Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Доктора и доктрины автора, которого зовут Апдайк Джон. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Доктора и доктрины в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Апдайк Джон - Доктора и доктрины онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Доктора и доктрины = 35.05 KB
Доктора и доктрины - Апдайк Джон => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
Та же дверь –
OCR Busya
«Джон Апдайк «Голубиные перья»»: Мир книги; СПб.; 2005
ISBN 5-902486-01-7
Аннотация
Джона Апдайка в Америке нередко называют самым талантливым и плодовитым писателем своего поколения. Он работает много и увлеченно во всех жанрах: пишет романы, рассказы, пьесы и даже стихи (чаще всего иронические).
Настоящее издание ставит свой целью познакомить читателя с не менее интересной и значимой стороной творчества Джона Апдайка – его рассказами.
В данную книгу включены рассказы из сборников "Та же дверь" (1959), "Голубиные перья" (1962) и "Музыкальная школа" (1966). Большинство переводов выполнено специально для данного издания и публикуется впервые.
Джон Апдайк
Доктора и доктрины
Бертон предвидел, какую деталь зубной врач отметит в первую очередь: положенный по сану белый воротничок. Он везде и всюду привлекал внимание. Доктор стоял вполоборота к дверям, будто только-только надумал отвернуться. Его свежее лицо с тонкой ниточкой усов обратилось к Бертону, а серые глаза задержались на шее пациента чуть дольше, чем позволяла безупречная вежливость, но взгляд тут же скользнул выше, и одновременно с этим доктор сказал: «Здравствуйте!». Сделав шаг навстречу Бертону, он протянул для приветствия руку, которая оказалась на удивление мягкой.
Вслед за тем стоматолог отметил, что вошедший – американец. За время пребывания в Оксфорде Бертон приучил себя говорить негромко, но даже шепот не смог бы замаскировать энергичные гласные, слегка растянутые концы фраз и те особенности произношения дифтонгов, которые сразу выделяют американский говор среди британского щебета. Как только Бертон поздоровался и извинился за опоздание (не сказав дурного слова о британских автобусах, хотя именно они были всему виной), он явственно представил, какие мысли пронеслись в голове у врача: «США… благочестивые отцы-пилигримы… католик? Нет, тогда был бы черный головной убор… улыбка искренняя… на резцах зубной камень».
Жестом пригласив Бертона сесть в кресло, доктор направился к раковине и, не глядя, стал мыть руки. – Вы из каких краев? – спросил он через плечо.
– Из какой части Штатов? – Бертону нравилось произносить «Штаты». Это звучало так всеохватно, так внушительно.
– Да, именно. Или вы канадец?
– Нет, я из Пенсильвании.
Бертону не впервой было сидеть в зубоврачебном кресле, но еще не доводилось наблюдать из него такой приятный пейзаж. Огромный эркер выходил во внутренний дворик. Там росло два-три дерева (ивы, определил Бертон), а среди крон порхали и раскачивались черные клубки – птицы. Если не считать птиц, ветви были совершенно голыми. Сквозь их переплетение виднелся умытый небосвод, до которого, казалось, было рукой подать. Эти неуловимо-голубые клеточки неба, равно как и бурая, с намеком на ржавчину кирпичная стена, почти не добавляли цвета в общую картину.
– Пенсильвания, – задумался вслух дантист, и по мере его приближения каждый слог звучал громче предыдущего. – Это на востоке?
– Скорее на северо-востоке. Вы представляете, где расположен Нью-Йорк?
– Примерно.
– Так вот: оттуда немного к западу. В общем и целом, нейтральный штат.
– Понимаю.
Дантист наклонился над Бертоном, которого приятно удивили два обстоятельства: во-первых, когда он открыл рот, доктор сказал «благодарю вас», а во-вторых, у самого доктора было необычайно ароматное дыхание – не то карамельное, не то пряное. Заглядывая в рот Бертону, он постучал зеркальцем по каждому из зубов. У стоматолога на лбу был закреплен электрический рефлектор, как у окулиста. За окном, среди ветвей, крупные черные птицы выполняли головокружительные трюки. Оказалось, глаза у дантиста не совсем серые: стоило ему прищуриться, как они сделались почти карими, а потом, когда он покосился в сторону лотка с инструментами, приобрели зеленоватый оттенок, какой бывает у камешков, лежащих на дне быстрой речки. Он поскреб зондом глазной зуб Бертона, но так деликатно, что это не вызвало болезненных ощущений.
– Этот – в первую очередь. – Врач сделал пометку в чистой медицинской карте.
Воспользовавшись паузой, Бертон сообщил информацию, которую держал в уме с самого начала:
– Пенсильвания дает более девяноста процентов мировой добычи антрацита.
– Вот как? – с явным недоверием произнес доктор. У подбородка Бертона опять возникли руки с зубоврачебными инструментами. Бертон открыл рот.
– Благодарю вас, – сказал дантист.
Пока он осматривал полость рта, проверял твердые ткани зубов и ставил условные значки в карте, к Бертону отчасти вернулось душевное равновесие. В тот день – возможно, из-за предстоящего визита к стоматологу, да еще в чужой стране – он с раннего утра ощущал козни дьявола. К теплому, уютному запаху постели примешивалось сомнение; оно капало с холодных охристых стен скромного жилища, проникало даже в сновидения. Безмолвных свидетелей тщеты, которая шла вразрез с надеждами и доктринами, оказалось немало: домашние тапки, махровый халат, отражение в зеркале и, конечно, книги – тома в черных и коричневых переплетах, К. С. Льюис, Карл Барт, «Краткая антология Средневековья», Рэймонд Талли и Бертран Рассел, – они мирно соседствовали друг с другом, словно непритязательные Беллок и Честертон. Даже зубная щетка, которая в добрые дни помогала приобщиться к утренним таинствам, сегодня выступила вульгарной прислужницей гигиены, напомнив о богомерзком присутствии микробов. Легкомысленное бульканье водопроводных струй заглушило внеурочные молитвы Бертона.
Запах карамели и гвоздики улетучился. Дантист, распрямив плечи, спрашивал:
– Новокаин хорошо переносите?
Бертон пришел в замешательство. По его убеждению, только ленивый ум мог нынче отождествлять боль со злом. Ведь если вдуматься, боль предостерегает от порока и в силу этого являет собою добро. С другой стороны, облегчение чужой боли – это очевидная добродетель, возможно самая очевидная из всех добродетелей. А лелеять боль так же низко, как гоняться за удовольствиями. В то же время бегство от боли – признак малодушия.
По интонации дантиста ничего нельзя было определить – то ли он не дождался ответа, то ли просто решил переспросить:
– Ваш стоматолог вводит вам новокаин?
Еще в ту пору, когда Бертон малолетним сорванцом бегал в заскорузлом комбинезончике, доктор Гриблинг уже делал ему уколы новокаина.
– Да. – Это короткое слово прозвучало резко, вызывающе. Бертон поспешил добавить: – По его мнению, у меня повышенная чувствительность.
Теперь получилось как-то манерно.
– Займемся троечкой, – сказал доктор.
Сердце у Бертона заколотилось, как оса в банке, потому что дантист поднялся со стула, подошел к раковине, совершил невидимое действо и вернулся с наполненным шприцем. На кончике иглы каким-то чудом удерживалась капля жидкости. Пока доктор стоял к нему спиной, Бертон уже открыл рот. Когда врач, занеся острие, обернулся, у него едва заметно дрогнула губа под тонкими усиками: такая истовость показалась ему необычной и даже забавной.
– Будьте добры, пошире, – сказал он. – Благодарю вас. – Игла приближалась. Она мелькнула у Бертона под носом и скрылась из виду. – Сейчас будет немного чувствительно.
Какая обходительность! Мгновенный укол – и от текучего, распирающего потока боли Бертон выпучил глаза; он увидел голые кроны, перепуганное бледное небо и черных птиц. Одна из них сидела на самой верхушке дерева; к ней присоединилась вторая, потом – ему было хорошо видно – на ту же ветку опустилась третья, ветка изогнулась крутым полумесяцем, и все три птицы, захлопав крыльями, исчезли из поля зрения.
– Все, все. – На Бертона повеяло карамелью и гвоздикой.
Дожидаясь, пока новокаин подействует, доктор завел неторопливую беседу с пациентом.
– Какими судьбами вы оказались в Оксфорде? – поинтересовался он.
– Я занимаюсь научной работой.
– Неужели? В какой же области?
– Пишу диссертацию о человеке по имени Ричард Хукер.
– Вот как? – Ответ вызвал у доктора такую же скептическую реакцию, как и данные о добыче антрацита в Пенсильвании.
Ричард Хукер, «примерный, примитивный, примирительный», как отозвался о нем Уолтон, занимал столь важное место в мире Бертона, что сомнение в его существовании было равносильно сомнению в существовании мира Бертона. Но когда Бертон пояснил: «Это английский теолог», в его голосе не было и тени досады или заносчивости. Ему довольно легко далась наука смирения. Впрочем, он отдавал себе отчет, что рассуждения о собственном смирении – это не что иное, как гордыня, а признание в себе гордыни дает повод для дальнейшего, более углубленного самопостижения. Можно было бы прямо сейчас поразмыслить об истоках этого греха, но дантист уже задал следующий вопрос:
– Теолог – это богослов?
