А затем преспокойно прошел прямо через доску с уравнениями. И его, конечно, не оказалось с обратной стороны стены, когда очевидцы ворвались в соседнюю комнату.
- Черт возьми, - завистливо говорит глубоко впечатленный Клит. - А вот мы с тобой так не умеем.
- Никто из нас не умеет, - уточняет Порфирио, пристально вглядываясь в амбар. Внезапно он весь подбирается, заметив промелькнувшую на стене амбара тень… но это всего лишь тень ястреба, упорно кружащего над равниной, и Порфирио мигом расслабляется.
Клит таращит на напарника круглые глаза, и вид у него довольно озабоченный.
- Ты только что бросил мне гранату! - произносит он с удивленным упреком.
(Это рабочий слэнг агентов Службы безопасности Компании. «Поймать гранату» означает против собственной воли вляпаться в секреты такого сорта, что теперь твоя собственная безопасность под большим вопросом.)
- Ты хотел знать, - отвечает Порфирио. И равнодушно пожимает плечами.
Поиски Роберта Росса продолжались годами, по всей сложно связанной системе различных времен, где Компания регулярно занималась своей таинственной деятельностью.
Операция-1964 была организована смертными сотрудниками, как принято говорить, по горячим следам, и закончилась вполне предсказуемым отсутствием любых полезных результатов. Когда возмущения от бурной каузальной волны наконец поутихли и рябь времен разгладилась, смертные хозяева Компании во главе с доктором Зевсом распорядились (из штаб-квартиры в XXIV столетии) передать проблему Росса в руки бессмертных агентов.
То есть, конкретно говоря, Службе безопасности. Что до всех прочих бессмертных, от старших хранителей до младших фацилитато-ров… Им Компания не могла позволить иметь даже легкое подозрение, что она способна совершить такую ошибку, как Роберт Росс. Разумеется, это изрядно затруднило его поиски, но секретность всегда имеет цену, которую необходимо заплатить.
Все старшее руководство сошлось на том, что Роберт Росс, будучи гением в темпоральной физике, каким-то образом ухитрился скрыться во Времени. И пускай Время по определению безгранично, но беглеца все-таки можно отыскать. Оперативники, допущенные к обсуже-нию проблемы, убежденно высказались в том смысле, что иголка, брошенная в стог сена, рано или поздно прилипнет к одному из упрятанных в нем магнитов. Если таковые, конечно, в этом стогу имеются. Но существуют ли вообще магниты, которые могли бы притянуть к себе Роберта Росса? Вот в чем вопрос.
- Бейсбол! - хрипло каркнул профессор Ривердейл, когда Тваштар, шеф Службы безопасности, самолично пришел в приют для престарелых переговорить с ним. - Бобби просто обожал бейсбол! Да что там, он прямо сейчас, в этот самый момент, сидит на каком-нибудь бейсбольном матче, я уверен! А если у мальчика сейчас ремиссия, то наверняка и сам играет. В любительской команде из какого-то маленького городка. Вы еще вспомните мои слова…
И профессор дрожащими руками торопливо извлек из кармана халата бейсбольный мяч и торжественно продемонстрировал его Тваш-тару на воздетых хрупких ладонях, сложенных лодочкой. Словно это хрустальный шар, магический кристалл, безошибочно прорицающий будущее.
- Бобби и я, мы часто играли этим мячом, молодой человек. И я хочу сказать вам… Взгляните на это яйцо, из него вышли все наши американские мечты и надежды! Милый Бобби… он был летний мальчик… и отдал бы все на свете, чтобы хоть раз сыграть в настоящий профессиональный бейсбол… Потому что это символ, молодой человек! Символ всего доброго, и прекрасного, и всего американского! Символ самой Америки!
Тваштар вежливо кивнул, удивляясь, почему все смертные в этом XX столетии просто априори убеждены в том, что Компанией управляют американцы. И почему они принимают за аксиому, что в несложной спортивной игре с палками и мячом кроется глубокое мистическое значение? В конце концов Тваштар поблагодарил профессора Ривердейла за ценную информацию и с облегчением покинул 1970-й.
А затем продумал и организовал невероятно скрупулезное прочесывание Времени, ориентированное на бейсбол и все прочее, связанное с этой игрой.
- И без всякой пользы, - мудро заключает Клит. - Это очевидно.
- Толку действительно не было, - соглашается Порфирио. - А ведь это самая крупномасштабная поисковая операция, которую когда-либо предпринимала Компания! По сегодняшний день… Ты хотя бы примерно представляешь, сколько работы нам пришлось тогда проделать?
Да, воистину дьявольскую прорву работы… Оперативникам предстояло проверить каждого малоизвестного (и потому подозрительного) игрока младшей лиги, когда и где тот бы ни жил, а еще в их программе значились толпы никому не известных мальчуганов на побегушках, подносивших игрокам биты и мячи, а также все постоянные и временные уборщики всех бейсбольных стадионов Америки и весь прочий их персонал, не говоря уж о легионах бездомных бродяг, лишенных даже собственного имени, которые дрыхли под трибунами с 1845 по 1965 год.
Но и это было еще далеко не все! Разве кто-нибудь на самом деле мог с уверенностью поручиться, что Роберт Росс не покинул территорию Соединенных Штатов? Ведь существуют и другие бейсбольные лиги - мексиканская, кубинская и японская, которые также следовало хорошенько прочесать. Порфирио в ту пору сидел резидентом в Калифорнии и принял личное участие в прочесывании времен Великой Депрессии, начиная от Стоктона и вплоть до Сан-Диего. Однако ни разу, пусть даже на миг и самым краешком глаза, не приметил Роберта Росса, как и все остальные оперативники.
Наконец старшее руководство вынуждено было признать, что профессор Ривердейл в действительности не имел ни малейшего понятия, что на самом деле творилось в мозгах его подопечного. А поскольку с того самого дня, когда юный увечный гений смылся через доску с темпоральными уравнениями, его более никогда, нигде и никто ни разу не видел, Компания решила потихоньку свернуть расследование и закрыть дело.
Словом, Роберт Росс с таким же успехом мог бы вообще не существовать. Или погибнуть в автокатастрофе вместе со своим смертным семейством. О мальчике Бобби напоминали кардинально усовершенствованный процесс иммортализации и новые правила вербовки детишек в оперативники, но больше ничего.
Компания никогда не подтверждала то и дело возникающие слухи о том, что из ее биолабораторий вышел по крайней мере один дефективный бессмертный.
- Значит, так? Вот так просто? Спокойненько списали дело в архив… и все?! - упорно домогается Клит. - И этот парень продолжает гулять себе по всем временам, где захочется, без всякой помощи трансцендентной камеры? Ты это точно знаешь? Ты уверен?
- А ты сам как думаешь? - невозмутимо говорит Порфирио.
Клит бормочет себе под нос непристойное словцо. Затем сует руку в бумажный пакет с продуктами, извлекает жестянку с картофельными чипсами, ловко вскрывает, в изумительном темпе пожирает несколько горстей и залпом запивает чипсы мускатной шипучкой. А уж потом отвечает на вопрос:
- Ну, по всей очевидности… Они все-таки не закрыли это дело, иначе мы тут сейчас не сидели бы. Логично? А может, они снова начали расследование, если случилось что-нибудь эдакое… Нет, не говори! Я догадался. Новый след, ниточка, наводка? Порфирио утвердительно кивает.
1951-й. В тот период Порфирио был резидентом Компании с постоянным местожительством в Лос-Анджелесе.
Субботнее утро в спокойном уютном пригороде, небольшие аккуратные дома рядами вдоль тенистых улиц, перед каждым из них ухоженная лужайка. Почти в каждом доме на большом ковре в гостиной расположилась ребятня, кто-то читал комиксы, кто-то слушал детскую радиопередачу с Дядюшкой Биллом. Идиллические картинки, освещенные длинными низкими утренними лучами сквозь легкие застекленные двери.
Однако в одном или двух домах пригорода дети сидели в гостиной с задернутыми занавесками, уставившись на деревянный шкафчик. Этот шкафчик показывал им маленькие и не очень четкие изображения на круглом экранчике стеклянной трубки. Поскольку Будущее (частично, по крайней мере) уже добралось до 1951-го.
Порфирио расположился в комнате для завтраков с чашкой черного кофе и спортивными страницами из «Таймс», «Геральд Экспресс», «Экземинер» и «Ситизен Ньюс». Он сканировал эти страницы, имея в уме некий определенный профиль, специфическую конфигурацию отличительных признаков. В основном Порфирио делал это чисто по привычке, так как дело было давно закрыто. Но будучи бессмертным, он имел в распоряжении прорву времени на собственные прихоти. Сверх того, он в полной мере обладал инстинктами хорошего, добросовестного копа и полицейской ищейки в придачу.
Но помимо охотничьего у Порфирио были и другие природные инстинкты, гораздо глубже укоренные, так что он моментально насторожился при подозрительном переполохе в гостиной, хотя и совсем негромком. Нахмурившись, он оторвался от газеты, и тут же в комнату влетела заплаканная трехлетняя Изабель в ночной рубашечке.
- Что случилось, mi hija?..
- Мария плохая! - прорыдало дитя, тыча пальчиком в сторону гостиной. - Там… страшный урод в тививизоре!
Порфирио призывно распахнул объятия, и малышка поспешила прильнуть к его груди.
- Мария! - воззвал он, повысив голос. - Ты зачем пугаешь сестренку?
- Она просто дурочка, - с нетерпеливой досадой откликнулся детский голосок.
Порфирио вздохнул, взял Изабель на руки и вошел с ней в гостиную. Малышка взвизгнула и уткнулась ему в плечо, не желая даже взглянуть на телевизор. Однако шестилетняя Мария глазела на экран-чик, будто загипнотизированная. Она сидела на кушетке, перед ней на кофейном столике стояли две нетронутые мисочки с овсяными хлопьями, которые быстро размокали в теплом молоке.
Насупив брови, Порфирио поглядел сверху вниз на свою пра-пра-пра- и еще несколько раз правнучатую племянницу.
- Никогда не называй дурочкой свою младшую сестру, тебе понятно, детка?.. И вообще, что здесь происходит? Я прекрасно слышал какую-то крысиную возню.
- Ненормальная она, боится гнома Она! - отрапортовала Мария. - Она хотела, чтобы я выключила передачу! А этот гном совсем не страшный, и я хочу посмотреть на него!
- По-моему, вам полагалось смотреть мультики про цирк? - заметил Порфирио, бросив беглый взгляд на экран.
- У-гу, но только мистер Шпрех… Шпрех-штал-мей-стер… Он совсем не такой интересный, - горячо возразила Мария. - Эта передача лучше, ты только посмотри!
Порфирио взглянул еще раз.
И поспешно уселся на кушетку рядом с Марией, пристально вперившись в экран. Изабель принялась энергично брыкаться в руках Порфирио, издавая тихие, поскуливающие звуки, пока он машинально не выудил из кармана рубашки палочку жевательной резинки и тем ублаготворил малышку.
- Кто это? - наконец спросил Порфирио у Марии.
- Это удивительный гном Он, - с важностью объяснила она. - Разве не забавный?
- Конечно, - рассеянно пробормотал Порфирио, продолжая наблюдать. - Кушай свою кашку, дорогая…
И так они сидели рядышком, вдвоем таращась в телевизор. Мария ела кашку не глядя и густо закапала молоком всю свою пижамку, а заодно и кушетку, но не обратила на это ни малейшего внимания. Как и Порфирио, впрочем, который ничего вокруг себя не замечал, поскольку оторвать глаза от экрана оказалось решительно невозможно.
