хьялти, прикрывший Хрольфа с другой стороны. Но они оба не осмеливались помогать своему конунгу открыто, так как этим выдали бы его.
Косясь сквозь бешеное пламя, датчане видели, что конунг Адильс и его воины, ухмыляясь, отодвинулись от огня настолько далеко, насколько это было возможно. Несомненно, шведский конунг пытался их измучить.
— Его обещания прекрасно звучат, ничего не стоят, — проворчал Старульф. — Он что, хочет сжечь нас заживо?
Хьялти уставился на свои колени:
— Мои штаны начинают тлеть, — сказал он, — если мы останемся здесь, то погибнем… погибнем весьма красиво.
Трое из костровых подбежали к огню и подбросили несколько новых вязанок хвороста. Искры полетели вокруг. Слуги злобно хохотали.
Бьярки взглянул на Хрольфа и Свипдага. Одна и та же мысль возникла у них одновременно. Норвежец прокричал половину такой висы:
Пламя в палате
брашну обрящет!
Он и Свипдаг вскочили на ноги. Каждый схватил кострового и швырнул в огонь.
— Теперь сами наслаждайтесь теплом, — крикнул Свипдаг, — а мы уже пропеклись насквозь!
Хьялти сделал то же самое с третьим. Остальные бросились наутек. Эта смерть не была столь ужасна, как принято думать, ибо никто не может прожить в таком огне дольше одного удара сердца.
Конунг Хрольф выпрямился и, схватив свой щит, швырнул его в костровую яму и закончил вису:
Прыгай повыше -
и жар не изжарит!
Его воины поняли своего господина и сразу же стали швырять следом свои щиты. Таким образом они сумели сбить пламя до такой высоты, что уже не составляло труда перепрыгнуть через костер.
Адильс и его люди услышали глухие удары, увидели тела, охваченные огнем — как вдруг из пламени с шумом выскочили тринадцать воинов без щитов, но в шлемах и кольчугах, покрытые копотью и промокшие от пота, но жаждущие крови больше, чем воды. Одежда на них местами обуглилась, на щеках вздулись волдыри, но в руках они держали клинки, сверкавшие ярче огня.
В ужасе воины Адильса беспорядочно метались перед дружиной Хрольфа. Датчане сразу вступили в схватку с теми, кто был облачен в кольчугу и держал меч. Так же как и раньше, многие почувствовали, что не может быть удачи в схватке на стороне хозяина, решившего убить своих гостей.
— Я здесь, родственничек! — крикнул Хрольф и направился к Адильсу.
Свист Скофнунга мешался с грозным смехом Хрольфа.
Адильс поспешил спастись бегством. Одна из колонн, подпиравших крышу, была украшена огромной фигурой бога, опирающегося на свой щит. Этот щит оказался дверью, за которой зияла пустота. Адильс проскользнул туда и захлопнул дверь за собой.
— Надо пробить в этом щите дыру, — крикнул Хьялти.
— Нет! — воскликнул Хрольф. — Будем мы еще ползать по каким-то подземельям. Мы ведь не червяки, как Адильс!
— Он может устроить нам какую-нибудь ловушку, — кивнул Свипдаг. — И мы ничего не сможем с ним сделать, потому что он колдун.
Адильс действительно покинул свой дом. Выбравшись из-под земли недалеко от покоев королевы, он вошел к ней. Ирса была у себя. Ее наперсницы в ужасе отшатнулись, увидев конунга в пропотевшей, грязной одежде.
— Уйдите! — крикнул он им. — Я… хочу говорить… с королевой.
— Нет, останьтесь, — остановила их Ирса. — Мне нужны свидетели, чтобы потом он не мог отказаться от своих слов.
Женщины столпились в стороне, Адильс совсем забыл о них.
— Этот твой сын, Хрольф Датчанин, здесь, — конунг тяжело дышал. — Он напал на меня… Он захватил мой дом…
Ирса радостно вздохнула:
— Он никогда не напал бы на тебя без всякой причины, — ответила она веско.
— Ступай к нему и договорись о мире от моего имени. Он послушается тебя.
— Я пойду, но не от твоего имени. Сначала та предательски убил конунга Хельги, моего мужа, и те богатства, что принадлежали ему, ты присвоил. Теперь ты собрался убить моего сына. Нет у тебя ни чести, ни совести. О, я сделаю все, чтобы конунг Хрольф получил это золото, а ты не получишь ничего, кроме трижды заслуженного тобою горя.
Конунг Адильс старался держаться прямо. В эти минуты он был просто обрюзгшим толстяком, которого выгнали из его собственного дома.
— Похоже, здесь мне больше не будет веры, — тихо сказал он. — Ты больше меня не увидишь.
Он повернулся и побрел прочь в сгущающихся сумерках. Вскоре Ирса услышала, как Адильс где-то за оградой созывает своих дружинников.
4
Королева Ирса вышла в залу. Она застала датчан в бурном ликовании. Победители требовали пива и жаркого у нескольких испуганных слуг, что не успели сбежать. Но как только они увидели королеву в белом платье, голубом плаще и тяжелых янтарных украшениях, крики мгновенно смолкли, словно тишина обрушилась на всех, кто находился в зале. Королева уверенно направилась к скамье, где сидел конунг Хрольф, уже не таившийся от чужих взоров. Несколько мгновений все зачарованно смотрели в огонь, полыхавший по-прежнему ярко.
Ирса держалась прямо, ее тело сохранило прежнюю гибкость, хотя танцующая походка, что была ей свойственна в те времена, когда она была еще совсем девчонкой, невестой Хельги, исчезла. Кожа на ее широком лице осталась гладкой, но кое-где уже виднелись морщины. Ее волосы цвета меди посеребрил иней седины, а в серых глазах проступала бездонная усталость. Сын был похож на мать. Широкие плечи Хрольфа облегала кольчуга, отражавшая красные языки пламени. В этой броне он одержал сегодня победу.
Свипдаг нетерпеливо вышел вперед. Его щеки запали, глубокий рубец над бровью побагровел.
— Моя госпожа… — начал он.
Но королева даже не посмотрела в его сторону, устремив свой взгляд на Хрольфа.
— Ты королева Ирса? — спросил конунг. — Думалось мне, что ты выйдешь к нам раньше.
Она стояла оцепенев.
— Ну… — сказал Хрольф. — Здесь, в твоем доме мне порвали рубаху. — Он поднял правую руку: рукав рубахи был разорван наконечником копья. — Починишь ли ты ее мне?
— О чем ты? — прошептала она.
Хрольф покачал головой.
— Как трудно обрести мир, — вздохнул он, — когда мать не накормит сына, а сестра не починит брату одежду.
Свипдаг переводил ошеломленный взгляд с матери на сына и обратно. Ирса сжала кулаки.
— О, ты сердишься, что я не пришла приветствовать тебя? — сказала она, вытирая слезы. — Слушай же. Я знала, что Адильс добивается твоей смерти. Ночь за ночью он неистово предавался колдовству, пуская в ход то ведьмин корень, то волшебные зелья, что кипели в огромных котлах, то старые кости, испещренные магическими рунами. Но я всегда знала, что пока есть мать, которая находится здесь, чтоб оградить своего сына от всякой опасности кольцом своих рук… и сестра, всегда готовая протянуть брату руку помощи… он вплетет это в свои гибельные заклятья.
— Воистину, потому что она была вдали от тебя, — сказал Свипдаг, — колдовские чары не подействовали, и Адильсу пришлось расставлять свои ловушки здесь, в своем собственном доме.
Хрольф пал к ее ногам.
— О, прости меня! — закричал он, едва сдерживая слезы. — Я не понял, что происходит.
Они сжали друг друга в объятиях, смеясь и перешептываясь, тяжело дыша и крепко сплетая пальцы, время от времени отступая на шаг, чтобы лучше рассмотреть друг друга. Вскоре мать и сын смогли совладать с охватившим их порывом. Ирса подобающим образом приветствовала датских воинов, приказала слугам приготовить угощения и покои для гостей и вновь вернулась к столь важному для нее разговору с сыном. Оба знали, что теперь им придется многое наверстать в жизни.
Свипдаг отошел в сторону.
— Как она смогла пережить столько зим, — сказал он глухо, — рядом с этим полутроллем-получеловеком… — Он с трудом справился с собой. — Но ничего, зато сегодня вечером она счастливейшая из смертных, ведь она наконец встретила своего сына.
Много было выпито в тот вечер и веселье не прерывалось ни на минуту. Часто ли бывает так, чтобы тринадцати воинам удалось захватить цитадель могучего конунга! Наконец датчанами овладела сонливость. Ирса послала за юношей, который должен был выполнять их поручения.
— Его зовут Вёгг, — сказала она Хрольфу, — он несколько глуповат, но зато добросердечен и ловок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45