Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Девятый Будда автора, которого зовут Истерман Дэниел. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Девятый Будда в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Истерман Дэниел - Девятый Будда онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Девятый Будда = 333.05 KB
Девятый Будда - Истерман Дэниел => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
OCR Денис
«Дэниел Истерман. Девятый Будда»: Олма-Пресс; Москва; 1997
ISBN 5-87322-537-0
Оригинал: Daniel Easterman, “The Ninth Buddha”
Перевод: И. Оранский
Аннотация
Первая мировая война окончилась, но агент британской разведки Кристофер Уайлэм вынужден вести собственную войну за освобождение своего похищенного сына. Следы похитителей ведут в Тибет, в самый центр международных политических интриг и неведомой европейцам магии, таящейся за стенами древнего монастыря.
Дэниел Истерман
Девятый Будда
Часть первая
Пришествие
...Двадцать веков беспробудного сна
Превратила в кошмар качающаяся
колыбель...
У. Б. Йетс. Второе пришествие
Глава 1
Хексхэм, Англия, декабрь 1920 года
Ночью выпал снег, ослепительно-белый символ другого мира, утратившего чистоту и заблудившегося в просторах нашей цивилизации. Над Коузи-хилл повисло облако белого тумана, напоминавшее заледеневший саван. Продолговатые низко висящие фонари, освещавшие церковь, съежились в холодном мраке, приглушая отбрасываемый свет в преддверии приближающегося чуда. Рождественские фонарики, украшавшие дома и коттеджи, покрылись узорчатым инеем и копотью. На деревенских площадях, укутанных вечной тьмой, недавно возведенные памятники десяти миллионам погибших поблескивали ледяной коркой.
Ночь и ожидание грядущей ночи, резкие звуки и шепот бесконечной великой тьмы под карнизами домов, длящиеся всю зиму; монотонное наступление чуда на твердое, молчаливое сердце не искупившего своих грехов и ничего не прощающего мира. Бог и ожидание его прихода. Повелитель света и тьмы должен был появиться, как и всегда, из замороженной плоти умирающего года. Христос должен был прийти в мир, едва очнувшийся от кровопролитного кошмара, в котором погибли армии невинных, в мир, который пролил столько крови, что заставил бы побледнеть самого Ирода. Сейчас все было тяжелее, чем когда-либо.
В освещенном мягким светом свечей соборе Святой Марии вечерняя служба достигла кульминации. В связи с плохой погодой в этот день решено было провести вторую службу — для тех, кто не смог прийти утром.
Среди теней раскрывались тайны древней литургии. У алтаря фиолетовые одежды священника, казалось, усиливали мрак — равно как голос его подчеркивал царившую в соборе тишину.
Взяв в левую руку потир, священник перекрестил его правой.
— Benedixit, deditque discipulis suis, dicens: Accipite, et bibite ex eo omnes.
Он поднял потир, в котором перемешанная с водой кровь превратилась в вино.
— Hic est enim Calix Sanguinis mei... Так как это сосуд крови моей...
* * *
Кристофер Уайлэм сидел в последнем ряду верующих, вместе со всеми вставая со скамьи и вновь опускаясь на нее, нараспев произнося слова, читая молитвы, вдыхая доносившийся до него запах благовоний. Рядом с ним сидел сын, Уильям, повторявший все движения и слова отца. Уильяму исполнилось десять лет, но он вел себя так, словно был старше, словно он уже знал кое-что о том, что уготовила ему жизнь.
Отец был для мальчика загадкой. Еще четырнадцать месяцев назад он знал только его имя. Уильям все еще помнил фотографии, висевшие в комнате матери в Карфаксе, в поместье на самой окраине Хексхэма, где они жили с тетей Хэрриет и его кузенами Роджером и Чарльзом и кузиной Аннабел. Ему никогда не удавалось соотнести человека, изображенного на выцветших фотографиях, с теми туманными очертаниями, которые он в последний раз видел в три года, когда этот человек грустно махал рукой вслед отправляющемуся от станции Дели переполненному поезду, в котором находились они с матерью.
Сейчас он почти уже не помнил Дели, только какие-то эпизоды, обрывки сна: старую няньку, склонившуюся над ним и напевающую что-то в пульсирующей ночи, игрушечного слона на колесиках, которого он повсюду возил за собой на веревочке, огромные белые противомоскитные сетки, повисшие в горячем воздухе над его кроваткой.
Возвращение Кристофера разбило мир мальчика на мелкие кусочки — незнакомец в странной одежде заявлял на него права. Мальчик помнил, как рос лихорадочный восторг матери по мере того, как приближался час приезда Кристофера, — опасно пылающие щеки, запавшие глаза, светящиеся предвкушением его возвращения. Сам он рассчитывал, что это будет возвращение солдата, наконец-то пришедшего с войны в форме, украшенной яркими, блестящими на солнце медалями. «До свиданья, мой малыш, на охоте твой отец, — по ночам напевала ему мать, разгоняя тьму безотцовщины. — Вот с охоты он идет, шкурку кролика несет, малыша ей обернет». Но у ворот дома он встретил тихого человека в гражданской одежде, который не рассказывал о своих подвигах и не привез медалей, которыми мог бы восхищаться сын, полируя их до блеска.
Уильям был глубоко разочарован. Двоюродные братья помочь ему не могли: их отец, дядя Уильяма, Эдам, был убит три года назад в сражении на Сомме. Его фотографии, окаймленные черным крепом, гордо стояли на высоких полках; его медали на бархатных подушках были выставлены на обозрение в стеклянном ящике в холле; мемориальная доска с его именем находилась слева от алтаря в соборе Святой Марии.
Роджер и Чарльз превратили жизнь Уильяма в трагедию. Они высмеивали его отца, который, по их словам, никогда не был солдатом, а если и состоял на военной службе, то провел ее за столом как штабная крыса. Однажды они подложили Уильяму на подушку белое перо с маленькой табличкой, на которой от руки было написано: «В честь твоего отца».
Все это было тяжело для девятилетнего мальчика и могло стать совсем невыносимым. Но возвращение отца совпало с началом последнего этапа борьбы, которую вела его мать с болезнью, постепенно подтачивавшей ее на протяжении последних восемнадцати месяцев. «Это конец», — говорили люди, когда думали, что Уильям не слышит их, но даже по тому, как они отводили глаза, он мог понять, что следует готовиться к худшему. Последние полгода ее поддерживало скорое возвращение Кристофера. Всякий раз, заходя в ее спальню, он видел это в ее глазах: страстное стремление дождаться его, которое одновременно будило в ней силы и истощало ее.
Через два месяца после приезда Кристофера, незадолго до Рождества, когда казалось, что все готовятся к празднику, к новому рождению старого мира, мать умерла во сне.
Хотя Уильям и знал, что несправедлив, в ее смерти он обвинял отца. К тому же Кристофер выглядел так, словно чувствовал себя виноватым, и это только усиливало невысказанные обвинения Уильяма. Однако на самом деле Кристофер просто неуютно чувствовал себя наедине с сыном и никак не мог примириться со смертью жены. Никакие объяснения его не удовлетворяли. Той суровой зимой, начавшейся сразу после кончины жены, он часами бродил по замерзшим бесплодным полям, пытаясь избавиться от чувства вины за случившееся или, по крайней мере, приглушить его на какое-то время. Между ним и мальчиком образовалась пропасть, и это было болезненно для обоих.
Весна согрела поля и положила первые цветы на могилу Элизабет, но сблизить отца и сына ей не удалось. Было решено, что осенью Уильям отправится в частную школу в Винчестер. И вдруг все изменилось в одно мгновение. Однажды, когда Кристофер находился в Хексхэме у своей сестры Хэрриет, оставшийся без присмотра Уильям вошел в кабинет отца и открыл его стол. Что он искал? Он сам не смог бы ответить на этот вопрос. В каком-то смысле он искал своего отца. И в каком-то смысле он нашел его.
В правом углу верхнего ящика среди кипы бумаг он обнаружил маленькую красную коробку. На крышке был изображен королевский крест, внутри лежала медаль в форме креста. Уильям сразу понял, что перед ним крест Виктории. Он видел его изображение в годы войны в одном журнале. В лежавшем около коробки конверте было письмо из Букингемского дворца, в котором говорилось, что майор Кристофер Уайлэм представлен к награде за высшее проявление «исключительной храбрости на службе своему Королю и Отечеству».
Несколько дней Уильяма раздирали противоречивые чувства: он радовался находке и ощущал собственную вину, так как сделал ее не совсем честным путем. В воскресенье после церкви он во всем признался отцу: теперь он настолько нуждался в объяснении, что страх перед возможным наказанием стал слабее. В тот день они в первый раз поговорили один на один в кабинете Кристофера, и разговор длился до тех пор, пока огонь в камине не превратился в пепел.
Кристофер рассказал мальчику, что война это больше, чем генеральные сражения, танки и аэропланы, что война, которую он вел в Индии, была полна одиночества, болезней и предательств, и то, о чем он сейчас поведал ему, должно остаться только между ними.
С того дня они начали сближаться, и каждый из них разделил горе другого настолько, насколько это возможно. Они решили, что Уильям останется в Карфаксе как минимум еще на год, после чего они определят, следует ли ему вообще уезжать в школу. Когда пришло лето, на могиле Элизабет появились розы.
* * *
Служба подошла к «Отче наш». Священник громко произносил знакомые слова молитвы, его губы четко и красиво выговаривали привычные звуки. Наверное, за свою жизнь он произнес эти слова бессчетное количество раз. Он был молод, чуть за тридцать; в годы войны он был капелланом. «Интересно, о чем он думает во время молитвы, — задумался Кристофер. — О Христе, растянутом на деревянном кресте своей святой жизни, прибитом к нему гвоздями — рука, рука, потом ноги? Или о важности своей ежедневной деятельности? Или о роли священника, возведенного в сан, чтобы связывать обязательствами и освобождать от них, проклинать и благословлять? Или он думает о предстоящем обеде, репе, мясном пироге и жареной картошке в густой подливе?»
Проницательный наблюдатель с первого взгляда определил бы, что Кристофер Уайлэм относится к той категории англичан, которые проводят в Англии очень мало времени. Он выглядел неуклюжим в зимней одежде, и его кожа еще сохранила загар, который можно приобрести только в более теплом климате. Его выгоревшие на солнце светлые волосы были зачесаны назад, открывая высокий печальный лоб. Морщинки, скопившиеся в уголках глаз, глубокими красивыми линиями тянулись к вискам, как нити сплетенной пауком паутины. Темные глаза с тяжелыми веками отличались удивительной глубиной и ясностью. Чувствовалось, что они не видят того, что происходит в церкви, что перед ними стоят другие, не английские горизонты, но, возможно, во всем были виноваты отбрасываемые свечами отблески.
Он оглядел маленькую церковь. Немногие отважились выйти из дома этим вечером. Мужчины, женщины, непоседливые дети заполнили передние скамьи — их привели сюда набожность, сила привычки, чувство долга. Он пришел сюда ради Уильяма, и чтобы искупить вину перед Элизабет, которую он предал.
Священник преломил тело Господне. Взяв потир, он сделал глоток освященного вина, крови Господа, крови Христа, крови мира, ярко-алой, искупающей грехи.
Кристофер представил вкус вина, представил, как оно смешивается с кровью, и ощутил вкус подкатившей к горлу желчи. Отец Миддлтон молил о приходе Христа, о том, чтобы рождественское спокойствие и мир растянулись на весь год, но Кристофер не испытывал радости по поводу прихода бледного рождественского Христа-ребенка. В сердце его не было радости, была лишь упрямая злоба, роптавшая против Христа и его лицемерного праздника.
Священник высоко поднял кусочек тела Христова, и в церкви воцарилась тишина.
— Ессе Agnus Dei, узрите агнца Божьего, — произнес он, — ессе qui tollit peccata mund, узрите того, кто уносит грехи мира.
Люди по очереди вставали со скамей и подходили к алтарю — все, кроме детей, отягощенные грехами. Встал и Кристофер и вслед за Уильямом присоединился к очереди грешников. Пожилой человек опустился на колени и открыл рот, чуть высунув язык и готовясь вкусить тело Господне.
— Corpus Domini nostri...
«Так много грехов», — думал Кристофер, глядя, как сверкает в отблесках свечи дискос. Тело Господне коснулось языка пожилого человека. Смертные грехи, незначительные грехи, семь главных грехов. Грехи за проступки и оплошности, грехи гордости, похоти и чревоугодия, грехи плоти, грехи духа. Грехи глаз, грехи ушей, грехи сердца.
— Jesu Christi...
Он встал на колени и открыл рот. Он ощутил, как облатка коснулась его губ, сухая, безвкусная, одинокая.
— ...custodiat animam tuam in vitam aeternam. Amen.
* * *
Когда Элизабет умерла, какая-то часть его ушла вместе с ней. Они с Уильямом посетили ее могилу перед службой — маленький, засыпанный снегом могильный холм, каких много за церковью. Теперь она принадлежит земле. Он вспомнил похороны — мороз, земля, затвердевшая как железо, бесполезные зимой лопаты, черные лошади, чье дыхание потерянно висело в морозном воздухе.
Он вспомнил, какой она была в эти последние два месяца жизни: то бледная, то пылающая лихорадочным жаром, отдаленная, повернувшаяся лицом к стене, остро осознающая приближение смерти. В ее уходе из жизни не было ничего величественного и романтического, ничего прекрасного и возвышенного:
Девятый Будда - Истерман Дэниел => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Девятый Будда писателя-фантаста Истерман Дэниел понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Девятый Будда своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Истерман Дэниел - Девятый Будда.
Ключевые слова страницы: Девятый Будда; Истерман Дэниел, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная