Будьте, как дети, рекомендует Библия. Именно "как", потому что
детскость не равнозначна инфантильности. Когда же человек, пройдя
многие испытания многих жизней, снова становится "как дитя", т.е.
открытым, ясным, бесхитростными, сохраняя при этом лучшие качества
мужчины, он готов к старту на новом уровне Бытия.
О Пушкине написано сотни томов, защищены тысячи диссертаций. Все
вроде бы до косточек разобрано в этой сияющей жизни. Но белые пятна
есть, например, вопрос о масонстве Пушкина. Поэт был масоном. Как
Моцарт, Гете. Но чем он занимался в своей масонской ложе, об этом не
знает никто. Существует мнение, что декабристы, многие из которых тоже
были масонами, не посвящали поэта в свои планы. По одной версии
потому, что оберегали гения, по другой - потому что боялись, дескать,
откровенный Пушкин где-нибудь проболтается и выдаст заговорщиков.
Но откровенность в Пушкине знала границы, недаром он был сыном
гармонии. Не выдал ни декабристов, ни одним словом не обмолвился и о
собственных масонских занятиях, эту тайну он унес в могилу. Потому-то
патриоты тщатся соскоблить с Пушкина масонское клеймо, "демократы"
породнить его чуть ли не с Бнай Бритом, а "центристы" - доказать, что
масонство было недолгим ребяческим увлечением поэта. Может быть, правы
последние. Но сам Пушкин об этом молчит.
Не повезло после смерти Пушкину-семьянину, хотя при жизни в этом
качестве он был вполне счастлив. Кое-кто пишет о жене поэта с плохо
скрываемым пренебрежением. Порой таким пушкинистам вторят личности
весьма достойные. Точно строгая мать отчитала Пушкина за плохой, по ее
мнению, выбор жены Анна Ахматова. Тонкая Марина Цветаева, оставившая
немало глубоких заметок о поэте, к жене его испытывает нечто вроде
ревности, как будто сама могла доставить Пушкину столько прекрасных
минут, сколько их доставила Наталья Николаевна.
Пощадим интимные чувства поэта, если не умеем им поклониться.
Пушкин любил жену. Этим сказано все. Любил щедро, ревниво, по-царски.
В красоте Натальи Николаевны тоже присутствовала какая-то царственная
таинственность, привлекавшая взоры и сердца петербургского света. Сам
Николай I вздыхал по Натали, но хорошо понимал, чья она жена. Будь
рядом с ней другой, царь наверняка воспользовался бы своим положением,
ведь любовная интрига с царем в ту пору не считалась изменой, но актом
величайшей милости. Для любого дворянина, но не для Пушкина. Сама
мысль о том, что он может стать рогоносцем, приводила его в ярость.
Он, пожалуй, и Николаю послал бы дуэльный вызов, если бы был уверен,
что задета супружеская честь.
Себе же самому сохранял право "ставить рога" многим мужьям.
Оставил не только десять томов сочинений, но и обширный список женщин,
с которыми находился в любовной связи. Последнее обстоятельство очень
смущает строгих блюстителей нравов и, наоборот, вдохновляет иных из
поэтов, которые стараются обогнать Пушкина хотя бы по этой части. Я
сам знаю одного такого, который хвастался, что к 37 годам превзошел
числом побед над женщинами на 5О единиц Пушкина.
Но как все-таки объяснить сей факт в жизни человека, названного
Анной Ахматовой "великим моралистом"? А так и объяснить, как есть.
Необъятные силы вложила природа в этого человека, столь могучие, что
не могли их избыть ни воловья работа, ни враги, ни жена. Он и
растрачивал их на женщин. А взамен получал лучшие женские чувства,
отливавшиеся затем в чеканные стихи и в прозу. Ведь самое лучшее, что
может получить мужчина на этом свете, дает ему Бог, во-вторых,
женщина. Кроме того, в любовных историях Пушкина нет и грана
жеребячества, скажем, Казановы. Для этого достаточно сравнить
однообразно-тусклые описания похождений и побед в дневниках
итальянского авантюриста с теплом и светом пушкинской лирики. Впрочем,
"гений чистой красоты" совсем не лишен у Пушкина земной тени. "Намедни
с Божьей помощью... А.П.Керн". Но какие побеги пошли по белу свету от
подобных пушкинских многоточий. Сотни потомков от Гонолулу до
Флоренции.