Маленький сморщенный человечек слонялся туда-сюда перед камерой, громко распевая какую-то ерунду сверхъестественно высоким фальцетом. То и дело человечек вдруг спохватывался с притворным испугом и застывал в карикатурной позе, чтобы лихорадочно обшарить свой неописуемо нелепый мешковатый наряд. И наконец извлекал из внутреннего кармана что-то совершенно непредсказуемое - связку сосисок, например. Или гроздь бананов. Полугаллонную бутыль молока. Концертную виолончель в комплекте со смычком. Воздушный змей, криво склееный из щепочек и бумаги, с мочальным хвостом и мотком тонкой бечевки.
Каждое свое открытие человечек приветствовал пантомимой глубочайшего изумления и оглушительным воплем: «Вааааа-ууу!». Он притворялся, что скармливает сосиски невидимой собаке… и они исчезали из его рук, будто и вправду съеденные. Он неумело хватал смычок… и внезапно исполнял на виолончели несколько виртуозных тактов. Воздушный змей он непринужденно подвесил в воздухе и начал неуклюже танцевать… а змей вальсировал вместе с ним совсем как живой. Бесконечные рулады человечка никак не желали складываться в мелодию, а его дурацкие «ям-пам-пам» и «тру-ля-ля» никогда не переходили в осмысленные слова - только в очередное «вааааа-ууу», когда он опять притворялся, что вдруг совершил непредвиденное открытие.
Все больше и больше случайных предметов являлось на Божий свет из загадочных глубин широченного пальто, присоединяясь к растущей на полу куче. Шестнадцатая гроздь бананов, женский портняжный манекен, живая овца на собачьем поводке, старый граммофон с огромным рупором, чучело пингвина, свежий букет цветов, полный комплект блистающих рыцарских доспехов…
И наконец эта куча выросла выше самого человечка!
1 2 3 4 5 6
- Черт возьми, - завистливо говорит глубоко впечатленный Клит. - А вот мы с тобой так не умеем.
- Никто из нас не умеет, - уточняет Порфирио, пристально вглядываясь в амбар. Внезапно он весь подбирается, заметив промелькнувшую на стене амбара тень… но это всего лишь тень ястреба, упорно кружащего над равниной, и Порфирио мигом расслабляется.
Клит таращит на напарника круглые глаза, и вид у него довольно озабоченный.
- Ты только что бросил мне гранату! - произносит он с удивленным упреком.
(Это рабочий слэнг агентов Службы безопасности Компании. «Поймать гранату» означает против собственной воли вляпаться в секреты такого сорта, что теперь твоя собственная безопасность под большим вопросом.)
- Ты хотел знать, - отвечает Порфирио. И равнодушно пожимает плечами.
Поиски Роберта Росса продолжались годами, по всей сложно связанной системе различных времен, где Компания регулярно занималась своей таинственной деятельностью.
Операция-1964 была организована смертными сотрудниками, как принято говорить, по горячим следам, и закончилась вполне предсказуемым отсутствием любых полезных результатов. Когда возмущения от бурной каузальной волны наконец поутихли и рябь времен разгладилась, смертные хозяева Компании во главе с доктором Зевсом распорядились (из штаб-квартиры в XXIV столетии) передать проблему Росса в руки бессмертных агентов.
То есть, конкретно говоря, Службе безопасности. Что до всех прочих бессмертных, от старших хранителей до младших фацилитато-ров… Им Компания не могла позволить иметь даже легкое подозрение, что она способна совершить такую ошибку, как Роберт Росс. Разумеется, это изрядно затруднило его поиски, но секретность всегда имеет цену, которую необходимо заплатить.
