Даосов посидел смирно, ткнулся носом в плечо любовницы и негромко сказал:
— Может, уедем отсюда к чертовой матери? Наталья заглянула ему в глаза, взъерошила Даосову волосы и совсем по-матерински сказала:
— Бедненький ты мой! Иди прими душ, легче станет! Утро оказалось тоскливым не только для Даосова. Игорь Дмитриевич Куретайло, покинув больничную палату, чувствовал себя совершенно выздоровевшим. Более того, он был полон энергии и сил, настроение было прекрасным. Вот только на работу Игорь Дмитриевич не особенно торопился. Вместо того чтобы предстать перед очами проигравшего выборы губернатора, Куретайло отправился к мэру. Следовало ненавязчиво, но вежливо и с достаточным тактом поздравить Валерия Яковлевича с заслуженной победой на выборах и дать понять, что в областной администрации его с большим нетерпением ждут люди, которым прежний губернатор не давал развернуться и показать административные свои таланты во всей красе.
В приемной у Брюсова сидели несколько человек, но Куретайло это не остановило. Все-таки он был человеком федерального значения. Заместитель губернатора области — это вам не хухры-мухры, это скорее мухры, так сказать, хух-ры. Можно сказать, большие мухры-хухры.
Игоря Дмитриевича несколько поразил внешний вид мэра. Валерий Яковлевич был бледен, и под глазами у него обозначились синие мешочки подглазников, да и вид мэра казался страдальческим и загнанным. Тут опытному и сведущему в политике Куретайло следовало сообразить, что и к чему, но Игорь Дмитриевич ошибся. Он легкомысленно вообразил, что ничего страшного не произошло, подумаешь, отметил человек свою победу в гонках за счастьем и материальным достатком и немножечко увлекся. Так не прогулял ведь, не отговорился плохим самочувствием, на работу, понимаете, вышел! Вот такие руководители и должны достойно представлять в Совете Федерации заслуженную область.
— Поздравляю! — Игорь Дмитриевич даже не присел, демонстрируя новому губернатору преданность и уважение. — Честное слово, Валерий Яковлевич! Рад! Честное слово — рад! Искренне рад! Если бы вы. Валерий Яковлевич, знали. как тяжело было работать с этим старым ретроградом! Никакой смелости мысли, одни лишь заезженные коммунистические догмы! Думается, что под вашим руководством дела области пойдут значительно лучше! Люди, они ведь, честно говоря, устали от этого партийного дурака!
Но заместителю губернатора не повезло. Или день был нечетным, или два полушария головного мозга все-таки соединились в едином порыве к власти, но только мэр поднял голову, и Куретайло с ужасом увидел знакомый жесткий прищур.
— Партийный дурак, говоришь? — прогремел мэр. — Старый ретроград тебе надоел?
Ожидавшие приема посетители были несказанно удивлены. Да что там удивлены, шокировала их картина, случайными зрителями которой они неожиданно стали. Мэр города Валерий Яковлевич Брюсов с видимой натугой вынес в приемную обезумевшего от ужаса заместителя губернатора, хрипло дыша, приказал открыть дверь и бросил Игоря Дмитриевича Куретайло на ковровую дорожку, прикрывающую бетонный пол.
— И чтобы я тебя больше не видел! — непонятно сказал мэр. — Я тебе покажу заезженные коммунистические догмы!
И это было тем более странно, ведь всем было известно, что Валерий Яковлевич Брюсов твердо стоит на демократической платформе, одно время, когда его гастроном подвергли комплексной ревизии, он даже в правозащитниках ходил, с самим Сергеем Адамовичем Ковалевым вел интенсивную переписку. Присутствующие поудивлялись, но вслух никто из них ничего не сказал. Все помнили малоросскую поговорку и знали, у кого трещат чубы, когда дерутся паны.
Игорь Дмитриевич Куретайло поднялся и как-то странно, крабьим манером побежал по коридору на выход. Даже «до свидания» не сказал.