Родившийся с "солнцем в крови", он передал потомкам часть своей
духовной мощи даже чисто физиологически. Когда родилась первенец Маша,
Пушкин писал В.Ф.Вяземской: "...представьте себе, что жена моя имела
неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы". Нетрудно
вообразить женскую копию внешности Пушкина. Вдобавок бабка Надежда
Осиповна, мать поэта, боялась, что внучка не выживет, очень уж
слабенькой росла. И что же! Болезненная дурнушка выровнялась в
экзотическую красавицу, сохранившую отменное здоровье и эффектную
внешность до глубокой старости - родившаяся в 1832-м, она в 1918-м
получила пенсию от "самого" Луначарского.
Среди потомков Пушкина - генералы, графы, герцоги, красноармейцы,
преуспевающие бизнесмены и особы королевской крови. Внучка поэта Софья
Николаевна стала женой великого князя Михаила Михайловича Романова, а
ее потомки породнились едва ли не со всеми дворами Европы. Если
посмотреть на ветви пушкинской родословной с национальной точки
зрения, то русско-арапская кровь смешалась с английской, немецкой,
шведской, итальянской, французской... Поэт как бы вобрал в себя весь
мир, хотя этот прочий нерусский мир считает поэта, по преимуществу,
нашим национальным явлением, не больше.
Мне приходилось говорить о Пушкине с просвещенными иностранцами.
Они его знают и ценят больше с нашей наслышки, в глубине души
предпочитая Гоголя, Толстого и Достоевского. Это понятно. Пушкин
непереводим. В переводе он теряет ритм, мелодию и то нечто, что ведет
диалог с тончайшими, неизученными структурами нашей психосферы. Мне
случалось читать стихи Пушкина детям, которые почти не говорили. И
они, мгновенно отвлекавшиеся от Маршака, Чуковского, Барто, слушали
стихи Пушкина. Я сделал вывод, что слово поэта, помимо даже
гениального человеческого смысла, содержит отзвуки того Слова, которое
гностики обозначили термином "Логос", а индуисты назвали Шабда-Брахман
- Бог звучащий.
В своем посмертье он пережил не только обожание, но и медногорлую
хулу Дмитрия Писарева, пощечины футуристов, разграбление
Михайловского, надругательство толпы пьяных красноармейцев над одной
из своих праправнучек. Пуще всего он опасался русского бунта,
бессмысленного и беспощадного. Эти его пророческие слова чаще всего
относят к братоубийственной смуте 1917-192О гг. Но главное остережение
Пушкина направлено не против самого бунта, а против тех, кто его
разжигает, кому собственная головушка - полушка и чужая шейка -
копейка. Этим людям поэт дал точное и емкое определение "чернь".
Конечно, в истории они назывались по-другому: революционные,
конституционные, социал- и просто демократы - нетерпеливые безумцы,
обуянные жаждой все разрушить до основания, а затем... Пушкин был
слишком умен, чтобы клеймить этих "лучших" представителей
отечественной интеллигенции, он пытался чувства добрые в них лирой
пробудить, впрочем, не предаваясь иллюзиям насчет воспитательной роли
поэтического слова. Задачу привлечения черни к здравомыслию и
послушанию лучше, по его мнению, выполняют бичи и топоры.
Подите прочь! Какое дело
Поэту мирному до вас?
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас.
Душе противны вы как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры.
Это и о нас сегодняшних. О каждом из нас. Ведь слепое распятие
России не закончилось. А воскресение и вознесение начинается лишь
тогда, когда человек идет на крест сознательно. Мы все еще колеблем
треножники не только святынь, но и треножник государственности. Для
нас тусовка одной и той же колоды карт стала прообразом человеческого
взаимодействия - но шестерки не становятся королями, в какой бы парик
они не нарядились. И вновь и вновь поднимается бич страданий, гонит
ряженых в темницу или на плаху. И вертится без остановки знаменитое
колесо Будды - колесо сансары, в каждой спице которого - истина
страданья. Но время от времени рождаются люди, осознающие, что жить -
значит мыслить и страдать. Страдание не является для них целью, о нет!
