Поэтому, когда на горизонте показались стены и башни довольно убогого средневекового замка, я почувствовала себя невероятно счастливой.
Счастлив был и отец Эдина, верховный правитель Лотарии Кудан — тощий верзила с лицом, исполосованным шрамами. Он тут же велел закатить пир в честь чудесного спасения сына. На время приготовлений к празднику нас отвели в комнату для гостей, дали возможность обсохнуть и принесли поесть. Королевская щедрость Кудана вполне могла соперничать с гостеприимством богини Тамир. Наша трапеза состояла из небольшой миски вареных овощей и нескольких кусков странной субстанции, напоминающей холодец. По вкусу и первое, и второе было отвратительно. Сумел насытиться этим только Аргус. Довольная птица залезла под мой плащ, который я не снимала, чтобы не сверкать обнаженной натурой, и, уцепившись за ремни, заснула. Мы с Макаром и де Моном остались за столом, тоскливо переглядываясь. Спать с голодухи не хотелось. Парни налегали на вино, которого, как ни странно, слуги принесли вдоволь.
— Надеюсь, с праздником они затягивать не будут, — выразила я всеобщую надежду.
— Ага, а то кушать очень хочется, — пожаловался де Мон.
— Просто сил нет терпеть, — вторила ему я.
— А ты хряпни еще вина, — предложил Макар и потянулся к кувшину.
Бдительный слуга, не оставлявший нас ни на секунду, тут же подскочил к столу, перехватил сосуд и наполнил кубки. Дождь, донимавший нас днем на равнине, к вечеру только усилился. Капли с неприятным плямкающим звуком били по крыше и каменным стенам замка.
— Мне страшно, — сообщила я. — Неужели мы никогда не вернемся домой? Мы же сдохнем в этом насквозь промокшем аквариуме.
— Не думай об этом, — произнес Макар. — Живы будем — не помрем.
Недоросль поднял кубок и произнес: «Давай за жизнь!» Мы выпили. Потом добавили еще. Через какое-то время заметно полегчало. Улучшилось настроение, будущее представлялось уже не таким мрачным.
— Эх, с водкой, конечно, не сравнишь, — высказал свои впечатления захмелевший Макар, — но все равно неплохая вещь. Эй, человек, налей еще. Ин вино веритас, как говорится!
Слуга, наливавший вино в кубки, выронил кувшин и задрожал как осиновый лист.
— Что это с ним? — не понял де Мон. — Макар, ты что сейчас сказал?
— Истина в вине, — пожал плечами недоросль. — По латыни: ин вино веритас.
Слуга с воплем выбежал из комнаты.
— Припадочный он какой-то, — предположил Макар.
Но минут через десять в комнату ворвались вооруженные воины, схватили нас и без особых церемоний отволокли к правителю.
— Как вы посмели явиться во дворец? — без предисловий загрохотал Кудан. — Разве вы не знаете, что это карается смертью?
Да, тут попахивает массовой шизофренией. Буквально час назад он был на седьмом небе от нашего визита, сам пригласил нас погостить и даже собирался устроить праздник. Эдин, Стоявший у трона правителя, вдруг бросился на колени:
— Отец, позволь мне попробовать! Вдруг мы сможем вымолить прощение у богини Тамир? Я месяц разыскивал храмовников в запретных землях и встретил их у границы, уже потеряв надежду. Это ли не знак, что все получится? Если же нет, то что мы потеряем?
— Им нельзя верить. Храмовники — извечные враги правителя Лотарии. Они пробрались сюда с какой-то тайной целью, — вещал Кудан. — И мы убьем их так, как завещали их убивать наши предки.
Еще один желающий меня убить! Да что же это такое! Да когда ж все это кончится?
— Мы посадим их на кол, а плоть их съедим. Так завещано поступать с храмовниками, — глубокомысленно заявил Кудан.
На кол? Это довольно болезненно. И ни правителя, ни себя не пристрелишь: патроны в пистолете закончились. А до ближайшего магазина, где их можно купить… мне, видимо, уже никогда не добраться. Ну с чего Кудан на нас так взъелся?
— Почему вы решили, что мы — храмовники, — вслух возмутилась я. — Мы не имеем к ним никакого отношения и даже не знаем, кто это такие.
— Откуда же вы взялись, если не знаете о храмовниках? С неба, что ли, упали? — ехидно улыбнулся Кудан. — В нашем мире даже малые дети знают, что пять поколений назад наши предки отреклись от веры в богиню Тамир и убили ее слуг — храмовников. Не всех, конечно. Некоторым удалось сбежать. Наши предки, ведомые пророком Йесом, решили молиться новому богу. Богиня, узнав об этом, подвергла наш мир жуткой каре. На нас обрушилась неведомая неизлечимая болезнь, косившая и людей, и животных. Люди умирали, животные превращались в жутких кровожадных тварей. Потом пошел вечный дождь, который с тех самых пор и не прекращался. Начались проблемы с едой. То были страшные годы. Чтобы выжить, приходилось питаться человечиной. Наши предки выловили оставшихся храмовников и заставили их воззвать к милосердию богини Тамир. Богиня явилась на зов, но сообщила, что покинула наш мир навсегда, и отныне мы можем жить по своей воле. Так мы до сих пор и живем.
— Все понятно, — обрадовалась я. — Вы разозлили богиню, и теперь у вас климатические проблемы и продовольственный кризис. Но мы-то разве в этом виноваты?
— Вы — потомки выживших храмовников. — Сделав это заявление, Кудан довольно откинулся на троне.
— Да с чего вы это взяли? — не выдержала я.
— Мне жаль, Вера, — вмешался в беседу Эдин. — Вас выдал твой брат. Он говорил на священном языке священные слова: «Ин вино веритас». А священного языка богини Тамир никто, кроме храмовников, знать не может.
Ох, я отрежу Макару язык! Нашел время демонстрировать свои познания в латыни, полиглот несчастный! Велел же ему Аргус помалкивать!
— Сегодняшний праздник начнется с казни трех храмовников! — объявил Кудан. — Их посадят на кол, а плоть раздадут голодным нищим, как завещал великий пророк Йес! Бросьте их в темницу!
Каземат, в который нас отволокли стражники, располагался в подземелье замка. Обычная средневековая тюрьма с цепями, скелетами, вопиющей антисанитарией, жуткой вонью и глубокими лужами воды на полу. Все это великолепие выглядело особенно жутко при тусклом свете одного-единственного факела.
Из всех атрибутов классической темницы в камере не было разве только крыс. Подозреваю, что всех грызунов в казематах съели если не стражники, то наверняка узники. Даже гостям правителя Лотарии предоставляли очень скудный паек, а заключенные уж точно дохли с голоду.
Я отыскала на каменном полу нашей камеры более-менее сухой островок и уселась, стараясь на коснуться спиной мерзкой осклизлой стены. Рядом надменно бухнулся де Мон и примостился разом протрезвевший Макар.
Очень хотелось обругать недоросля, но я мрачно молчала. Чего возьмешь с дурака? Да и свершившегося уже не исправишь. Забавно, на Земле мы вполне могли бы претендовать на место в Книге рекордов Гиннесса. Вряд ли еще кого-то, кроме нас, за один день дважды приговаривали к смертной казни.
— Мужчины, ну может, вы что-нибудь придумаете для нашего спасения? Или будем ждать, когда нас на кол посадят? — обратилась я к своим товарищам по несчастью.
Тяжко вздохнув, представители сильного пола обошли нашу камеру вдоль и поперек. Де Мон даже неуверенно толкнул дверь и пожаловался:
— Не открывается!
— Понятно, что не открывается. Ее ж закрыли, — скривилась я.
Поколесив по каземату, Макар и де Мон вернулись на свои места. Великолепно! Будем помирать. И никто не узнает, где могилка моя! Я решила, что надо оставить о себе хоть какую-то память. Сняв с шеи цепочку, начала перстнем выцарапывать на каменном полу свое имя. Потом подумала, что неплохо бы запечатлеть в камне какую-нибудь умную мысль. Да вот только ничего в голову не приходило, кроме этих вечных истин: «Здесь была Вера Цветкова», «Пошел Макар в такую даль» и «Все мужики — козлы». Аргус, высунув голову из складок плаща, заинтересованно наблюдал за моими творческими потугами. Я жалобно попросила его:
— Аргус, когда меня поведут на кол, улетай, убегай, чего хочешь делай, но скройся. Эти оголодавшие уроды и тебя не пощадят. Попадешь в суп, а мне этого совершенно не хочется. Хоть ты должен остаться в живых.
Пернатый грустно посмотрел на меня и потерся головой о мое плечо. Я взяла Аргуса на руки и прижалась щекой к его спине.
— Знаешь, Гусик, как не хочется думать о смерти в двадцать один год? — тоскливо прошептала я. — Смерть — это страшно.
— Да, наверно, — откликнулся Аргус. — Но сегодня ты не умрешь.
— Они перенесут казнь на завтра? — поинтересовался де Мон.
— Нет, казни вообще не будет, — сообщил пернатый.
— Почему? — затаив дыхание от мелькнувшей надежды, спросила я.
— Конечно, казни не будет. Ее и не может быть, — всунулся в беседу Макар. — Мы ж ни в чем не виноваты. И вообще нам должны предоставить адвоката.
— Лучший адвокат здесь — это «Калашников». И ящик рожков с запасными патронами в придачу, — заявила я.
— Остроумничать вздумала? — обиделся недоросль.
Ответить я не успела. В замке со скрипом повернулся ключ, дверь распахнулась, и в камеру вошел Эдин. У порога стояла стража.
— Я уговорил отца отложить казнь, — сказал принц. — Он даже готов отпустить вас, если вы вызовете посланца богини Тамир. Мы снова будем молить всемогущую о прощении. Сейчас вас отведут в храм. Но если вы не справитесь — сядете на кол.
— Условия понятны, — заявила я и, надев цепочку с перстнем на шею, поднялась с пола.
В здешнем храме богини Тамир никто не бывал уже много лет. Крыша совершенно прохудилась, через огромные щели в храм текли потоки воды. С гигантской статуи богини, расположенной в центре молельного зала, сперли одежду и украшения, и изображение полуобнаженной Тамирайны при тусклом свете факелов выглядело откровенно жалко. Если и были в храме какие-то ценные вещи, то за прошедшие века их растащили. Остались лишь голые стены.
Нас толкнули к возвышению, на котором стояла статуя. Вся знать Лотарии во главе с правителем расположилась чуть поодаль, у нас за спиной. Поближе подобрался лишь принц Эдин, которому не терпелось увидеть ритуал вызова полномочного представителя богини.
Я еще раз внимательно оглядела храм и почувствовала, как у меня защемило сердце: столба, который надо было крутить, здесь не наблюдалось. Мой испуг заметил Аргус.
— Здесь несколько иная система, — пояснил пернатый. — В храме на Земле надо крутить столб. Чтобы лишнего шума не создавать, а то ведь сама представляешь, какие там соседи. Здесь необходимо спеть гимн на священном языке. Вот почему местные жители такое большое значение придали трем латинским словам.
— Они просто не представляют, какое значение можно вложить в три русские буквы, — злобно проговорила я. — Как они по трем коротким словам сумели понять, что это латынь?
— Сейчас не время читать лекции по лингвистике. Но если коротко… Священный язык — это язык, на котором читаются молитвы. Он понятен только избранной расе и служителям церкви. Остальные воспринимают его как абракадабру. В мирах Ширкута священным считается эльфийский язык. В мирах Тамирайны — латынь. Тамир многое связывает с Древним Римом, вот она и решила увековечить память об этом периоде.
— Стоп, — перебил птицу Макар. — Но местные жители говорят на русском языке и прекрасно его понимают. Значит, единый язык всех миров — русский?
— Ой, ну нет, конечно, — отмахнулся крылом Аргус. — Любой путешественник, перемещаясь в новый мир, автоматически начинает говорить на языке его жителей, воспринимая его как свой родной. Таков закон Вечности, иначе путешествия по мирам были бы невозможны. Жители этого мира поймут любой язык, кроме латыни. Или эльфийского…
— А ну пойте молитвы, храмовники! — взревел за нашими спинами правитель Лотарии. — Или сядете на кол!
От страха я начала соображать очень быстро.
— Макар, ты же как-то хвастался, что поешь как соловей. Тебе и запевать. Исполни что-нибудь на латыни.
— Что?
— Ну, там типа это…
К своему стыду я вынуждена была признать, что не помню из латинского практически ничего. Но ведь Макар-то с июня твердил все эти «дицеро, тацеро, кондуцеро»! Как оказалось, дальше этих слов дело у него не продвинулось. Кудан начинал терять терпение, поэтому я нараспев произнесла слышанную в каком-то фильме и, по-моему, латинскую фразу:
— И но меня, и до меня, и патри, и Филя, и спирт у Саньки…
Ничего не произошло. К молитве подключился Макар со словами:
— Хомо хомини люпус эст…
Человек человеку волк то есть. Опять никакой реакции.
— Да что вы там бормочете, — возмутился Аргус. — Вам спеть надо!
Должна же быть хоть одна песня на латинском! Не могли же римляне ничего не петь! Что-то знакомое так и вертелось на языке. В это время де Мон с отчаяния затянул какую-то заунывную эльфийскую лабуду. И без него тошно! Молчал бы уж, гад!
Я оглянулась: Кудан смотрел на нас с неприкрытым разочарованием. Видимо, он тоже тайно надеялся на то, что мы сможем вызвать посланца богини. И мы не оправдали его надежд… Я увидела, как правитель жестом подозвал одного из своих вельмож.
— Приготовьте три кола!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Счастлив был и отец Эдина, верховный правитель Лотарии Кудан — тощий верзила с лицом, исполосованным шрамами. Он тут же велел закатить пир в честь чудесного спасения сына. На время приготовлений к празднику нас отвели в комнату для гостей, дали возможность обсохнуть и принесли поесть. Королевская щедрость Кудана вполне могла соперничать с гостеприимством богини Тамир. Наша трапеза состояла из небольшой миски вареных овощей и нескольких кусков странной субстанции, напоминающей холодец. По вкусу и первое, и второе было отвратительно. Сумел насытиться этим только Аргус. Довольная птица залезла под мой плащ, который я не снимала, чтобы не сверкать обнаженной натурой, и, уцепившись за ремни, заснула. Мы с Макаром и де Моном остались за столом, тоскливо переглядываясь. Спать с голодухи не хотелось. Парни налегали на вино, которого, как ни странно, слуги принесли вдоволь.
— Надеюсь, с праздником они затягивать не будут, — выразила я всеобщую надежду.
— Ага, а то кушать очень хочется, — пожаловался де Мон.
— Просто сил нет терпеть, — вторила ему я.
— А ты хряпни еще вина, — предложил Макар и потянулся к кувшину.
Бдительный слуга, не оставлявший нас ни на секунду, тут же подскочил к столу, перехватил сосуд и наполнил кубки. Дождь, донимавший нас днем на равнине, к вечеру только усилился. Капли с неприятным плямкающим звуком били по крыше и каменным стенам замка.
— Мне страшно, — сообщила я. — Неужели мы никогда не вернемся домой? Мы же сдохнем в этом насквозь промокшем аквариуме.
— Не думай об этом, — произнес Макар. — Живы будем — не помрем.
Недоросль поднял кубок и произнес: «Давай за жизнь!» Мы выпили. Потом добавили еще. Через какое-то время заметно полегчало. Улучшилось настроение, будущее представлялось уже не таким мрачным.