Оказавшись на улице, Игорь Дмитриевич обрел способность соображать. Вот, значит, как дело обернулось! Пока он в больнице лежал, а мэр выборы выигрывал, Иван Николаевич Жухрай нашел беспроигрышный ход и вновь стал губернатором! Ничего, ничего, значит, в теле губернатора сейчас находится душа мэра. И это очень даже хорошо! Куретайло откроет Брюсову глаза на грязные махинации своего бывшего руководителя. Он своего добьется! Не знаете вы, гады, Игоря Дмитриевича! Он еще вам покажет! Господи, бок-то как болит…
Пока заместитель губернатора причитал и грозился, добираясь до здания областной администрации, в городской мэрии происходило невероятное. Валерий Яковлевич Брюсов отказался принимать записавшихся на прием предпринимателей и приказал впускать к нему пенсионеров с их неотложными бытовыми нуждами и заботами. Заместители его собрались в кабинете у референта Терентьева. Станислав Аркадьевич был изумлен несколько больше заместителей, ведь он сам организовывал запись бизнесменов ва прием и рассчитывал поиметь с этого некоторую выгоду. Теперь надежды лопались радужными мыльными пузырями, оставляя на выбритом чистом лице Станислава Аркадьевича красные пятна.
— Будем перестраиваться, — грустно сказал первый заместитель, у которого и тени сомнения не возникало в том, что ему придется идти вместе с Брюсовым в областную администрацию.
Остальные тактично промолчали. Честно говоря, молчание это было каким-то подавленным. Тоска царила в кабинете. Тоска и уныние пополам с недоумением.
— На кой черт ему эти пенсионеры сдались? — не выдержал самый молодой заместитель, курировавший коммунальное хозяйство, включающее в себя кладбища и похоронный бизнес. Молодой был заместитель и глупый, не понимал, что именно пенсионеры дают ему возможность жить в достатке и сытости. — Ну, я понимаю, перед выборами… Тогда это необходимо было — встречаться и обещать. Сейчас-то зачем время тратить?
Первый заместитель укоризненно посмотрел на него. Нет, если по совести, то с мнением коммунального заместителя он был полностью согласен, но высказывать это мнение вслух считал бестактным. Начальству… э-э-э…
Да что там говорить! Никуда начальству заглядывать не следовало. На то оно и начальство, чтобы свою игру на несколько ходов вперед просчитывать.
— Курочке пришел звиздец, — удовлетворенно сказал начальник отдела международных связей Иван Матвеевич Бунша. — Видели б вы, мужики, как наш шеф его нес! Я думал, что у него пупок развяжется! Вынес его.в коридор да как шмякнет об пол! Я сам видел!
— А вот за это, братцы, не грех и выпить, — сказал первый заместитель мэра, которому предстояло вместе с выигравшим выборы шефом идти на повышение.
С заместителем согласились. Пока тот щедро разливал по стаканам остывшую в финском холодильнике водку, в кабинете царило оживление. Как в лесу, когда порыв ветра трогает кроны деревьев. Гомон прошумел и стих так же неожиданно, как и начался.
— Ну, за удачу! — степенно сказал первый заместитель мэра, поднимая свой стакан.
— За продолжение демократических преобразований в масштабе области, — сказал заместитель по промышленности, явно рассчитывая, что мэру сообщат о его лояльном поведении.
Вскоре в кабинете референта воцарилась непринужденная обстановка. Выпили за победу на выборах, потом еще раз выпили — но уже за женщин и любовь. Станислав Аркадьевич, руководивший застольем не в первый раз, за очередностью тостов следил со строгостью грузинского тамады, потому обязательным и уместным оказался тост за родных и близких, не менее правильными показались тосты за мир во всем мире, за синее небо над головой. Да мало ли тостов можно произнести в прекрасный рабочий день в хорошей мужской компании!
Между тем, закончив прием пенсионеров, Валерий Яковлевич Брюсов приказал к себе никого не пускать. Оставшись один, он набрал знакомый номер и после длинных гудков услышал не менее знакомый голос.
— Здравствуй, Ваня, — после некоторой паузы сказал он. — Это тебя твоя вторая половинка беспокоит. Ты один?
— Какой черт один! — взорвались на другом конце трубки. — Этот кретин с утра, как мотылек, понимаешь, бьется в правом полушарии! И ноет, и ноет! Голова от него уже болит. Сам понимаешь, вчера ночь бурная была, а теперь еще и этот ишак достает! Господи, вот ситуация!
— Так вы не договорились? — удивилось левое полушарие мэра. — А у меня клиент вполне сговорчивый попался, к утру мы с ним по всем вопросам общий язык нашли.
— Значит, тебе умная половина досталась, — вздохнули на другом конце трубки. — А моя только ноет. Обидно ему, видишь, что выборы он выиграл, а результатами победы пользоваться не придется! Нет, этот Даосов — сволочь законченная! Он еще у меня умоется горючими слезами! Ты смотри, какую пакость он с нами сотворил!
— А я думаю, что нет худа без добра, — сказала та часть сознания Жухрая, что находилась в теле мэра. — Сам посуди, уникальная ситуация, а?
— А вот возьми и сам с ним поговори! — зло отозвался собеседник. — Или лучше всего, пускай с ним твоя правая половинка переговорит, мэр твой долбаный! Он, конечно, в твоем правом полушарии засел? ,
— Можно и поговорить, — покладисто согласился Жухрай со своей второй половиной. — Только ты трубочку к правому уху приложи, мой тоже слева ничего не воспринимает. Такой, брат, упертый!
— Упертый… — проворчал его собеседник. — Мой вообще ничего не хочет понимать. Ни справа, ни слева. Только и слышу от него: вы семьдесят лет рулили, теперь дайте и нам порулить… Автолюбитель хренов, все бы ему рулить! Знаешь, что он мне утром заявил? Гуторит, подлюга, раз уж так все получилось, раз судьба мне такая в чужом теле остаток жизни провести, я намереваюсь фракцию правых сил организовать. Только мне фракционности в своей голове не хватало! Боюсь, Ваня, подведет он меня под монастырь!
— Ладно, — сказал Жухрай. — Не забудь, трубку к правому уху надо приложить.
Сам же обратился к нетерпеливо ждущему Брюсову. «Видишь, браток, какая каша завернулась! — озабоченно вздохнул он. — Говорил я тебе, что не полностью мы в этом теле засели! Предчувствия меня не обманули. Ты уж попробуй убедить свою половину, что нельзя нам друг от друга отрываться. Сам знаешь, раздвоение личности штука опасная, глазом моргнуть не успеешь, как в задницу серу и аминазин колоть начнут! Жалко мужиков, обоих в одном теле в психушку загонят!»
Валерий Яковлевич согласился. Он приложил трубку к правому уху тела и негромко сказал:
— Алло? Валерий Яковлевич, ты меня слышишь?
— Губернатор Брюсов на проводе, — знакомым и вместе с тем каким-то чужим голосом отозвалась трубка. — С кем имею честь говорить? Кто это?
—
— Кто-кто, — усмехнулся Валерий Яковлевич. — Конь в пальто. Брюсов на проводе, вторая твоя половина!
— Это провокация! — немедленно заявил собеседник. — Я вынужден обратиться в независимые средства массовой информации. Коммунисты пользуются недозволенными методами, а вы — провокатор! Я не желаю иметь с вами какие-либо дела!
— Ты подожди, не тарахти, — сказал Валерий Яковлевич. — Ты осознал, кто тебе звонит?
— А вашего так называемого реинкарнатора вообще будут судить, — взвизгнули на другом конце трубки. — За членовредительство. Я кодекс смотрел, есть там такая статья! Вот впаяют ему лет десять, если только терроризм не пришьют! Тела лишил, семьи и должности лишил! Кто я теперь?
Валерий Яковлевич почувствовал раздражение и стыд. Господи! Неужели и он был вот таким — жалким,, истеричным и не слушающим голоса разума?
— Ты меня послушаешь хоть немного? — устало сказал он. — Понимаешь, дружище, мы с тобой сейчас вроде семьи, бьющейся за свое воссоединение. Но поскольку ты сейчас в чужом теле, то лучше тебе помалкивать и со своим основным, коренным так сказать, сознанием общий язык искать. Ты меня не перебивай, выслушай внимательно. Я тебе дело говорю. Ты хоть раз видел, чтобы маленькая народность на основную тянула? Видел? Тогда скажи мне, чем этот оттяг закончился? Правильно. Суверенитет тоже надо хапать с умом, а то ведь и подавиться можно. Это хорошо, что ты про Чечню вспомнил! Вот ты теперь и есть такая Чечня в голове бывшего губернатора. Если много выступать, то можно и опухоль на полушарии заработать. И чем тогда дело кончится? Правильно. А чтобы тело не погибло, надо компромиссы искать. Мы же с Иваном Николаевичем в моем теле нашли их!
Слава Богу, этот тугодум начал понемножечку поддаваться. Ныл еще, ворчал, но прислушиваться к своему далекому альтер эго начал.
— Главное — выиграть время, — поучал вторую половинку своего сознания Валерий Яковлевич. — Слышал про коалиционное правительство? Считай, что у вас с Иваном Николаевичем как раз такое правительство и есть. Ты меня понимаешь?
Странное дело, на другом конце провода что-то происходило. Валерий Яковлевич мог поклясться, что слушали его невнимательно.
— Ты погоди… — Голос губернаторской половинки души Брюсова вдруг стал напряженным. — Вот дерьмо! Вот гадина! Ты погоди, я тебе попозже перезвоню…
Слышно было, как трубку положили на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41