Сейчас для Клиффа имели значение только трое.
На самом деле их четверо, но Клифф, несмотря на все усилия, не мог поставить своего младшего сына в один ряд с первыми тремя. Клифф ни разу не видел его – и теперь не увидит.
Наконец Клиффу стало не о чем говорить. Для некоторых вещей всей жизни недостаточно – но одного часа может быть слишком много. Он был измучен морально и физически, и Майра тоже, наверно, смертельно устала. Он хотел остаться наедине со своими мыслями – наедине со звездами; ему хотелось сосредоточиться и примириться со всей Вселенной.
Внезапно помимо его воли глаза у него наполнились слезами и он расплакался как ребенок. Он плакал по своим любимым и по себе самому, оплакивал свое будущее, которое могло бы быть, но которого не будет, надежды, которые обратятся в химеры, блуждающие между звездами, он плакал потому, что ничего больше ему не оставалось.
Через несколько минут Клифф почувствовал себя гораздо лучше. У него вдруг пробудился зверский аппетит, и, решив, что нет смысла умирать на голодный желудок, он протянул руку к шкафчику с космическим рационом. Когда он начал выдавливать в рот пасту из тюбика, ожил громкоговоритель. Голос был незнакомый – медленный, спокойный и уверенный голос человека, привыкшего, чтобы его слушали и повиновались.
– Говорит Ван-Кессел, начальник Управления эксплуатации космических транспортных средств. Слушайте внимательно, Лейлэнд – кажется, мы нашли выход. Шансы на успех невелики, но это единственная возможность.
Нелегкая нагрузка для нервов – внезапный переход от отчаяния к надежде. У Клиффа закружилась голова, и он упал бы, если б было куда падать.
– Я слушаю, – прошептал он, придя в себя. Затем он выслушал объяснения Ван-Кессела, впитывая в себя каждое слово, и надежда снова сменилась отчаянием.
– Я не верю этому, – наконец проговорил он. – Это совершенно невероятно!
– Не будете же вы оспаривать показания компьютеров, – ответил Ван-Кессел. – Мы проверили результаты вычисления двадцатью разными способами, и все говорят об одном: в апогее капсула снизит скорость и простого толчка будет достаточно, чтобы изменить вашу орбиту. Я полагаю, что вам никогда не приходилось надевать костюм для глубокого космоса?
– Конечно, нет.
– Жаль, но ничего не поделаешь. Если вы будете точно следовать инструкциям, ничего страшного не случится. Космический костюм находится в шкафчике. Сорвите печать и откройте шкафчик.
Клифф проплыл шесть футов от пульта управления до стенки кабины и потянул за рычаг с надписью «ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННОМ СЛУЧАЕ – КОСТЮМ ДЛЯ ГЛУБОКОГО КОСМОСА, МОДЕЛЬ 17». Дверца открылась, и Клифф увидел сверкающую серебряную ткань космического костюма.
– Влезайте в костюм в нижнем белье, – раздался голос Ван-Кессела. – И не трогайте пока биоранец – пристегнете его потом.
– Готово, – сообщил Клифф через несколько минут. – Что делать дальше?
– Теперь ждите двадцать минут, а затем, как только я дам сигнал, открывайте воздушный шлюз и прыгайте!
Внезапно до Клиффа дошло все значение слова «прыгайте». Он оглядел свою крохотную, уютную, такую знакомую теперь кабину и потом подумал об одиночестве и пустоте между звездами – всепоглощающей пропасти, в которую человек может падать бесконечно.
Он еще никогда не бывал в космосе, да в этом раньше и не было нужды. Клифф был агрономом, на Луну он попал после освоения Сахары, пытался выращивать урожаи на безжизненной лунной поверхности. Космическое пространство было не для него; его интересовал мир почв и скал, лунной пыли и пемзы, образовавшейся в условиях вакуума.
– Я не смогу, – еле слышно прошептал Клифф. – Нет ли другого выхода?
– Нет! – рявкнул Ван-Кессел. – Послушайте, Лейлэнд, мы лезем из кожи вон, чтобы спасти вас, и сейчас не время впадать в истерику. Десятки людей были в гораздо более трудном положении, те, кто получили увечья, те, кто оказались заключенными в космолеты, кто потерпели аварию в миллионах миль от людей. А на вас нет ни единой царапины, и вы уже стонете! Возьмите себя в руки, иначе мы отключимся и сами ищите выход.
Клифф покраснел, и прошло несколько секунд, прежде чем он ответил.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Повторите-ка еще раз, что мне нужно делать.
