Лежа в спальнике, Олег хмуро размышлял над своим идиотизмом. Помимо воли перед ним вставала картинка – коч затирают и давят могучие льды, они все идут пешком… куда – не вполне понятно. Ему уже объяснили, что коч не может затереть в принципе – он построен так, что лед сам выдавливает кораблик наверх. А уж летом такого льда не бывает даже на самом севере. Это не зима, когда Снежные Моря замерзают до самого побережья! Но жуткое видение продолжало качаться перед глазами.
– Морской Народ!!! – заорал кто-то с носа. Все вокруг засуетились, забегали, из спальников пулями повылетали даже те, кто вроде бы дремал. Йерикка перескочил через лежащего Олега, крикнул:
– Вставай скорей!
Около носового склада расхватывали охотничье оружие – рогатины, короткие мечи, тяжелые топоры. Кое-кто скакал по обледеневшим трапам босиком. Выбираясь наверх, все рассыпались вдоль бортов или группировались на носу и корме. Захваченный общей тревогой, Олег тоже вскочил, не ощущая холода. Воображение почему-то рисовало ему викингов на большом длинном корабле, подгоняемом неутомимо шевелящимися веслами. «Во попал!» – лихорадочно думал он, засовывая за пояс брошенный ему меч и поспешно передергивая затвор «сайги». Но, когда он в числе последних взобрался на борт, то не увидел никакого корабля вообще – на все шестнадцать румбов, как говорят моряки на Земле. Только метрах в двухстах к кораблю, по-дельфиньему выпрыгивая из воды, приближалась большая стая крупных рыб.
– А где? – тяжело дыша, спросил он.
– Кто? – ответил вопросом оказавшийся рядом парнишка, державший обеими руками тяжелый топор-секиру.
– Эти. Морской Народ, – повторил Олег.
– Да вот же они! – удивленно указал топором горец. – Плывут! Дай боги – по-мирному… Махаться перед охотой – недобро…
Но Олег его уже не слушал. С изумлением и омерзением он понял, что к кораблю плывут вовсе не рыбы – это были человекоподобные зеленокожие существа, необычайно стремительно передвигавшиеся волнообразными движениями чешуйчатых тел. Челюсти их резко выдавались вперед, над выпуклыми надбровными дугами начинался гребень, становившийся все выше и выше до центра спины, а потом вновь уменьшавшийся к копчику. Некоторое время Олег не мог понять, есть ли у Морского Народа хвост, пока те не подплыли поближе и не стало ясно – хвоста нет, а есть почти обычные ноги, в то же время напоминавшие плавники.
Метрах в двадцати от корабля Морские Люди разделились на два потока и, охватив коч овалом, легко пошли вровень с ним, то и дело поворачивая к людям ничего не выражающие большеглазые лица. Потом один из них плавно отделился от остальных и приблизился к корме. Старик кормщик, передав рукоять весла напарнику, наклонился над водой и крикнул:
– Добром пусти – дадим чего! А нет – много нас, с огненным боем идем, бить вас станем!
Не переставая пугающе легко держаться вровень с кочем, Морской Человек поднял из серой воды длинную трехпалую руку с перепонками, коротко протрещал – словно на сучок наступили. Кормщик взял в ладонь поданный ему нож – не камас, конечно, а просто длинный одноострый клинок из бронзы, кованый с рукоятью в одно целое и, нагнувшись ниже, вложил оружие в пальцы чудища. Оно немедленно нырнуло – и тут же, повинуясь явному беззвучному приказу, нырнули и остальные, чтобы появиться метров за сто от коча. Олег шумно перевел дух, покосился на соседей – никто не смотрел насмешливо, размякли лица, опускались руки с оружием. Олег щелкнул предохранителем ружья.
– Берег рукой подать, – сказал кормщик. – Может, и доберемся к месту.
– Почему берег близко? – спросил Олег у своего соседа. Тот, поставив секиру рукоятью между ног, ответил охотно:
– А Морской Народ вдаль от берегов не забирается. Им отмели самое по душе. А вот погоди – берег увидим-то. Сейчас увидим.
– Не каркай, ворона! – окликнул кормщик.
И тут же кто-то истошно крикнул – еще никогда не слышал Олег такого человеческого голоса:
– Вон!
…Данванский вельбот шел над водой совсем низко и очень быстро, немного похожий сейчас на экранопланы Земли. Поверхность моря разбегалась мелкой белесой рябью.
На коче все окаменели. А вельбот приближался легко, играючи. Оба «ППШ» в блистерах были наведены на палубу кораблика.
«Оружие данванов… Извергает поток маленьких стрелок из металла… Они летят так, что пробивают каменные плиты…» – вспомнил Олег слова Бранки. И сдвинул вниз предохранитель.
Вельбот повис над палубой – метрах в трех от верхушки мачты. Звук его движения стал неслышным вопреки расстоянию. Сколько это продолжалось – Олег не взялся бы сказать. Он смотрел прямо в черный косой срез ствола и думал только о том, чтобы успеть выстрелить. Хотя бы раз. Просто в это серо-голубое днище, наверняка бронированное всеми видами брони.
Потом что-то тяжело упало на носовую палубу. Все вздрогнули, а вельбот так же легко снялся с места и уже медленнее, зачем-то рыская в воздухе, пошел дальше.
– То что? – напряженно спросил кормщик.
С носа ответили:
– Мешок, вспорем сейчас… – И после короткой паузы – какой-то болезненный крик: – То дерьмо! Мешок с дерьмищем кинули, паскудцы!
Мальчишка рядом с Олегом прохрипел:
– Уж добро бы били… выродки… чем так-то…
Олег покосился на него – из глаз мальчишки текли медленные злые слезы. А с носа закричали:
– Йой, ты смотри! Ты смотри, смотри, что творят, что творят-то, негодящие! Смотри!
Вельбот словно бы танцевал над поверхностью воды старый брейк – резко дергался туда-сюда, чуть опускался и тут же поднимался на прежнюю высоту… Из носа и кормы в воду били серебристые, посверкивающие под холодным солнцем струи, казавшиеся призрачными, как слабый туман. Там, где они касались воды, та вскипала. И в этом кипении суетливо и гибко подскакивали и рушились обратно рыбообразные тела Морских Людей.
Их спокойно и точно расстреливали с вельбота – всех, кто не успел нырнуть глубже. Вот один из Морских Людей подскочил высоко, взмахнул рукой – на солнце ярко вспыхнул вылетевший из его руки клинок, направленный в брюхо вельбота – и падал обратно уже мелким крошевом…
Люди на коче, онемев, смотрели на бессмысленное истребление. Смотрели всего несколько секунд – не вечность, как почудилось Олегу. Потом сразу пятеро или шестеро бросились к установленному на носу ДШК, свирепо и молча завозились, сдергивая промасленную кожу, мешая друг другу… Олег увидел, как из открытого ящика металлической змеей выскользнула ощетиненная патронами лента. Жала пуль были обведены красными кольцами – бронебойно-зажигательной маркировкой. ДШК, повинуясь ладоням Гоймира, вставшего к рукояткам управления, плавно развернулся на турели, повел округлым набалдашником пламегасителя… Кормщик вместо того, чтобы остановить мальчишек, каркнул хрипло:
– По-над крылами стегай, по-над крылами! Да гуще, не жалей бою, родной!
Гоймир дрогнул спиной, повел плечами – не мешайте! Лента легла в приемник, масляно клацнул затвор… Вельбот все еще плясал над волнами свой страшный безжалостный танец – там или не замечали действий славян, или молча их презирали. С их жалкой скорлупкой, с их пулеметиком, с их гневом за чужую гибель…
Какую-то часть Олега охватил ужас. Если вельбот окажется достаточно хорошо бронирован – вторая или третья очередь по нему станет последней для всех, кто находится на коче! Но об этом думала только малая часть, а все остальное существо мальчишки стремилось к одному – увидеть, как эта штука упадет!
Когда-то отец рассказывал ему, как в детстве видел однажды охоту с вертолетов – снежное поле, густо стрекочущие машины и хохочущих красноносых «охотников» в дубленках, с самозарядными карабинами. И сайгаков, на которых они «охотились». И кровь на снегу… «Если бы я тогда мог – я бы их поубивал», – признался Олегу отец – сам охотник…
И сейчас Олег желал только одного – чтобы Гоймир попал. И не потому, что в противном случае его, Олега, ждала гибель. Совсем не потому.
– Курсовой установлен! – пролаял Йерикка, нагнувшийся к прицелу ДШК.
Гоймир, впечатавшись плечом в обрезиненный наплечник, окаменел. Секунда… другая… и ДШК взорвался оглушительным грохотом, размеренно и бесшумно выплевывая в приемник стреляные гильзы и рассыпавшиеся звенья ленты. Бледное пламя запульсировало около дульного среза. Гоймир бил одной Длинной очередью, не выпуская вельбот из паутинной сетки прицела.
Дымная полоса прошлась по верху машины над короткими крыльями – туда, обратно, снова туда… В стороны полетели части обшивки, потом переломился и рухнул вниз, оставляя черную спираль, широкий невысокий хвост. Пули вспороли носовой блистер, кормовой; поворачиваясь, вельбот подставил всю корму, и Гоймир прошил ее еще одной очередью.