— Эх, с водкой, конечно, не сравнишь, — высказал свои впечатления захмелевший Макар, — но все равно неплохая вещь. Эй, человек, налей еще. Ин вино веритас, как говорится!
Слуга, наливавший вино в кубки, выронил кувшин и задрожал как осиновый лист.
— Что это с ним? — не понял де Мон. — Макар, ты что сейчас сказал?
— Истина в вине, — пожал плечами недоросль. — По латыни: ин вино веритас.
Слуга с воплем выбежал из комнаты.
— Припадочный он какой-то, — предположил Макар.
Но минут через десять в комнату ворвались вооруженные воины, схватили нас и без особых церемоний отволокли к правителю.
— Как вы посмели явиться во дворец? — без предисловий загрохотал Кудан. — Разве вы не знаете, что это карается смертью?
Да, тут попахивает массовой шизофренией. Буквально час назад он был на седьмом небе от нашего визита, сам пригласил нас погостить и даже собирался устроить праздник. Эдин, Стоявший у трона правителя, вдруг бросился на колени:
— Отец, позволь мне попробовать! Вдруг мы сможем вымолить прощение у богини Тамир? Я месяц разыскивал храмовников в запретных землях и встретил их у границы, уже потеряв надежду. Это ли не знак, что все получится? Если же нет, то что мы потеряем?
— Им нельзя верить. Храмовники — извечные враги правителя Лотарии. Они пробрались сюда с какой-то тайной целью, — вещал Кудан. — И мы убьем их так, как завещали их убивать наши предки.
Еще один желающий меня убить! Да что же это такое! Да когда ж все это кончится?
— Мы посадим их на кол, а плоть их съедим. Так завещано поступать с храмовниками, — глубокомысленно заявил Кудан.
На кол? Это довольно болезненно. И ни правителя, ни себя не пристрелишь: патроны в пистолете закончились. А до ближайшего магазина, где их можно купить… мне, видимо, уже никогда не добраться. Ну с чего Кудан на нас так взъелся?
— Почему вы решили, что мы — храмовники, — вслух возмутилась я. — Мы не имеем к ним никакого отношения и даже не знаем, кто это такие.
— Откуда же вы взялись, если не знаете о храмовниках? С неба, что ли, упали? — ехидно улыбнулся Кудан. — В нашем мире даже малые дети знают, что пять поколений назад наши предки отреклись от веры в богиню Тамир и убили ее слуг — храмовников. Не всех, конечно. Некоторым удалось сбежать. Наши предки, ведомые пророком Йесом, решили молиться новому богу. Богиня, узнав об этом, подвергла наш мир жуткой каре. На нас обрушилась неведомая неизлечимая болезнь, косившая и людей, и животных. Люди умирали, животные превращались в жутких кровожадных тварей. Потом пошел вечный дождь, который с тех самых пор и не прекращался. Начались проблемы с едой. То были страшные годы. Чтобы выжить, приходилось питаться человечиной. Наши предки выловили оставшихся храмовников и заставили их воззвать к милосердию богини Тамир. Богиня явилась на зов, но сообщила, что покинула наш мир навсегда, и отныне мы можем жить по своей воле. Так мы до сих пор и живем.
— Все понятно, — обрадовалась я. — Вы разозлили богиню, и теперь у вас климатические проблемы и продовольственный кризис. Но мы-то разве в этом виноваты?
— Вы — потомки выживших храмовников. — Сделав это заявление, Кудан довольно откинулся на троне.
— Да с чего вы это взяли? — не выдержала я.
— Мне жаль, Вера, — вмешался в беседу Эдин. — Вас выдал твой брат. Он говорил на священном языке священные слова: «Ин вино веритас». А священного языка богини Тамир никто, кроме храмовников, знать не может.
Ох, я отрежу Макару язык! Нашел время демонстрировать свои познания в латыни, полиглот несчастный! Велел же ему Аргус помалкивать!
— Сегодняшний праздник начнется с казни трех храмовников! — объявил Кудан. — Их посадят на кол, а плоть раздадут голодным нищим, как завещал великий пророк Йес! Бросьте их в темницу!
Каземат, в который нас отволокли стражники, располагался в подземелье замка. Обычная средневековая тюрьма с цепями, скелетами, вопиющей антисанитарией, жуткой вонью и глубокими лужами воды на полу. Все это великолепие выглядело особенно жутко при тусклом свете одного-единственного факела.
Из всех атрибутов классической темницы в камере не было разве только крыс. Подозреваю, что всех грызунов в казематах съели если не стражники, то наверняка узники. Даже гостям правителя Лотарии предоставляли очень скудный паек, а заключенные уж точно дохли с голоду.
Я отыскала на каменном полу нашей камеры более-менее сухой островок и уселась, стараясь на коснуться спиной мерзкой осклизлой стены. Рядом надменно бухнулся де Мон и примостился разом протрезвевший Макар.
Очень хотелось обругать недоросля, но я мрачно молчала. Чего возьмешь с дурака? Да и свершившегося уже не исправишь. Забавно, на Земле мы вполне могли бы претендовать на место в Книге рекордов Гиннесса. Вряд ли еще кого-то, кроме нас, за один день дважды приговаривали к смертной казни.
— Мужчины, ну может, вы что-нибудь придумаете для нашего спасения? Или будем ждать, когда нас на кол посадят? — обратилась я к своим товарищам по несчастью.
Тяжко вздохнув, представители сильного пола обошли нашу камеру вдоль и поперек. Де Мон даже неуверенно толкнул дверь и пожаловался:
— Не открывается!
— Понятно, что не открывается. Ее ж закрыли, — скривилась я.
Поколесив по каземату, Макар и де Мон вернулись на свои места. Великолепно! Будем помирать. И никто не узнает, где могилка моя! Я решила, что надо оставить о себе хоть какую-то память. Сняв с шеи цепочку, начала перстнем выцарапывать на каменном полу свое имя. Потом подумала, что неплохо бы запечатлеть в камне какую-нибудь умную мысль. Да вот только ничего в голову не приходило, кроме этих вечных истин: «Здесь была Вера Цветкова», «Пошел Макар в такую даль» и «Все мужики — козлы». Аргус, высунув голову из складок плаща, заинтересованно наблюдал за моими творческими потугами. Я жалобно попросила его:
— Аргус, когда меня поведут на кол, улетай, убегай, чего хочешь делай, но скройся. Эти оголодавшие уроды и тебя не пощадят. Попадешь в суп, а мне этого совершенно не хочется. Хоть ты должен остаться в живых.
Пернатый грустно посмотрел на меня и потерся головой о мое плечо. Я взяла Аргуса на руки и прижалась щекой к его спине.
— Знаешь, Гусик, как не хочется думать о смерти в двадцать один год? — тоскливо прошептала я. — Смерть — это страшно.
— Да, наверно, — откликнулся Аргус. — Но сегодня ты не умрешь.
— Они перенесут казнь на завтра? — поинтересовался де Мон.
— Нет, казни вообще не будет, — сообщил пернатый.
— Почему? — затаив дыхание от мелькнувшей надежды, спросила я.
— Конечно, казни не будет. Ее и не может быть, — всунулся в беседу Макар. — Мы ж ни в чем не виноваты. И вообще нам должны предоставить адвоката.
— Лучший адвокат здесь — это «Калашников». И ящик рожков с запасными патронами в придачу, — заявила я.
— Остроумничать вздумала? — обиделся недоросль.
Ответить я не успела. В замке со скрипом повернулся ключ, дверь распахнулась, и в камеру вошел Эдин. У порога стояла стража.
— Я уговорил отца отложить казнь, — сказал принц. — Он даже готов отпустить вас, если вы вызовете посланца богини Тамир. Мы снова будем молить всемогущую о прощении. Сейчас вас отведут в храм. Но если вы не справитесь — сядете на кол.
— Условия понятны, — заявила я и, надев цепочку с перстнем на шею, поднялась с пола.
В здешнем храме богини Тамир никто не бывал уже много лет. Крыша совершенно прохудилась, через огромные щели в храм текли потоки воды. С гигантской статуи богини, расположенной в центре молельного зала, сперли одежду и украшения, и изображение полуобнаженной Тамирайны при тусклом свете факелов выглядело откровенно жалко. Если и были в храме какие-то ценные вещи, то за прошедшие века их растащили. Остались лишь голые стены.
Нас толкнули к возвышению, на котором стояла статуя. Вся знать Лотарии во главе с правителем расположилась чуть поодаль, у нас за спиной. Поближе подобрался лишь принц Эдин, которому не терпелось увидеть ритуал вызова полномочного представителя богини.
Я еще раз внимательно оглядела храм и почувствовала, как у меня защемило сердце: столба, который надо было крутить, здесь не наблюдалось. Мой испуг заметил Аргус.
— Здесь несколько иная система, — пояснил пернатый. — В храме на Земле надо крутить столб. Чтобы лишнего шума не создавать, а то ведь сама представляешь, какие там соседи. Здесь необходимо спеть гимн на священном языке. Вот почему местные жители такое большое значение придали трем латинским словам.
— Они просто не представляют, какое значение можно вложить в три русские буквы, — злобно проговорила я. — Как они по трем коротким словам сумели понять, что это латынь?
— Сейчас не время читать лекции по лингвистике. Но если коротко… Священный язык — это язык, на котором читаются молитвы. Он понятен только избранной расе и служителям церкви. Остальные воспринимают его как абракадабру. В мирах Ширкута священным считается эльфийский язык. В мирах Тамирайны — латынь. Тамир многое связывает с Древним Римом, вот она и решила увековечить память об этом периоде.
— Стоп, — перебил птицу Макар. — Но местные жители говорят на русском языке и прекрасно его понимают. Значит, единый язык всех миров — русский?
— Ой, ну нет, конечно, — отмахнулся крылом Аргус. — Любой путешественник, перемещаясь в новый мир, автоматически начинает говорить на языке его жителей, воспринимая его как свой родной. Таков закон Вечности, иначе путешествия по мирам были бы невозможны. Жители этого мира поймут любой язык, кроме латыни. Или эльфийского…
— А ну пойте молитвы, храмовники! — взревел за нашими спинами правитель Лотарии. — Или сядете на кол!
От страха я начала соображать очень быстро.
— Макар, ты же как-то хвастался, что поешь как соловей. Тебе и запевать. Исполни что-нибудь на латыни.
— Что?
— Ну, там типа это…
К своему стыду я вынуждена была признать, что не помню из латинского практически ничего. Но ведь Макар-то с июня твердил все эти «дицеро, тацеро, кондуцеро»! Как оказалось, дальше этих слов дело у него не продвинулось. Кудан начинал терять терпение, поэтому я нараспев произнесла слышанную в каком-то фильме и, по-моему, латинскую фразу:
— И но меня, и до меня, и патри, и Филя, и спирт у Саньки…
Ничего не произошло. К молитве подключился Макар со словами:
— Хомо хомини люпус эст…
Человек человеку волк то есть. Опять никакой реакции.
— Да что вы там бормочете, — возмутился Аргус. — Вам спеть надо!
Должна же быть хоть одна песня на латинском! Не могли же римляне ничего не петь! Что-то знакомое так и вертелось на языке. В это время де Мон с отчаяния затянул какую-то заунывную эльфийскую лабуду. И без него тошно! Молчал бы уж, гад!
Я оглянулась: Кудан смотрел на нас с неприкрытым разочарованием. Видимо, он тоже тайно надеялся на то, что мы сможем вызвать посланца богини. И мы не оправдали его надежд… Я увидела, как правитель жестом подозвал одного из своих вельмож.
— Приготовьте три кола!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41