Когда Истиан высказал свое мнение о мартиристах, как о неразумных и близоруких людях, Триг в ответ смерил его ледяным взглядом. Мощь Джихада изначально была, по сути, эмоциональной, это была движущая сила, заставлявшая людей сражаться. Страсти играли даже войсковыми командирами, которые без стеснения ломали тщательно составленные высшими начальниками планы.
– Их вера перевешивает потребность в комфорте, – сказал Триг. – По-своему они очень сильны.
– Эти люди не более, чем толпа, причем толпа разозленная. – Истиан, подняв бронзовое от загара лицо к солнцу, посмотрел в небо, по которому ползли клубы дыма костров, разожженные иксианцами для очищения зараженных домов. В этих же кострах сжигали остатки машин. – Их невозможно контролировать. Может быть, лучше дать им разрядиться, и тогда, точно так же как эпидемия, их фанатичная ярость скоро стихнет.
Триг растерянно покачал головой.
– Я могу понять чаяния этих людей, но этому не учили ни одного мастера меча. Мы же не сиделки…
Позже, вечером того же дня, они наткнулись на группу мартиристов с остекленевшими глазами. Люди несли добытые неведомо где импульсные мечи и другое ручное оружие. Многие орудия выглядели испорченными и плохо ухоженными. Часть оружия явно не действовала, но фанатики прижимали его к себе, словно нежданно обретенное сокровище.
– Куда вы идете со всем этим? – спросил Истиан. – Это оружие придумано специально для прошедших особую тренировку мастеров меча Гиназа.
– Мы такие же мастера меча, как и вы, – провозгласил вожак группы. – Мы нашли это оружие среди наших мертвецов. К ним привела нас рука святой Серены.
– Но откуда вы? – спросил Истиан, решив не затрагивать религиозные вопросы. Очевидно, они были не прочь использовать технику, если с ее помощью можно было крушить машины.
– Здесь за прошедшие годы погибло много наемников, – заметил Триг. – Во время первого завоевания Икса, когда Йоол Норет уничтожил Омниуса, второй раз во время обороны, когда Квентин Батлер отогнал роботов, и теперь, во время насланной Омниусом эпидемии. Должно быть, здесь вообще осталось много невостребованного оружия погибших наемников.
– Мы востребовали его, – заявил вожак, – так как мы сами мастера меча.
Истиан нахмурился, не желая, чтобы эти оборванцы унижали звание его братьев по оружию.
– Кто учил вас владеть мечом, чтобы вы могли называться мастерами меча согласно строгим критериям Гиназа? Кто был вашим сенсеем?
Вожак скривил презрительную гримасу и высокомерно взглянул на Истиана.
– Нас не тренировали прирученные мыслящие машины, если вы спрашиваете об этом. Мы следуем нашим видениям и мы можем истреблять мыслящих машин не хуже, чем вы!
Триг удивил Истиана тем, что вполне серьезно воспринимал этот сброд.
– Мы не оспариваем и не ставим под сомнение вашу решимость.
– Речь идет только о вашем мастерстве, – резко добавил Истиан. Эти люди будут орудовать импульсными мечами как обычными дубинами или косами.
– Три Мученика вдохновляют и ведут нас, – прорычал вожак. – Мы знаем, куда должны отправиться. На Иксе больше не осталось этих демонов – машин, но на наших кораблях мы полетим на Коррин и сразимся с Главным Омниусом и его подручными роботами.
– Это невозможно! Коррин – это главная крепость мыслящих машин. Вас сразу убьют, и вы даже не успеете ничего сделать. Ваша гибель будет бесцельна. – Истиан вспомнил нападение мыслящих машин на колонию Перидот, родину Трига. После этого группа солдат Джихада ослушалась приказа и высадилась на Коррине. Все они были немедленно убиты боевыми роботами.
– Вы можете присоединиться к нам, – сказал вожак, ошеломив Истиана этим предложением.
Прежде чем Истиан успел рассмеяться, не веря своим глазам, он увидел серьезный взгляд своего товарища.
– Даже не думай об этом, Нар, – сказал Истиан.
– Истинный мастер меча должен всегда искать возможность сразиться с реальным врагом.
– Тебя точно убьют, – предостерег друга Истиан. На этот раз Триг не на шутку разозлился на друга.
– Все мы знаем, что когда-нибудь умрем. Я готов к этому с тех пор, как начал проходить подготовку на Гиназе. Впрочем, так же, как и ты. Если ты – носитель духа Йоола Норета, то почему так боишься опасных ситуаций?
– Это не просто опасная ситуация, Нар, – это самоубийство. Но даже не это заставляет меня отговаривать тебя от такого безумия, но нецелесообразность такого поступка. Да, возможно, ты убьешь десяток роботов, прежде чем они убьют тебя, но что в этом проку? Этим ты не принесешь никакой пользы человечеству, а Омниус быстро возместит потерю роботов. Через неделю не останется никаких следов вашего пребывания на Коррине.
– Это будет диверсионная вылазка, – настаивал на своем Триг. – Это лучше, чем прозябать здесь, слушая стенания уцелевших инвалидов, влачащих жалкое существование. Я не могу ничем им помочь, но зато я умею сражаться и наносить вред Омниусу.
Истиан только покачал головой. У вожака не убавилось ни безумия, ни решимости исполнить задуманное.
– Мы будем очень рады взять с собой мастера меча, а еще лучше двух. У нас есть космический корабль. Во время карантина здесь было задержано много кораблей, а их пилоты умерли. Нам запретили летать на незараженные планеты Лиги, но теперь этот приказ утратил силу и смысл.
Истиан не мог удержаться от колкости.
– Значит, вы хотите уничтожить все машины, кроме импульсных мечей и космических кораблей, потому что находите их полезными. Ваши планы – это просто сумасшедшая…
– Ты что, боишься лететь с нами, Истиан? – Триг и не думал скрывать своего разочарования.
– Нет, не боюсь, но я слишком благоразумен, чтобы следовать за вами. – Вместе с духом Йоола Норета в него вселилась не только храбрость, но и мудрость. – Это не мое призвание.
– Но зато это мое призвание, – упорствовал Триг, – и если роботы убьют меня, то мой дух станет сильнее и принесет пользу следующему поколению мастеров Гиназа. Мы можем не соглашаться с этими людьми, но они видят истину и знают путь, который ты не хочешь признавать.
Опечаленный Истиан смог лишь кивнуть в ответ.
– Наемники Гиназа воюют независимо. Мы всегда так поступали, и не мне говорить тебе, что ты должен делать, а что – нет.
Глядя на оборванных фанатиков, прижимающих к груди оружие, Истиан, как бы между прочим, посоветовал:
– Пока вы долетите до Коррина, научи их им пользоваться.
– Именно это я и намерен сделать. – Триг протянул руку и хлопнул друга по плечу. – Мы еще встретимся, если захочет святая Серена.
– Если захочет святая Серена, – ответил Истиан, в душе понимая, как мало надежды на их встречу. – Сражайся, и пусть твои враги будут повержены.
Испытав мгновенную неловкость, он крепко обнял старого друга, зная, что скорее всего никогда больше его не увидит.
Когда его товарищ, высоко подняв голову, повел за собой группу самозваных бойцов, Истиан, помедлив, окликнул его в последний раз:
– Я хочу спросить тебя об одной вещи! – При этих словах Триг обернулся и посмотрел на Истиана, как на незнакомца. – Я никогда прежде об этом не спрашивал, но скажи, как имя того бойца Гиназа, который вселился в тебя после своей смерти.
Триг поколебался – было похоже, что он очень давно перестал об этом думать, потом порылся в сумке на поясе и достал оттуда коралловый диск. Он показал его Истиану – на лицевой поверхности не было никакой надписи. Словно подбрасывая монету, Триг бросил другу диск, и Истиан поймал его на лету.
– У меня нет путеводного духа, – ответил Триг. – Я новый мастер меча, я принимаю свои решения сам и сам сделаю себе имя.
* * *
Эволюция – служанка смерти.
Наиб Исмаил. Парафраз дзенсуннитской сутры

Какое значение имело то, что мир вокруг изменился до неузнаваемости, – пустыня оставалась чистой и безмятежной, огромной, открытой и вечно непорочной. Но в эти дни казалось, что Исмаил все дальше и дальше уходил в глубь песков только ради того, чтобы обрести покой.
В течение многих столетий жестокий мир и удаленность Арракиса отпугивали контрабандистов и искателей приключений. И вот теперь из-за чумы всем потребовалась меланжа, и иноземцы не остались в стороне. Как Исмаил все это ненавидел!
Червь, которого он вызвал ритмичным стуком барабана, оказался маленьким, но Исмаил не стал вызывать другого. Он не собирался в дальнее путешествие. Ему просто надо было убежать от оглушительной иноземной музыки и кричащих пестрых одежд, в которых теперь щеголяли даже люди его племени. Исмаилу нужно было какое-то время, чтобы очистить сердце и разум.
Исмаил легко закрепил крючья и веревки и взобрался на червя – после десятилетий практики он делал это без малейших усилий. После того как он и его товарищи бежали из поритринского рабства, бесконечно терпеливая Марха научила его оседлывать червей, говоря, что это единственный путь к пониманию легенды о Селиме Укротителе Червя. Как он скучал по ней…
Теперь, в ярком и пестром свете восходящего солнца, Исмаил мчался вперед, держась за жесткие и шероховатые внешние кольца сильного зверя. Старик наслаждался кремнистым ветром, дувшим в лицо, шелестом песка под рвущимся вперед червем. Дюны, исполинская пустота, несколько скал, вечные и неизменные ветры, одинокие растения, дюны, переходящие в другие дюны, пески, сливающиеся с песками. Взметенный песок пыльным облаком закрывал восходящее на горизонте солнце.
Нисколько не заботясь о том, куда вывезет его червь, просто желая побыть в одиночестве, Исмаил позволил зверю мчаться куда ему заблагорассудится. Память о былом неотступно следовала за ним, в голове теснились мысли о многих десятилетиях трудностей и перемен… и о коротких мгновениях счастья. Исмаил несся на черве мимо скудных деталей унылого и жестокого ландшафта, и призраки памяти следовали за ним. В этих воспоминаниях не было ничего пугающего. Он смирился с потерей друзей и семьи, благодарно храня в памяти мгновения, когда был вместе с любимыми.
Он вспомнил деревню в болотах Хармонтепа, где он жил, будучи маленьким мальчиком, потом он рос в рабстве на Поритрине, работал на полях, потом в доме саванта Хольцмана и на верфи, откуда ему и его народу удалось бежать на Арракис. Два образа почти стерлись в его памяти, превратившись в призраков живших когда-то людей – его жены и младшей дочери, Оззы и Фалины. Он был вынужден оставить их в огне восстания рабов. Поселившись здесь, он со временем нашел другую жену… но и Марха умерла, покинув его. Глаза защипало от подступивших слез или от летящего в лицо песка. Он терпеть не мог так попусту терять влагу.
Исмаил накинул на голову защитный капюшон, прикрыв лицо, чтобы спастись от дневного зноя. Ему не нужна была карта – он покружит по пустыне и вернется домой. После стольких лет жизни в пустыне Исмаил целиком и полностью полагался на свои навыки.
В воздухе появился сильный запах пряности, едкий коричный аромат ударил в ноздри, хотя они были закрыты защитными тампонами. Червь начал беспокойно извиваться, проходя по месту меланжевого выброса. Хотя Исмаил ездил на гигантских червях уже много лет, он не понимал этих животных, как, впрочем, не понимал их и никто другой. У Шаи-Хулуда были свои мысли и неисповедимые пути, которые не дано было знать ни одному простому смертному. Да и как было спросить об этом у Шаи-Хулуда?
Ближе к закату Исмаил подъехал к длинному скалистому отрогу, где решил сделать стоянку. Приблизившись к месту, он зло прищурил свои зоркие глаза и возмущенно втянул воздух – он заметил блеск металла и круглые конструкции палаточных опор – здесь построили поселок, которого не было, когда Исмаил проходил здесь последний раз.
Он сильным толчком всадил крюк глубже в плоть червя и развернул зверя, решив обогнуть гряду и остановиться на противоположном ее краю, в нескольких десятках километров от этого места. Из городка его могли увидеть в тускнеющем свете заходящего солнца, но это нисколько не волновало Исмаила. Истории о Селимее Укротителе Червя и его разбойниках до сих пор гуляли по пустыне, и люди часто видели отважных всадников, едущих на чудовище. Эти видения послужили источниками многочисленных суеверий, распространившихся среди чужеземных искателей приключений, ринувшихся на Арракис на запах меланжевой лихорадки.
Он соскочил с червя, и тот нырнул под мелкую дюну у дальнего конца гряды. Исмаил быстро отбежал от опасного места, пока червь, извиваясь, все глубже и глубже погружался в песок. Невзирая на возраст, Исмаил всегда чувствовал, что молодеет, нагружая себя тяжелой работой. Привычно развалистой, неровной походкой он добрался до скал и поднялся на них, оказавшись в безопасности.
Здесь Исмаил обнаружил несколько лишайников и колючек, что говорило о высочайшей сопротивляемости жизни самым тяжелым условиям. Он надеялся, что его народ останется таким же выносливым и неприхотливым и не станет слабым, несмотря на попытки Эльхайима соблазнить его и сбить с истинного пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109