когда мы обнаружили противника, противник
обнаружил нас. Мы отступили и повторили маневр. На этот раз мы оказались
так далеко от противника, что он обнаружил нас первым.
Всем стало ясно, что мы допустили где-то серьезный просчет. Нарушив
радиомолчание, мы попытались установить связь с другими кораблями нашего
флота, чтобы узнать, не испытывают ли они аналогичного затруднения. И
снова нас подстерегала неудача, на этот раз совершенно необъяснимая, так
как все приборы связи работали бесперебойно. Оставалось лишь предположить,
хотя такое предположение выходило за рамки разумного, что все остальные
корабли нашего флота уничтожены противником.
Не буду описывать, как рассеянные в космическом пространстве корабли
нашего флота по одному возвратились на базу. Скажу только, что, хотя
потери были невелики, личный состав был полностью деморализован. Почти все
корабли потеряли связь друг с другом, обнаружилось, что их локаторы
позволяют определять дистанцию до цели лишь с колоссальными, необъяснимыми
ошибками. Стало ясно, что столь сильные возмущения вызваны
Экспоненциальным Полем, хотя возникали они лишь после его выключения.
Объяснение пришло слишком поздно, поэтому проку от него было не
много. И то, что Норден в конце концов все же потерпел поражение, было
слабым утешением за проигрыш в войне. Как я уже объяснял, генераторы Поля
вызывали деформацию пространства в радиальном направлении: по мере
приближения к центру искусственной псевдосферы расстояния возрастали. При
выключении Поля пространство возвращалось в исходное состояние.
Но не совсем. Полностью восстановить исходное состояние было
невозможно. Включение и выключение Поля было эквивалентно растяжению и
сжатию корабля-носителя, но вследствие эффекта гистерезиса начальное
условие из-за наводок, электрических зарядов и перемещений масс на борту
корабля при включении Поля оказывалось невоспроизводимым. Все эти
отклонения и искажения накапливались, и, хотя они по величине редко
превосходили долю процента, их было вполне достаточно, чтобы нарушить
тонкую регулировку радиолокационной аппаратуры и средств связи. Обнаружить
изменения на каком-нибудь отдельном корабле не представлялось возможным.
Остаточные "деформации" проявлялись лишь при сравнении оборудования одного
корабля с аналогичным оборудованием другого корабля или при попытке войти
в связь с другим кораблем.
Непредсказуемые изменения в жизненно важных узлах кораблей породили
неописуемый хаос и неразбериху. Все модули и компоненты утратили
взаимозаменяемость: нормальное функционирование любого узла на борту
одного корабля отнюдь не гарантировало его безотказность на борту другого.
Нарушилась взаимозаменяемость даже болтов и гаек. Определить
местоположение своего корабля или координаты цели стало решительно
невозможно. Будь у нас хоть немного времени, мы непременно справились бы
со всеми этими трудностями, но неприятельские корабли уже тысячами шли на
нас, атакуя оружием, которое казалось устаревшим на несколько веков по
сравнению с нашим сверхсовременным вооружением. Наш доблестный флот, мощь
которого была подорвана нашей собственной наукой, сражался из последних
сил, но был вынужден отступить под ударами превосходящего по численности
противника и сдаться на милость победителя. Корабли, оснащенные
генераторами Поля, оставались по-прежнему недосягаемыми для противника, но
как боевые единицы они не представляли никакой ценности. Каждый раз, когда
они включали генератор, чтобы скрыться от противника, остаточная
деформация оборудования возрастала еще больше. Через месяц все было
кончено.
Такова подлинная история нашего поражения. Я изложил ее без прикрас,
отнюдь не стремясь снискать сочувствие и склонить в свою пользу членов
высокого суда. Мое заявление, как уже говорилось, я прошу рассматривать
как протест против вздорных и безосновательных обвинений, выдвигаемых
несведущими людьми против тех, кто служил под моим началом, и как попытку
указать истинного виновника постигших нас неудач.
Наконец, я прошу рассматривать мое заявление как покорнейшую просьбу.
Как явствует из вышеизложенного, моя просьба продиктована весьма вескими
соображениями, и я надеюсь, будет удовлетворена высоким судом.
Достопочтенные судьи, разумеется, понимают, что условия, в которых мы
находимся, и неусыпный надзор днем и ночью действуют угнетающе. Однако я
на это не жалуюсь, равно как не сетую и на тесноту, вынудившую разместить
нас по двое в камере.
Но я снимаю с себя всякую ответственность, если и впредь мне придется
находиться в одной камере с профессором Норденом, бывшим начальником
научно-исследовательского центра вверенных мне вооруженных сил.
1 2 3
обнаружил нас. Мы отступили и повторили маневр. На этот раз мы оказались
так далеко от противника, что он обнаружил нас первым.
Всем стало ясно, что мы допустили где-то серьезный просчет. Нарушив
радиомолчание, мы попытались установить связь с другими кораблями нашего
флота, чтобы узнать, не испытывают ли они аналогичного затруднения. И
снова нас подстерегала неудача, на этот раз совершенно необъяснимая, так
как все приборы связи работали бесперебойно. Оставалось лишь предположить,
хотя такое предположение выходило за рамки разумного, что все остальные
корабли нашего флота уничтожены противником.
Не буду описывать, как рассеянные в космическом пространстве корабли
нашего флота по одному возвратились на базу. Скажу только, что, хотя
потери были невелики, личный состав был полностью деморализован. Почти все
корабли потеряли связь друг с другом, обнаружилось, что их локаторы
позволяют определять дистанцию до цели лишь с колоссальными, необъяснимыми
ошибками. Стало ясно, что столь сильные возмущения вызваны
Экспоненциальным Полем, хотя возникали они лишь после его выключения.
Объяснение пришло слишком поздно, поэтому проку от него было не
много. И то, что Норден в конце концов все же потерпел поражение, было
слабым утешением за проигрыш в войне. Как я уже объяснял, генераторы Поля
вызывали деформацию пространства в радиальном направлении: по мере
приближения к центру искусственной псевдосферы расстояния возрастали. При
выключении Поля пространство возвращалось в исходное состояние.
Но не совсем. Полностью восстановить исходное состояние было
невозможно. Включение и выключение Поля было эквивалентно растяжению и
сжатию корабля-носителя, но вследствие эффекта гистерезиса начальное
условие из-за наводок, электрических зарядов и перемещений масс на борту
корабля при включении Поля оказывалось невоспроизводимым. Все эти
отклонения и искажения накапливались, и, хотя они по величине редко
превосходили долю процента, их было вполне достаточно, чтобы нарушить
тонкую регулировку радиолокационной аппаратуры и средств связи. Обнаружить
изменения на каком-нибудь отдельном корабле не представлялось возможным.
Остаточные "деформации" проявлялись лишь при сравнении оборудования одного
корабля с аналогичным оборудованием другого корабля или при попытке войти
в связь с другим кораблем.
Непредсказуемые изменения в жизненно важных узлах кораблей породили
неописуемый хаос и неразбериху. Все модули и компоненты утратили
взаимозаменяемость: нормальное функционирование любого узла на борту
одного корабля отнюдь не гарантировало его безотказность на борту другого.
Нарушилась взаимозаменяемость даже болтов и гаек. Определить
местоположение своего корабля или координаты цели стало решительно
невозможно. Будь у нас хоть немного времени, мы непременно справились бы
со всеми этими трудностями, но неприятельские корабли уже тысячами шли на
нас, атакуя оружием, которое казалось устаревшим на несколько веков по
сравнению с нашим сверхсовременным вооружением. Наш доблестный флот, мощь
которого была подорвана нашей собственной наукой, сражался из последних
сил, но был вынужден отступить под ударами превосходящего по численности
противника и сдаться на милость победителя. Корабли, оснащенные
генераторами Поля, оставались по-прежнему недосягаемыми для противника, но
как боевые единицы они не представляли никакой ценности. Каждый раз, когда
они включали генератор, чтобы скрыться от противника, остаточная
деформация оборудования возрастала еще больше. Через месяц все было
кончено.
Такова подлинная история нашего поражения. Я изложил ее без прикрас,
отнюдь не стремясь снискать сочувствие и склонить в свою пользу членов
высокого суда. Мое заявление, как уже говорилось, я прошу рассматривать
как протест против вздорных и безосновательных обвинений, выдвигаемых
несведущими людьми против тех, кто служил под моим началом, и как попытку
указать истинного виновника постигших нас неудач.
Наконец, я прошу рассматривать мое заявление как покорнейшую просьбу.
Как явствует из вышеизложенного, моя просьба продиктована весьма вескими
соображениями, и я надеюсь, будет удовлетворена высоким судом.
Достопочтенные судьи, разумеется, понимают, что условия, в которых мы
находимся, и неусыпный надзор днем и ночью действуют угнетающе. Однако я
на это не жалуюсь, равно как не сетую и на тесноту, вынудившую разместить
нас по двое в камере.
Но я снимаю с себя всякую ответственность, если и впредь мне придется
находиться в одной камере с профессором Норденом, бывшим начальником
научно-исследовательского центра вверенных мне вооруженных сил.
1 2 3