С Алисой они давние подруги. Алисе ничего не стоило внушить Рине идею-фикс, что никто иной, как министр иностранных дел Шуваль виновен в отсутствии у Хаима Лейкина Нобелевской премии. Министр, видишь ли, терпеть не может поэта и потому использовал все свои связи в Нобелевском комитете, чтобы… Ну, согласись, бред! Только Рина, влюбленная в талант мужа, могла купиться. Естественно, Алиса не предлагала Рине убить негодяя. Нет, она всего лишь довела бедную женщину до нужной кондиции, потом со всеми подробностями пересказала ей сюжет с убийством премьера, а остальное доделала фантазия Рины. На месте премьера оказался бедняга Шуваль, а пребывание Рины в альтернативной реальности поставило точку в этой трагической истории.
– В институт Рину тоже Алиса отправила, – сказал я. Это был не вопрос, а утверждение, и Роман только кивнул.
– Это было нетрудно. Рина с удовольствием отправилась посмотреть мир, в котором ее муж стал всеми признанным гением. Она ошиблась, но это уже детали…
– Где она? – спросил я.
– Кто? Рина?
– Нет, Алиса. Убийца.
– Песах, если ты сможешь на суде доказать, что Алису Фельдман следует осудить за убийство с заранее обдуманным намерением, я готов съесть свой полицейский значок! Я не вижу способа обвинить человека только за то, что он злоумышлял. Нет никаких материальных улик! Единственное, что я могу – это провести через кнессет закон, запрещающий коммерческое использование стратификаторов Института альтернативной истории. И я это сделаю.
– Тогда, – опечалился я, – директор Рувинский и его сотрудники умрут от голода. И убийцей окажешься ты.
– Выкрутится, – сказал Роман. – Они-то выкрутятся, а вот министра не воскресишь. Дело придется закрыть и сдать в архив. Нет ни убийцы, ни улик, ничего.
Он залпом допил холодный и горький кофе и встал.
– Передай от меня привет Рувинскому, – сказал Роман. – Пусть готовится, его ждут нелегкие времена.
– Естественно, – сказал я. – Кто-то кого-то убивает, а виноваты всегда ученые.
– Это истина, не требующая доказательств, – подтвердил комиссар Бутлер.

1 2 3 4