Все старшее руководство сошлось на том, что Роберт Росс, будучи гением в темпоральной физике, каким-то образом ухитрился скрыться во Времени. И пускай Время по определению безгранично, но беглеца все-таки можно отыскать. Оперативники, допущенные к обсуже-нию проблемы, убежденно высказались в том смысле, что иголка, брошенная в стог сена, рано или поздно прилипнет к одному из упрятанных в нем магнитов. Если таковые, конечно, в этом стогу имеются. Но существуют ли вообще магниты, которые могли бы притянуть к себе Роберта Росса? Вот в чем вопрос.
- Бейсбол! - хрипло каркнул профессор Ривердейл, когда Тваштар, шеф Службы безопасности, самолично пришел в приют для престарелых переговорить с ним. - Бобби просто обожал бейсбол! Да что там, он прямо сейчас, в этот самый момент, сидит на каком-нибудь бейсбольном матче, я уверен! А если у мальчика сейчас ремиссия, то наверняка и сам играет. В любительской команде из какого-то маленького городка. Вы еще вспомните мои слова…
И профессор дрожащими руками торопливо извлек из кармана халата бейсбольный мяч и торжественно продемонстрировал его Тваш-тару на воздетых хрупких ладонях, сложенных лодочкой. Словно это хрустальный шар, магический кристалл, безошибочно прорицающий будущее.
- Бобби и я, мы часто играли этим мячом, молодой человек. И я хочу сказать вам… Взгляните на это яйцо, из него вышли все наши американские мечты и надежды! Милый Бобби… он был летний мальчик… и отдал бы все на свете, чтобы хоть раз сыграть в настоящий профессиональный бейсбол… Потому что это символ, молодой человек! Символ всего доброго, и прекрасного, и всего американского! Символ самой Америки!
Тваштар вежливо кивнул, удивляясь, почему все смертные в этом XX столетии просто априори убеждены в том, что Компанией управляют американцы. И почему они принимают за аксиому, что в несложной спортивной игре с палками и мячом кроется глубокое мистическое значение? В конце концов Тваштар поблагодарил профессора Ривердейла за ценную информацию и с облегчением покинул 1970-й.
А затем продумал и организовал невероятно скрупулезное прочесывание Времени, ориентированное на бейсбол и все прочее, связанное с этой игрой.
- И без всякой пользы, - мудро заключает Клит. - Это очевидно.
- Толку действительно не было, - соглашается Порфирио. - А ведь это самая крупномасштабная поисковая операция, которую когда-либо предпринимала Компания! По сегодняшний день… Ты хотя бы примерно представляешь, сколько работы нам пришлось тогда проделать?
Да, воистину дьявольскую прорву работы… Оперативникам предстояло проверить каждого малоизвестного (и потому подозрительного) игрока младшей лиги, когда и где тот бы ни жил, а еще в их программе значились толпы никому не известных мальчуганов на побегушках, подносивших игрокам биты и мячи, а также все постоянные и временные уборщики всех бейсбольных стадионов Америки и весь прочий их персонал, не говоря уж о легионах бездомных бродяг, лишенных даже собственного имени, которые дрыхли под трибунами с 1845 по 1965 год.
Но и это было еще далеко не все! Разве кто-нибудь на самом деле мог с уверенностью поручиться, что Роберт Росс не покинул территорию Соединенных Штатов? Ведь существуют и другие бейсбольные лиги - мексиканская, кубинская и японская, которые также следовало хорошенько прочесать. Порфирио в ту пору сидел резидентом в Калифорнии и принял личное участие в прочесывании времен Великой Депрессии, начиная от Стоктона и вплоть до Сан-Диего. Однако ни разу, пусть даже на миг и самым краешком глаза, не приметил Роберта Росса, как и все остальные оперативники.
Наконец старшее руководство вынуждено было признать, что профессор Ривердейл в действительности не имел ни малейшего понятия, что на самом деле творилось в мозгах его подопечного. А поскольку с того самого дня, когда юный увечный гений смылся через доску с темпоральными уравнениями, его более никогда, нигде и никто ни разу не видел, Компания решила потихоньку свернуть расследование и закрыть дело.