– Совершенно верно.
– Не могли бы вы процитировать что-нибудь из его трактатов?
У Бертона были наготове ответы на стандартные вопросы («Когда он жил?» – «С 1554 по 1600 год»; «Чем прославился?» – «Попыткой примирить христианскую, то есть томистскую, политическую доктрину с реальным положением дел в эпоху правления Тюдоров; хотя эта задача покорилась ему лишь отчасти, он во многом предвосхитил ряд направлений современной политологии». – «Какова цель вашей работы?» – «Я попытаюсь выявить причины, которые помешали Хукеру принять платонизм эпохи Возрождения»), но сейчас он растерялся. На ум приходили какие-то обрывки фраз – «зримая Церковь», «неизменный закон», «весьма хрупкая способность», «папские предрассудки», а также не вполне ясного содержания термин «формалистичность» – все, что угодно, только не законченные высказывания.
– В данный момент не могу вспомнить, – извинился он, касаясь пальцами стоячего воротничка, и в который раз – хотя уже можно было привыкнуть – поразился жесткости его непрерывной кромки.
Такое признание, по всей видимости, ничуть не обескуражило дантиста.
– Десна онемела? – спросил он.
Бертон поворочал языком и сказал:
– Онемела.
Врач развернул бормашину; Бертон открыл рот.
– Благодарю вас.
Новокаин подействовал. Жужжание доносилось будто бы издалека, а боль оказалась не страшнее той, какую причиняет взрыв звезды, убийство индийского слона или – признался про себя Бертон – порка соседского мальчишки. Боль. Тут, несомненно, есть проблема. Он начал привычно рассуждать сам с собой. Творение – это результат стремления Творца создать из материи живые души. С точки зрения этики материя per se нейтральна; если придать ей форму, она будет тяготеть к добру, но в ее природе заложено соперничество. Нет двух сущностей, которые могли бы находиться в одном месте в одно и то же время. Отсюда – боль. Но наши поступки не должны диктоваться сугубо материальными побуждениями. В самом деле, весь Его земной путь доказывал тщету соперничества за преходящие ценности, верно? С другой стороны, верно и то, что существует дьявол. А дьявол нарушает стройность мироздания. При этой мысли вниманием Бертона, естественно, овладели черные птицы. Они неустанно падали с неба и с деревьев, но почему-то лишь немногие взмывали ввысь.
Дантист поменял бор. «Благодарю вас». Какие-то вещи Бертон сумел постичь. А какие-то не сумел: например, почему Он выжидал миллионы лет, пока из атома мучительно развивалась жизнь. С каким чувством Он наблюдал, как эти нелепые, упрямые твари выкарабкивались из болот и бессмысленно вымирали на долгом и тернистом пути превращения в Человека? Или взять звезды: такие далекие, просто насмешка над бесполезностью расстояний; теологи привычно рассуждают о бесконечности, но неужели она и впрямь до такой степени бесконечна? Однажды Бертон спросил своего отца, верит ли тот в чистилище. «А как же? – незамедлительно выдал отец, ткнув мундштуком в направлении пола. – Тут оно и есть, чистилище». Воспоминание о том давнем разговоре вызвало у Бертона чувство подавленности; поэтому, когда бор, пройдя сквозь броню анестезии, впился в нерв, боль приобрела видимость ответа и была встречена едва ли не с восторгом.
– Ну вот, – сказал дантист. – Будьте добры, сплюньте, пожалуйста.
Он отвел бормашину в сторону, и Бертон понял, что больше она не понадобится. Какая деликатность!
– У вас во дворе, я вижу, настоящее царство пернатых, – сказал Бертон.
– Мы их подкармливаем, – объяснил дантист, растирая амальгаму для пломбы в маленьком толстостенном тигле.
– Что это за черные птицы?
– Скворцы. Невероятно прожорливы. Вечно отнимают корм у малиновок.
Только теперь Бертон заметил, что среди ветвей мелькают комочки поменьше и пошустрее, но не такие многочисленные и не такие деловитые, как скворцы. Он стал приглядываться к одной из таких пташек, которая ни минуты не сидела без движения: она то расплывалась, словно клякса, то набухала, как почка, то поворачивалась в профиль и становилась похожей на керамический кувшинчик работы Пикассо. Благодаря этим наблюдениям его разум освободился от всяческих мыслей и не реагировал ровным счетом ни на что, даже на скрип растираемой амальгамы.
Доктора и доктрины - Апдайк Джон => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Доктора и доктрины писателя-фантаста Апдайк Джон понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Доктора и доктрины своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Апдайк Джон - Доктора и доктрины.
Ключевые слова страницы: Доктора и доктрины; Апдайк Джон, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная