Таня, наверное, в силу своей наивности, всерьез верила в Бога, читала религиозную литературу, раз в неделю ходила в церковь и считала прелюбодеяние страшным грехом. Вначале Олег лишь саркастически ухмылялся: дескать, ты можешь верить во что угодно и в кого угодно, моя милочка, ты можешь сколько угодно пудрить мне мозги, но все равно станешь моей. "От Сан-Антонио еще никто не уходил!.." Не сегодня, так завтра сама прибежишь ко мне и запрыгнешь в мою постель... Олег начал ухаживать за девушкой - что называется, распустил хвост, как павлин, но цель была одна:
затащить Таню в свою постель. Затащить чисто из спортивного интереса ему давно уже не попадались девственницы...
Однако случилось неожиданное - поухаживав за Таней неделю, Олег с ужасом понял, что влюбился в нее. Влюбился искренне и безнадежно. До такой степени, когда начинаешь терять рассудок и желаешь видеть предмет своего обожания каждую минуту.
- Может быть, лучше поедем на моей машине? - неуверенно предложил Олег, теребя в руках шлем.
- Все-таки ты боишься, - ответила Таня. - Думаешь, я задумала покушение на твою бесценную жизнь?
- Нет, я так не думаю, - торопливо ответил Олег, чувствуя, что краснеет.
Но над городом уже легли сизые вечерние сумерки, так что Таня не могла видеть краску, залившую щеки Олега. - Но опасаюсь. Говорят, что женщина за рулем мотоцикла будет пострашнее "Фауста" Гете.
- Ты читал "Фауста"? - удивленно вскинула брови девушка.
- Нет, - ответил Олег, - просто так говорят...
- Да, мужчины много чего говорят, - заметила Таня. - Когда они видят женщину за рулем, они трясутся от страха и их сердца убегают в пятки. Вот и ты трясешься...
- Трясусь, - выдохнул Олег, - но не от страха.
- А от чего? - Таня удивленно посмотрела на него.
- Мне страх как хочется тебя поцеловать...
И, не дожидаясь ответа, он порывисто обнял девушку и надолго приник к ее губам, податливым и твердым одновременно. Таня ответила на его поцелуй.
- Могу поспорить, - сказал Олег, с трудом отрываясь от горячих губ девушки, - что твоя колымага не проедет дальше ста метров!
- Могу поспорить, - улыбнулась Таня, - что она проедет гораздо дальше! - карие глаза девушки возбужденно сверкнули.
- Хорошо, спорим! - загорелся Олег. Он еще ощущал на своих губах сладкий вкус поцелуя. - На десять поцелуев принцессы. В роли принцессы ты...
- А в роли принца, конечно же, ты, - насмешливо проговорила Таня. Тоже мне, лорд с планеты Земля... - Олег не понял Таниной реплики, но переспрашивать не стал. - Хорошо, спорим. Если я проиграю, ты целуешь меня. А если проиграешь ты, то... - Таня пристально взглянула в глаза Олега, обжигая его сердце карим взглядом.
- Ты меня запутала, принцесса, - смущенно проговорил он, - получается, что я буду должен тебе в любом случае?
- Конечно, - кивнула девушка, хитро прищурившись. - Или ты против?
- Нет, конечно... Я только не понимаю, зачем нам спорить, если я могу тебя поцеловать и так?
Он снова хотел обнять девушку и прильнуть к ее горячим губам, однако на этот раз Таня отстранила его губы, прикрыв ладонью, и сказала:
- Не спеши...
Олег поцеловал ее холодные пальцы.
Пальцы остро пахли бензином, и это почему-то расстроило Олега.
Руки хорошеньких девушек не должны пахнуть бензином. Они должны источать тонкие ароматы самых изысканных французских духов...
- Не спеши, - повторила Таня, но тихие звуки ее мягкого голоса были такими нежными, такими обволакивающими, что сердце Олега заколотилось так быстро, словно оно было маленькой сизокрылой пташкой, запертой в железной клетке.
И эта пташка заметалась в тесном пространстве, ограниченном острыми железными прутьями, в поисках несуществующего пути на волю.
Олег едва сдержался, чтобы не стиснуть девушку в своих объятиях...
- Не спеши, - повторила Таня, которой, видимо, передалось возбуждение Олега.
Странные у них все-таки были отношения...
Таня категорически возражала против секса, однако ничего не имела против поцелуев. Причем поцелуев отнюдь не братских, то есть чисто символических, а самых что ни на есть настоящих, горячих и страстных. И целовалась она так, что Олегу казалось, что Таня боится, что этот поцелуй окажется последним в ее жизни. И она вкладывала в него всю свою нерастраченную девичью нежность, всю еще не раскрывшуюся женскую чувственность, полностью отдаваясь во власть стихийной, испепеляющей душу страсти, словно желая раствориться в губах Олега, так что у него, знающего толк в поцелуях, замирало сердце и захватывало дух, и ему тоже не оставалось ничего, кроме как умереть, когда застывшая от наложенных на нее волшебных чар душа покидала дрожащее от волнительной страсти тело, улетая куда-то очень далеко, полностью исчезая там, где не существует ни пространства, ни времени...
После таких поцелуев Олег долго не мог прийти в себя. А когда к нему возвращалась способность соображать, он думал о том, какой ненасытной и страстной должна быть эта невинная девушка в постели, если одним лишь поцелуем она способна довести до сумасшествия...
Таня нацепила на голову шлем, по-ковбойски оседлала мотоцикл. Олег со вздохом пристроился на заднее сиденье. Ему по-прежнему не нравилась эта затея. Не к месту вспомнилось, что недавно разбился насмерть какой-то байкер, который тоже любил лихо гонять по ночам. У почтамта до сих пор висит фото молодого смеющегося парня лет двадцати, перехваченное черной ленточкой.
- Держись крепче! - сказала Таня.
- Угу, - буркнул Олег и обнял девушку за талию.
Сердце вдруг ударилось о ребра и провалилось куда-то в область желудка.
Голова закружилась, в душу холодной змеей вполз липкий страх. Олегу показалось, что он вернулся лет на десять назад и был подростком, который впервые в жизни оказался рядом со своей сверстницей и ощутил пьянящее кровь желание физического обладания. Желание приятное и пугающее одновременно, зовущее в такой уже близкий взрослый мир.
Олег зажмурился, мотнул тяжелой головой. Наваждение прошло, оставив после себя соленую сухость во рту и судорожное сердцебиение.
"Это нервное, - подумал он. - Я много работал в эти дни, мне нужно отдохнуть, а то так свалюсь где-нибудь..."
- Ты готов? - Таня бросила на него короткий взгляд из-за плеча.
- Готов, - судорожно выдохнул Олег, сглатывая вязкий комок.
Таня стремительно рванула вперед зверем взревевший мотоцикл, словно была заправским байкером. Впрочем, возможно, она и была байкером. Что Олег знал о Тане? Они были знакомы больше месяца, но девушка по-прежнему оставалась для него чистым листом бумаги. Таня не любила рассказывать ни о себе, ни о своем крутом отце, и Олег позволил себе сделать вывод, что она с ним не очень ладит. Таня в ответ не стала ни разубеждать Олега, ни соглашаться с ним, и он еще сильнее укрепился в своем предположении. Понятно, что у человека, который занимается бизнесом, нет времени на общение со своим выросшим ребенком. Олег знал, что Тане недавно исполнилось восемнадцать, что она слушала Шевчука и Цоя, которые "поют о других мирах". Наряду с религиозной литературой увлекалась она фантастикой и фэнтези, в первую очередь книгами Крапивина, Перумова, Лукьяненко и Олди. Оттого и ходила раньше на тусовку к памятнику Ленину, где еще год-два назад можно было встретить единомышленников. Теперь же у Ленина тусуются одни хиппи да металлисты, с которыми Тане стало неинтересно, а все любители фантастики перебрались в клуб ролевых игр, но они заняты инсценировкаи фэнтезийных романов, так что о книгах с ними тоже особенно не поговоришь...
Олег и до знакомства с Таней краем уха слышал о ролевом клубе. Как-то раз даже видел репортаж по местному телеканалу: подростки - парни и девчонки - бегали по лесу, нацепив цветастые накидки, размахивая деревянными мечами и копьями, а один парень, на котором пахать можно было, позировал перед кинокамерой с огромной секирой из папье-маше. У них была какая-то ролевая игра, и они называли себя то ли эльфами, то ли гоблинами. Или даже хоббитами - что, впрочем, одна хрень. Нечем ребяткам заняться, вот они фигней и страдают.
Книг Олег давно уже не читал, названные Таней имена писателей были для него пустым звуком. Однако Олег пообещал Тане, что, как только у него появится свободная минутка, он непременно ознакомится с творениями ее любимых писателей. И даже взял у нее два толстенных романа Перумова, что-то там о мечах, алмазных и деревянных. Но книги так и залегли в его офисе мертвым грузом рядом с компьютером. Времени на чтение беллетристики у Олега не оставалось, круглые сутки он думал лишь о своем бизнесе, просчитывая разные варианты. Даже прогуливаясь вечерами по набережной с Таней или ужиная с ней в ресторане, он ни на секунду не переставал думать о делах. Где уж тут осилить два толстенных "кирпича" по пятьсот страниц каждый...
Правда, как-то зашел к нему в офис знакомый бизнесмен, увидел книги Перумова и спросил: "Читаешь?" - "Нет времени", - ответил Олег. - "Ну и зря. Культовый писатель. Продолжение Толкиена написал..." Олег не знал, кто такой этот Толкиен, но уточнять не стал. Да и Витек заскочил не о литературе и искусстве разговаривать, нужно было обсудить более важные проблемы...
Таня свернула с набережной в узенький переулок, который вливался в центральный проспект.
Проспект проложили лет тридцать назад, для чего пришлось пожертвовать старинными кварталами, возведенными еще лет двести назад по проектам Казакова и Росси. Олег знал это потому, что его отец в доперестроечное время возглавлял одну из городских стройконтор, и именно ему поручили снос ветхого жилья. Отец в сжатые сроки выполнил указание партийного начальства, хотя ему всячески пытались мешать старички-краеведы, которые требовали остановить вандализм. Аркадий Корнелиевич - так звали отца Олега - посылал этих умалишенных радетелей старины по одному короткому адресу, известному с младых ногтей каждому русскому человеку. Но, видимо, старики-краеведы успели попортить отцу немало кровушки, потому что даже спустя десяток лет он не мог вспоминать о том времени, не прибегая к услугам крепкого соленого словца. Полжизни проработав строителем, возведя немало многоэтажных домов, отец и выражаться любил многоэтажно, особенно когда выпивал по праздникам... И "Братков" он, наверное, тоже посылал по матушке, когда они пришли к нему в офис и сделали взаимовыгодное предложение, от которого нельзя было отказаться без риска потерять здоровье. Но отец, в душе которого с началом перестройки проснулась спокойно дремавшая до этого деловая жилка, хотел иметь все и сразу, а, как известно любому школьнику, жадность никогда никого еще не доводила до добра... Вот и получил любимый папаша контрольный выстрел в голову, и отдыхает теперь от дел праведных на старинном Румянцевском кладбище...
Олег вздохнул. Что-то очень часто за последние дни он вспоминает отца.
Надо будет в воскресенье съездить на могилку, посмотреть, что да как. И свечку в церкви нелишне будет поставить за невинно убиенного раба Божьего...
Мотоцикл летел по широкому проспекту, обгоняя редкие автомашины. Олег не мог помнить, каким было это место раньше, однако он видел фотографии, на которых был запечатлен Великокняжеский переулок. Фотографии хранились в письменном столе отца, и он увидел их, когда разбирал бумаги после убийства. Олег рассматривал пожелтевшие от времени черно-белые снимки и не понимал, из-за чего подняли пену краеведы. Из-за двух десятков приземистых и неуклюжих развалюх, которые, наверное, ремонтировались последний раз в 1913 году? Радоваться нужно, что на месте этого убожества подняли этажи современные жилые дома, куда перебрались обитатели снесенных трущоб. А теперь первые этажи многоэтажек занимают магазинчики и офисы разных мелких фирм. Удобно и современно... Так что не стоит жалеть об исчезнувшем прошлом - тем более что в городе осталось еще немало каменных и даже деревянных избушек, построенных еще во времена царя Гороха, поэтому Староволжск еще долго будет соответствовать своему имени. Одно слово глухая провинция! И это в трех часах быстрой езды до Москвы, которая давно уже вступила в новое тысячелетие, как и весь цивилизованный мир по обе стороны Атлантики, а мы все еще держимся за деревянный девятнадцатый век!
Вечерело, смеркаясь, и на фасадах многоэтажек, стоящих вдоль Великокняжеского проспекта, зажглись неоновые рекламные огни, призывая горожан приобретать одежду, обувь и бытовую технику известных западных фирм, а также воспользоваться услугами местных банков. Но Олегу почему-то казалось, что современная реклама выглядит провинциально, если не сказать убого, словно рекламщики сами не до конца уверены в том, что в городе наступили новые рыночные времена, хотя социализм, долгое время господствовавший на территории нашей отдельно взятой страны, приказал долго жить еще лет десять назад.
Было около десяти вечера, но проспект был почти пустым, что тоже можно было объяснить лишь глухой провинциальностью города.
1 2 3 4 5 6