Коля рассказал. Магнитофонная лента с записью беседы вызвала сенсацию. К счастью, вокруг мальчика оказалось достаточно людей со здравым смыслом, которые надежно оградили ребенка от поднявшейся шумихи.
Как это часто бывает, постепенно страсти улеглись. А Коленькой всерьез заинтересовалась большая наука.
Из Академии наук приезжала длинная черная машина, увозила Колю в один из бесчисленных институтов, потом привозила обратно. Поездки эти, впрочем, были не частыми и не обременительными. Видимо, ученые больше занимались теорией, а мальчика старались беспокоить как можно реже. Мама и Мария Михайловна даже слегка огорчались этим обстоятельством, поскольку в это время они с ребятами жили на даче и возвращаться за город с полными авоськами на машине удобней, чем в переполненной электричке.
Лето в тот год стояло отменное. Термометр го дачном окошке как показал в конце мая 25 градусов, так словно заснул на этой отметке. Коля и Алеша с утра убегали на речку, купались, ловили под камнями раков. Раки были большие и пучеглазые, причем совсем не робкого нрава. Они храбро поводили клешнями, стараясь схватить угрожающую им руку, вместо того чтобы обратиться в благоразумное бегство. Это их и губило, потому что не было ничего проще, чем другой рукой быстро схватить забияку сзади за спинку. Когда возле дачи раздавался гудок машины, мальчишки подхватывали свой улов и мчались переодеваться — Коля ехал в очередной НИИ на очередное исследование, а Алеша за компанию с ним, благо машина была семиместная. В то лето он по настоянию Марии Михайловны начал вести дневник, куда записывал все, что происходило с ним и Колей Глебовым. Много лет спустя краткие заметки этого тощего — всего-то две школьные тетрадки — дневника легли в основу первого тома мемуаров Алексея Тургаева “Глаза века”.
В одном из институтов Коле показали прибор, который назывался крутильными весами. Мальчику нравилось смотреть, как стрелка прибора скачет туда-сюда, показывая давление его взгляда. Дома он попробовал тренироваться, гоняя по столу мячик для настольного тенниса. Получалось очень забавно. Через некоторое время он уверенно мог управлять движением довольно тяжелых предметов. Он пристрастился играть на биллиарде, который обнаружил на одной из соседних дач, и достиг в этом трудном виде спорта заметных успехов. В это же время Коля увлекся шахматами. Играл он по-прежнему не ахти как, премудростей стратегии не освоил, кроме королевского и ферзевого гамбита никаких дебютов не признавал, но зато, к восторгу всех окрестных мальчишек, играл, не прикасаясь к фигурам руками. Судя по всему, ему нравился сам процесс игры, а не результат.
Одним словом, Коля чувствовал, что в нем растет неизвестная радостная сила, заставляющая его верить, что он все может, что у него все получится. Он не знал, что посетивший его необыкновенный прилив сил есть свидетельство расцвета гения, как не знал он и того, что он гений. Он был простой мальчишка, который не очень любил литературу и поэтому еще ничего не знал про Болдинскую осень.
1 2 3 4
Как это часто бывает, постепенно страсти улеглись. А Коленькой всерьез заинтересовалась большая наука.
Из Академии наук приезжала длинная черная машина, увозила Колю в один из бесчисленных институтов, потом привозила обратно. Поездки эти, впрочем, были не частыми и не обременительными. Видимо, ученые больше занимались теорией, а мальчика старались беспокоить как можно реже. Мама и Мария Михайловна даже слегка огорчались этим обстоятельством, поскольку в это время они с ребятами жили на даче и возвращаться за город с полными авоськами на машине удобней, чем в переполненной электричке.
Лето в тот год стояло отменное. Термометр го дачном окошке как показал в конце мая 25 градусов, так словно заснул на этой отметке. Коля и Алеша с утра убегали на речку, купались, ловили под камнями раков. Раки были большие и пучеглазые, причем совсем не робкого нрава. Они храбро поводили клешнями, стараясь схватить угрожающую им руку, вместо того чтобы обратиться в благоразумное бегство. Это их и губило, потому что не было ничего проще, чем другой рукой быстро схватить забияку сзади за спинку. Когда возле дачи раздавался гудок машины, мальчишки подхватывали свой улов и мчались переодеваться — Коля ехал в очередной НИИ на очередное исследование, а Алеша за компанию с ним, благо машина была семиместная. В то лето он по настоянию Марии Михайловны начал вести дневник, куда записывал все, что происходило с ним и Колей Глебовым. Много лет спустя краткие заметки этого тощего — всего-то две школьные тетрадки — дневника легли в основу первого тома мемуаров Алексея Тургаева “Глаза века”.
В одном из институтов Коле показали прибор, который назывался крутильными весами. Мальчику нравилось смотреть, как стрелка прибора скачет туда-сюда, показывая давление его взгляда. Дома он попробовал тренироваться, гоняя по столу мячик для настольного тенниса. Получалось очень забавно. Через некоторое время он уверенно мог управлять движением довольно тяжелых предметов. Он пристрастился играть на биллиарде, который обнаружил на одной из соседних дач, и достиг в этом трудном виде спорта заметных успехов. В это же время Коля увлекся шахматами. Играл он по-прежнему не ахти как, премудростей стратегии не освоил, кроме королевского и ферзевого гамбита никаких дебютов не признавал, но зато, к восторгу всех окрестных мальчишек, играл, не прикасаясь к фигурам руками. Судя по всему, ему нравился сам процесс игры, а не результат.
Одним словом, Коля чувствовал, что в нем растет неизвестная радостная сила, заставляющая его верить, что он все может, что у него все получится. Он не знал, что посетивший его необыкновенный прилив сил есть свидетельство расцвета гения, как не знал он и того, что он гений. Он был простой мальчишка, который не очень любил литературу и поэтому еще ничего не знал про Болдинскую осень.
1 2 3 4