Оттуда, согласно командировочному предписанию, он выехал в Пенемюнде. Где это находится, ун-Леббель даже не знал. Оказалось - в Восточной Пруссии. Солдат приказы не обсуждает, однако на душе у Ганса было неспокойно. Мечта поманила и посмеялась над ним. В Пенемюнде его доставили геликоптером.
Городок был небольшим, но на выезде с аэродрома у Ганса внимательно проверили документы. Дежурный по контрольно-пропускному пункту - пожилой армейский фельдфебель с серым пожеванным лицом - аккуратно вписал данные из предписания в толстый журнал, долго шевелил губами, перечитывая написанное, потом приветливо и степенно кивнул ун-Леббелю и вышел во двор, показывая приезжему дорогу.
– Зайдешь к Швенку, вторая комната вон в том корпусе, - распорядился он. - Получишь белье, разместишься вон в том домике, а потом пойдешь докладывать начальству. Сейчас все равно никого нет, к половине десятого подтянутся.
Ун-Леббель прошел по аллее, окруженной корявыми балтийскими соснами, вошел в указанный корпус и постучался во вторую комнату.
Капрал Швенк был немногим моложе дежурного. К тому же носил сильно увеличивающие круглые очки, отчего глаза его казались не соответствующими маленькому сморщенному личику с низким лбом и редким седоватым ежиком над ним. Картину довершали большие уши и выступающий на худой шее кадык. На арийца он мало походил, скорее, казался карикатурой на еврейского банкира с Уолл-стрит, какими их обычно рисовали в «Фолькише беобахтер».
– Еще один, - констатировал Швенк, прочитав предписание и выбрасывая на стол целлофановый пакет с простынями и полотенцем. Сверху он положил небольшую коробку. - Твоя комната четвертая, в остальных уже живут. Ключа не надо, там не заперто. В половине десятого зайдешь в штаб и доложишься о своем прибытии. «Швабесс-отель» находится в белом здании в центре поселка. Завтрак в семь-тридцать, обед в час, ужин в семь часов. Старайся не задерживаться, здесь этого не любят. Развлечений у нас мало. Ничего не поделаешь - остров. - Швенк подумал и добавил: - Старайся поменьше удивляться, солдат, здесь будет много непривычного для тебя.
– А для вас? - поинтересовался ун-Леббель.
Капрал пожал узенькими плечами и заставил Ганса расписаться в ведомости.
– Я уже привык, - сказал он.
На крыльце коттеджа сидели двое крепких русоволосых парней в тренировочных костюмах. Они с интересом оглядели ун-Леббеля.
– Генрих, - назвал свое имя один.
– Гейнц, - крепко пожал протянутую руку другой.
– Ганс, - представился ун-Леббель.
– Обживайся, камрад, - сказал Генрих. - Познакомиться ближе мы еще успеем.
В комнате, отведенной для ун-Леббеля, стояли деревянная кровать, платяной шкаф, стол и два стула. На столе чернел эбонитовой панелью новенький «Блаупункт». Ун-Леббель включил приемник, нашел танцевальную мелодию, застелил постель. Среди вещей, выданных ему капралом, оказался тренировочный костюм, в коробке обнаружились японские кеды. Ганс повесил форму в шкаф, переоделся в спортивный костюм и, бросив на плечо полотенце, вышел на крыльцо.
– Душ здесь есть? - спросил он.
– Что душ, - восторженно сказал Гейнц. - Здесь к твоим услугам целое море.
***
Сосны и камень. И тени деревьев, среди которых вились асфальтовые дороги и усыпанные гравием тропинки.
Аллея вывела Ганса в центр поселка. Штаб он определил сразу - по наличию у здания легковых служебных автомобилей. Генерал Дорнбергер, которому он представился, с любопытством и удовольствием оглядел ун-Леббеля.
– Прекрасно, - похвалил он. - Как устроился?
– Хорошо, мой генерал, - лаконично сказал ун-Леббель.
– С товарищами уже познакомился? - генерал вышел из-за стола, обошел Ганса, откровенно разглядывая его со всех сторон.
– Так точно, - свел каблуки ун-Леббель.
– Прекрасно, прекрасно, - генерал вернулся за стол. - И ты, наверное, недоумеваешь, зачем здесь собрали здоровых, крепких ребят. Верно?
– Мы все ждем указаний, - уклонился от прямого ответа Ганс.
– Что ж, - генерал взял предписание и, далеко отведя его, как это обычно делают дальнозоркие люди, ознакомился с записями. - Сегодня вечером вам все объяснят. А пока… - он одобрительно покивал Гансу. - Пока знакомься со своими новыми товарищами и новым местом службы. Обещаю одно, солдат, легко тебе здесь не будет. - Он почесал нос и совсем по-граждански добавил: - Зайди в пятый кабинет, тебе выпишут пропуск. У нас на острове пропускной режим, без пропуска тебя затаскают в комендатуру.
Выйдя из штаба, ун-Леббель огляделся.
Среди сосен просвечивали контуры зданий, в полукилометре от них угадывались огромные железные конструкции поставленных на попа мостов, левее белели непонятного назначения, но явно производственные здания.
Он прошелся среди сосен. Было прохладно. Пахло хвоей и морем.
Дорога вывела его к колючему периметру, за которым на железных постаментах стояли длинные остроносые цилиндры, устремленные в небо. Их было несколько десятков, без сомнения, все эти цилиндры представляли собой грозное, пока еще не ведомое ун-Леббелю оружие, возможно, то самое Оружие Победы, о котором не раз говорил фюрер.
Здесь его остановили.
Два эсэсмана с автоматами на изготовку проверили у него документы, потом один из них ушел в будку и принялся куда-то звонить. Второй - рослый рыжий парень одного с ун-Леббелем возраста - молчаливо разглядывал Ганса, ожидая окончания процедуры проверки.
Второй охранник закончил процедуру и вышел из будки. И сразу настороженность охранников уступила место дружелюбным, приветливым улыбкам. Теперь они точно знали, что ун-Леббель свой.
– С прибытием, - поздравил рыжий, с уважением оглядывая нашивки ун-Леббеля, свидетельствующие о том, что он проходил службу на Востоке. - В охрану?
Ун-Леббель неопределенно пожал плечами.
До обеда он успел искупаться. Холодная и почти пресная вода Балтийского моря приятно освежила его. Ганс посмотрел на часы. Было без десяти час, опаздывать, как сказал Швенк, не стоило.
В холле «Швабесс-отеля» ун-Леббелю встречались различные гражданские люди, в форме почти никто не ходил. Особого внимания на Ганса никто не обращал, лишь дважды он перехватил внимательные и явно заинтересованные взгляды.
Предупредительный официант показал ему место за длинным столом. Рядом уже сидели его соседи по коттеджу.
– Привыкаешь? - дружелюбно осведомился Гейнц.
Так обедать Гансу еще не приходилось. Вереница официантов - в черных костюмах и белых сорочках с бабочками - во главе с метрдотелем торжественно шествовала вокруг стола, от высших чинов к нижестоящим. Первый официант наливал суп, второй клал на тарелку картофелину, третий посыпал ее зеленью, четвертый выкладывал на тарелку аппетитно поджаренную свиную ножку, пятый наливал в бокал вино, шестой поливал блюдо соусом.
– Зря ты надел форму, - сказал Гейнц. - Здесь это не приветствуется. - И первым поднял бокал: - Выпьем за знакомство, камрады!
– Прозит, - сказал Генрих.
***
Услышанное вечером ошеломило ун-Леббеля.
Комната, в которой их собрали, ничем не напоминала помпезные залы заседаний, где обычно проходили совещания. Даже бюста фюрера - этого неотъемлемого и обязательного атрибута правительственных учреждений - на столе не было.
Да и люди у столов собрались странные - из тех, к кому в войсках относились с недоверием за способность разбираться в устройстве мира при совершенной непригодности для его защиты. Впрочем, на этот счет Ганс имел свое мнение. Никакая храбрость не смогла бы одержать громкие победы, не будь у немецкого солдата совершенного оружия, разработанного собравшимися в комнате людьми. Капитулировала бы Англия, если бы ее города не расстреляли летающими бомбами «фау»? Удалось бы прорвать оборону русских под Сталинградом, если бы в бой своевременно не вступили «королевские тигры» и «пантеры»? Одержали бы немецкие летчики сотни своих воздушных побед, если бы их вдруг лишили вертких «мессершмиттов» и грозных «фокеров»?
Но то, что предлагали эти люди сейчас, выходило за рамки здравого смысла.
– Таким образом, - докладывал высокий, плотный мужчина с золотым значком почетного члена НДСАП на лацкане хорошо сшитого пиджака, - в настоящее время проблемы, связанные с ракетой-носителем, способной вывести на околоземную орбиту полезный груз, успешно решены. Мы имеем в заделе прекрасный носитель А-9, на подходе носитель А-9 UNI, способный вывести на орбиту до двадцати пяти тонн груза.
Встал вопрос о полете человека в космос. Встал вплотную. Германия на пороге космической эры. Еще один шаг, и мы сможем объявить миру о создании германских военно-космических сил.
– Прекрасно, Вернер, - сказал со своего места генерал Дорнбергер. - Мне кажется, пора объяснить этим мальчикам, для чего они вызваны в Пенемюнде и какие задачи им придется решать.
– Позвольте представить, - сказал человек, которого генерал назвал Вернером. - Генрих Герлах, летчик-испытатель концерна «Мес-сершмитт», Гейнц ун-Герке и Ганс ун-Леббель, рекомендованные для испытательных полетов. Все трое отличаются отменным здоровьем, высокопрофессиональны и пригодны для выполнения поставленных задач. Гейнц и Ганс к тому же являются воинами СС, это говорит само за себя.
Докладчик повернулся к ошеломленным кандидатам.
– Прошу прощения, - улыбаясь, сказал он, - что с вами не провели предварительных бесед, но меня уверили, что рыцари СС готовы выполнить любое задание рейха, не задавая излишних вопросов и не требуя гарантий безопасности. Сами понимаете, режим секретности, установленный на острове, не способствует доверительным разговорам. Хочется верить, что ваше руководство не ошиблось в вас.
Ганс почувствовал, как в горле у него пересохло. Он бросил взгляд на товарищей. Похоже, что ун-Герке испытывал те же чувства. Генрих Герлах улыбался.
– Эти кандидатуры отобраны из многих, - покивал Дорнбергер. - Не думайте, камрады, что дорога к звездам дастся вам легко. Даже тренировки будут гораздо тяжелее, чем прежде. Можете поверить старому вояке, Дорнбергер знает, что говорит.
Он встал, указывая на докладчика.
– Вернер фон Браун, - представил его Дорнбергер. - Генеральный конструктор машины, которую вам придется испытывать. Будьте уверены. Он никому не обещает сладкой жизни.
Генерал указал на другого - угрюмого и спокойного.
– Правая рука нашего Вернера - гениальный механик Генрих Грюнов, он способен заставить полететь даже каминные щипцы, если этого потребуют интересы дела.
Генерал кивнул.
Грюнов на секунду привстал со своего места.
– А это, - Дорнбергер указал на полного розовощекого мужчину с короткой шкиперской бородкой. - Это создатель ракетного двигателя Артур Рудольф. Именно он управляет всеми лошадьми, которые понесут ракету в космос.
Он еще раз оглядел троих кандидатов веселыми и хитрыми глазами.
– С остальными вы познакомитесь в процессе подготовки. Впрочем, пет, здесь присутствует еще один человек, которого я просто обязан представить вам. Это доктор Зигмунд Рашер, разработчик медицинской программы исследований. Его эксперименты в области авиационной медицины имели большое значение для организации высотных полетов. Теперь он будет готовить вас к полету в космос.
Теперь вы знаете всё. Доктор Браун любезно предоставил вам сутки на размышления - принять участие в экспериментальных полетах или отказаться от этого. Предупреждаю: никого не будут преследовать за отказ, вас просто переведут служить в дальние гарнизоны. Сами понимаете, режим секретности требует особой осторожности, камрады!
Отказаться от полета?
Ганс ун-Леббель почувствовал, что у него холодеют щеки. Ну уж нет! Никогда в жизни. Это был шанс. Шанс встать вровень с лучшими летчиками Германии, и ун-Леббель готов был на все, чтобы воспользоваться представившейся возможностью.
Что он и сказал вслух, вызвав веселый смех окружающих.
Лето 1958 года
ПЕНЕМЮНДЕ
Их было трое.
Тренировки оказались не просто тяжелыми, они проходили на пределе физических и душевных сил. Центрифуга, многократно увеличивающая вес, сплющивающая, вжимающая в кресло, заставляющая глотать воздух, как пищу. Томящее молчание сурдокамеры, когда кажется, что весь мир умер, что в нем больше не осталось живого и некому прийти тебе на помощь. Барокамера, за считанные секунды поднимающая в самые разреженные слои атмосферы или бросающая в океанские бездны с их невыносимым давлением. И тренировки, тренировки, тренировки…
Иногда ун-Леббель чувствовал себя абсолютно вымотанным. В его душе была пустота, нередко он спрашивал себя, зачем ему все это нужно. Но, преодолевая минутную слабость, он вновь становился на движущуюся резиновую дорожку, пробегая на месте утренние пять километров, а потом в принудительном режиме - с ударами током, неожиданными дикими воплями из динамиков, при ослепительных вспышках света - решал поставленные перед ним задачи.
Воскресенье было выходным днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Городок был небольшим, но на выезде с аэродрома у Ганса внимательно проверили документы. Дежурный по контрольно-пропускному пункту - пожилой армейский фельдфебель с серым пожеванным лицом - аккуратно вписал данные из предписания в толстый журнал, долго шевелил губами, перечитывая написанное, потом приветливо и степенно кивнул ун-Леббелю и вышел во двор, показывая приезжему дорогу.
– Зайдешь к Швенку, вторая комната вон в том корпусе, - распорядился он. - Получишь белье, разместишься вон в том домике, а потом пойдешь докладывать начальству. Сейчас все равно никого нет, к половине десятого подтянутся.
Ун-Леббель прошел по аллее, окруженной корявыми балтийскими соснами, вошел в указанный корпус и постучался во вторую комнату.
Капрал Швенк был немногим моложе дежурного. К тому же носил сильно увеличивающие круглые очки, отчего глаза его казались не соответствующими маленькому сморщенному личику с низким лбом и редким седоватым ежиком над ним. Картину довершали большие уши и выступающий на худой шее кадык. На арийца он мало походил, скорее, казался карикатурой на еврейского банкира с Уолл-стрит, какими их обычно рисовали в «Фолькише беобахтер».
– Еще один, - констатировал Швенк, прочитав предписание и выбрасывая на стол целлофановый пакет с простынями и полотенцем. Сверху он положил небольшую коробку. - Твоя комната четвертая, в остальных уже живут. Ключа не надо, там не заперто. В половине десятого зайдешь в штаб и доложишься о своем прибытии. «Швабесс-отель» находится в белом здании в центре поселка. Завтрак в семь-тридцать, обед в час, ужин в семь часов. Старайся не задерживаться, здесь этого не любят. Развлечений у нас мало. Ничего не поделаешь - остров. - Швенк подумал и добавил: - Старайся поменьше удивляться, солдат, здесь будет много непривычного для тебя.
– А для вас? - поинтересовался ун-Леббель.
Капрал пожал узенькими плечами и заставил Ганса расписаться в ведомости.
– Я уже привык, - сказал он.
На крыльце коттеджа сидели двое крепких русоволосых парней в тренировочных костюмах. Они с интересом оглядели ун-Леббеля.
– Генрих, - назвал свое имя один.
– Гейнц, - крепко пожал протянутую руку другой.
– Ганс, - представился ун-Леббель.
– Обживайся, камрад, - сказал Генрих. - Познакомиться ближе мы еще успеем.
В комнате, отведенной для ун-Леббеля, стояли деревянная кровать, платяной шкаф, стол и два стула. На столе чернел эбонитовой панелью новенький «Блаупункт». Ун-Леббель включил приемник, нашел танцевальную мелодию, застелил постель. Среди вещей, выданных ему капралом, оказался тренировочный костюм, в коробке обнаружились японские кеды. Ганс повесил форму в шкаф, переоделся в спортивный костюм и, бросив на плечо полотенце, вышел на крыльцо.
– Душ здесь есть? - спросил он.
– Что душ, - восторженно сказал Гейнц. - Здесь к твоим услугам целое море.
***
Сосны и камень. И тени деревьев, среди которых вились асфальтовые дороги и усыпанные гравием тропинки.
Аллея вывела Ганса в центр поселка. Штаб он определил сразу - по наличию у здания легковых служебных автомобилей. Генерал Дорнбергер, которому он представился, с любопытством и удовольствием оглядел ун-Леббеля.
– Прекрасно, - похвалил он. - Как устроился?
– Хорошо, мой генерал, - лаконично сказал ун-Леббель.
– С товарищами уже познакомился? - генерал вышел из-за стола, обошел Ганса, откровенно разглядывая его со всех сторон.
– Так точно, - свел каблуки ун-Леббель.
– Прекрасно, прекрасно, - генерал вернулся за стол. - И ты, наверное, недоумеваешь, зачем здесь собрали здоровых, крепких ребят. Верно?
– Мы все ждем указаний, - уклонился от прямого ответа Ганс.
– Что ж, - генерал взял предписание и, далеко отведя его, как это обычно делают дальнозоркие люди, ознакомился с записями. - Сегодня вечером вам все объяснят. А пока… - он одобрительно покивал Гансу. - Пока знакомься со своими новыми товарищами и новым местом службы. Обещаю одно, солдат, легко тебе здесь не будет. - Он почесал нос и совсем по-граждански добавил: - Зайди в пятый кабинет, тебе выпишут пропуск. У нас на острове пропускной режим, без пропуска тебя затаскают в комендатуру.
Выйдя из штаба, ун-Леббель огляделся.
Среди сосен просвечивали контуры зданий, в полукилометре от них угадывались огромные железные конструкции поставленных на попа мостов, левее белели непонятного назначения, но явно производственные здания.
Он прошелся среди сосен. Было прохладно. Пахло хвоей и морем.
Дорога вывела его к колючему периметру, за которым на железных постаментах стояли длинные остроносые цилиндры, устремленные в небо. Их было несколько десятков, без сомнения, все эти цилиндры представляли собой грозное, пока еще не ведомое ун-Леббелю оружие, возможно, то самое Оружие Победы, о котором не раз говорил фюрер.
Здесь его остановили.
Два эсэсмана с автоматами на изготовку проверили у него документы, потом один из них ушел в будку и принялся куда-то звонить. Второй - рослый рыжий парень одного с ун-Леббелем возраста - молчаливо разглядывал Ганса, ожидая окончания процедуры проверки.
Второй охранник закончил процедуру и вышел из будки. И сразу настороженность охранников уступила место дружелюбным, приветливым улыбкам. Теперь они точно знали, что ун-Леббель свой.
– С прибытием, - поздравил рыжий, с уважением оглядывая нашивки ун-Леббеля, свидетельствующие о том, что он проходил службу на Востоке. - В охрану?
Ун-Леббель неопределенно пожал плечами.
До обеда он успел искупаться. Холодная и почти пресная вода Балтийского моря приятно освежила его. Ганс посмотрел на часы. Было без десяти час, опаздывать, как сказал Швенк, не стоило.
В холле «Швабесс-отеля» ун-Леббелю встречались различные гражданские люди, в форме почти никто не ходил. Особого внимания на Ганса никто не обращал, лишь дважды он перехватил внимательные и явно заинтересованные взгляды.
Предупредительный официант показал ему место за длинным столом. Рядом уже сидели его соседи по коттеджу.
– Привыкаешь? - дружелюбно осведомился Гейнц.
Так обедать Гансу еще не приходилось. Вереница официантов - в черных костюмах и белых сорочках с бабочками - во главе с метрдотелем торжественно шествовала вокруг стола, от высших чинов к нижестоящим. Первый официант наливал суп, второй клал на тарелку картофелину, третий посыпал ее зеленью, четвертый выкладывал на тарелку аппетитно поджаренную свиную ножку, пятый наливал в бокал вино, шестой поливал блюдо соусом.
– Зря ты надел форму, - сказал Гейнц. - Здесь это не приветствуется. - И первым поднял бокал: - Выпьем за знакомство, камрады!
– Прозит, - сказал Генрих.
***
Услышанное вечером ошеломило ун-Леббеля.
Комната, в которой их собрали, ничем не напоминала помпезные залы заседаний, где обычно проходили совещания. Даже бюста фюрера - этого неотъемлемого и обязательного атрибута правительственных учреждений - на столе не было.
Да и люди у столов собрались странные - из тех, к кому в войсках относились с недоверием за способность разбираться в устройстве мира при совершенной непригодности для его защиты. Впрочем, на этот счет Ганс имел свое мнение. Никакая храбрость не смогла бы одержать громкие победы, не будь у немецкого солдата совершенного оружия, разработанного собравшимися в комнате людьми. Капитулировала бы Англия, если бы ее города не расстреляли летающими бомбами «фау»? Удалось бы прорвать оборону русских под Сталинградом, если бы в бой своевременно не вступили «королевские тигры» и «пантеры»? Одержали бы немецкие летчики сотни своих воздушных побед, если бы их вдруг лишили вертких «мессершмиттов» и грозных «фокеров»?
Но то, что предлагали эти люди сейчас, выходило за рамки здравого смысла.
– Таким образом, - докладывал высокий, плотный мужчина с золотым значком почетного члена НДСАП на лацкане хорошо сшитого пиджака, - в настоящее время проблемы, связанные с ракетой-носителем, способной вывести на околоземную орбиту полезный груз, успешно решены. Мы имеем в заделе прекрасный носитель А-9, на подходе носитель А-9 UNI, способный вывести на орбиту до двадцати пяти тонн груза.
Встал вопрос о полете человека в космос. Встал вплотную. Германия на пороге космической эры. Еще один шаг, и мы сможем объявить миру о создании германских военно-космических сил.
– Прекрасно, Вернер, - сказал со своего места генерал Дорнбергер. - Мне кажется, пора объяснить этим мальчикам, для чего они вызваны в Пенемюнде и какие задачи им придется решать.
– Позвольте представить, - сказал человек, которого генерал назвал Вернером. - Генрих Герлах, летчик-испытатель концерна «Мес-сершмитт», Гейнц ун-Герке и Ганс ун-Леббель, рекомендованные для испытательных полетов. Все трое отличаются отменным здоровьем, высокопрофессиональны и пригодны для выполнения поставленных задач. Гейнц и Ганс к тому же являются воинами СС, это говорит само за себя.
Докладчик повернулся к ошеломленным кандидатам.
– Прошу прощения, - улыбаясь, сказал он, - что с вами не провели предварительных бесед, но меня уверили, что рыцари СС готовы выполнить любое задание рейха, не задавая излишних вопросов и не требуя гарантий безопасности. Сами понимаете, режим секретности, установленный на острове, не способствует доверительным разговорам. Хочется верить, что ваше руководство не ошиблось в вас.
Ганс почувствовал, как в горле у него пересохло. Он бросил взгляд на товарищей. Похоже, что ун-Герке испытывал те же чувства. Генрих Герлах улыбался.
– Эти кандидатуры отобраны из многих, - покивал Дорнбергер. - Не думайте, камрады, что дорога к звездам дастся вам легко. Даже тренировки будут гораздо тяжелее, чем прежде. Можете поверить старому вояке, Дорнбергер знает, что говорит.
Он встал, указывая на докладчика.
– Вернер фон Браун, - представил его Дорнбергер. - Генеральный конструктор машины, которую вам придется испытывать. Будьте уверены. Он никому не обещает сладкой жизни.
Генерал указал на другого - угрюмого и спокойного.
– Правая рука нашего Вернера - гениальный механик Генрих Грюнов, он способен заставить полететь даже каминные щипцы, если этого потребуют интересы дела.
Генерал кивнул.
Грюнов на секунду привстал со своего места.
– А это, - Дорнбергер указал на полного розовощекого мужчину с короткой шкиперской бородкой. - Это создатель ракетного двигателя Артур Рудольф. Именно он управляет всеми лошадьми, которые понесут ракету в космос.
Он еще раз оглядел троих кандидатов веселыми и хитрыми глазами.
– С остальными вы познакомитесь в процессе подготовки. Впрочем, пет, здесь присутствует еще один человек, которого я просто обязан представить вам. Это доктор Зигмунд Рашер, разработчик медицинской программы исследований. Его эксперименты в области авиационной медицины имели большое значение для организации высотных полетов. Теперь он будет готовить вас к полету в космос.
Теперь вы знаете всё. Доктор Браун любезно предоставил вам сутки на размышления - принять участие в экспериментальных полетах или отказаться от этого. Предупреждаю: никого не будут преследовать за отказ, вас просто переведут служить в дальние гарнизоны. Сами понимаете, режим секретности требует особой осторожности, камрады!
Отказаться от полета?
Ганс ун-Леббель почувствовал, что у него холодеют щеки. Ну уж нет! Никогда в жизни. Это был шанс. Шанс встать вровень с лучшими летчиками Германии, и ун-Леббель готов был на все, чтобы воспользоваться представившейся возможностью.
Что он и сказал вслух, вызвав веселый смех окружающих.
Лето 1958 года
ПЕНЕМЮНДЕ
Их было трое.
Тренировки оказались не просто тяжелыми, они проходили на пределе физических и душевных сил. Центрифуга, многократно увеличивающая вес, сплющивающая, вжимающая в кресло, заставляющая глотать воздух, как пищу. Томящее молчание сурдокамеры, когда кажется, что весь мир умер, что в нем больше не осталось живого и некому прийти тебе на помощь. Барокамера, за считанные секунды поднимающая в самые разреженные слои атмосферы или бросающая в океанские бездны с их невыносимым давлением. И тренировки, тренировки, тренировки…
Иногда ун-Леббель чувствовал себя абсолютно вымотанным. В его душе была пустота, нередко он спрашивал себя, зачем ему все это нужно. Но, преодолевая минутную слабость, он вновь становился на движущуюся резиновую дорожку, пробегая на месте утренние пять километров, а потом в принудительном режиме - с ударами током, неожиданными дикими воплями из динамиков, при ослепительных вспышках света - решал поставленные перед ним задачи.
Воскресенье было выходным днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14