С самого начала, когда, купив по дешевке этот
невероятно старый звездолет, они занялись с Тингом межзвездными
перевозками, предприятие их находилось на грани полного банкротства. Едва
им удавалось заработать хоть немного денег, взявшись за самые невероятные
заказы, как подходил срок уплаты очередного долга, и вся прибыль исчезала
без остатка. Другие давно бы бросили это дело, убедившись в полной его
бесперспективности - но они с Тингом держались. Тинг - просто потому, что
все неприятности проходили как-то совершенно мимо его сознания. Он жил - и
жил неплохо, а иногда так прямо отлично - лишь настоящим моментом, оставив
другу все заботы о будущем, целиком полагаясь на его предусмотрительность
и здравый смысл, что не мешало ему, однако, постоянно ввязывать их обоих в
самые странные авантюры. А Арни был из тех, кто привык тянуть лямку и не
склонен был бросать однажды начатое дело. Конечно, основные неприятности,
которые проходили мимо сознания Тинга, обрушивались именно на него, и
особенно обидно ему было, когда неприятности эти случались из-за
очередного любовного приключения Тинга. Конечно, на него же выпадала и
основная работа по обслуживанию и ремонту звездолета - Арни был мастером в
своем деле, и он просто не подпустил бы Тинга с его неумелыми руками к
тонким механизмам звездолета. Но Арни не считал себя обиженным и не думал,
что отдувается за двоих. Во-первых, они с Тингом были друзьями, и в
трудную минуту он мог во всем на друга положиться - а это что-нибудь да
значит. Ну а во-вторых, Тинг, при всей своей безалаберности, умел быстро
сходиться с людьми, и он взял на себя все заботы по заключению всякого
рода контрактов - заботы, от которых Арни был рад избавиться. А постоянные
трудности при выполнении этих контрактов - что ж, в таком рискованном
деле, как частные космические перевозки, нельзя рассчитывать на одни лишь
удачи.
Если бы не авантюры, в которые то и дело ввязывался Тинг, рассчитывая
поскорее разбогатеть, все было бы прекрасно. И Арни, копаясь в двигателе,
надеялся, что эта авантюра с размножающимися деньгами, закончится не столь
уж большими потерями. В конце концов, полтораста проглотов - не столь уж
большие деньги. И если Тингу удастся все-таки заключить контракт, которым
он занимался последнюю неделю, то с аванса можно будет расплатиться с
долгами и, наконец, улететь с этой надоевшей Ланкарии. И так каждый лишний
день стоянки на запасном поле местного космодрома обходился им в добрый
десяток проглотов - это не говоря о расходах на еду и на развлечения Тинга
в городе, от которых он, конечно, отказаться не мог. Запретить Тингу
транжирить деньги Арни был не в состоянии - не у каждого поднимется рука
отнять у ребенка любимую игру. А для Тинга такой игрой была сама жизнь, и
относился он к этой жизни как большой ребенок.
Вернулся Тинг к обеду, и по его сияющей физиономии Арни сразу понял,
что все его надежды рухнули.
- Ну как, - осторожно спросил он. - Пересчитал этому старику ребра?
- Нет. Я, оказывается, сам виноват. Представляешь, - Тинг залился
смехом, - эти твари - ну банкноты местные - страшно ревнивы. Ну прямо как
настоящие женщины, честное слово. Их можно складывать с мужской бумажкой
только по одной, а то они помирают от ревности. Эх, женщины... Ну давай,
доставай сотню.
Арни молча сложил кукиш и сунул его под нос Тингу.
- Но Арни, неужели мы будем мелочиться?
- Ты бы и вчера не мелочился.
- Ну вчера я не знал одной существенной детали. Кто же мог подумать
что они, ха-ха-ха, просто мрут от ревности?
- А сегодня ты все существенные детали знаешь?
- Ну дай хотя бы четвертной.
Арни молча покачал головой. С трудом удалось Тингу уломать его на
десятку, и, обиженный на друга, он с полчаса, наверное, насупленно молчал,
что было для Тинга очень долго. Но после обеда, положив бумажник с
банкнотами на полку и наказав Арни не открывать его без нужды (мало ли,
вдруг они еще и стеснительны - засмеялся он неожиданной мысли), он
приоделся и отправился в город, заявив, что идет договариваться об
отсрочке в заключении контракта.
- Ты совсем спятил? - только и успел сказать ему вслед Арни.
- Не беспокойся, еще не совсем, - сказал Тинг и скрылся.
Арни знал по опыту, что дальнейшее развитие событий - до того
момента, когда им придется выпутываться из ситуации уже совершенно
безнадежной - находится уже вне его власти. Ему осталось лишь тяжело
вздохнуть и снова заняться ремонтом. Похоже, идея со старым отражателем
все-таки сработает. Жаль только, что эти его многочисленные идеи,
воплощенные в жизнь - иначе их старая развалина давным-давно пошла бы в
металлолом, а не болталась по всей Галактике - некому было продать. Те
немногие сорвиголовы, которые умудрялись летать на столь же изношенных
кораблях, сами постоянно сидели без денег, а нормальная исправная техника
успешно работала без такого рода усовершенствований.
Тинг вернулся за полночь, когда Арни уже спал.
- Уфф, - сказал он присев на постель к другу. - Насилу уломал. Они
хотели, чтобы мы вылетали завтра. Вернее, уже сегодня. Но согласились
подождать - я сказал, что у нас барахлит двигатель смещения. Что с тобой,
Арни?
Тот только тихо простонал в ответ. Слов у него не было. Он понимал,
что это все безнадежно, что это так или иначе должно было произойти - но
он предпочел бы не знать, что избавление от тинговой авантюры было совсем
рядом. Не попадись Тингу в руки эта дурацкая бумажка... Да что теперь
думать? Он ни слова не говоря отвернулся к стене и натянул одеяло на
голову. Разговаривать сейчас с Тингом было свыше его сил.
Но наутро их ждали новые неприятности. Проснувшись, Тинг первым делом
кинулся к лежащему на полке бумажнику, раскрыл его, достал оттуда трижды
проклятую трех с половиной проглотовую банкноту и с недоумением посмотрел
вокруг.
- Слушай, Арни, ты не брал отсюда денежку? - спросил он с надеждой в
голосе.
Арни отрицательно покачал головой, встал и подошел посмотреть. В
бумажнике больше ничего не было. Ни следа вчерашней десятки. Тинг чуть не
наизнанку его вывернул - бумажник был совершенно пуст. Накануне там хоть
оставались какие-то обрывки от погибших бумажек, а теперь... Но Арни не
надеялся, что история с ланкарийскими деньгами так вот просто завершится.
Он давным-давно перестал надеяться на такие удачи. И оказался, как всегда,
прав.
За завтраком Тинг был молчалив, что-то сосредоточенно обдумывая.
Поев, он сказал:
- Придется снова старикана этого разыскивать, если он еще не уехал.
Дай-ка мне десятку, что ли, заодно куплю продуктов каких-нибудь.
Арни достал из шкафчика бумажник с их общими финансами, сел к столу.
Из бумажника торчал край какой-то купюры. Нехорошее предчувствие кольнуло
его в сердце. Он раскрыл бумажник и остолбенел.
Отделение, в котором лежали их запасы местной валюты, было в полном
порядке. Но другое, более толстое отделение, где лежало все, что осталось
у них после последних выплат - бог ты мой, что там творилось! Как будто
маленький ребенок изрезал банкноты ножницами - обрезки и клочки
разноцветных бумажек тут же как конфетти усыпали колени Арни - и вместе с
ними упало и сочно шлепнулась на пол что-то плоское.
- Ч-что, что это такое? - еще не понимая, спросил Арни. Он понимал
пока лишь одно - они с Тингом остались практически без денег. И теперь им
нечем будет оплатить не то что стоянку в космопорте, но даже таможенный
сбор при вылете. А значит, впереди было неизбежное банкротство, и эта
старая развалина должна была пойти с молотка на металлолом - вряд ли
найдется дуралей, который согласится купить ее в качестве звездолета.
Тинг, между тем, нагнулся и вдруг радостно заорал:
- Уррра-а-а! Это же она, Арни, наша десятка. Она растет! Смотри,
какая она уже толстая!
- А ну-ка дай ее сюда, - вкрадчивым голосом сказал Арни.
- З-зачем? - Тинг спрятал банкноту за спину.
- Чтобы разорвать эту дрянь к чертовой матери!
- Да ты что? Почему?
- Потому, что эта твоя дрянь переползла и слопала наши деньги. Я хочу
разорвать ее, чтобы она не слопала нас самих.
- Но Арни, опомнись. Она же не ест людей. Все, что ей нужно - это
несколько бумажек, причем безразлично каких. Можно вообще кормить ее
однокредитовыми банкнотами...
- Так ты, выходит, знал?!
- Н-ну... Видишь ли, я боялся рассказать тебе об этом сразу. Ты ведь
ни за что бы тогда не согласился. Я же не знал, как она быстро ползает...
Старик вообще об этом ничего не говорил.
- Однокредитовыми банкнотами, говоришь, ее кормить можно?
- Да. И говорят, что ей хватит десятка бумажек - они же из плотной
бумаги делаются.
- Тебя обманули, друг мой, - Арни вытряхнул остатки от их капиталов
на стол. - Здесь было больше двадцати сотенных. Ну и еще кое-какая мелочь.
Тинг виновато шмыгнул носом. Потом сказал рассудительно:
- Ну теперь-то ведь ничего не поправишь.
- Вот в этом я с тобой совершенно согласен, - стараясь наполнить свой
голос сарказмом, сказал Арни. Но сарказм плохо давался ему сейчас. Не до
сарказма ему было - происшедшее буквально сразило его наповал. Что-либо
поправить действительно было невозможно - то, что осталось от денег, уже
ни на что не годилось. Разве что на прокорм этой твари.
- Арни, но у нас же остались местные бумажки. На первое время хватит
- а потом денег будет столько, что ты позабудешь о потерянном.
Арни ничего не стал отвечать. Как-то неожиданно быстро даже для него
самого вернулось к нему полное спокойствие. А чего ты еще ждал? - спросил
он сам себя. Ведь знал же с самого начала, что добром все это не кончится?
Знал. Знал, что расхлебывать придется тебе самому? Знал. Ну так и нечего
паниковать и расстраиваться - надо работать. Все получается так, как хотел
того Тинг, и ничего им иного теперь не остается, кроме как постараться
действительно вырастить местные деньги. И побольше, чтобы действительно
рисковать за дело, а не по мелочи.
Он раскрыл другое отделение бумажника, пересчитал проглоты. Хорошо
еще, эти твари не приучены к каннибализму, своих не едят. Всего у них
оставалось шестьсот пятьдесят проглотов с мелочью. Надо было по-хорошему
распорядиться этими деньгами. Позавтракав, друзья тщательно спланировали
свои грядущие затраты. Злосчастная десятипроглотовая бумажка лежала на
столе перед ними, раздувшаяся, как вафля. Она теперь мало походила на
банкноту - только рисунки по обеим сторонам напоминали об ее
происхождении. Но поверх этих рисунков уже явственно обозначился намек на
проявляющуюся банковскую бандероль, и Арни подумалось, что генные
инженеры, которые когда-то выводили эту тварь, были изрядными пижонами,
раз дошли до такого натурализма. На положенные рядом обрывки безнадежно
испорченных денег эта тварь не реагировала - Тинг сказал, что она уже
наелась и теперь должна только созреть где-нибудь на свету. Долго ли она
будет созревать, он не знал.
Из оставшихся денег Арни выделил три сотенных бумажки для
воспроизводства, а с остальными деньгами отправил Тинга в город, чтобы
тот, не привлекая внимания, разменял их на галактические кредиты, на самые
мелкие однокредитовые бумажки. При нынешнем курсе проглота должно было
получиться кредитов восемьдесят - но Тинг принес лишь шестьдесят и полные
карманы жевательной резинки. Он не решился обменивать проглоты на
однокредитовые бумажки, чтобы не привлекать внимания, и целый день шатался
по небольшим лавчонкам, совершая для отвода глаз мелкие покупки.
Шестидесяти кредитов должно было хватить, а резинка... Что ж, когда
кончатся запасы провизии, будем жевать резинку, мрачно подумал Арни.
Затем потянулись дни ожидания. Четыре бывших банкноты, положенные на
свет, постепенно разбухали, становясь все более похожими на целые пачки
денег, а друзья, перейдя на хлеб и воду, с нетерпением ждали, когда же
полностью отделятся от этих пачек уже совершенно четко обозначившиеся
белые в зеленую полоску банковские бандероли, и можно будет, расплатившись
с долгами, пойти в город и на радостях гульнуть как следует. Пару раз Тинг
ходил на окраину, туда, где встретил продавшего ему трех с половиной
проглотовую бумажку старика, чтобы расспросить о том, что делать дальше,
но того и след простыл. Спрашивать у кого-то еще он, конечно, не решился.
Но вот настал, наконец, день, когда первая купюра - та самая, что
сожрала столько кредитов - уже не напоминала ничего, кроме пачки банкнот.
И друзья решились.
1 2 3