Рассчитывала ли Мона Тихая вернуться?
Только в том случае, если с Земли поднимется корабль «Поиск» с ее детьми и их спутниками.
Кир Яркий, конечно, думал о своей сестре Каре Яр. Но он летел для того, чтобы предотвратить столкновение планет. Недостаточность мощи установок распада не давала ему покоя, но все же у него была тень надежды.
Однако, как ни готов был к осуществлению своих надежд Кир Яркий, он не мог сдержать нетерпения, ожидая, когда рассеется поднятая при посадке «Поиска-2» потоком тормозящих газов пыль.
Наконец сквозь мутную пелену стали проступать контуры необыкновенного пейзажа,
Это был город! Настоящий город фаэтов, когда-то сооруженный ими здесь! Очевидно, уже тогда Луа была лишена атмосферы или атмосфера ее была весьма разреженной. Эта особенность наложила отпечаток на странную архитектуру исполинских сооружений.
Особенно поражали два купола, напоминавших две срезанные верхушки шара, соединенные между собой гигантской трубой меняющегося поперечника:
Рядом с ней даже громада пирамиды не казалась уже столь большой, хотя высота ее равнялась марианскому холму. Купола же были гороподобны. Самый большой из них походил на небывалых размеров диск, лежащий на почве. В верхней своей части он имел выпуклый свод, который когда-то был прозрачным, но после бомбардировки его в течение несчетных циклов мельчайшими космическими частицами стал матовым.
Другой купол с иллюминаторами, как и видно было сверху, оказался без купольного свода, очевидно, пробитого прямым попаданием метеорита.
Вдали вздымались совсем иные сооружения: башни или их остатки, устремленные в черное звездное небо, где устрашающе ярко горела планета Зема.
До противостояния Земы и Луа оставалось очень мало времени…
В мягком слое космической пыли, непрестанно оседавшей на каменную равнину, остались три цепочки следов, которые сохранились бы неопределенно долго, не грози Луа близкая гибель.
В двух крайних отпечатки подошв были ровные, одинаково углубленные. Крайняя цепочка казалась неровной — правые следы были глубокими, и левые представляли собой прерывающуюся полосу. Тот, кто их оставил спешил, идя впереди своих спутников. Местами две ровные цепочки накладывались на неровную.
У подножия геометрически правильной пирамиды, вершина которой уходила в серебристое от россыпи звезд небо, они сходились. В гладких скатах пирамиды отражались туманные светлые полосы Млечного Пути.
— Пирамида облицована исполинскими плитами, — говорил взволнованный Кир Яркий.
— Зачем это понадобилось фаэтам? — недоумевал Линс Гордый.
— Это памятник. Вечный памятник! — заключил Кир Яркий. — Фаэты страшились войны распада и стремились навсегда оставить след своей цивилизации. Вот почему памятник, с одной стороны, говорит о математике в виде правильных геометрических фигур, а с другой — о технике, способной соорудить такие громады.
— Но рядом стоят еще более гигантские сооружения, — возражал Линс Гордый. — У твоих древних фаэтов, выражавших идеи разума, нет логики!?
— Конечно, здесь не только памятники, — поспешно согласился Кир Яркий. — Я пока не знаю назначения столь гигантских сооружений, но думаю, что они принадлежат военной базе. Воинственные фаэты не упустили бы такой возможности, как угроза с Луа торпедами распада враждебному материку. Вот почему я надеюсь найти здесь неиспользованные заряды распада.
— Как? — усмехнулся Линс Гордый.
— Ты знаешь это лучше меня. По их излучению…
Мариане привыкли у себя на Маре ходить в скафандрах. Путешествие по Луа было для них не столь уж утомительным еще и потому, что тяжесть была здесь в три раза меньше, чем на Маре.
Кир Яркий, вспомнив о Фаэне, заключил, что по сравнению с ней тяжесть для фаэтов здесь была по меньшей мере в шесть раз слабее. Этим он готов уже был объяснить размеры странных построек.
— Нет мыслей ясных, чтоб это доказать, — все так же задумчиво сказала Мона Тихая.
— Должно быть, замыслы их были столь же грандиозны, — без всякого замешательства ответил Кир Яркий.
Входа в первый диск с пробитым сводом марианам так и не удалось найти. Забраться же по крутым гладким стенам, чтобы заглянуть в проем, оказалось невозможным.
И они пошли вдоль уходящей к горизонту, полузанесенной пылью, похожей на горный хребет трубы.
Даже уходившая в небо пирамида проигрывала в размерах по сравнению с ней.
Луа вращалась вокруг своей оси, может быть, в результате взрыва океанов Фаэны и ее осколочных ударов. Ее сутки были примерно вдвое короче марианских. Исследователям пришлось идти вдоль выпуклого трубообразного хребта всю местную ночь и весь следующий день. Лишь когда Солнце скрылось за зубчатый горизонт, и на смену ему загорелась в небе зловещая Зема, звездонавты добрались до главного купола, как они назвали его еще в полете.
Дважды присаживались они отдохнуть, прежде чем заметили открытый вход под купол.
Собственно, вход был не под купольный свод, а в черноту внутренности исполинского, лежавшего на равнине диска.
Пришлось освещать себе путь холодными факелами, захваченными с корабля.
Путники двигались по просторной галерее со множеством высоких запертых входов, по размерам напоминавших ворота. Галерея привела к лестнице.
Вблизи ее ступени были столь высоки, что даже Линсу Гордому доставали до воротника шлема.
— Судя по твоей статуе Великого Старца, фаэты были не выше обычных мариан,
— сказал Моне Тихой Линс Гордый.
— Кто опознает неведомых строителей и творение их, — загадочно ответила Первая Мать.
Решили подниматься. Сначала подсаживали на ступень Кира Яркого, потом поднималась Мона Тихая и, наконец, уже Линс Гордый.
Лестница великанов вывела путников в точно такую же галерею, из какой они поднялись сюда.
Линс Гордый тщательно обследовал ровные стены:
— Это не камень. Металл!
— Металл? — поразился Кир Яркий. — Зачем делать такое колоссальное сооружение из металла, привозить его с Фаэны? — недоуменно спрашивал он.
Снова мариане тысячи шагов шли по галерее, пока не остановились перед лестницей с такими же гигантскими ступенями, как и у предыдущей. И снова они одолевали в прежнем порядке ступень за ступенью.
Кир Яркий громко возмущался нелепой прихотью фаэтов.
— По крайней мере, мы можем сделать вывод, — спокойно отозвался Линс Гордый.
— Вывод? Какой?
— Что до нас здесь ходили… на ногах.
— О чем ты говоришь?
— Увы, я только знаток вещества, а не живых тел. Мне трудно иметь правильное суждение о тех, кто пользовался этим странным сооружением.
— Не хочешь ли ты сказать, что они были выше нас?
— Я это подозреваю.
— А что ты еще подозреваешь?
— Я скажу это, когда мы взберемся под главный купол.
Моне Тихой было труднее всех. Может быть, потому она молчала, не жалуясь и не споря.
Металлические галереи этаж за этажом вели их выше и выше. И всего лишь один проем в соседнее с галереей помещение оказался открытым.
Свет холодных факелов высветил стены и возвышение в нише. И ничего больше, кроме опрокинутого вверх основанием усеченного конуса.
Путники двинулись дальше.
Они поднялись в новые галереи, заглянули еще в два пустующих помещения с нишами длиной шагов по сорок. Не могли же быть такого размера неведомые существа, лежавшие здесь!..
Когда же мариане, вконец измученные, вступили в необъятный зал под матовым куполом, то удивлению их не было границ.
Закругляющиеся стены высились отвесно, покрытые нагромождением конусов, пирамид и сфер.
Мариане, погасив уже ненужные холодные факелы, двигались по кругу, не решаясь пересечь зал. И только когда они увидели нечто похожее на пульт «Поиска-2», они побежали к нему напрямик.
Однако часть вогнутой стены походила на пульт только издали. Вблизи сходство терялось из-за необыкновенных пропорций. Но был один предмет, не оставлявший сомнений в назначении этой части помещения.
Это было кресло. Но какое кресло! В нем мог сидеть только великан, очевидно один из тех, которые шутя сбегали по невероятным ступеням и отдыхали на гигантских ложах.
— Звездолет! — Кир Яркий в отчаянии опустился на металлический пол. — Это не фаэты!.. Это пришельцы с другой звезды.
— Величайшее открытие сделано нами, мариане! — сказала Мона Тихая. — Оно окупает наш полет. Не только раса фаэтов мыслила в просторах Вселенной.
— Как так окупает наш полет? — вскочил Кир Яркий. — Как так? Нам нужно только одно открытие — сохранившиеся заряды распада, которые не успели израсходовать фаэты в своей войне.
— Что же делать? — вздохнул Линс Гордый. — У тебя была лишь тень надежды. Она заслонена тенью этих грандиозных творений разума. Ограничимся той мощью, которую имеем.
— Ее недостаточно, недостаточно! — закричал Кир Яркий.
— Зачем звездолет неведомых спустился на Луа? Что могло привлечь его? — сказала Мона Тихая.
Глава вторая. ВЗРЫВЫ СПАСЕНИЯ
«Звездолет Ихха после смены Большого Счета поколений на оставленной родине, снизив скорость от абсолютной до межпланетной, вошел в систему планет Желтого Карлика, где вероятность развития жизни не определялась разностью двух равных величин.
Планеты оказались значительными и ничтожными. На значительных, если бы они имели твердую сердцевину, живые существа могли бы достигать нормальных размеров. На ничтожных — если жизнь там и появилась, то породила особи столь малые, что ожидать у них развития высокого разума математически неверно.
И тем не менее сигнал об опасной грани разума поступил именно с одной из двух ничтожных планет, находившихся на общей орбите и составлявших вместе с Желтым Карликом треугольник равенства.
Первый Умеющий тотчас созвал всех звездогонщиков к Центральному Креслу и сам сделал сообщение о тревожном открытии: в атмосфере одной из планет замечены вспышки, в их спектре оказался элемент Кехха, числящийся семь раз седьмым без шести в перечне первовеществ (43-м элементом в таблице Менделеева стоит технеций, появляющийся после ядерных взрывов). Это свидетельствует, что на ничтожной планете ничтожные разумные организмы совершают недозволенное — освобождают энергию вещества путем его распада. В Истории Галактических цивилизации отмечено несколько подобных преступлений, вероятность которых крайне мала, но не определяется разностью равных величин.
Звездолет Ихха в соответствии со своим назначением (распространение и сохранение разума в Галактике) обязан был немедленно следовать на помощь Разуму, зараженному Безумием, чтобы предотвратить истребление Жизни Жизнью.
Никто из звездогонщиков Ихха не привел ни одной мысли против того, чтобы тотчас лететь к ничтожной планете и, окружив ее первосубстанцией, сделать там невозможными реакции распада вещества.
Первый Умеющий и все его спутники были из числа тех, кто отдает себя делу Вселенной, отрекаясь от своего времени, от современников, родных, любимых, от радости жизни и счастья. Полное воплощение в один только Долг было единственным содержанием их жизни, воли, судьбы, которую они уготовили сами себе.
Дело Вселенной — это Жизнь для всех, кто может жить и мыслить, какого бы вида или размера он ни был. Это недозволение, запрет и исключение любых столкновений, могущих отнять чью-либо Жизнь. Это привнесение Светлых Начал Разума во все сообщества Живых и Мыслящих, которые будут обнаружены во время полета Ихха.
Светлое Сердце, главный советник и помощник Первого Умеющего, заверил его от имени всех остальных, что полет и укрощение первосубстанций ничтожной планеты, где возникло Безумство Разума, будут совершены.
И звездолет Ихха направился к ничтожной планете.
По мере приближения к ней тревожные сигналы в ее атмосфере все учащались. Неистовство распада, несомненно, уже уничтожило все поселения разумных на ее поверхности. Живыми могли остаться лишь особи, находившиеся в укрытиях, случайных или специально созданных для подобных трагических случаев.
Облако субстанции, нейтрализующей реакции распада, должно было вылететь из звездолета и поглотить пылающую планету, но… этого не случилось.
Звездолет Ихха находился между ничтожной планетой и ее еще более ничтожным спутником, когда свершилось наибольшее злодеяние. Взрыв распада выше критической силы произошел по воле Безумствующего Разума в глубине океанов планеты, окруженной не только газообразной, но и жидкой оболочкой. Глубинный взрыв распада, как это и следовало из Познаний Сущего, вызвал взрыв этой жидкой оболочки. Волна взрыва устремилась в виде облака пара к ее спутнику и захватила звездолет Ихха, бросив его с межпланетной высоты на поверхность спутника.
И с тех пор звездолет гигантов, по сравнению с родиной которых обычные планеты казались ничтожными, миллион циклов лежит недвижно на потерявшем былую атмосферу спутнике погибшей планеты. Планеты, которая была ничтожна не столько по величине, сколько по моральным идеалам населявших ее разумных особей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68