Глава 5
— Вот как обстоят дела, дамы и господа, — заключил коммодор Ханстен. — Прямая опасность нам не угрожает, и я не сомневаюсь в том, что нас очень скоро найдут. А пока — выше голову!
Коммодор помолчал, обводя взглядом встревоженные лица. Он уже приметил несколько «слабых точек»: вот тот щуплый мужчина, страдающий нервным тиком, да и та сухощавая кислая дама, которая нервно мнет носовой платок. Может быть, они нейтрализуют друг друга, если под каким-нибудь предлогом посадить их рядом?..
— Капитан Харрис и я — командир здесь он, я только его советник — разработали план действий. Питание будет скромное, строго по норме, но вполне достаточное, тем более, что сил вам расходовать не надо. И мы хотели бы просить кого-нибудь из женщин помогать мисс Уилкинз. У нее будет много хлопот, одной трудно справиться. Но главная опасность, если говорить откровенно, — скука. Кстати, у кого-нибудь есть с собой книги?
Все стали рыться в сумках и портфелях. Были извлечены: полный набор путеводителей по Луне, включая шесть экземпляров официального справочника, новейший бестселлер «Апельсин и яблоко», посвященный несколько неожиданной теме — любви Нелл Гвин и сэра Исаака Ньютона, «Шейн» в издании «Гарвард Пресс» с учеными комментариями одного профессора английского языка, очерк логического позитивизма Опоста Конта и один экземпляр «Нью-Йорк Таймс» недельной давности, земное издание. Не роскошная библиотека, но, если умело подойти, ее можно было растянуть надолго.
— Предлагаю создать комиссию по развлечениям, и пусть она решит, как все это использовать. Не знаю только, пригодится ли нам мосье Конт… Но может быть, у вас есть вопросы? Может быть, вы хотите, чтобы капитан Харрис или я что-то более подробно разъяснили?
— Мне хотелось бы выяснить один вопрос, — произнес тот самый голос, который похвально отозвался о чае: — Допускаете ли вы, что мы всплывем на поверхность? Ведь если эта пыль ведет себя, как вода, нас может вытолкнуть наверх, как пробку?
Вопрос англичанина застиг коммодора врасплох. Он обернулся к Пату и пробурчал:
— Это по вашей части, мистер Харрис. Что вы скажете?
Пат покачал головой:
— Боюсь, на это надеяться нечего. Конечно, воздух внутри кабины придает нам большую плавучесть, но сопротивление пыли слишком велико. В принципе мы можем всплыть… через несколько тысяч лет.
Но англичанина явно было не так-то легко обескуражить.
— Я видел в воздушном шлюзе космический скафандр. Можно выйти в нем наружу и всплыть на поверхность? Тогда спасатели сразу узнают, где мы.
Пат поежился: он один умел обращаться с этим скафандром, который предназначался для аварийных случаев.
— Я почти уверен, что это невозможно. Вряд ли человек одолеет такое сильное сопротивление. К тому же он будет слеп. Как он определит, где верх? И как закрыть за ним наружную дверь? Если пыль проникнет в камеру перепада, от нее потом не избавишься. Выкачать ее наружу нельзя.
Пат мог бы продолжать, но решил, что этого довольно. Если к концу недели спасатели не найдут их, придется, возможно, испытать самые отчаянные средства. Но сейчас об этом лучше не говорить, даже не думать, чтобы не подрывать собственного мужества.
— Если больше вопросов нет, — вступил коммодор Ханстен, — я предлагаю, чтобы каждый представился. Хотим мы того или нет, нам надо привыкать друг к другу. Итак, давайте познакомимся. Я пройду по кабине, а вы будете поочередно называть свою фамилию, занятие, город. Прошу вас, сэр.
— Роберт Брайен, инженер, на пенсии. Кингстон, Ямайка.
— Ирвинг Шастер, адвокат, Чикаго. Моя супруга Майра.
— Нихал Джаяварден, профессор зоологии. Цейлонский университет, Перадения.
…Знакомство продолжалось. Пат снова с благодарностью подумал о том, как ему повезло в этом отчаянном положении. По своей натуре, навыкам и опыту коммодор Ханстен был прирожденным руководителем. Он уже начал сплачивать это пестрое сборище разных людей в единое целое, создавать дух товарищества, который превращает толпу в отряд. Ханстен научился этому, когда его маленькая флотилия неделями парила в пустоте между планетами, направляясь — впервые — за орбиту Нептуна, почти за три миллиарда километров от Солнца. Пат был на тридцать лет моложе коммодора и никогда не ходил дальше Луны. И он вовсе не огорчался из-за того, что незаметно произошла смена командира. Пусть тактичный коммодор подчеркивает, что начальник — Харрис, но он-то лучше знает…
— Данкен Мекензи, физик. Обсерватория Маунт-Стромло, Канберра.
— Пьер Бланшар, счетовод, Клавий, Эртсайд.
— Филлис Морли, журналистка, Лондон.
— Карл Юхансон, инженер-атомник. База Циолковского, Фарсайд.
Знакомство состоялось и показало, что на борту «Селены» собралось немало незаурядных людей. Ничего удивительного: на Луну, как правило, попадали люди, чем-то выделяющиеся среди большинства, хотя бы только богатством. Но что толку от всех этих талантов в таком положении, подумал Пат.
Он был не совсем прав, в этом ему очень скоро помог убедиться Ханстен. Коммодор хорошо знал, что со скукой надо бороться так же решительно, как и со страхом. И они могут положиться только на свою собственную изобретательность. В век межпланетных связей и универсальных развлечений «Селена» внезапно оказалась отрезанной от всего человечества. Радио, телевидение, бюллетени телефакса, кино, телефон — все это теперь было им так же недоступно, как людям каменного века. Словно первобытное племя, сгрудившееся у костра — и никого больше вокруг. Даже во время экспедиции на Плутон, подумал Ханстен, мы не были так одиноки, как здесь. Тогда у нас была отличная библиотека, и полный набор всевозможных записей; в любой миг можно было связаться по светофону с планетами внутреннего круга. А на «Селене» даже колоды карт нет.
Кстати, это мысль!
— Мисс Морли! Вы ведь журналистка, у вас, конечно, есть блокнот?
— Да, коммодор, есть.
— Наберется пятьдесят два чистых листка?
— Наверное.
— Придется просить вас пожертвовать ими. Пожалуйста, вырвите их и разметьте колоду карт. Особенно не старайтесь, лишь бы можно было различить достоинство и знаки не проступали бы.
— Интересно, как вы собираетесь тасовать такие карты? — спросил кто-то.
— Пусть комиссия по развлечениям подумает над этим! У кого есть таланты, которые могут пригодиться для нашей самодеятельности?
— Я когда-то выступала на сцене, — неуверенно произнесла Майра Шастер.
Ее супруг явно не обрадовался этому признанию, зато коммодор был доволен.
— Отлично! Значит, можно разыграть маленькую пьеску, хоть у нас и тесновато.
Но тут смутилась уже миссис Шастер.
— Это было давно, — сказала она, — и мне… мне почти не приходилось говорить на сцене.
Несколько человек прыснули, и даже коммодор с трудом сохранил серьезный вид. Трудно было представить себе юной хористкой женщину, возраст которой перевалил за пятьдесят, а вес — за сто.
— Ничего, — сказал Ханстен, — главное — желание. Кто хочет помочь миссис Шастер?
— Я когда-то участвовал в любительских постановках, — сообщил профессор Джаяварден. — Правда, мы ставили преимущественно Брехта и Ибсена.
Это «правда» подразумевало, что здесь уместнее что-нибудь из легкого жанра. Скажем, одна из пошловатых, но забавных комедий, которые наводнили эфир в конце 1980-х годов, когда капитулировала телецензура.
Больше добровольных артистов не нашлось, и коммодор попросил миссис Шастер и профессора Джаявардена сесть рядом и вместе составить программу. Ему не очень-то верилось, что столь разные люди придумают что-нибудь дельное, но кто знает… И вообще, главное, чтобы каждый был чем-нибудь занят, будь то в одиночку или с кем-то вместе.
— Одно дело сделано, — продолжал Ханстен. — Если кого-то осенит блестящая идея, пожалуйста, изложите ее комиссии. А пока — садитесь-ка поудобнее и поближе познакомьтесь друг с другом. Каждый сказал, откуда он и чем занимается, у вас могут быть общие интересы, даже одни и те же друзья. Словом, вы найдете, о чем поговорить.
«И времени у вас предостаточно», — мысленно добавил он. Коммодор Ханстен совещался с Патом в его отсеке, когда к ним подошел доктор Мекензи, физик из Австралии. Он выглядел очень озабоченно, словно произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Я должен вам кое-что сказать, коммодор, — взволнованно произнес он. — Если не ошибаюсь, семидневный запас кислорода нас не спасет. Нам грозит куда более серьезная опасность.
— Какая же?
— Тепло, — австралиец указал рукой на корпус судна. — Кругом пыль, а она идеальный теплоизолятор. На поверхности тепло от наших машин и от нас самих уходит в окружающее пространство, здесь оно заперто. Значит, в кабине будет все жарче и жарче, пока мы не сваримся.
— Что вы говорите, — сказал коммодор, — мне это и в голову не приходило! И сколько же времени, по-вашему, мы сможем продержаться?
— Дайте мне полчаса, я подсчитаю. Во всяком случае, мне кажется, не больше суток.
Коммодор вдруг почувствовал себя совсем беспомощным. Отвратительно засосало под ложечкой, в точности, как когда он вторично изведал свободное падение. (В первый раз ничего не было, тогда Ханстен был подготовлен, а во второй раз его наказала излишняя самоуверенность.) Если физик прав, рухнули все надежды. И без того они невелики, но недельный срок позволял хоть немного надеяться… За одни сутки там, наверху, ничего не успеют сделать. Даже если найдут их, все равно не спасут.
— Проверьте температуру воздуха в кабине, — продолжал Мекензи. — Даже по ней можно судить.
Ханстен подошел к панели управления и взглянул на мозаику циферблатов и индикаторов.
— Боюсь, вы правы, — сказал он. — Уже поднялась на два градуса.
— Больше одного градуса в час. Я так и думал. Коммодор повернулся к Харрису, который слушал их разговор с растущей тревогой.
— Можем мы усилить охлаждение? Какой запас мощности у агрегатов кондиционирования?
Прежде чем Пат успел ответить, снова вмешался физик:
— Это не поможет, — произнес он нетерпеливо. — Как действует установка для охлаждения? Выкачивает тепло из кабины и отдает его в окружающее пространство. Но здесь-то это невозможно, кругом пыль! Дать на установку дополнительную мощность — будет только еще хуже.
С минуту длилась угрюмая тишина. Наконец коммодор сказал:
— Все-таки прошу вас — проверьте побыстрее ваши расчеты и скажите мне, то получится. И чтобы об этом не знал никто кроме нас троих!
Ханстен вдруг почувствовал себя очень старым. Сначала он даже как-то обрадовался тому, что неожиданно снова занял командный пост. Но кажется, он пребудет на этом посту всего один день…
В ту самую минуту, хотя об этом не знали ни пропавшие, ни спасатели, над судном проходил по Морю один из пылекатов. Его конструкцию определяло стремление к скорости, эффективности и дешевизне, а не забота об удобстве туристов, и он сильно отличался от «Селены». Это были, по сути дела, открытые сани с двумя сиденьями — водителя и пассажира — и тентом для защиты от солнца. Небольшая панель управления, мотор, два винта на корме, полочки для инструмента и запчастей — вот и вся оснастка. Обычно пылекат тащил за собой на буксире грузовые сани; этот шел налегке. Он исчертил зигзагами уже не одну сотню квадратных километров поверхности Моря — и не обнаружил ничего.
Водитель обратился к товарищу через вмонтированное в скафандры переговорное устройство.
— Как, по-твоему, Джордж, что с ними случилось? По-моему, здесь их нет.
— Где же они? Захвачены инопланетниками?
— А что, вполне возможно, — почти всерьез ответил водитель. Рано или поздно — в это верили все астронавты — человек встретится с другими разумными существами. Пусть до этой встречи еще далеко, но гипотетические «инопланетники» уже прочно вошли в космическую мифологию; на них валили все, чего не могли объяснить иначе.
Не так уж трудно поверить в существование инопланетников, если ты вместе с горсткой товарищей очутился в чужом, неприветливом мире, где даже камни и воздух (если он есть) кажутся враждебными. Где опыт тысяч земных поколений оказывался никчемным, все привычные представления — непригодными. Первобытный человек за всем неведомым видел богов и духов; так и гомо астронаутикус, прибыв на новую планету, невольно озирался на каждом шагу, ожидая увидеть кого-нибудь. Несколько быстротечных веков люди почитали себя господами Вселенной; древние страхи и чаяния ушли в тайники подсознания. Теперь, когда человек пытливо изучал звездные дали и пытался понять, что за силы там таятся, эти чувства возродились. Ничего удивительного.
— Пожалуй, надо доложить на Базу, — сказал Джордж. — Мы осмотрели всю заданную площадь, повторять маршрут нет смысла. Во всяком случае, пока не взошло солнце. Днем еще можно что-то найти. От этого земного света мне не по себе.
Он включил передатчик.
— «Пылекат-Два» вызывает диспетчерскую. Прием.
— Диспетчерская Порт Рориса слушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31