А Папин выжимал из двигателя последние резервы.
– Дно! Спасены! – завопил Митя и повалился в плескавшуюся по рубке воду: «Кашалот» с разгона ткнулся носом в прибрежную отмель. Вахнин рванул крышку люка и вылез первым. Митя и Папин помогли выбраться Валентине и вылезли сами. Волны, наскакивая друг на друга, уже перехлестывали через борт.
– Люк! – дико вскрикнул Гриша. – Задраивай люк! С искаженным от натуги лицом Папин молниеносно захлопнул крышку, завинтил, преградив доступ воде. «Кашалот», как поплавок, швыряло на волнах, пока не выбросило на отлогий берег.
Совершенно обессиленные, все повалились на песок рядом с судном.
Открылась дверь домика, на крыльцо вышел Солохин. Увидев вытащенный на берег «Кашалот», распластавшиеся на песке фигуры, он по-бабьи всплеснул руками и сбежал по ступенькам. Вероятно, он и не подозревал о крушении.
– Надеюсь, все живы? – еще издали крикнул Солохин.
«Мореплаватели» молчали.
– Здравствуйте, – спохватился Солохин.
Его глаза забегали по мокрой, растерзанной одежде исследователей, по их измученным лицам, затем уставились на обшивку аппарата, имевшего довольно плачевный вид.
Папин, морщась, бинтовал порезанный палец.
– Как эго случилось? – кивнул Солохин на судно.
Гриша стал объяснять. Его голос звучал глухо, виновато. Он мысленно клял себя за просчеты в своей конструкции.
– Да, а где глыба? – вспомнила вдруг Валентина.
– Что за глыба? – сухо поинтересовался Солохин.
Лицо Мити помрачнело еще больше. Ведь из-за этой злосчастной находки они потеряли столько времени и сил.
– Теперь она где-то в море, – вздохнул он, – а жаль, очень жаль. По-моему, в ней были неизвестные науке реликтовые формы.
– Беда небольшая, – сказал Солохин. – Мало ли их находили. А сейчас отдыхайте. Завтра обсудим итоги.
Солохин повернулся и пошел к домику. Митя насмешливо поглядел ему вслед.
– Видали? Итоги он обсудит. Слова-то какие…
Забрав из «Кашалота» образцы и вещи, «мореплаватели» побрели в хижину. Они так устали, что, не раздеваясь, повалились спать.
3
Вахнин и моторист целыми сутками возились у «Кашалота», устраняя бесчисленные повреждения. Занятие это казалось бесконечным: каждая новая опрессовка судна вскрывала незаметные на глаз трещины в бронепластике. Тем не менее сейчас, на исходе второго месяца, аппарат был почти готов к плаванию. Оставалось наладить пульсацию «дельфиньей кожи» и тщательно отрегулировать двигатель.
Валентина и Митя отрабатывали «повинность», систематизируя накопленные ранее образцы морских организмов. Но утреннее происшествие не выходило у девушки из головы. Как энтомолог, Валентина чувствовала, что этот усач – существо необычное. Возможно, какой-то новый, неизвестный вид насекомого? А может, ракообразное? Она терялась в догадках. Ясно было только одно: необходимо тщательно обследовать фауну атолла. Не успела она обдумать свои планы, как в хижину ворвался взволнованный Митя.
– Отыскался след Тарасов! – воскликнул он с порога. – Гриша испытывал «Кашалот» и был сегодня на внешнем рифе. Вот!
Он протянул девушке завернутый в целлофан темно-синий предмет.
– Что это?
– Одна из тех куколок. Сама-то глыба, конечно, растаяла давным-давно.
Валентина развернула целлофан и стала внимательно изучать. Высохшая, совершенно гладкая и жесткая на ощупь овальная куколка была покрыта хитиновым панцирем. На нем блестели кристаллы морской соли.
– А где остальные? Их было не менее двух десятков.
Митя вздохнул:
– Утонули, значит.
– Пойдем туда! – решительно поднялась Валентина.
…На внешнем рифе все было, как прежде. Ничего не изменилось. Так же грохотал прибой, ярко сверкал океан. Ни облачка, ни паруса, ни дымка на горизонте. Синяя безлюдная пустыня. Но Валентина понимала, что с момента, когда они ступили на берег этой песчаной бухточки, примыкавшей к рифу, началась совсем иная полоса в их жизни. У ног девушки лежала такая же куколка, какую принес в хижину Волков. Но только полураскрывшаяся. Явственно обозначалась голова неродившегося усача. За края желтой пленки, выстилавшей куколку изнутри, безжизненно свисали знакомые усы. Что-то помешало этой куколке развиться в нормальную особь. Порыскав среди обнаженных отливом рифов, Митя обнаружил еще несколько предметов: рваные куски пленки, высохший хитиновый панцирь. В общей сложности они насчитали около восьми погибших существ.
– Где же остальные? – повторила Валентина свой вопрос. Волков задумчиво смотрел вдаль, туда, где качались на ветру густые рощи пальм.
– Видимо, все утонули или погибли, – произнес он наконец. – Кроме того, единственного…
Они тщательно собрали в полиэтиленовый мешок все, что нашли, и вернулись на станцию.
– Спрячь в холодильник, – сказала Валентина. – А я побегу к Солохину. Доложить об открытии.
Валентина без стука вошла в «кабинет» и, проглатывая от волнения концы фраз, рассказала Солохину о находке на внешнем рифе, об утреннем усаче…
– Опять вы с этими… реликтами, – поморщился Солохин. – Нечего тратить силы и время на поиски мифического существа. Я, простите, не верю в его реальность. Вам показалось бог знает что. Молодежь всегда склонна преувеличивать…
– Но позвольте, – перебила шефа Валентина. – Вы считаете меня…
– Успокойтесь, товарищ Пименова. Ничего я не считаю. Но если вы так настаиваете, можно и обсудить этот вопрос.
Через полчаса все собрались в «кабинете». Лицо Солохина было мрачным и озабоченным. История с «крабами», как он окрестил найденные особи, выбила его из привычной колеи. Совсем это было некстати.
– С вашего позволения, – монотонным голосом произнес Солохин, – начну совещание.
«Он положительно неисправим, – мысленно усмехнулся Волков. – По любому поводу – совещания. Жить без них не может».
– Обсудим ход выполнения научной программы, – продолжал Солохин, поглядывая на ухмыляющегося Митю. – А то мы несколько увлеклись посторонними вещами.
– Вы о реликтах? – нахмурился Волков.
– Возможно, – сухо ответил Солохин.
– Так, по-вашему, это постороннее занятие? Находка, имеющая мировое значение! – поднялась с места Валентина. Ее глаза потемнели, засветились зелеными искорками.
Солохин снисходительно улыбнулся:
– Воздерживайтесь от высоких слов, товарищ Пименова. И поменьше эмоций. Спокойнее.
– Да вы!… вы просто, – девушка задыхалась от возмущения. – Это обскурантизм!
– Прекратите выкрики, – раздраженно сказал Солохин. – Повторяю. Еще неизвестно, что это за реликты. Неслыханная вещь – чтобы ожили древние формы? Мне кажется, на айсберге могли оказаться и зародыши современных организмов. Их могло занести в Антарктиду с атоллов Полинезии, из Австралии или Новой Зеландии.
Митя насмешливо поглядел на товарищей, но промолчал.
– Главное для нас – план. Выполнение программы, – раздавался бесстрастный голос Солохина. – Для этого мы здесь и находимся.
– Усачи теперь главный план, – упрямо возразил Митя.
– Разрешите мне определять важность тех или иных работ, – холодно отпарировал Солохин. – Анархии я не допущу! – Он нервно погладил себя по гладкому черепу. – Дискуссия окончена. Завтра утром приступить к сбору образцов фауны. В квадрате 72. Аппарат сможет там работать? – обратился он к Грише.
– Только в надводном положении. Придется драгу применять.
– Неважно.
– А если я не подчинюсь? – прервал их разговор Митя.
– Это приказ, – отрезал Солохин. – Не забывайте, что вы в экспедиции.
Некоторое время Волков зло смотрел на Солохина, на его блестевшую от пота лысину, потом, чтобы не нагрубить, просчитал в уме: «один… четыре… восемь» – и язвительно произнес:
– Усачи не крабы. На атолле есть один-единственный экземпляр. Неужели вы его хотите упустить?
– Совещание окончено, – повторил Солохин. Он встал и направился к двери.
Все вышли вслед за ним.
– Медуза! – ругался Митя, пока они шли к хижине. – Буквоед. План, видите ли, боится не выполнить.
– Ну ладно, бунтарь-одиночка, – мягко сказала Валентина. – Остынь, все равно по-нашему не выходит.
Из-за ближней пальмовой рощи донесся какой-то гул. Солохин, уже подходивший к метеобудке, остановился и, приложив к оттопыренному уху сложенную лодочкой ладонь, прислушался. Потом как-то странно повел носом, будто нюхал воздух. И вдруг все увидели над кронами деревьев странных птиц. В следующее мгновение Валентина осознала, что это не птицы, а скорее гигантские жуки. Они не махали крыльями, как птицы, а подобно насекомым с неуловимой быстротой вибрировали ими.
Один за другим существа приземлялись между домиком и хижиной, на ходу складывая желтовато-коричневые, жесткие на вид крылья.
Валентина услышала знакомый звук английского рожка. Повинуясь этому сигналу, усатые существа построились в некое подобие клина и устремились к хижине. Все их действия казались вполне осмысленными. Валентина заметила, что к ней, обгоняя других, приближался тот самый утренний усач, которого они собирались разыскивать. На его спине тускло отсвечивали лилово-черные пятна, похожие на мертвые зрачки. Воинственно поводя усами, он резво передвигался на своих шести суставчатых ногах.
Солохин следил за ним остекленевшими глазами. Усач поразительно напоминал ненавистных ему кокосовых крабов. Только был гораздо крупнее и без клешней.
– Бегите в хижину! – крикнул Солохин бабьим голосом, а сам ринулся в противоположную сторону – к домику. Валентина успела опередить его и проскользнула в станцию секундой раньше.
Усачи промчались мимо Волкова и принялись деловито обнюхивать стены хижины. В следующую минуту их вытянутые челюсти мерно задвигались, раздирая тростниковые стены, стаскивая с крыши пальмовые листья, куски дерева, охапки травы. Два усача рвали брезент. Другие проникли в хижину.
Подобрав валявшуюся на земле жердину, Волков бросился на усачей. И тотчас повелительно запел английский рожок. Несколько крупных особей повернулось к Волкову. Тот в нерешительности остановился. Сердце бешено стучало, руки дрожали. Он хотел отступить, но путь преградил вожак с лилово-черными «зрачками» на спине. Его боковые глаза внимательно следили за каждым движением человека. Митя оглянулся: от хижины к нему двигались другие усачи.
– В «Кашалот» беги! – закричала Валентина, высовываясь из окна домика чуть ли не до пояса.
Волков сделал неожиданный выпад и ударил ближайшего «гостя» по спине. Раздался глухой звук, словно жердина коснулась металлической поверхности. Жердь переломилась. Митя озадаченно посмотрел на оставшийся в руках обломок и метнул в того же усача. Тот отпрянул, освобождая путь, и Митя ворвался в хижину.
– С ума сошел! – всплеснула руками девушка. – Да его же загрызут! Помогите ему! – крикнула она Солохину, который из-за ее плеча растерянно наблюдал за происходящим.
А Волков уже волочил по земле большой рюкзак с образцами донной фауны и мешок с провизией. Четыре или пять усачей вцепились в мешок, привлеченные, видимо, запахом пищи. Мешок треснул, из него посыпались консервы, галеты, сухари, какие-то пакеты. Волков бросил его и побежал к «Кашалоту». Облепив, словно мухи, хижину, усачи яростно рвали верхнюю одежду исследователей, обувь, постели. Двое из них погнались за Митей, намереваясь, видимо, отобрать и рюкзак. Из «Кашалота» выпрыгнули Гриша и Папин, вооруженные ломиком и гаечным ключом. Один из преследователей почти хватал Волкова за ноги. Тут подоспел Гриша, размахнулся и что есть силы опустил ломик на голову усача. С непостижимой быстротой усач отскочил, а ломик глубоко вонзился в песок. Гриша неуклюже повалился на бок.
– Живей вставай! – закричал Митя.
Папин схватил Вахнина за руку, дернул к себе. Гонимые уже целой дюжиной усачей, все трое помчались к «Кашалоту» и едва успели прыгнуть в люк. Гриша захлопнул крышку, прищемив одному из гостей длинный ус. Несколько мгновений тот судорожно дергался, пытаясь освободиться, потом сильным движением откинулся назад и упал на землю с наполовину оторванным усом. А его собратья, сухо пощелкивая не то челюстями, не то крыльями, обступили судно, обнюхивая и ощупывая каждую трещину в бронепластике. Их черные глаза, холодные и внимательные, наблюдали за людьми.
– Вот тебе и куколки, – произнес отдышавшийся наконец Вахнин. – Это же какие-то черти…
– Но откуда их столько? – отозвался Митя. – Неужели из той дюжины, что избежала гибели на рифах?
Он присел на корточки возле прозрачной стенки рубки и стал наблюдать за двумя усачами. Те пытались открыть люк. И снова Волкова поразило, насколько согласованно действуют они, подсовывая лапы и челюсти под выступ крышки.
– Так что же теперь делать будем? – растерянно спросил Гриша. – Нас могут осаждать бесконечно.
Волков молчал. Гриша тронул его за плечо:
– Ты ведь специалист по реликтам.
Митя выпрямился, прошелся из угла в угол. В голову не приходила ни одна дельная мысль. Да и что тут придумаешь?
1 2 3 4 5 6
– Дно! Спасены! – завопил Митя и повалился в плескавшуюся по рубке воду: «Кашалот» с разгона ткнулся носом в прибрежную отмель. Вахнин рванул крышку люка и вылез первым. Митя и Папин помогли выбраться Валентине и вылезли сами. Волны, наскакивая друг на друга, уже перехлестывали через борт.
– Люк! – дико вскрикнул Гриша. – Задраивай люк! С искаженным от натуги лицом Папин молниеносно захлопнул крышку, завинтил, преградив доступ воде. «Кашалот», как поплавок, швыряло на волнах, пока не выбросило на отлогий берег.
Совершенно обессиленные, все повалились на песок рядом с судном.
Открылась дверь домика, на крыльцо вышел Солохин. Увидев вытащенный на берег «Кашалот», распластавшиеся на песке фигуры, он по-бабьи всплеснул руками и сбежал по ступенькам. Вероятно, он и не подозревал о крушении.
– Надеюсь, все живы? – еще издали крикнул Солохин.
«Мореплаватели» молчали.
– Здравствуйте, – спохватился Солохин.
Его глаза забегали по мокрой, растерзанной одежде исследователей, по их измученным лицам, затем уставились на обшивку аппарата, имевшего довольно плачевный вид.
Папин, морщась, бинтовал порезанный палец.
– Как эго случилось? – кивнул Солохин на судно.
Гриша стал объяснять. Его голос звучал глухо, виновато. Он мысленно клял себя за просчеты в своей конструкции.
– Да, а где глыба? – вспомнила вдруг Валентина.
– Что за глыба? – сухо поинтересовался Солохин.
Лицо Мити помрачнело еще больше. Ведь из-за этой злосчастной находки они потеряли столько времени и сил.
– Теперь она где-то в море, – вздохнул он, – а жаль, очень жаль. По-моему, в ней были неизвестные науке реликтовые формы.
– Беда небольшая, – сказал Солохин. – Мало ли их находили. А сейчас отдыхайте. Завтра обсудим итоги.
Солохин повернулся и пошел к домику. Митя насмешливо поглядел ему вслед.
– Видали? Итоги он обсудит. Слова-то какие…
Забрав из «Кашалота» образцы и вещи, «мореплаватели» побрели в хижину. Они так устали, что, не раздеваясь, повалились спать.
3
Вахнин и моторист целыми сутками возились у «Кашалота», устраняя бесчисленные повреждения. Занятие это казалось бесконечным: каждая новая опрессовка судна вскрывала незаметные на глаз трещины в бронепластике. Тем не менее сейчас, на исходе второго месяца, аппарат был почти готов к плаванию. Оставалось наладить пульсацию «дельфиньей кожи» и тщательно отрегулировать двигатель.
Валентина и Митя отрабатывали «повинность», систематизируя накопленные ранее образцы морских организмов. Но утреннее происшествие не выходило у девушки из головы. Как энтомолог, Валентина чувствовала, что этот усач – существо необычное. Возможно, какой-то новый, неизвестный вид насекомого? А может, ракообразное? Она терялась в догадках. Ясно было только одно: необходимо тщательно обследовать фауну атолла. Не успела она обдумать свои планы, как в хижину ворвался взволнованный Митя.
– Отыскался след Тарасов! – воскликнул он с порога. – Гриша испытывал «Кашалот» и был сегодня на внешнем рифе. Вот!
Он протянул девушке завернутый в целлофан темно-синий предмет.
– Что это?
– Одна из тех куколок. Сама-то глыба, конечно, растаяла давным-давно.
Валентина развернула целлофан и стала внимательно изучать. Высохшая, совершенно гладкая и жесткая на ощупь овальная куколка была покрыта хитиновым панцирем. На нем блестели кристаллы морской соли.
– А где остальные? Их было не менее двух десятков.
Митя вздохнул:
– Утонули, значит.
– Пойдем туда! – решительно поднялась Валентина.
…На внешнем рифе все было, как прежде. Ничего не изменилось. Так же грохотал прибой, ярко сверкал океан. Ни облачка, ни паруса, ни дымка на горизонте. Синяя безлюдная пустыня. Но Валентина понимала, что с момента, когда они ступили на берег этой песчаной бухточки, примыкавшей к рифу, началась совсем иная полоса в их жизни. У ног девушки лежала такая же куколка, какую принес в хижину Волков. Но только полураскрывшаяся. Явственно обозначалась голова неродившегося усача. За края желтой пленки, выстилавшей куколку изнутри, безжизненно свисали знакомые усы. Что-то помешало этой куколке развиться в нормальную особь. Порыскав среди обнаженных отливом рифов, Митя обнаружил еще несколько предметов: рваные куски пленки, высохший хитиновый панцирь. В общей сложности они насчитали около восьми погибших существ.
– Где же остальные? – повторила Валентина свой вопрос. Волков задумчиво смотрел вдаль, туда, где качались на ветру густые рощи пальм.
– Видимо, все утонули или погибли, – произнес он наконец. – Кроме того, единственного…
Они тщательно собрали в полиэтиленовый мешок все, что нашли, и вернулись на станцию.
– Спрячь в холодильник, – сказала Валентина. – А я побегу к Солохину. Доложить об открытии.
Валентина без стука вошла в «кабинет» и, проглатывая от волнения концы фраз, рассказала Солохину о находке на внешнем рифе, об утреннем усаче…
– Опять вы с этими… реликтами, – поморщился Солохин. – Нечего тратить силы и время на поиски мифического существа. Я, простите, не верю в его реальность. Вам показалось бог знает что. Молодежь всегда склонна преувеличивать…
– Но позвольте, – перебила шефа Валентина. – Вы считаете меня…
– Успокойтесь, товарищ Пименова. Ничего я не считаю. Но если вы так настаиваете, можно и обсудить этот вопрос.
Через полчаса все собрались в «кабинете». Лицо Солохина было мрачным и озабоченным. История с «крабами», как он окрестил найденные особи, выбила его из привычной колеи. Совсем это было некстати.
– С вашего позволения, – монотонным голосом произнес Солохин, – начну совещание.
«Он положительно неисправим, – мысленно усмехнулся Волков. – По любому поводу – совещания. Жить без них не может».
– Обсудим ход выполнения научной программы, – продолжал Солохин, поглядывая на ухмыляющегося Митю. – А то мы несколько увлеклись посторонними вещами.
– Вы о реликтах? – нахмурился Волков.
– Возможно, – сухо ответил Солохин.
– Так, по-вашему, это постороннее занятие? Находка, имеющая мировое значение! – поднялась с места Валентина. Ее глаза потемнели, засветились зелеными искорками.
Солохин снисходительно улыбнулся:
– Воздерживайтесь от высоких слов, товарищ Пименова. И поменьше эмоций. Спокойнее.
– Да вы!… вы просто, – девушка задыхалась от возмущения. – Это обскурантизм!
– Прекратите выкрики, – раздраженно сказал Солохин. – Повторяю. Еще неизвестно, что это за реликты. Неслыханная вещь – чтобы ожили древние формы? Мне кажется, на айсберге могли оказаться и зародыши современных организмов. Их могло занести в Антарктиду с атоллов Полинезии, из Австралии или Новой Зеландии.
Митя насмешливо поглядел на товарищей, но промолчал.
– Главное для нас – план. Выполнение программы, – раздавался бесстрастный голос Солохина. – Для этого мы здесь и находимся.
– Усачи теперь главный план, – упрямо возразил Митя.
– Разрешите мне определять важность тех или иных работ, – холодно отпарировал Солохин. – Анархии я не допущу! – Он нервно погладил себя по гладкому черепу. – Дискуссия окончена. Завтра утром приступить к сбору образцов фауны. В квадрате 72. Аппарат сможет там работать? – обратился он к Грише.
– Только в надводном положении. Придется драгу применять.
– Неважно.
– А если я не подчинюсь? – прервал их разговор Митя.
– Это приказ, – отрезал Солохин. – Не забывайте, что вы в экспедиции.
Некоторое время Волков зло смотрел на Солохина, на его блестевшую от пота лысину, потом, чтобы не нагрубить, просчитал в уме: «один… четыре… восемь» – и язвительно произнес:
– Усачи не крабы. На атолле есть один-единственный экземпляр. Неужели вы его хотите упустить?
– Совещание окончено, – повторил Солохин. Он встал и направился к двери.
Все вышли вслед за ним.
– Медуза! – ругался Митя, пока они шли к хижине. – Буквоед. План, видите ли, боится не выполнить.
– Ну ладно, бунтарь-одиночка, – мягко сказала Валентина. – Остынь, все равно по-нашему не выходит.
Из-за ближней пальмовой рощи донесся какой-то гул. Солохин, уже подходивший к метеобудке, остановился и, приложив к оттопыренному уху сложенную лодочкой ладонь, прислушался. Потом как-то странно повел носом, будто нюхал воздух. И вдруг все увидели над кронами деревьев странных птиц. В следующее мгновение Валентина осознала, что это не птицы, а скорее гигантские жуки. Они не махали крыльями, как птицы, а подобно насекомым с неуловимой быстротой вибрировали ими.
Один за другим существа приземлялись между домиком и хижиной, на ходу складывая желтовато-коричневые, жесткие на вид крылья.
Валентина услышала знакомый звук английского рожка. Повинуясь этому сигналу, усатые существа построились в некое подобие клина и устремились к хижине. Все их действия казались вполне осмысленными. Валентина заметила, что к ней, обгоняя других, приближался тот самый утренний усач, которого они собирались разыскивать. На его спине тускло отсвечивали лилово-черные пятна, похожие на мертвые зрачки. Воинственно поводя усами, он резво передвигался на своих шести суставчатых ногах.
Солохин следил за ним остекленевшими глазами. Усач поразительно напоминал ненавистных ему кокосовых крабов. Только был гораздо крупнее и без клешней.
– Бегите в хижину! – крикнул Солохин бабьим голосом, а сам ринулся в противоположную сторону – к домику. Валентина успела опередить его и проскользнула в станцию секундой раньше.
Усачи промчались мимо Волкова и принялись деловито обнюхивать стены хижины. В следующую минуту их вытянутые челюсти мерно задвигались, раздирая тростниковые стены, стаскивая с крыши пальмовые листья, куски дерева, охапки травы. Два усача рвали брезент. Другие проникли в хижину.
Подобрав валявшуюся на земле жердину, Волков бросился на усачей. И тотчас повелительно запел английский рожок. Несколько крупных особей повернулось к Волкову. Тот в нерешительности остановился. Сердце бешено стучало, руки дрожали. Он хотел отступить, но путь преградил вожак с лилово-черными «зрачками» на спине. Его боковые глаза внимательно следили за каждым движением человека. Митя оглянулся: от хижины к нему двигались другие усачи.
– В «Кашалот» беги! – закричала Валентина, высовываясь из окна домика чуть ли не до пояса.
Волков сделал неожиданный выпад и ударил ближайшего «гостя» по спине. Раздался глухой звук, словно жердина коснулась металлической поверхности. Жердь переломилась. Митя озадаченно посмотрел на оставшийся в руках обломок и метнул в того же усача. Тот отпрянул, освобождая путь, и Митя ворвался в хижину.
– С ума сошел! – всплеснула руками девушка. – Да его же загрызут! Помогите ему! – крикнула она Солохину, который из-за ее плеча растерянно наблюдал за происходящим.
А Волков уже волочил по земле большой рюкзак с образцами донной фауны и мешок с провизией. Четыре или пять усачей вцепились в мешок, привлеченные, видимо, запахом пищи. Мешок треснул, из него посыпались консервы, галеты, сухари, какие-то пакеты. Волков бросил его и побежал к «Кашалоту». Облепив, словно мухи, хижину, усачи яростно рвали верхнюю одежду исследователей, обувь, постели. Двое из них погнались за Митей, намереваясь, видимо, отобрать и рюкзак. Из «Кашалота» выпрыгнули Гриша и Папин, вооруженные ломиком и гаечным ключом. Один из преследователей почти хватал Волкова за ноги. Тут подоспел Гриша, размахнулся и что есть силы опустил ломик на голову усача. С непостижимой быстротой усач отскочил, а ломик глубоко вонзился в песок. Гриша неуклюже повалился на бок.
– Живей вставай! – закричал Митя.
Папин схватил Вахнина за руку, дернул к себе. Гонимые уже целой дюжиной усачей, все трое помчались к «Кашалоту» и едва успели прыгнуть в люк. Гриша захлопнул крышку, прищемив одному из гостей длинный ус. Несколько мгновений тот судорожно дергался, пытаясь освободиться, потом сильным движением откинулся назад и упал на землю с наполовину оторванным усом. А его собратья, сухо пощелкивая не то челюстями, не то крыльями, обступили судно, обнюхивая и ощупывая каждую трещину в бронепластике. Их черные глаза, холодные и внимательные, наблюдали за людьми.
– Вот тебе и куколки, – произнес отдышавшийся наконец Вахнин. – Это же какие-то черти…
– Но откуда их столько? – отозвался Митя. – Неужели из той дюжины, что избежала гибели на рифах?
Он присел на корточки возле прозрачной стенки рубки и стал наблюдать за двумя усачами. Те пытались открыть люк. И снова Волкова поразило, насколько согласованно действуют они, подсовывая лапы и челюсти под выступ крышки.
– Так что же теперь делать будем? – растерянно спросил Гриша. – Нас могут осаждать бесконечно.
Волков молчал. Гриша тронул его за плечо:
– Ты ведь специалист по реликтам.
Митя выпрямился, прошелся из угла в угол. В голову не приходила ни одна дельная мысль. Да и что тут придумаешь?
1 2 3 4 5 6