– Вот это другое дело, – одобрительно отозвался Ван-Кессел. – Итак, через двадцать минут, когда ваша капсула будет в апогее, перейдите в шлюз. С этого момента связь прервется, потому что радио в вашем космическом костюме имеет дальность действия всего десять миль. Но мы будем постоянно держать вас в поле радара и, как только вы окажетесь над нами, снова установим связь. А теперь о вашем космическом костюме…
Двадцать минут прошли очень быстро, и у Клиффа даже появилась надежда на успех. Теперь он точно знал, что ему нужно делать.
– Время прыгать! – раздался голос Ван-Кессела. – Капсула сейчас правильно ориентирована – дверь шлюза открывается как раз в ту сторону, куда вам придется прыгать. Но помните, что направление не так уж важно, главное – скорость. Отталкивайтесь от капсулы как можно сильнее – и желаю успеха!
– Спасибо, – запоздало поблагодарил Клифф, – и извините меня за…
– Забудьте про это, – прервал его Ван-Кессел, – и поторапливайтесь!
В последний раз Клифф окинул взглядом крохотную кабину, выясняя, не забыл ли он чего-нибудь. Ему придется оставить все свои личные вещи, но это неважно. Затем его взгляд упал на маленькую банку с лунной пылью – он обещал привезти ее для Брайана, на этот раз он не подведет мальчика. Крохотная масса банки – всего несколько унций – не может иметь решающего значения; Клифф обвязал банку бечевкой и прикрепил ее к наплечным ремням.
Воздушный шлюз был настолько мал, что Клифф едва протиснулся внутрь. Он стоял зажатый между внутренней и внешней дверями, пока насосы не выкачали воздух. Затем внешняя дверь шлюза плавно скользнула в сторону, и Клифф вдруг увидел звезды.
Схватившись неуклюжими пальцами в перчатках за края шлюза, Клифф вылез на поверхность капсулы и замер на крутом изгибе корпуса, держась за трос. Великолепие бескрайнего звездного пространства ошеломило его, он забыл про свои страхи и неуверенность, изумленно озираясь, он увидел – не в узком поле перископа, а воочию – весь необозримый небосклон.
Четверть неба занимал гигантский полумесяц Луны; на ней отчетливо виднелась причудливо извивающаяся линия, отделявшая день от ночи. Там, на Луне, заходило Солнце, возвещая конец лунного дня и начало долгой ночи, но вершины отдельных пиков все еще сверкали, подобно бесценным бриллиантам, отражая последние лучи дневного света и бросая вызов окружающему их морю мрака.
Но этот мрак не был абсолютным. Хотя Солнце больше не освещало поверхность – Луны, почти полная Земля заливала лунную равнину своим мягким светом. Клифф мог разглядеть скрытые дымкой, но все-таки достаточно отчетливо видимые в отраженном свете Земли очертания морей и гор, мерцающие звездочки отдельных вершин, темные круги кратеров. Он пролетал над призрачным спящим шаром, который стремился притянуть его к себе и лишить жизни. Сейчас он находился в высшей точке своего полета, на прямой, соединяющей Луну и Землю. Пора прыгать.
Клифф согнул ноги, уперся в металлический корпус капсулы и, собрав все силы, оттолкнулся и стремительно полетел туда, к звездам, а за ним тянулся предохранительный трос.
Капсула начала удаляться с ошеломляющей быстротой, и Клиффом овладело совершенно необычное чувство. Он ожидал страха, головокружения, но не этого непонятного ощущения того, что такое с ним уже бывало когда-то. Нет, не с ним, конечно, а с кем-то другим. Клифф никак не мог точно вспомнить все, да сейчас и не было времени вспоминать.
Он взглянул на Землю, Луну, быстро уменьшающуюся капсулу – и принял решение. Быстрым движением он нажал на кнопку и в ту же секунду увидел, как исчез вдали, извиваясь, конец троса. Теперь Клифф остался совсем один в космическом пространстве: до Луны было две тысячи миль, до Земли – четверть миллиона. Теперь ему оставалось только ждать; через два с половиной часа он узнает, суждено ли ему жить, сумели ли его мускулы справиться с заданием, которое не удалось выполнить ракетам капсулы.
И в это мгновение, когда звезды начали медленно вращаться вокруг него, Клифф внезапно понял, откуда взялось это преследовавшее его воспоминание. С тех пор как он читал рассказы Эдгара По, прошло немало лет. Но кто может, раз прочитав, забыть их?
Он тоже оказался захваченным и втянутым в гигантский водоворот Мальмстрема. Он тоже пытается избежать смерти, покинув свой корабль. И хотя его связывают по рукам и ногам совершенно иные силы, сходство ситуаций разительное. Рыбак в рассказе По привязался к бочонку потому, что цилиндрические предметы втягивались в водоворот медленнее, чем само судно. Это было блестящим применением на практике законов гидродинамики; Клиффу оставалось только надеяться, что его попытка использовать силы небесной механики окажется такой же успешной.
Какую скорость он приобрел, оттолкнувшись от капсулы? Добрых пять миль в час, не меньше. И, какой бы ничтожной она ни казалась по космическим стандартам, ее должно хватить, чтобы вывести Клиффа на новую орбиту, которая, как обещал Ван-Кессел, будет в своем перигее отстоять от поверхности Луны на несколько миль. Не так уж много, но более чем достаточно для планеты, где нет атмосферы и ничто не гасит скорости.
Внезапно Клифф вспомнил о своей вине – он так и не успел позвонить во второй раз Майре. Это все произошло из-за Ван-Кессела – тот не дал ему времени поразмыслить о доме, постоянно подгонял его. И Ван-Кессел был прав: в такой ситуации человек должен полностью сосредоточить свое внимание и все силы, думать только о спасении. У него не должно оставаться времени на воспоминания о семье, отвлекающие и расслабляющие волю.
Сейчас Клифф мчался, приближаясь к ночной стороне Луны, и полумесяц дневного света уменьшался у него на глазах. Невыносимо яркий диск Солнца, на который он старался не смотреть, быстро опускался по направлению к дуге горизонта. Скоро светящийся полумесяц сузился до тонкой полоски света – словно огненный лук нацелился в звезды. Затем этот лук распался на множество сверкающих блесток, а потом они одна за другой погасли – Клифф влетел в тень Луны.
С заходом Солнца земной свет стал еще ярче, и в его лучах космический костюм Клиффа засверкал серебряным светом. Его тело медленно – один оборот за десять секунд – вращалось в полете. Клифф не мог остановить этого вращения, но ему доставляло удовольствие видеть постоянно меняющуюся панораму звездного неба. Теперь, когда его глаз больше не ослепляли редкие солнечные отблески, Клифф различал тысячи звезд там, где раньше мог видеть только сотни. Знакомые очертания созвездий исчезли, и даже самые яркие планеты потонули в этом огненном океане.
Темный край ночной половины Луны вырисовывался на фоне сверкающей панорамы звезд, подобно тени при затмении, и, по мере того как Клифф падал, черная тень непрерывно росла. Каждое мгновение звезды, большие и малые, мигнув в последний раз, одна за другой исчезали за темным краем. Казалось, что в небе разверзлась огромная дыра, пожирающая звезды.
Больше ничто не напоминало Клиффу об огромной скорости, с которой он мчался в пространстве, или о течении времени, – ничто, кроме регулярных десятисекундных оборотов вокруг своей оси. Когда Клифф взглянул наконец на часы, он с изумлением увидел, что прошло уже полчаса с того момента, как он покинул капсулу. Клифф попытался было разглядеть ее, но безуспешно. Теперь он должен опережать капсулу уже на несколько миль, однако постепенно капсула обгонит его благодаря своей более низкой орбите и первой достигнет поверхности Луны.
Клифф все еще раздумывал над этим парадоксом, когда напряжение последних часов и упоение чувством невесомости привели к результату, которого он никак не ожидал. Убаюканный ритмичным шипением воздушных клапанов, паря легче перышка среди звезд, Клифф погрузился в сон.
Когда он, повинуясь некоему подсознательному сигналу, проснулся, Земля приближалась к краю Луны. Это зрелище вызвало у Клиффа новую волну жалости к самому себе, и ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы сдержать себя. Возможно, он в последний раз видит родную планету, так как через несколько мгновений орбита увлечет его к обратной стороне Луны, к тому миру, что никогда не освещается земным светом. Ослепительные ледяные шапки у полюсов, облака, поясом охватывающие экватор, солнечные отблески на поверхности Тихого океана – все это быстро ускользало за лунными горами. Затем и они погрузились во тьму; теперь Клиффа не освещала ни Земля, ни Солнце, под ним распростерлась такая беспросветная чернота, что больно было смотреть вниз.
Вдруг на поверхности черного диска появилось созвездие – в том месте, где не могло быть ни единой звезды!
1 2 3