– Падает! А, падает! – заревели сразу несколько глоток, и их вопль подхватил весь коч.
Олег тоже завопил, потому что машина данванов, сделавшись разом неуклюжей и нестрашной, опрокинулась на борт, застыла на миг и рухнула в воду, как сундук, подняв фонтаны брызг. Почти тут же на воде двумя яркими фосфоресцирующими овалами распустились спасательные плоты – знакомые, почти земные. Олег ничего не успел подумать, как Гоймир, резко опустив ствол, начал бить по плотам, открыв рот в неслышном крике.
Оранжево-синие наросты на морской глади разорвало в клочья – вместе со всем, что в них было живого. Только лохмотья закачались на серой воде вместе с бликами солнца.
ДШК умолк. Тишина била в уши. И в этой тишине Гоймир сказал, сурово глядя на воду:
– А твоим добром да тебе и челом, – и тихо добавил: – Сучье племя…

* * *
Почти отвесные серые и черные скалы дышали в залив холодом. Ни единого кустика, ни одной травинки не росло на голых камнях, только тут и там лизали сумрачную воду языки ледников, да громоздились готовые обрушиться бело-зеленые горы айсбергов. Ветер дул в заливе, как в трубе, завывал в береговых трещинах и пещерах, стонал и гудел в рога на сотни голосов. Коч, медленно двигавшийся по заливу, казался крохотным рядом с хмурыми каменными великанами в снежных шапках…
– Похоже на ваш север? – спросил, проверяя лыжные крепления, Гостимир. – Так у вас?
– Не знаю. – Олег, пряча лицо в меховую оторочку капюшона, покачал головой. – У себя я не был так далеко на севере… Но у нас там нет земли, только замерзший океан… большое море.
– Здесь не то. – Гостимир выпрямился. – Здесь тех островов много, а меж ними проливы. По лету – замерзшие только к самой полночи, еще дальше. А в зимнюю пору тут все под лед уходит. Ночь, Моранино княжество…
Ночь кромешная, ночь холодная,
Бесконечная, полугодная,
Стынет ветра свист промеж темных скал,
Да снега идут на все стороны… –
прочитал он задумчиво и словно бы смутился, больше не разговаривал.
Охотники – уже полностью снаряженные, с оружием и крошнами, держа в руках недлинные широкие лыжи, стояли вдоль борта. Кое-кто молчал, но большинство переговаривались – обрывки разговоров носились вокруг Олега…
– …Зеленью воняет. А он так-то за столом расселся важно, да пальцем под стреху кажет: «Эвон сидят они, да и ножки свесили!»…
– …Не так то поется. Что ж ты голосишь, как скопец хангарский?! Вот, слушай…
– …Спросили тогда и анласа: «Что будет такое – зима аль лето, а все одного цвета?» А он в ответ: «Кровища!»…
– Их-то старший и говорит. «А ну, вожаки, зачинщики да горцы, на казнь – шаг вперед!» А Войдан-то шагнул и отвечает: «Ну, меня, стало, трижды казните…»…
– Вольг, – рядом встал Гоймир, положил на борт рогатину с широкой перекладиной под длинным тяжелым пером, – я думал тут… пойдешь ли со мной в пару?
– Конечно, – немедленно согласился Олег. Он сам, если честно, стеснялся предложить свою компанию кому-нибудь – ребята друг друга знают уже давно, наверное, уже сбились в пары, а тут он…
– Ну и добро. – Гоймир тряхнул непокрытыми капюшоном длинными светлыми волосами, увесисто стукнул Олега в плечо. – А вот подходим. Сейчас коч прятать станут, а мы двинем…
Коч, сбавляя ход – парус сворачивали, – подходил к плоскому пляжу из черного песка, на который ритмично набегала непроглядная вода. Над нею танцевали снежинки, а в метре от песка начинался снег – плотный, сверкающий белизной и безжизненный…
…Солнце вновь спряталось. Низкое хмурое небо рассыпало снежные заряды, которые рывками разносил плотный до вещественности ветер. Когда не было снега, он пахнул солью и йодом – эти запахи за дни плавания стали уже привычными.
Палок не было. Гоймир, который шел первым, балансировал рогатиной. Олег, стараясь не отставать, нес ружье в опущенной правой руке – «сайга» была заряжена пулями.
В таких условиях Олег еще никогда не охотился. Он даже толком не представлял, что это за звери – снежища. Расспросить было недосуг, а на рисунке Гоймира они походили на белого медведя и акулу одновременно. Хорош гибрид…
Лыжи шли не очень удобно. Тут, похоже, еще не додумались до искусственной смазки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52