Словом, Роберт Росс с таким же успехом мог бы вообще не существовать. Или погибнуть в автокатастрофе вместе со своим смертным семейством. О мальчике Бобби напоминали кардинально усовершенствованный процесс иммортализации и новые правила вербовки детишек в оперативники, но больше ничего.
Компания никогда не подтверждала то и дело возникающие слухи о том, что из ее биолабораторий вышел по крайней мере один дефективный бессмертный.
- Значит, так? Вот так просто? Спокойненько списали дело в архив… и все?! - упорно домогается Клит. - И этот парень продолжает гулять себе по всем временам, где захочется, без всякой помощи трансцендентной камеры? Ты это точно знаешь? Ты уверен?
- А ты сам как думаешь? - невозмутимо говорит Порфирио.
Клит бормочет себе под нос непристойное словцо. Затем сует руку в бумажный пакет с продуктами, извлекает жестянку с картофельными чипсами, ловко вскрывает, в изумительном темпе пожирает несколько горстей и залпом запивает чипсы мускатной шипучкой. А уж потом отвечает на вопрос:
- Ну, по всей очевидности… Они все-таки не закрыли это дело, иначе мы тут сейчас не сидели бы. Логично? А может, они снова начали расследование, если случилось что-нибудь эдакое… Нет, не говори! Я догадался. Новый след, ниточка, наводка? Порфирио утвердительно кивает.
1951-й. В тот период Порфирио был резидентом Компании с постоянным местожительством в Лос-Анджелесе.
Субботнее утро в спокойном уютном пригороде, небольшие аккуратные дома рядами вдоль тенистых улиц, перед каждым из них ухоженная лужайка. Почти в каждом доме на большом ковре в гостиной расположилась ребятня, кто-то читал комиксы, кто-то слушал детскую радиопередачу с Дядюшкой Биллом. Идиллические картинки, освещенные длинными низкими утренними лучами сквозь легкие застекленные двери.
Однако в одном или двух домах пригорода дети сидели в гостиной с задернутыми занавесками, уставившись на деревянный шкафчик. Этот шкафчик показывал им маленькие и не очень четкие изображения на круглом экранчике стеклянной трубки. Поскольку Будущее (частично, по крайней мере) уже добралось до 1951-го.
Порфирио расположился в комнате для завтраков с чашкой черного кофе и спортивными страницами из «Таймс», «Геральд Экспресс», «Экземинер» и «Ситизен Ньюс». Он сканировал эти страницы, имея в уме некий определенный профиль, специфическую конфигурацию отличительных признаков. В основном Порфирио делал это чисто по привычке, так как дело было давно закрыто. Но будучи бессмертным, он имел в распоряжении прорву времени на собственные прихоти. Сверх того, он в полной мере обладал инстинктами хорошего, добросовестного копа и полицейской ищейки в придачу.
Но помимо охотничьего у Порфирио были и другие природные инстинкты, гораздо глубже укоренные, так что он моментально насторожился при подозрительном переполохе в гостиной, хотя и совсем негромком. Нахмурившись, он оторвался от газеты, и тут же в комнату влетела заплаканная трехлетняя Изабель в ночной рубашечке.
- Что случилось, mi hija?..
- Мария плохая! - прорыдало дитя, тыча пальчиком в сторону гостиной. - Там… страшный урод в тививизоре!
Порфирио призывно распахнул объятия, и малышка поспешила прильнуть к его груди.
- Мария! - воззвал он, повысив голос. - Ты зачем пугаешь сестренку?
- Она просто дурочка, - с нетерпеливой досадой откликнулся детский голосок.
Порфирио вздохнул, взял Изабель на руки и вошел с ней в гостиную. Малышка взвизгнула и уткнулась ему в плечо, не желая даже взглянуть на телевизор. Однако шестилетняя Мария глазела на экран-чик, будто загипнотизированная. Она сидела на кушетке, перед ней на кофейном столике стояли две нетронутые мисочки с овсяными хлопьями, которые быстро размокали в теплом молоке.
Насупив брови, Порфирио поглядел сверху вниз на свою пра-пра-пра- и еще несколько раз правнучатую племянницу.
- Никогда не называй дурочкой свою младшую сестру, тебе понятно, детка?.. И вообще, что здесь происходит? Я прекрасно слышал какую-то крысиную возню.
- Ненормальная она, боится гнома Она! - отрапортовала Мария. - Она хотела, чтобы я выключила передачу! А этот гном совсем не страшный, и я хочу посмотреть на него!
- По-моему, вам полагалось смотреть мультики про цирк? - заметил Порфирио, бросив беглый взгляд на экран.
- У-гу, но только мистер Шпрех… Шпрех-штал-мей-стер… Он совсем не такой интересный, - горячо возразила Мария. - Эта передача лучше, ты только посмотри!
Порфирио взглянул еще раз.
И поспешно уселся на кушетку рядом с Марией, пристально вперившись в экран. Изабель принялась энергично брыкаться в руках Порфирио, издавая тихие, поскуливающие звуки, пока он машинально не выудил из кармана рубашки палочку жевательной резинки и тем ублаготворил малышку.
- Кто это? - наконец спросил Порфирио у Марии.
- Это удивительный гном Он, - с важностью объяснила она. - Разве не забавный?
- Конечно, - рассеянно пробормотал Порфирио, продолжая наблюдать. - Кушай свою кашку, дорогая…
И так они сидели рядышком, вдвоем таращась в телевизор. Мария ела кашку не глядя и густо закапала молоком всю свою пижамку, а заодно и кушетку, но не обратила на это ни малейшего внимания. Как и Порфирио, впрочем, который ничего вокруг себя не замечал, поскольку оторвать глаза от экрана оказалось решительно невозможно.
Маленький сморщенный человечек слонялся туда-сюда перед камерой, громко распевая какую-то ерунду сверхъестественно высоким фальцетом. То и дело человечек вдруг спохватывался с притворным испугом и застывал в карикатурной позе, чтобы лихорадочно обшарить свой неописуемо нелепый мешковатый наряд. И наконец извлекал из внутреннего кармана что-то совершенно непредсказуемое - связку сосисок, например. Или гроздь бананов. Полугаллонную бутыль молока. Концертную виолончель в комплекте со смычком. Воздушный змей, криво склееный из щепочек и бумаги, с мочальным хвостом и мотком тонкой бечевки.
Каждое свое открытие человечек приветствовал пантомимой глубочайшего изумления и оглушительным воплем: «Вааааа-ууу!». Он притворялся, что скармливает сосиски невидимой собаке… и они исчезали из его рук, будто и вправду съеденные. Он неумело хватал смычок… и внезапно исполнял на виолончели несколько виртуозных тактов. Воздушный змей он непринужденно подвесил в воздухе и начал неуклюже танцевать… а змей вальсировал вместе с ним совсем как живой. Бесконечные рулады человечка никак не желали складываться в мелодию, а его дурацкие «ям-пам-пам» и «тру-ля-ля» никогда не переходили в осмысленные слова - только в очередное «вааааа-ууу», когда он опять притворялся, что вдруг совершил непредвиденное открытие.
Все больше и больше случайных предметов являлось на Божий свет из загадочных глубин широченного пальто, присоединяясь к растущей на полу куче. Шестнадцатая гроздь бананов, женский портняжный манекен, живая овца на собачьем поводке, старый граммофон с огромным рупором, чучело пингвина, свежий букет цветов, полный комплект блистающих рыцарских доспехов…
И наконец эта куча выросла выше самого человечка!
1 2 3 4 5 6