Осмысление страдания - вот единственный выход из-под власти этого
проклятья. Среди них христианин Пушкин.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал...
Переводил с английского и немецкого, поклонялся Байрону, обожал
Моцарта, но оставался при этом русским человеком. Глубоко и сильно
присутствовало в нем русское, я бы даже сказал, мужицкое начало при
всем внешнем европейском лоске и при всей духовной отзывчивости его ко
всему миру.
Сват Иван, как пить мы станем,
Непременно уж помянем
Трех Матрен, Луку с Петром,
Да Похомовну потом.
Или:
Мой идеал теперь - хозяйка,
Мои желания - покой,
Да щей горшок, да сам большой.
Радуга пушкинской музы одним плечом опирается непосредственно на
народную почву, а другим уходит в заоблачные высоты, минуя все
промежуточное, а пуще всего полукультурные слои, уже оторвавшиеся от
крестьянского чернозема, но еще не прибившиеся к белым облакам
подлинной интеллигентности - ядовитая пена, отравляющая оба берега
реки жизни. Этой пены в наши дни куда больше, чем в пушкинские, из-за
резко ускорившегося течения реки. Вечным напоминанием о глубинной
чистоте жизненного потока склонилась над нами кудрявая голова
ясноглазого патриарха русской словесности, которой выше всех
достоинств почитал в человеке чувство чести (слова, однокоренного с
чистотой). И сам обладал этим чувством в высшей степени. Добавим -
чести русского человека. Сегодня многим из нас, теряющим честь с
катастрофическим ускорением, не лишне вспомнить гордые слова поэта,
обращенные к тем, кто раньше времени хоронил Россию, к ее клеветникам.
Вы грозны на словах - попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завивать свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?
И вот я думаю, неужели эти надежды нашего великого поэта
закончились в 1985 году? Или зашедшая в тупик перестройка - очередное
помрачение, которое случалось с Россией не однажды?
Помнится, нам в школе трактовали стихотворения "Бородинская
годовщина" и "Клеветникам России", как шовинистическую слабость поэта,
который по природе, дескать, был интернационалистом. Каких только
политических ужимок не претерпел поэт. Но обозревая русскую историю с
его времен до наших, я не помню времени когда бы русская литература,
да и вообще русское общество, болели шовинизмом. И сегодня можно
встретить латышский, эстонский, литовский, еврейский шовинизм, а
русского что-то не слышно. Наоборот, русских теснят, оскорбляют, учат
уму-разуму и бросают подачки, а они смиренно терпят. Обретем ли
национальное достоинство, хотя бы в чуть приближенном, к пушкинскому,
виде?
Временами Пушкин возникает на сцене театров чуть ли не в роли
первого русского диссидента. Это он-то, с восторгом встретивший весть
о взятии мятежной Варшавы войсками Паскевича? Неглубоко вникли мы в
природу пушкинских противоречий, ибо над всеми ними, а их у Пушкина
действительно немало, возвышается мудрое начало гармонии, вмещавшей и
хвалу свободную царю, и мечту о России, которая поднимется на обломках
самовластья.
Противоречивость такого рода есть противоречивость самой Истины.
Пушкинский гений, замкнув круг из множества упорно отработанных
жизней, приходит к величавой, всевмещающей простоте и чистоте, которые
подобны водам Байкала - вот оно дно, рядом, а на самом деле глубина -
3О метров.
Пушкин никогда не жаловался на судьбу. Как настоящий мужчина и
истинный философ. Его не занимали вопросы, почему в мире столько
страданий, а счастье недостижимо. Он принимал условия земной игры как
суровую божественную необходимость. "Я жить хочу, чтоб мыслить и
страдать". "На свете счастья нет, но есть покой и воля".
1 2 3 4